Расцвет развитого социализма.
И тогда в стране секса, вроде не было)
Но он был! Я лично это могу засвидетельствовать. О чём, собственно, моя история.
И мы съездили на картошку. Это тоже не все понимают. Тогда мы помогали колхозникам собирать урожай.
Но не в этом суть. Мы съездили на картошку. И ту картошку собирали под дождём и чуть ли не по пояс в болоте.
Результат - я простыл и заболел. Сильно. Воспаление лёгких.
Попал в больницу. 3 дня чуть дышал. Лежал под капельницей. В коридоре. Возле поста медсестры. Потом, чуть откачали, перевели в палату. И тут стала весёлая жизнь.
Был в палате забавный человек. Коля. Уж не знаю, с какой болезнью он там лежал, но он был всегда навеселе. У него всегда в тумбочке стояли пара бутылочек портушки три топора. "777". А в то время это был вполне приличный напиток.
И вот этот Коля почему-то решил надо мной взять шефство. Он ни с кем не делился своим алкоголем. А вот мне - всегда наливал. Причём, зная, что я молодой - в ограниченных количествах. И мы с ним ходили такие два весёлые и бесшабашные.
И была медсестричка Зина. Она только что из медучилища. И только получила допуск на полную работу. На дежурства дневные и ночные.
Очень аппетитная девочка. С большой грудью. Хорошей фигуркой. Длинными ногами. Модель по теперешним понятиям.
Мне же тогда это всё было не интересно. Мне была бы мордочка лица симпатичная. А она была! И Зина мне нравилась.
И вот Коля взял привычку. Когда Зина сидит за своим столом на посту. И что-то пишет. Или раскладывает лекарства. Он подкрадывался, делал ей с двух сторон пальцами под рёбра и отскакивал. Зина вздрагивала, кричала: "Коля! Ты уже надоел!". Все смеялись. Такая была игра.
А я ревновал очень. Ведь Зина мне нравилась.
И вот, когда в очередной раз мы с колей выпили портухи, потом вышли в палисадник покурить (а, видимо, я выпил лишку) - я ему высказал это всё. Мне Зина нравится, а ты её трогаешь. Коля засмеялся и сказал - если она тебе нравится - иди и трогай сам!
И тут я решился! И пошел и сделал, как раньше делал Коля.
Только почему-то уколов пальцами под рёбра, я не отскочил назад, а продолжил движение и положил свои руки на грудь. И чуть наклонившись прижал её к месту.
Поэтому ритуальное вскакивание и крик: "Коля, уже надоел" - было пресечено на полдороге.
Я сказал : "Это не Коля".
Она сказала: "А, это ты, Вовка".
И расслабилась. И не стала дёргаться и вырываться.
А я офигевал! Я первый раз в жизни держал в руках женскую грудь. Хоть и через белый халатик. Я хотел сжать сильно-сильно. Но боялся- будет больно. Потом как-то нашлись эти вишенки. Я их прихватывал пальцами. И опять же боялся- будет больно.
И это продолжалось целую вечность.... До окрика Коли. "Эй, молодые! Разврат тут не устраивайте. На посту! Люди же смотрят".
Я развернулся. Убежал в палату. Мне было стыдно. И удивительно хорошо.
Пришел Коля. Мы выпили портухи. Я сказал Коле: "Я её люблю". Коля засмеялся:"Ты хочешь её выебать".
(слово "трахнуть" тогда было не в ходу. его не знали в этом применении, в сексуальном. трахнуть значило - избить, убить.... мы называли тогда вещи своими именами).
И я даже обиделся! Я же хотел чистой и красивой любви! А не голого и простого - поебаться.
Но, тем не менее, тестостерон, гуляющий в крови, меня вёл по правильному пути.
Настало 10 часов. Свет в палатах потушили. А я пришёл и сел рядом с постом медсестры. Читаю!
Настало 11 часов. Зина говорит: "Всё. Идём спать.". Встаёт и уходит. К себе в процедурку.
Я бегу к Коле. Прошу налить мне ещё портухи. Что он и делает. С пожеланиями удачи.
И вот тут начинается картина маслом.
Я захожу в процедуркую Зина стелет простынку на кушетку. Рядом на стуле лежит какое-то покрывалко.
Она: "Ты что? Сюда?"
Я:"Ты же сказала - спать. Вот я и пришел.".
Она:"Тут?".
Я:"Да. С тобой".
И снова, как тогда на посту, обнимаю её сзади. и руки сразу на грудь. Уже по проверенному маршруту. Но теперь, уже чуть пройдя раз тянутся к пуговичкам на халате. И вот она - женская грудь в моей руке, уже живая, не через халат. И сосочки. Они сначала мягкие. А вот уже упираются в ладошку. Я их тереблю пальцами и Зина начинает как-то так отрывисто вздыхать.
Потом она поворачивается и начинает меня целовать. Доходит до губ... "Дурачёк. Ты не умеешь целоваться? Дай мне твой язык...".
Я провалился. Я в каком-то облаке. Плыву.
И вот уже я сижу. Она стоит. И я целую её грудь. Целую её всю. А она только постанывает и просит: " Да, Вот тут. Ещё. Сильнее. Ну.... Ах... А... Ахх".
Когда я добрался до пупка, она как-то вся напряглась, заскулила по-ще
нячьи и вдруг стала дёргаться всем телом. Я её обхватил, прижал и сам испытал неимоверное наслаждение.
Потом мы замерли и несколько минут отдышивались.
Затем она села ко мне на коленку и сказала: "Вовка, я тебя люблю". И мы снова стали целоваться.
Потом она вскочила и сказала: "Всё! Давай ложиться! Раздевайся и в койку!"
Я: "Зин, мне надо в туалет".
Она:"Посикать - вон умывальник. И не стесняйся. Я отвернусь".
Я:"Нет. Просто, извини, у меня все трусы мокрые...".
Она:"Дурачёк. У меня тоже. Это нормально. Это правильно. Я - медик. Я знаю. Ну, давай. Раздевайся".
Она уже скинула халатик и трусики. Легла под простынку. А я, ужасно стесняясь, снимал с себя рубашку и терники с трусами. И так же боком, боясь показать свой снова уже торчащий писюн подходил к кушетке и ложился рядом.
И снова началось что-то фантастическое!
Мы целовались. Ласкали друг друга. Уже не стесняясь, трогали за все места. Крутились и кувыркались, снова испытав наслаждение по нескольку раз.
И вдруг. Оказались в правильном положении. Она на спине. Я между её ног. И она шепчет:" Ну давай уже. Только тихонько. "
Я как-то пробую направить. Она вскрикивает. Я отступаю. "Тебе больно?".
Так было несколько раз. Я начинал. И отступал. У меня даже писюн падал. Потому что ей больно. И я тоже боюсь. Но писюн вставал снова. И я уже решил - не буду слушать. Потому что мне хочется проникнуть!
И вот снова! И я уже не остановился. А пошёл дальше. И - как это трудно и приятно проникать в эту тугую глубину...И вдруг - как упёрся в барьер. не пройдя и половины длинны моего естества.
А Зина как-то взвизгнула, выгнулась и затихла. Я тоже остановился. Спросил: "Тебе очень больно?"
"Нет. Больно, но как-то даже не знаю.Смешно даже. Ты во мне...".
И мы снова стали целоваться. Но мне же хотелось двигаться. И я это стал делать потихоньку. В этой узкозьти. Постоянно упираясь в какой-то барьер. И ВДРУГ этот барьер исчез. Я вошел на всю длину, только самым кончиком снова ощутив какое-то препятствие. Это были просто сводящие с ума ощущения. Зина вдруг стала подо мной как-то шевелиться, издавая то ли стоны, то ли какие-то похрюкивания.
И вдруг у меня пропали ощущения. Да, я кончиком самым упирался в какой-то предел. Но моё естество уже ничего не обнимало. Как будьто я просто не в девушке внутри, а просто стою и тыкаю писькой в стену. Я как-то даже удивился. И чуть было не перестал. Но Зина продолжала стонать и двигаться. И я тоже продолжил.
И снова ВДРУГ! Стало так плотно и тесно. И ощущения нахлынули с такой остротой, что я чуть не закричал. А Зина вдруг стала дрожжать и как-то подёргиваться. И снова заскулила. Это было недолго. Но такой всплеск чувств и наслаждения, что показалось бесконечностью...
Потом мы долго лежали так. Я в ней. И на ней. Уже без движения. Мокрые от пота. И счастливые.
А потом Зина вдруг сказала таким официальным и абсолютно "медсестринским" голосом. "Всё. Идём в душ. Кровь надо смыть. А потом ты идёшь в палату. Мне надо хоть чуть поспать до 6-ти".
В душе мы мылись в разных лунках. И снова как-то стесняясь друг друга. И разошлись.
А утром, в 6 часов, разнося градусники, Зина присела ко мне на кровать, долго поцеловала и прошептала: " Я придумала. Завтра воскресенье. Врачей не будет. Утром поставишь уколы и приходи ко мне в общагу. Я тебя люблю".
Коля закричал: "Мальчик стал не мальчиком!". Я его оборвал. "Молчи, дурак!".
Вот так. Случилось.
Два человека вышли во взрослую жизнь. По взаимному желанию.
А то что было в воскресенье - уже другой рассказ.
И про жизнь в общаге и прочие радости.
Если интересна дальнейшая история отношений с Зиной.
Мы ещё встречались полгода где-то. Я приходил в больницу к ней на ночные дежурства. Редко - в общагу. Но там было гораздо веселее. (мальчику 10-класснику трудно вырваться из дома. на ночь. да, я маме сказал, что влюбился. и именно в больницу она меня почему-то отпускала. видимо, думала, что медсестра всегда на посту, мы сидим, друг на друга смотрим, а трахаться не будем.). Через полгода Зину перевели по работе в другой город. А тогда ещё было распределение после окончания училища. и мы расстались. Но остались её подруги. Из общаги.
Так что жизнь продолжалась.
Я не знаю, кто кого лишил невинности. И чья была инициатива. У меня было желание. Но не было смелости. У Зины было желание, смелость и решимость пройти эту боль. Она потом мне говорила - что очень боялась, а оказалось - совсем не так. Просто мы оказались вместе. И были счастливы. Пусть недолго. Но я никогда не забуду свою первую женщину. И всегда буду ей благодарен.
И как бы ни ревновала моя жена - я всегда буду любить свою первую женщину.
4321