Это было то счастливое время, когда казалось что весь мир лежит у меня на ладони. Любая проблема решалась вроде бы мимоходом, а жизнь протекала весело и приятно. Да что и говорить… в Восемнадцать лет так всегда, кажется…
Поэтому, когда меня вызвали к декану и там песочили почти полчаса я, сделав скорбную мину в такт разговора кивал ему, соглашаясь со всеми доводами, что тот приводил. И если честно, то в голове крутилась одна мысль:
« – Господи! Да когда же это уже кончится? Пива хочу!»
Голова трещала, было полное впечатление, что ночью мой рот использовали нечистоплотные животные для оправления своих естественных надобностей, еще и не убрав за собой. Монотонный голос Сергея Петровича звучал глухо и не мог пробиться сквозь боль. Вернее отдельные слова я слышал и понимал, но вот в понятные фразы они не складывались.
Наконец я услышал слова, возродившие во мне уверенность что этот «пустой» разговор наконец – то заканчивается.
– … так что Максим, – бубнил он, – выгонять мы тебя не будем. Ты слишком хорошо учишься… и ты умный – со вздохом произнес декан. – Мы дадим тебе шанс исправиться и учебой доказать, что ты достоин нашего доверия…
« – Бла, бла, бла… – хихикнул я про себя и ту же скривился от дикой боли в черепе». – Но вот общежития ты лишаешься, – он исподлобья глянул на меня желая увидеть мою реакцию.
« – Кошмар! Да как же болит голова! – мелькнуло у меня в голове, и я почти пропустил мимо ушей последнюю фразу. Но потом эти слова заставили встрепенуться». – Что значит, лишаете? – пробормотал я, – а где я буду жить?
– Наверное, – Сергей Петрович уставился на меня словно сыч, – тебе придется снимать комнату или квартиру…
« – Вот же засада! – мелькнуло в голове. – А так все хорошо шло…»
– Тебя выселят, – продолжил он, – а если ты не возьмешься за ум… – он многозначительно сделал паузу, – то, в конце концов, выпрут из универа, не смотря на твой ум, и ты пойдешь служить! – сделал ударение на концовке предложения. – В армию… – закончил он со вздохом. – Твоим соседям повезло меньше, но им дадут возможность оформить академ.
« – Вот это влипли! – выдохнул я. – Вот и погуляли… – многозначительно и с едва чувствуемым злорадством произнес внутренний голос. – Пить полночи, потом высадить в коридоре окно, и стоя в одних трусах на балконе, несмотря на весенний холод устроить стрельбу из пневматического пистолета по лавочкам. А потом… потом когда пришедший на шум охранник ломился в дверь устроить хоровое пение дабы заглушить его ор!»
– Ты меня понял? – оторвал меня от воспоминаний голос декана.
– Да, – ели слышно промычал я, чувствуя как боль в голове снова начала разгораться.
– Тогда, – он с усмешкой посмотрел на меня, – иди…и кстати, – добавил он, когда я уже открывал дверь, – сегодня на занятия можешь не ходить. Ищи квартиру…
« – Легко сказать, – мелькнуло у меня, – а где деньги взять? Еще за стекло платить надо…»
Есть!
Я сплюнул прямо на площадку после очередного отказа, едва за старушкой – одуванчиком и моей потенциальной квартиросдатчицей закрылась дверь. Отказ! Это уже третья квартира, которую я посетил. Если считать со звонками указанными в объявлениях, то – десятая. Время подходило к семи вечера, а я так и не нашел где приткнуться. Нет, конечно, ночевать в той же общаге, из которой меня высели, я найду где, но вот завтра мне точно стоит пойти на занятия, а то… Мне даже думать не хотелось о том «что» может произойти, если и завтра я прогуляю. Медленно переставляя ноги, я поплелся по лестнице вниз. Денег после оплаты за разбитое стекло осталось мало, да к тому же я ещё сегодня ничего не жрал. Пара пива, высосанная прямо на крыльце «Красное & Белое» – не считалась.
« – Пипец! Приплыли, – металось в голове. И не смотря на то, что мысли были заняты поиском выхода из сложившейся ситуации я, проходя мимо женщины открывающей дверь на втором этаже, на неё искоса глянул. – А она ничего, – мелькнуло у меня. – Лет под сорок, но вся в соку! Вон буфера как под кофточкой выпирают, прямо ткань рвут. Да и задница, – глаза скользнули ниже её спины, – круглая упругая…»
Я машинально поздоровался, протискиваясь мимо, и уже спустился на пару ступенек, когда меня окликнули:
– Молодой человек…
– Да?! – обернулся я и обомлел.
Светлое почти белое лицо. Огромные чуть ли не в пол – лица зеленые глаза и черные шикарные волосы с каким – то металлическим отливом собранные в увесистую косу, опускающуюся по груди почти до пояса. Взгляд пронзительно зеленых, а скорее изумрудных глаз был отстраненно – изучающий. В них проскакивали какие – то бесовские искорки заставляющие их словно светиться.
– Извини! – вновь властно прогремел её голос. – Я случайно слышала ваш разговор, – мне показалось, что она улыбнулась, – вы ведь жильё ищете? Квартиру или комнату?
– Что? – не сразу понял я суть вопроса, все ещё таращась на породистое с тонкой горбинкой носа лицо.
– Студент? – продолжила она расспросы.
– Да… – кивнул я машинально, намереваясь развернуться, и продолжать поиски.
– Из общаги выгнали? – показала она свою проницательность.
– … – молча, кивнул, останавливаясь и поворачиваясь к ней лицом.
– Комната подойдет? – в полной тишине прозвучал вопрос.
– Да… – выдавил из себя, в уме скрестив все имеющиеся у меня пальцы.
– Вы знаете, кто сдает? – осторожно произнес мой голос.
– Ещё бы! – её лицо мило озарилось улыбкой, – я! – произнесла она тихо. – Если хочешь, можешь зайти и посмотреть. Понравится, обговорим детали…
Молча развернувшись, поднялся на площадку и следом за женщиной, словно привязанный шагнул в квартиру.
Я, кот и хозяйка…
« – Трешка – понял я, едва переступив порог. – 121 первая серия такая же, как у родителей».
– Сын в армии, мужа нет, – словно отвечая на немой вопрос, произнесла она. – Снимай обувь и проходи, – продолжила она, – прямо по коридору и направо. Там комната сына…
Я, сбросив кроссовки, уверенно шагнул в указанном направлении. «Почему уверенно?», – спросите вы. Да потому что… именно там дома и была моя комната…
И тут же мне дорогу преградил огромный, словно леопард кот. Иссиня – черный с широко раскрытыми желтыми глазами. Они, словно пара прожекторов, светились в сумраке коридора. На мой шажок он отреагировал, мгновенно: припав мордой к полу и зашипел, словно змея скаля острые, словно иглы белые зубы. Спина выгнулась дугой, шерсть встала дыбом, а хвост, словно плетка стегал его по бокам. Его вид и размер – впечатлял, вызывая страх. Выпущенные когти блеснули подобно маленьким, но очень острым кинжалам, а глазища полыхали злобой, подстегивая страх.
« – Сейчас бросится и располосует в клочья, – промелькнуло в голове, я машинально отшатнулся, приподнимая в защитном жесте руку, чтобы прикрыть глаза».
– Спокойно Барсик. Пропусти его, – раздался позади меня знакомый голос.
Кот услышав слова, словно сник, уменьшившись чуть ли не наполовину. Из глаз исчезла полыхающая там злоба, и он мгновенно превратился в обычного, но очень большого черного, словно сажа кота. Подняв хвост трубой, бросился к хозяйке и, уткнувшись носом в её стройные ноги – замурлыкал, а потом начал тереться о щиколотки выражая свою преданность и любовь.
« – Ну, ни фига себе сторож, – подумал я. – Да ведь такой располосует вора в клочья, а потом сядет «на труп» и будет умываться, вылизывая свою черную шерсть!»
– Он тебя не тронет. Иди! – словно приказом стеганули меня слова женщины.
Я, машинально кивнув, двинулся в указанном направлении. Несколько шагов, поворот. Вход в комнату. Дверь оказалась прикрыта, и я несколько оторопело толкнул её. Тут же взгляд прошелся справа налево. Диван, узкий платяной шкаф в углу, письменный стол перед окном и несколько полок с книгами притулившиеся на стене.
« – Очень похоже, но не то… – даже скривился я, почему – то ожидая увидеть все же свою спальню…»
Машинально оглянулся, ожидая столкнуться взглядом с пригласившей меня женщиной. Там было пусто. Вернее не так! Привычный как дома коридор, две двери в санблок и светлый проем напротив, ведущий во вторую спальню. Услышав шум набираемой в чайник воды со стороны кухни, я быстро шагнул вперед и, сделав несколько – встал на пороге другой комнаты. Судя по всему, эта была спальней хозяйки. Двуспальная кровать занимала почти весь центр комнаты. Низенький трельяж приютился почти в углу рядом с входом в лоджию. Столь же низенький пуфик стоящий перед зеркалами и огромный платяной шкаф громоздящийся параллельно стене ванны – вот и вся обстановка… если не считать несколько интимных частей женского туалета брошенный на кровать. Ядовито фиолетовый, и как мне показалось с огромными, размером с мою голову чашечек – бюстгальтер, словно бесхвостая птица возлежал на покрывале. Розовые маленькие трусики были небрежно брошены рядом. На ручке приоткрытого шкафа сиротливо болтались плечики. Создавалось впечатление, что комнату только – только покинула собирающаяся на работу женщина, допустим выйдя в ванную.
И тут же, словно торопя меня, щелкнул мигом зашумевший чайник и следом раздался голос хозяйки:
– Ну как? Посмотрел? Тебя устраивает?
Я, дернувшись назад, словно нарвался на пощечину за любопытство, резко развернулся, и мой нервно дернувшийся взгляд уставился на сидящего в позе сфинкса кота. Все такого же черного, внимательно наблюдающего за моими действиями, правда, даже не пытающегося шевельнуться, тем паче наброситься на меня. Сглотнув ком образовавшийся в горле от столь неожиданного соглядатая, я прокричал:
– Да! Меня устраивает.
– Давай, иди в кухню, – услышал я, – чая выпьем, перекусим, да и поговорим.
Я, молча стараясь игнорировать кота, тут же улегшегося посреди коридора, двинулся на голос. Нет, скорее ноги сами понесли меня на автомате по знакомому с детства маршруту. Сделав несколько шагов замер и обернулся. Барсик, словно тень бесшумно двигался за мной, прижимаясь к стене. Когда наши взгляды встретились, он лениво зевнул, словно показывая мне свои зубы, и снова плюхнулся на бок, всем своим видом выражая достоинство и отстраненность, словно не он только что преследовал меня.
« – Странный кот! – мелькнуло в голове. – Он будто за мной шпионит…» – и уже обращаясь прямо к этому соседу, произнес вслух, – я здесь буду жить! И не преследуй меня.
Это черное чудовище с прищуром глянула в мою сторону желтыми глазищами, и принялось вылизывать свою черную и абсолютно чистую лапу. Молча, словно игнорируя меня и мои слова.
– Ну, ты и гад! – тихо, чтобы меня не услышала хозяйка прошептал я. – Отстань! А? Пожалуйста… – вырвалось из меня.
Черный кот опять блеснул желтыми глазищами и прикрыл веки, давая понять, что я ему не интересен. Только вот стоило мне развернуться и шагнуть дальше, то я всем телом ощутил как позади меня тихо, словно призрак двинулось поднявшееся на лапы чудовище. Дойдя до самой кухни, резко развернулся, намереваясь сказать приставучему коту все, что я о нем думаю. Но его не было, хотя я все так же отчетливо ощущал на себе его взгляд. Резко выдохнув и приведя в порядок дыхание, развернулся и шагнул в кухню.
Кухонные дела.
Те же девять квадратных метров, как и в других стандартных кухнях на которые люди вынуждены втискивать все необходимое. Овальный стол, несколько табуретов. Справа от окна – холодильник, слева плита. Стандартный кухонный гарнитур с навесными шкафами, встроенной в него мойкой; и хозяйка, уверенно раскладывающая что – то на столе. Глянув на нее, я не сразу сообразил, что изменилось в ее облике…
« – Коса! – мелькнуло в голове, – она расплела косу… – тут же взгляд увидел другое».
Она не только расплела косу и теперь её волосы густой черной волной спадали за спину, но и переоделась. Теперь на ней был надет коротенький сарафан с тоненькими бретельками, поддерживающими лиф и крупными пуговками, стягивающими две половинки одеяния на груди. Судя по всему, он был явно маловат женщине но, похоже, нравился и был удобен на теле.
Её груди, уж не знаю какого размера, казались мне огромными, и почти без складок обтягивались тонкой материей. Придавая им соблазнительную форму и вызывающе выпячивая на передний план. Темно просвечивающие сквозь светлую ткань соски – заметно оттопыривали ткань. Длина этого сарафана совершенно не доходила колен и заканчивалась, возможно, на ладонь ниже паха. Упругие ягодицы, обтягивались подолом так, что были видны контуры её трусиков и были бесподобны. Стройные бедра без единой складочки, округлые коленки, и красивые щиколотки заставили моё сердце заколотиться.
Огромный черный кот уже сидевший рядом с ней с чуть подрагивающим кончиком хвоста и бессовестно глазеющий на меня даже не удивил.
Я замер нескромно любуюсь представшей передо мной картиной. Отчего – то мне захотелось подойти, и мягко шлепнув её ладонью по попке прижать к себе, а потом долго тискать и целовать, одновременно гладя привлекательное и упругое тело. Теперь я был не так уверен в её возрасте. Двадцать пять, максимум тридцать лет, да и то с натяжкой… хотя упомянутый сын, проходивший действительную службу – смущал.
Чем дольше я на неё смотрел, тем больше возбуждался. Внезапно в брюках стало тесно и мой не вовремя проснувшийся орган резко набух, выдавая своё отношение к увиденному. Я желал её! Да так как ещё ни разу не хотел, ни одну из своих подружек. Поняв это, я неожиданно понял, что уже сделал шаг, и мои руки самовольно тянутся к такому привлекател
ьному телу.
« – Черт! – ругнулся я про себя, с трудом преодолевая навалившееся наваждение. – Еще не хватало тут руки распустить…»
Мой внутренний монолог прервал её голос. Не тот строгий почти приказной, каким она остановила меня в подъезде или отправила смотреть комнату сына! А низкий грудной до дрожи пробравший меня до кости. Попроси она меня сейчас выпрыгнуть из окна – единственное, на что у меня хватило бы ума, так это спросить: «Из какого?». Он будоражил плоть одновременно заставляя меня замереть на месте и слушать, слушать, слушать… До меня даже не сразу дошла суть заданного вопроса:
– Есть будешь?
Поняв и сообразив, что она говорит, я закивал головой, почувствовав голод и не в силах противиться этому голосу. Увидев мой кивок, она улыбнулась став вдруг выглядеть еще моложе и кивнув на табурет около своих ног продолжила:
– Тогда садись. Я яичницу сделаю. У меня где – то была колбаса.
Голос опять изменился и я, выпав из ступора, неуклюже сел, не смея поднять взгляд от столешницы. А когда она повернулась ко мне спиной, с тихим стоном поправил брюки и трусы с топорщащимся вверх, словно огромный кол – эрегированным членом.
« – Что со мной? – мелькнуло в голове. – Она мне в матери годиться… а тут такой стояк и такое непреодолимое желание, как у пацана, впервые увидевшего порнографическую открытку с прелестной проказницей в пикантной и соблазнительной позе, – подумал я, краснея словно школьник, оказавшийся в борделе».
Я так и просидел, все время пока она жарила яичницу, резала хлеб и колбасу, не поднимая глаз. Сидел, тщетно пытаясь угомонить не в меру разыгравшуюся плоть и проклиная себя, на чем свет стоит. Надо о деле думать, а у меня перед глазами вертелись столь скабрезные и соблазнительные картинки, с участием готовящей еду женщиной, что самое время было пугаться.
Я словно выпал из реальности, борясь с самим собой. А потом меня словно за волосы потянули, и я поднял голову, тут же поймав на себе её пристальный изучающий взгляд. Она сидела напротив с прямой спиной и… улыбалась.
Странный разговор и его последствия.
– Ты, – произнесла она проникновенным голосом, – очень странный. Я это почувствовала ещё там, на лестнице, когда ты пробежался по мне взглядом. – От такого откровения я покраснел ещё гуще. – У тебя звериное чутье и ещё скрытая, но такая желанная привлекательность для женщин, которые это понимают. – Она замолчала, глубоко задышав, а я словно последний козел не мог оторвать взгляда от ее мерно вздымающейся груди, на которой так притягательно выпячивались объемные груди. – Поди, – она улыбнулась, – от подружек прохода нет?
– Что? – моя челюсть бессовестно «отпала вниз до подбородка».
– Ты меня хочешь? – нежно просто произнесла она, глядя на меня так, что я вздрогнул, а член в штанах вообще попытался порвать ткань брюк и выбраться на волю.
– … – я ощутил, как мои глаза буквально полезли на лоб от этих слов. Сердце, на мгновение, замерев, бухнуло и застучало в груди молотом, отдаваясь в занывших висках, возвращая утреннюю боль.
– Так как? – она уставилась на меня и её глаза, неожиданно сделавшиеся большими, буквально прожигали меня, насквозь вызывая то нетерпение и желание, которое не знает границ и приличий.
Я непроизвольно дернулся, вперед желая схватить, обнять и прижать к себе эту желанную, но непонятную женщину, которая как я снова видел, годилась мне в матери. Однако… остановился, словно наткнувшись на стену.
« – Да что же это? – мелькнуло у меня в голове и тут же пропало…»
– Или нет? – её рука медленно поднялась и неуловимым движением расстегнула верхнюю пуговку её наряда. – А так? – продолжила она, мгновенно расстегивая вторую и её прелестные, упругие, словно мячики груди доделали начатое – своим напором расстегивая следующую и вырываясь на волю.
Легкая и тонкая ткань под их напором и весом подалась вниз и в стороны. Огромные бордовые, словно ягоды винограда соски резко набухли, выдаваясь вперед. Округлые чуть продолговатые темные ореолы вокруг них почти почернели и покрылись мелкими пупырышками.
– Потрогай, – тихо прошептала она, но видя, что я просто уставился вперед не в силах шевельнуться, протянула руку и, взяв меня за кисть, притянула и прижала её к горячему белоснежно – белому полушарию.
Мою ладонь прямо обожгло и я, невольно дернувшись, подался назад.
– Не хочешь? – удивилась она, – или боишься? – медленно продолжая одну за другой расстегивать пуговки легкого сарафана.
Это было последней каплей. Я, зарычав словно зверь, вскочил. Тело налилось силой и желанием. Мне вдруг стало все равно, что случится дальше. Каким – то неуловимым и резким движением я очутился рядом с ней. Рывком поднял на ноги и чуть пригнувшись, зарылся лицом между её прелестных и мягко качнувшихся грудей. Пока мой рот безумно целовали её перлы, пытаясь нащупать жаркими губами сосок, чтобы вцепиться в него и не отпускать до победы, правая рука резко нырнула вниз. Юркой змейкой, скользнув по напряженному животику, ощутила под пальцами нежную ткань трусиков и с силой вжалась в её промежность. А безымянный палец, нащупав продольные складочки её половых губ, попытался прямо сквозь чуть влажную ткань проникнуть внутрь.
Я рычал, тиская и терзая столь желанное тело, она громко стонала, с силой вжимая мою голову в свои неожиданно набухшие груди. Я, наконец, нащупав выпирающий сосок, буквально вцепился в него зубами, мягко оттягивая на себя и работая язычком который юркой юлой теребил его во рту. Мои пальчики, оттянув вбок ткань трусиков, терли и гладили её интимные складочки лона, истекающие, словно слезами горячей липкой смазкой и временами ныряя в её влагалище, проворачиваясь там вправо – влево так быстро, как могли.
Увлеченный этим я совершенно не заметил, как её пальчики споро расстегнули на мне брюки и, приспустив их вместе с трусами, с жадной крепостью ухватились за напряженный, эрегированный сверх меры член. Её ноготки нежно прошлись по тонкой кожице, и уверено обхватив пальчиками ствол, резким движением выдавая её умелость и нетерпение, оголили головку. Застонали мы вместе, в унисон. Я от острого желания овладеть ею прямо сейчас и здесь, она от возбуждения.
– Хочу! – почти закричал я, отрываясь от её груди и мелко подрагивая, когда умелые пальчики, царапая кожу ноготками, начали энергично со вкусом дрочить мой фаллос.
Я тут же попытался развернуть её к себе спиной и завалить животом на стол.
– Нет! – словно змея она вырвалась из моих рук, – я хочу… – и даже не договорив, бухнулась на колени, одновременно открывая рот и ловя им мой напряженный сверх всякой меры конец.
Руки, вцепившись в пояс спущенных брюк, дернули их, вниз стаскивая до голеней. Рот, сложенный колечком обхватил ствол, почти за самой головкой, а язык быстрыми энергичными движениями принялся вылизывать и выглаживать разбухшую от крови головку. Только одно короткое мгновение голова оставалась без движения и уже в следующий миг пришла в движение: то нанизываясь на мой орган и облизывая чувствительно – тонкую кожицу головки; то резко подаваясь назад заставляя член почти покидать рот. Вперед – назад, вперед – назад… я чуть откинувшись назад, ощущал, как юркий язычок теребит проскальзывающую вглубь рта головку, а губы сложенные упругим колечком скользят по влажному от слюны стволу. И снова… вперед – назад, вперед – назад… Я видел, чувствовал, что ей это нравится и самое главное она умеет такое делать. Она причмокивала от удовольствия, временами, хваталась пальчиками быстро подрачивая напряженный орган и гладила мошонку, мягко перекатывая набухшие там тестикулы.
Не удержавшись, я ухватил руками её голову и начал задавать темп и скорость одновременно стараясь засадить свой отросток как можно глубже. Моя хозяйка не пыталась вырываться или протестовать. Она просто одну руку уперла мне в живот и… таким простым способом ограничила глубину проникновения. Я не стал возмущаться или протестовать, так как это был самый лучший и умелый минет, который мне когда – либо делали.
Словно подтверждая мое решение она, даже не вытаскивая мой член изо рта, невнятно пробубнила:
– Штой шпо – кой – но, милый! Я ша – ма вше шде – лаю…
Я и стоял наслаждаясь. Чуть откинувшись назад, временами вопреки её словам резко двигаясь вперед в противоход движению головы проникая головкой почти до самого горла. А потом минут через пять, когда мой живот неожиданно свело сладостной судорогой, понял:
« – Еще маленько и я кончу, так и не добравшись «до сладкого»!»
Почти в ту самую секунду пока я соображал, тело дернулось назад, покидая гостеприимный рот и вырываясь из цепких пальцев. Глянув вниз – увидел: обиду, злую обреченность и печаль в поднятых вверх глазах…У неё было то не передаваемое лицо ребенка, у которого «злой» дядька забрал вожделенную конфетку и бессовестно слопал восхваляя вкус.
– Ты что? – она снова руками потянулась к моему замусоленному слюнями органу. – Дай! – потребовала она почти истерическим голосом.
Не отвечая и не давая ухватиться за свой ещё напряженный торчащий вперед и чуть вверх орган, я с резким выдохом потянул ее, поднимая на ноги и одновременно разворачивая спиной. Потом толкнув в спину, заставил лечь колыхнувшимися грудями на столешницу, причем при этом на пол полетели приготовленная для ужина посуда и приборы. Не останавливаясь, в одном плавном движении сдернул до колен её мокрые трусики и одним толчком засадил изнывающий в нетерпении орган в хлюпнувшее лоно.
Твердая плоть, словно нож в масло скользнула, вглубь растягивая, разглаживая и приспосабливая влагалище под свой размер. Низ живота звонко шлепнул по ягодицам, а головка члена уперлась в матку, деформируя её поверхность. Сама вагина, довольно узкая, словно перчатка обтянула горячую и напряженную плоть ствола, и я остановился, ловя первое и такое незабываемое ощущение проникновения. Тело подо мной дернулось, она застонала, для чего – то пытаясь ещё сильнее оттопырить попку. Но я, уже ухватившись за её ягодицы обеими руками и оставляя влажными пальцами, белесые следы энергично задвигался, разгоняя своего дружка внутри. Вперед: напряженная головка буквально врезается в матку, деформируя себя и её. Легкая дрожь, пробегающая по телу. Почти неощутимая остановка и резкое, с громким: «Чмок!», движение назад. Опять неуловимая остановка почти незаметная при быстром движении. И снова вперед до удара, до дрожи в животе и подергивания все сильнее возбуждающейся партнерши. Вперед – назад, вперед – назад… чуть подкрутить задницей меня прямолинейное движение и опять…
Уже через несколько минут она застонала, а потом и закричала, выкручиваясь всем телом. Потом она уже только выла, с трудом набирая воздух в истерзанные легкие. Ей было хорошо, даже очень. Мне не требовалось подтверждение этого вслух. Тело само говорило за себя, идя волнами судорог и мелкой дрожи. Пальцы безостановочно скребли гладкую столешницу, а голова, прижатая одной стороной, ощерилась в уже беззвучном крике.
Я не рассчитал рывок назад и мой член мокрый и осклизлый, словно из бани, выскочил наружу. Решив исправить положение, так как тело, прижатое мной, задергалось, я резко двинулся вперед. Головка уперлась в промежность, и легко скользнув вверх почти свободно протаранила чуть растянутое колечко темнеющего ануса. Не останавливаясь, а лишь чуть притормозив, я продолжил давить. Влажная плоть, легко преодолевая сопротивление сначала чуть, а потом и на половину ствола погрузилась в попку. Тело подо мной дернулось, зарычало. До меня донесся сдавленный вопль:
– Нет! Только не туда… больно... – но я уже не слышал её воплей, энергично задвигавшись по новой дорожке.
Это оказалось даже круче чем до этого. Мощные мышцы, противясь вторжению, старались сдавить, вытолкнуть наружу мой член, доставляя своим сопротивлением непередаваемое блаженство. На глазах «жертвы» появились слезы. Она резко задышала, преодолевая боль, но вскоре, как я понял, приноровилась, а получаемое удовольствие пересиливало боль. Её ягодицы начали чуть двигаться, подмахивая моим толчкам. Сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее…
Я почти лег сверху и, дотянувшись до её грудей, сжимал их мертвой хваткой, ощущая, как беснуется подо мной жаркое тело. Её ломало, выкручивая руки и ноги в невероятных сладостных судорогах. А я продолжал энергично двигаться, засаживая и засаживая словно закостеневший орган.
Неожиданно для себя я ощутил, как мои яйца словно сжали в кулак. До этого растянутая и болтающаяся вперед – назад вслед за моими движениями, она стала маленькой и твердой, обжимая их словно скорлупа. Это было последней каплей и вконец измотали мои силы. Я напрягся и резко выдохнув, стал кончать. Преодолевая сопротивление, сперма тугими толчками пробивалась вперед, как будто пыталась, заполнить её доверху. Через некоторое время она стала толчками, выступать наружу коричневыми тягучими струйками вырываясь вместе с членом все ещё двигающимся внутри неё. Мышцы ног напряглись, сладостно нывший живот закостенел. Меня начало ощутимо трясти в сладостно разливающейся по телу неге. Пот до этого обсыпавший меня мелкими каплями собрался в солёные струйки и, заливая глаза, скапливался на подбородке, постоянно капая на бьющееся подо мной в непрерывном оргазме тело. А потом меня скрутило так, что я даже мама сказать не мог. Я в тупом изнеможении рухнул, вниз подминая и придавливая партнершу к столу...
« – Вот и поговорили, – лениво возникло в голове, – интересно, я буду здесь жить или мне придется искать другую квартиру…»
196