— Представляешь, — говорил крючконос, — позавчера в рулетку в «Казачке» сходу выиграл целую штуку...
— Рублей? — приподнялся на стуле тугодум, накалывая вилкой соленый огурец.
— Ты, что? С Урала? Баксов, конечно.
— Поздравляю! Тебе крупно повезло...
— Не спеши поздравлять...
— Это почему же?
— А потому, что позавчера была светлая полоса в моей жизни, а вчера черная...
— Как это? — не понял друг.
— Да, так. Можно сказать, по моей дурости. Эти бабки, упавшие с неба, на следующий день увела одна клевая пришмандовка. Баба красивая, молодая, фигура — супер! Не успел я с ней потереться два раза в танце в «Казачке», как она тут же напросилась ко мне домой, и на мой вопрос «А что будет?», лихо ответила «Все!».
— Ну, и было это «Все»?
— Конечно. Да еще как! Трахались так, что моя бедная двуспальная кровать рухнула на пол, благо на ковер, а не то был бы нам полный капец...
— Значит, классно трахается?
— Я же сказал — супер!
— Ну, и какие секреты она тебе открыла, которых ты раньше не знал? Ты, я вижу, не новичок в сексе. Не так ли? Кстати, кто она?
— Стюардесса на международных рейсах...
— О-О-О! Тогда ясно. Там скромных и некрасивых баб не бывает... Да и одеваются они фартово...
— Точно. На ней юбчонка была светло-голубого цвета, сантиметров десять. Как она под ней прячет свои трусики, ума не приложу.
— Такие бабы стринги носят. Их под любой юбкой спрятать можно, — пояснил тугодум.
— Курточка на ней была белая, с таким вырезом, что обе сиськи, вот такие, — развел в стороны руки крючконос, — почти, как на ладони. На шее легкая косыночка, а на голове красная пилотка с летным значком.
— Ты про ноги забыл, — подсказал рыжий.
— Ноги? У нее ноги — песня, прямо от ушей, такие длинные и стройные, что их только и держать на плечах, с туфлями на вот таких каблуках, — рассказчик приподнял ладонь над столом почти на полметра.
— Стильная девица! Брюнетка?
— Что ты! Природная блондинка. Вылитая Мэрелин Монро!...
— Слушай. Ты так и не сказал, чем же таким необычным она тебя удивила?
— Ты что-нибудь знаешь про «Поцелуй Венеры»?
— Нет. А что это за «Зверь» и с чем его едят? — насмешливо ухмыльнулся рыжий.
— А это, брат, одно из самых сексуальных ее изобретений. Может быть, ее кто-то ранее научил, скажем, любимый братик или заботливый папаша, не знаю, но только от этого «Поцелуя» я чуть не сдурел...
— Не томи душу, а то у меня вот-вот штаны лопнут на самом сексуальном месте, — указал рыжий на мощный бугорок, оттопыривший его джинсы.
— Короче, все это выглядело сначала довольно обыденно. Она усадила меня на край кровати, сняла шорты, встала передо мной на колени и положила свою миниатюрную ладошку прямо на моего «Мальчика». Тот и так уже изнывал от нетерпения, а тут вообще чуть не «расплакался», но она несколько раз сильно сжимала ладошкой и тут — же отпускала, пока он не обрел могучую крепость. Затем ее мягкие маленькие губки стали медленно наезжать на него, облизывая и отсасывая головку, а затем стягивали с него кожицу, раздевая «Мальчика» до самого основания.
«Вот баба! Сексуальный черт в юбке. Не то, что моя тюха. Лежит подо мной и ворон считает. Только и знает, что один способ «Лежа», — подумал я, чувствуя, как от таких подробностей и мой член готов выпрыгнуть из штанов.
Рассказчик помолчал, внимательно посмотрев на рыжего, потом метнул взгляд в мою сторону, словно говорил: «Учись, неуч» и, глянув опять на тугодума, продолжал:
— Ты знаешь, трудно передать словами, что чувствует мужчина, когда его член тонет во рту женщины, тщательно отсасывающей его. По-моему, более сексуального кайфа нет.
— Пожалуй, ты прав, — рыжий опустил правую руку вниз и стал массажировать своего великана-затворника.
— Во! И ты купился на это. Только потом я узнал, есть еще более острое сексуальное чувство, возникающее при «Поцелуе Венеры».
— Слушай! Не томи! Давай подробнее про этот поцелуй... — взмолился рыжий.
— Ну, так вот. Когда я почувствовал, что головка члена уже уперлась в ее гланды, захотелось еще и дальше его просунуть, но не тут-то было: член оказался коротковат.
— Фу ты, черт! Как тебе не повезло. Тут мой «Дурачок» был бы в самый раз! — подскочил на стуле рыжий.
— Верно. Вот сегодня ты и покажешь свои способности в этом деле...
— Да. Но где же «Поцелуй Венеры»?
— Слушай внимательно, — сказал крючконос и что-то шепнул рыжему на ухо. Тот тут же, оправдывая свое тугодумие, повернул голову в мою сторону, а рассказчик продолжил:
— Короче, стала она накачивать меня «Челночком». Ее губки ездили туда-сюда по моему «Пацану», отчего тот крепился, что было мочи и, наконец, примерно на двухсотом наезде выложил в ее ротик все то, что до этого так тщетно пытался скрыть. По ее округлившимся глазам я понял, что большего, чем имеет, она уже не ждет. Тогда проказница поднялась, наехала на моего все еще торчащего «Воина» своей узкой щелью, а сама наклонилась ко мне, прильнула своими губами к моим губам и в такт движениям своего таза стала сливать содержимое своего рта в мой рот.
— Выходит, что ты выпил сам себя?! Вот это класс! И что ты испытал?
— Меня так разобрало, что я впопыхах проглотил то, чем она меня напоила, и так быстро стал ее наяривать, прижимая маленькую попку к себе так, что мне стало казаться, будто это не член мой протыкает ее, а шампур кусок мяса, ожидающего поджарки на костре. Короче, я слил теперь прямо в жерло ее вулкана, гася ее огненную лаву, но она еще билась на мне в бешеном экстазе, целуя меня, кусаясь и царапаясь...
«Вот это да! Такое мне не только испытать за наши пять лет совместной жизни, но даже слышать не приходилось», — подумал я с досадой, проклиная про себя холодность своей жены.
— Теперь ты уразумел, что такое «Поцелуй Венеры»? — спросил крючконос, опрокинув в рот полстакана водки.
— Да! В этом что-то есть «вене
рическое», — сострил тугодум, начиная прозревать на почве познаний секретов «Большого Секса».
— Ну, и как же она тебя наколола? — не унимался рыжий.
— Когда мы вдоволь натрахались, напились коньяка с шампанским, она встала и вдруг сказала:
— Хочу в очко!... А то что-то скучновато стало...
— Нет проблем! Становись раком, я мигом продую твой «самовар»...
— Дурак! В картишки! В очко хочу сбацать...
— Вдвоем?
— А у тебя еще кто-то есть?
— Нет. Но в групповушке было бы еще веселее... У нас в экипаже по этому вопросу единое мнение... Пилоты частенько трахают меня хором...
— Прямо в самолете?
— Не-е-е... Это бывает редко и то, когда рейс далекий и если мужику явно невтерпеж... А так, в основном, в межрейсовой гостинице снимаем номерок.
— Один на четверых?
— А как же?
— И тебя к мужикам селят?
— Ну?...
— Но ты же баба, хоть и молодая...
— Добавь «Еще и красивая»...
— В красоте тебе не откажешь. Досталось же такое сокровище счастливцу-мужу — дураку...
— Тюлень, он, а не муж. Трахаться любит, но не знает как. Только и знает одну позу «Сверху». Ни разу перед этим меня между ног не поцеловал. А ведь «Киска» просит...
— И как же администрация гостиниц разрешает тебе спать с мужиками?
— А у командира справка есть, что я его жена...
— Липовая?...
— Конечно...
— И верят?
— А им по — фигу, когда в паспортах бабки лежат...
Крючконос замолчал, вытирая салфеткой выступивший на лбу пот.
— И как же ее дерут? Небось, рассказывала в подробностях? — не унимался рыжий.
— Конечно. Она очень сексуальная. Стоит только дотронуться ладонью до коленки, как они сами разъезжаются в стороны, и твоя рука тут оказывается у заветной щели.
— Ох! До чего же люблю таких податливых баб! — надрывно простонал тугодум.
— Можешь ее попробовать..., — неопределенно махнул рукой рассказчик.
— Не врешь? Это же не просто?! — засомневался рыжий.
— Нет проблем! Сейчас организуем. Только заранее предупреждаю, что за каждый час она берет сто баксов...
— Не-е-е. Больно дорого, — стал отмахиваться друг.
— Что?! Дорого?! А где ты сейчас найдешь такую бабу, которая задарма разрешает трахать себя во все дырки?! Да еще в групповушке. У нее такса, как в сауне. Плати за каждый час независимо от количества клиентов.
— Гм... Если нам вдвоем, то по пятьдесят баксов, — наконец сообразил тугодум.
— Наконец-то дошло!...
Рыжий вновь пошевелил губами, видимо, что-то соображая, и тут же выдал:
— А если нас будет трое?
— Тогда по тридцать три...
— Идет. А не пригласить ли нам того мужика, который за тем столом что-то долго меню читает? Случаем, не подслушивает ли нас? Давай и его пригласим, — нашелся тугодум.
— Хорошо. Попробую..., — ответил крючконос, вставая.
— Уважаемый?! — наклонился почти вплотную к моему уху подошедший крючконос, — вы не хотели — бы составить нам компанию? На Руси давно принято все делить на троих. Помните, как у Высоцкого: «И на троих зазвали меня дядей».
Я не стал себя долго упрашивать и тут же пересел за их столик.
— Здесь вам будет намного интереснее, — заверил крючконос, наливая водку в мой стакан.
— А откуда вам знать о моих интересах? — наморщил я лоб, обозначив удивление.
— Посещение того места, которое я хочу вам предложить, наверняка, заинтересует настоящего мужчину! — отлил мне подхалимскую «пулю» крючконос, клятвенно прижав обе ладони к груди.
— Покер? — мои глаза излучали любопытство.
— Не-е-е, — небрежно махнул рукой крючконос.
— Бильярд? — округлил я глаза.
— Очень мелко. Я хочу познакомить вас с потрясной блондинкой, классно играющей в картежное «Очко»... Кроме того, ее очаровательное собственное «Очко», при желании, тоже доступно...
— Гм... Интересное предложение. Надеюсь, не бесплатное? — насмешливо спросил я.
— Да, так, чепуха! По тридцать баксов с носа, и трахай ее до утра... Можно и в групповушку...
— Щедрая девушка! — отпил я из стакана пару глотков водки, — считай, задарма дает...
Мы подождали, пока тугодум кончит шевелить губами, видимо, обсчитывая новую ситуацию, и встали из-за стола...
... Через полчаса такси принесло нас на окраину города. Здесь я не бывал и с интересом разглядывал незнакомые места. Остановившись у старого трехэтажного дома старший нашей группы повел нас на третий этаж, идя впереди и предупреждая, чтобы мы были по осторожнее, так как при таком скудном освещении было немудрено и загреметь кувырком по лестнице. Поднявшись на третий этаж, крючконос остановился у обшарпанной двери с табличкой «Профессор Сорин». Маленькая лампочка отбрасывала темные тени наших фигур. Получилось так, что я был последним в колонне по одному, и мне было плохо видно, что происходит впереди. После долгого звонка за дверью, наконец, послышалось какое-то царапание, и она приоткрылась. На пороге появилась фигура в коротенькой синей юбочке, белой курточке, не достигающей голого пупка и в красной пилотке с символом самолета. Свет падал из-за спины фигуры, из-за чего было трудно разобрать черты ее лица. Девица, молча, отступила в сторону, пропуская гостей, и когда я перешагнул порог, внезапно отшатнулась.
— Ты?! — у нее от удивления отвисла челюсть, но тут — же взяв себя в руки, перешла в наступление.
— Значит и у тебя протоптана дорожка к проституткам! — надвинулась на меня голой грудью моя скромная женушка.
— А вы, очевидно, в очередном полете, стюардесса? И куда же на сей раз держит курс ваш самолет? А может быть, просто садануть вас по этому пупочку?! — похлопал ее по животу, одновременно больно ущипнув за упругую ягодицу.
— Ребята! Давайте жить дружно! — сладким голосом пропел крючконос, обнимая нас за талию. — Я уверен, что после сегодняшней ночи у вас по — настоящему наладятся сексуальные отношения.
— Вы что? Знаете друг — друга? — начал шевелить губами рыжий тугодум.
— Ты что ослеп?! Они же оказались супругами. Такого счастливого стечения обстоятельств в нашем «Теремке» еще не было. Итак. Да здравствует групповушка! — поднял вверх палец крючконос, и мы вошли в зал, где увидели хорошо накрытый стол, ожидающий дорогих гостей.
... Мы всю ночь коллективно и индивидуально дарили стюардессе свою сексуальную любовь, а она постаралась наградить всех «Поцелуем Венеры»...
Эдуард Зайцев.
124