А предложила их мне моя девушка, с которой я однажды познакомился на одной из уличных тусовок. Тогда я не догадывался, что она плотно сидит на игле, и перепады в её настроении списывал на женскую инфантильность. Я отдавал себе отчёт, что когда согласился отведать этой дряни, сделал это абсолютно добровольно. Ведь никто же силком не заставлял. Я развёл Оксану на секс, а она предложила перед этим за компанию уколоться. Так сказать, для большей остроты ощущений. Мол, не бойся, тебе понравится. А с одного раза ничего не будет. И мне понравилось. Настолько, что я захотел ещё раз пережить тот кайф, который получил при первой дозе. Я погрузился в розовый рай, лицо Оксаны было сосредоточенно и прекрасно. Её гибкое тело трепетало в моих руках, и я проникал в неё, испытывая блаженство. Но действие дури вскоре закончилось, и сознание понемногу вернулось в унылый реальный мир. Физической ломки, которую испытывают наркоманы при воздержании, у меня не случилось, и надо было включать мозги и тормозить ещё тогда. Но мне захотелось ещё. А потом ещё, и ещё.
Моё гипертрофированное самомнение мне говорило, что я смогу легко завязать с этим пагубным пристрастием в любой момент, и отодвигал всё дальше то время, когда же я скажу себе — стоп! Оксана знала, где достать дурь, нужны лишь были деньги, которые у меня водились. Через пару месяцев я прочно подсел на иглу, и во время абстиненции испытывал теперь уже нестерпимую ломку. Меня бросало в жар и холод, мучила бессонница, липкий мерзкий пот струился по лицу, а всё тело сотрясала мелкая дрожь. У меня не просто было угнетённое и подавленное состояние. Меня охватывал панический страх, настоящий ужас клещами сдавливал горло, мне казалось, вот-вот я умру, просто сдохну, и ничто не сможет мне помочь, кроме, естественно, дозы. И я отправлялся к своей любовнице Оксане.
Ко мне слишком поздно пришло понимание того, что я стал рабом героина, и так просто завязать с наркотой уже не получится. Точка невозврата была пройдена. Мои небедные родители стали замечать во мне перемены, и перестали давать деньги. Однажды мать случайно увидела следы от многочисленных инъекций на моих руках.
— Сынок, это что такое. Ты колешься. Я знала, я догадывалась.
— Да, колюсь. И что теперь. Мне надоели ваши обихаживания и нравоучения. То нельзя. Это нельзя. Это хорошо. А это плохо. Я уже взрослый, и сам распоряжаюсь своей жизнью.
— Это та наглая развратная девка тебя совратила. Затащила в койку, и посадила на иглу. Я не знаю, что я с ней сделаю.
— Не смей даже пальцем к ней прикасаться.
— Это почему же?
— Она хорошая.
— Да что ты!
С хорошей девочкой Оксаной я так и не расстался. Сказать, что между нами была любовь? Да не было никакой любви. Скорее — удовлетворение плотских потребностей. Мы не строили планов на будущее. Не хотели никаких детей. Наш кругозор сузился до одного единственного стремления — достать очередную дозу. Отец был вечно занят, но мать видела, как я неуклонно скатываюсь до скотского существования. Я начал воровать у друзей и знакомых, залез в долги, стал выносить из дома и продавать за бесценок бытовую технику. Лишь бы заполучить заветный пакетик. Причём, всё время врал, для чего мне до зарезу понадобились деньги. Мама пожаловалась наконец отцу про все мои художества, и тот принял решительные меры. Меня скрутили четверо крепких мужиков, и увезли в дорогую частную клинику, где я провёл два месяца. Я тяжело выходил из состояния ломки, после чего меня лечили кодированием и гипнозом, показывали страшные фильмы про то, как наркоманы заканчивают свою жалкую никчёмную жизнь чуть ли не на помойке. Но всё было бестолку. После выписки из клиники я уже на третий день повстреч
ался со своей подружкой, и с удвоенным усердием начал колоться. Тогда отец выгнал меня из дома. Я перебрался в убогую однокомнатную Оксанкину хрущбу на окраине города, и стал жить у неё. Денег на наркоту катастрофически не хватало, и в один из дней Оксана сказала:
— На герыч денег нет. Придётся уколоться синтетиком. Вот, заработала.
— Как это ты заработала?
— А то ты не знешь, как. Обслужила тут двоих кобелей в машине. Ты не пробовал синтетик?
— Давай, — отрешённо согласился я.
— Я тоже ещё не пробовала, но говорят — отрава ещё та. Ничего, другие же сидят на нём. А как бабло появится, вернёмся на герыч.
Мы укололись. Я сразу провалился в чёрный мрачный колодец, и потерял память. Когда же я очнулся, то обнаружил лежавшую рядом со мной Оксану бездыханной. Она умерла в наркотическом сне, вероятно от передоза, и тело её уже остыло. Мне стало по — настоящему страшно. Я помню, как сам вызвал полицию. Прибывший следователь с опергруппой ходили вокгруг лежавшего на грязном с выпирающими пружинами диване тела моей подружки, и что-то писали, фотографировали, задавали мне какие-то вопросы. Затем меня увезли в отдел. На одном из допросов мне стало плохо. Очередная ломка накрыла меня тягучей испепеляющей волной, и следователь вызвал скорую. Меня увезли в больницу, где две недели я испытывал все ужасы физической абстиненции.
Тело Оксаны к тому моменту подвергли вскрытию и криминала с моей стороны не нашли. Экспертиза показала, что моя подружка скончалась от передозировки, и меня отпустили. Так я оказался на улице. Куда идти — я не знал. Идти домой? Туда, откуда меня выгнали, мне не позволяла непомерно раздутая гордыня. Как жить теперь дальше? Моя единственная подружка Оксана умерла, и я не чувствовал за собой никакой вины. Тем не менее, мне стало её не хватать. Я знал, что если я устроюсь куда-нибудь хотя бы сторожем, то вряд ли заработаю себе на героин. Cтоил он недёшево, а мне нестерпимо хотелось уколоться. Что делать? Воровать? Грабить прохожих в подъездах и подворотнях? Наверное, придётся. С такими мыслями я оказался во дворе православного храма. Каким образом? Не знаю. Наверное, ноги сами принесли меня в это место.
— Что привело тебя в храм божий, — спросил меня батюшка, когда я вошёл в просторный зал в надежде чем-нибудь поживиться.
— Я не знаю. Я просто тут хожу, и не знаю что мне делать. А вы кто.
— Я настоятель этого прихода. Я призван помогать всем страждущим. Ты не знаешь, что тебе делать, у тебя нет цели в жизни?
— Есть. Достать очередную дозу. Я наркоман.
— Тогда тебе надо исповедоваться. Тебе сразу станет легче на душе.
Святой отец внимательно выслушал мою историю и задумчиво произнёс:
— Ты сам выбрал свою дорогу и на душе твоей есть грех. Чтобы его отмолить, не нужно губить ещё одну жизнь. Свою жизнь. Нужно спасти многих других. Можешь остаться здесь, и я помещу тебя в приют для наркозависимых. Подумай. Приходи в любое время. Ты молод, и ты на распутье. Прожить полноценную жизнь, или в скором времени закончить своё существование в каком-нибудь притоне.
После исповеди мне действительно стало легче. Я долго думал о словах настоятеля, и постепенно стал приходить к выводу, что надо начинать жизнь с чистого листа. Я вернулся домой, и родители меня приняли. Я сильно похудел и осунулся, но они видели, что я не колюсь. А потом в один прекрасный день в моей жизни появилась Наташа. Девушка с соседней многоэтажки. Я познакомился с ней случайно, когда без цели слонялся по улице. Она несла тяжёлые сумки, и я тогда ей помог их поднести. Она не знала, что я наркоман, и доверилась мне. Мы стали встречаться, и в один из дней я признался ей в любви. Тяга к наркоте оставалась, но жизнь моя теперь была заполнена этой девушкой. Я рассказал ей про себя всё, про свои похождения, по Оксану, и она меня не отвергла. Она меня поняла. Сейчас я учусь на третьем курсе политехнического института, и у нас с Наташей маленький ребёнок. Мне некогда думать о наркоте, хотя мысли о дозе иногда меня посещают. Наверное, они теперь будут посещать меня всю жизнь. Психологическую зависимость не вытравить ничем. Наркотики умеют ждать. А посему — не начинайте! Не пробуйте эту отраву, потому что она вас убьет. А перед этим превратит в животное. Не верьте в то, что вам напоют наркоманы, что это не опасно, и что всегда вы сможете завязать. Враньё. Наркотики вас погубят, и убьют в молодом возрасте. Они убивают всех.
АRHIMЕD
215