Примчавшись, на такси, к себе домой Ольга мучительно пыталась доискаться до причины нешуточной тревоги, прозвучавшей в голосе Демьяныча, когда он приказал немедленно бросить работу и ехать домой. Да еще этот Виктор Иванович, зачем, спрашивается, он к ней приедет и почему она должна выполнять его распоряжения.
Конечно, для его бизнеса может быть нанесен ущерб, но она-то тут причем, никто ведь не знает, что она слышала и поняла разговор турков, даже шефу она ничего не успела сказать. И вообще, у нас цивилизованное государство, а она гражданин этого государства и никто ей просто так, рот не заткнет.
Минут через двадцать после её приезда раздался звонок по телефону, и Ольга, сняв трубку, услышала властный баритон:
— Меня зовут Виктор Иванович, откройте калитку.
Она прошла через двор и открыла калитку на воротах. Перед въездом стояла белая «Волга» с тонированными стеклами. Задняя дверца открылась, из неё вылез подтянутый пожилой мужчина и направился к ней. Подойдя вплотную, он вытащил из нагрудного кармана бордовое удостоверение и, раскрыв его неуловимым движением, поднес к её глазам.
— Ну да, ну Виктор Иванович, ну и что?
Обаятельно улыбнувшись он предложил пройти в дом, добавив при этом:
— Чайком старика хоть угостите.
Ольга посторонившись, пропустила незваного гостя во двор и, прикрикнув на разлаявшегося пса, провела его в дом. Представив гостя хлопотавшей по хозяйству маме, они устроились на кухне чаевничать.
И вдруг гость мгновенно преобразился, за столом сидел не добродушный, улыбающийся пожилой мужчина, а властный начальник с железным взглядом. Голосом, не допускающим ни малейших возражений, он произнес:
— Внимательно слушай и не перебивай. Из какой я организации ты прочитала, поэтому сейчас ты оденешься, возьмешь паспорт, сложишь смену белья и гигиенические принадлежности в сумку, матери скажешь, что улетаешь в командировку на неделю и мы с тобой едем в аэропорт.
Молодая женщина, сильно удивившись произошедшей с гостем перемене и особенно произнесенным жестким тоном распоряжениям, тут же ответила:
— Никуда я не поеду, — и, глядя в эти глаза с металлическим отливом, добавила: — И вообще, почему я должна куда-то лететь.
— Для твоей безопасности, — был ответ.
— Нет, я не могу, а как же сын, родители?
Откинувшись на спинку стула, Виктор Иванович с жалостью посмотрел на неё и потеплевшим голосом пояснил:
— Именно для того, чтобы вывести их из-под удара. Пойми, девочка, что цель сейчас ты и при плохом раскладе пострадают именно они, как самые близкие тебе люди. Если же ты окажешься как можно дальше отсюда, то и все внимание будет сосредоточено на месте твоего пребывания. И мне будет гораздо легче защитить твою семью. Не теряй времени — собирайся быстрей.
Что-то было в его словах такое, что Ольга моментально почувствовала его правоту и, сорвавшись, принялась быстро собираться. Отдав матери конверт с долларами, она предупредила о своей командировке Не слушая озабоченных вопросов, поцеловала её и малыша, и, выскочив на кухню, сказала что готова.
В аэропорту все происходило, как в сказке, подошедший молодой человек вручил билеты на ближайший рейс, они, не останавливаясь ни на секунду, безо всяких досмотров прошли таможню и контроль, по выдвинутому переходу сели в самолет и практически сразу самолет пошел на стартовую полосу. В Астане так же моментально пересели на московский рейс.
Долетев до Москвы в сопровождении неразговорчивого спутника Виктора Ивановича, она, пройдя паспортный контроль, столкнулась с одним из охранников Демьяныча, который когда-то давно, в прошлой жизни, подмигнул ей на прощание в аэропорту. Теперь она, глядя на него, опять засомневалась в той мимолетной улыбке, которую он подарил ей на прощание.
Он был собран, деловит и на неё не обращал ровным счетом никакого внимания. Они о чем-то переговорили с её сопровождающим, но Ольга не расслышала ни одного слова, хотя стояла буквально в полуметре от них.
«Это наверно потому, что в здании стоит гул от других разговоров», — подумала она.
В этот момент мужчины синхронно развернулись к ней и встречающий теплым голосом произнес:
— Здравствуйте Ольга, меня зовут Григорий и мне поручено доставить Вас в головной офис. Будьте любезны следуйте за мной.
И он, повернувшись, стал двигаться к выходу.
«Да, джентльменством здесь и не пахнет, хоть бы сумку у девушки забрали, «сильный пол» называется, она конечно не тяжелая, сама донесу, но было бы гораздо приятнее, когда оказывают внимание», — думала девушка, идя вслед за одним сопровождающим и краем глаза наблюдая движение другого сзади.
Огромный джип стоял прямо перед выходом из здания аэропорта. Охранник, распахнув дверь, встал сбоку, сложил на поясе руки и, глядя мимо Ольги, произнес:
— Садитесь, пожалуйста!
«Так, и руки на брюхе сложил, чтобы мне не подавать, — стала заводится девушка. — Сейчас я тебе устрою демонстрационное падение с подножки и посмотрю на твою физиономию!»
Забросив вовнутрь спортивную сумку, она поставила одну ногу на подножку, приподнялась и стала заваливаться в сторону охранника. Тут произошел конфуз. Задуманная ею акция потерпела крах самым неожиданным образом. Её голову мгновенно пригнули вниз, а саму чувствительным толчком под зад направили вглубь салона, да так быстро, что девушка и не поняла, каким образом оказалась уже внутри автомобиля.
Раздались хлопки закрывающихся дверей, и автомобиль, стремительно набирая скорость, поехал по пандусу, опрокидывая Ольгу на сиденье. Только она принялась устраиваться на нем поудобнее, как раздался голос охранника:
— Ольга, зря вы на меня сердитесь, это часть моей работы.
— Много чести на вас сердиться, — ощетинилась она и вспомнив чувствительный толчок под зад, тут же вызывающе спросила:
— А что это вы меня в машину так по-хамски впихнули?
— Ну, вы же собрались падать с подножки, а я никак не мог этого допустить.
— И ничего я не собиралась падать, — удивляясь про себя его проницательности, произнесла она.
— Судя по тому, как вы осматривали место будущего падения и планировали его траекторию — безусловно собирались! — улыбаясь и повернувшись к ней вполоборота, парировал он.
«Вот черт, глазастый, — подумала она. — Я же мельком только бросила взгляд. Стоп, он же вообще в мою сторону не смотрел. Как это объяснить?»
— Я и говорю, это моя работа, — ответил он на невысказанные ею мысли.
«Вот змей, он еще и мысли, как Демьяныч, читает! — Мысленно удивилась она. — Ну хорошо, сейчас я тебе устрою провокацию на сексуальной почве!»
И она нахально принялась разглядывать молодого человека с потребительской точки зрения, мысленно комментируя внешний осмотр:
«А что, экземплярчик очень даже ничего, глаза зеленые, умненькие, брови, скулы, губы — дополняют друг друга, стрижка короткая, волосы русые. Не красавец, однако свой шарм есть».
Охранник тем временем заёрзал на сидении.
«Грудь не штангиста конечно, но весу и росту вполне соответствует. Ниже, костюм конечно мешает, но будем считать, что там кубики пресса, и вообще вон ловкий какой, мгновенно среагировал».
Охранник, откинувшись на спинку, вперил взгляд вперед.
«Так, а вот ниже наверняка расположен вот такого размера, гладенький, аккуратненький член, который при желании можно привести вооот в такое положение и с превеликим удовольствием вставить себе в...»
Подняв глаза на лицо охранника, она удовлетворенно отметила румянец на его щеках. Он, как статуя, не отрываясь, смотрел вперед по ходу движения автомобиля.
«Ну вот, а вы говорите работа» — мысленно аплодируя себе, констатировала она.
— И долго нам еще ехать? — как можно невиннее спросила она вслух.
— От тридцати двух до тридцати восьми минут, в зависимости от загруженности трассы, — напряженным голосом ответил Григорий, но на всем оставшемся пути уже никак не поддавался на провокации с её стороны.
Подъехав к большому зданию где-то в центре, автомобиль, проехав через шлагбаум, спустился в подземный гараж и остановился.
— Разрешите вашу сумку, — произнес охранник, открывая дверь.
— Вот еще, я теперь девушка тренированная, сама допру, — мстительно отвергла предложение Ольга.
— Как вам будет угодно, — вежливо произнес он, и видимо хотел ещё что-то добавить, но сдержался.
Все так же втроем они прошли в лифт и, поднимаясь, Ольга перехватила молниеносные переглядывания её охраны, видимо молча обсуждающие её. В конце их немого разговора, когда Григорий закатил глаза и недовольно покачал головой, Ольга повернула к нему лицо, и тоже молча, состроив рожицу, показала ему язык. У него поползли вверх брови, и лицо приняло совершенно обалдевший вид. Посмотрев на второго, он выражением лица как будто спросил его «Видал?» И тут же безо всякого перехода его лицо приняло обычное нейтральное выражение. Ну вот не было никакой пантомимы!
Уже подойдя к приемной Демьяныча и попрощавшись со своими телохранителями, она опять перехватила тот мимолетный взгляд, раздевающий её донага, эту неописуемую улыбку Чеширского кота и неуловимое подмигивание. И опять, как в аэропорту, по всему телу прокатилась горячая волна.
«Вот зараза, как он это делает?»
Демьяныч встретил её более чем радостно, выкатился из-за своего кресла, расцеловал в обе щеки, погладил по голове, как маленькую, прижал к себе и, усадив в кресло, предложил рассказать все с самого начала. Ольга вкратце рассказала суть всей истории. Он, немного подумав, сказал, что есть необходимость зафиксировать её показания и предложил немного отдохнуть и встретиться со специалистом.
Её провели в комнату отдыха, где она привела себя в порядок, плотно поела и, завалившись на диван, принялась размышлять:
«И что они так переполошились? Ну хорошо, ну услышала я чей-то разговор, что панику-то поднимать, тащить меня через весь бывший Союз. На билеты и сопровождение тратиться. Не понимаю, основное я и по телефону рассказала».
Пока она размышляла в этом ключе, в дверь постучали и, получив разрешение, к ней вошел Григорий.
— Ба, какие люди! — преувеличенно удивленно приветствовала она его появление. — А я уж было и не рассчитывала на такую быструю встречу. Какими судьбами?
— Поручено сопроводить для встречи со специалистом в кабинет, — абсолютно индифферентным голосом произнес он, игнорируя её подколки.
— И что там за специалист такой? — спросила она.
Он молча пожал плечами и они, спустившись на два этажа, вошли в кабинет, где сидела немолодая женщина с добрыми усталыми глазами.
Специалист оказалась психологом, она сразу предупредила, что будет вестись запись на видеомагнитофон. И как-то незаметно для себя, направляемая вопросами, Ольга принялась рассказывать о событиях, произошедших после отлета Демьяныча. Несколько раз они прерывались, чтобы выпить чаю с печеньем и даже во время чаепития она продолжала рассказ о своей жизни. Говорила и говорила, выплескивая свои переживания, обиды и боль, которые оказывается, никуда не делись, а просто спрятались где-то глубоко в сердце. Зато по окончании этой исповеди она почувствовала такую легкость и радость, как будто скинула неимоверный груз с плеч. Весь разговор занял более шести часов, и Ольга была очень благодарна этой женщине с такими добрыми усталыми глазами.
Позже её провели в уже обжитую комнату отдыха и, легко поужинав, она завалилась спать.
Утром, приведя себя в порядок и плотно закусив поданным завтраком, в сопровождении своего Санчо Панса она отправилась на прием к Демьянычу. Тут её ждал сюрприз из сюрпризов, выигранная лотерея всей жизни. Демьяныч, с покрасневшими от недосыпа глазами, предложил ей на время слетать на море отдохнуть, за счет компании конечно.
И вдруг вспомнив, произнес:
— Да, это тебе, — протянул ей какую-то голубовато-зеленую прямоугольную бумажку.
Ольга машинально взяла её в руки и стала разглядывать. Чек. Чек на пятьдесят тысяч долларов! Она смотрела на него и мучительно старалась понять, зачем он сунул ей эту плотную бумажку и что с ней нужно делать. И постепенно до неё стал доходить смысл происходящего — Демьяныч передает ей во владение 50 000 долларов. Не сто, не двести, а запредельную для её круга сумму в пятьдесят тысяч!
Подняв на него глаза и все еще до конца не веря, она спросила:
— Это все мне?
— Тебе доченька, тебе.
И тут она разревелась, как в детстве, когда не думаешь о том, как это может выглядеть со стороны и что могут подумать окружающие. А Демьяныч, по-отечески гладя её по голове, успокаивал:
— Все кончено, теперь тебя уже никто не обидит.
***
Тем временем, в далеком южном городе, вся городская милиция была поднята на ноги в связи с жестоким убийством генерального директора крупнейшего строительного концерна, бывшего члена правительства, а ныне депутата законодательного собрания.
Он был найден на стройке с зажатой в зубах стодолларовой банкнотой, отрезанным мужским достоинством, которое было вставлено ему в задний проход.
В другом южном государстве начались крупные неприятности у другой строительной компании, в прессу попали некоторые факты её неблагонадежности и сокрытия доходов. Налоговая полиция приостановила деятельность этой компании и начала проверку её документооборота.
Эмиссар российского концерна, прилагая все силы, не смог сразу пробиться к руководству и теперь ожидал встречи с его главой для решения некоторых вопросов по совместному проекту.
Но, к сожалению, к этому моменту, уже было отдано распоряжение исполнителю о проведении акции возмездия для человека, разрушившего стройную схему изымания некоторой суммы, и он уже отправился в автономный поиск...
***
Девушка понемногу успокаивалась, и тогда он продолжил:
— Все Оленька, соберись и готовься лететь к теплому, синему морю. Чтобы не было скучно, я тебе в сопровождение дам кого-нибудь из своих ребят.
— А можно Григория? Мы с ним уже познакомились, — вырвалось у неё.
— Григория? Неожиданный выбор, он с женщинами вообще не знакомится. Ты уверена?
— Ага.
— Ну, пусть будет по-твоему. Беги, собирайся.
Глава 6. У самого синего моря.
Поселились они в большом коттедже в ста метрах от берега моря, причем вся территория зоны отдыха концерна была огорожена высоким забором. Сам коттедж стоял как бы в хвойном лесу, и надо было пройти по дорожке до песчаного пляжа. Красотища!
Прямо по приезду Ольга, бросив свои вещи в холле и выдернув новый белый купальник на завязках, переоделась и, схватив полотенце, рванула на пляж. Расстелив полотенце на песочке, она бегом кинулась в море и принялась плескаться и резвиться, как котенок на кровати. Вдоволь наплескавшись, она немного поплавала вдоль берега и вышла, чтобы обсохнуть и отдышаться.
Григорий, полностью одетый, сидел на валуне в тени елей.
Ни в самолете, ни в доставившей их сюда машине, нормально поговорить с ним не получалось. Он весь был какой-то сосредоточенный, как будто что-то постоянно обдумывал и на неё практически не обращал внимания. Только один раз в аэропорту, когда она, дергая его за рукав, требовала принести ей минералки из бара, он, умоляюще глядя ей в глаза, попросил не мешать ему работать, а если ей необходимо попить, он с удовольствием будет её сопровождать.
А как он зыркнул, когда она попыталась выдернуть у него из кармана авторучку, чтобы разгадывать кроссворд в самолете! Ручку позже дал, но создалось впечатление, что потом глаз с нее не сводил. Единственное, что ей удалось от него добиться, так это перейти на «ты».
А ей очень хотелось пообщаться и выплеснуть свою радость по поводу поездки на море, классного настроения, нежданного богатства, да и вообще прелести всей жизни.
— Слышь охрана, а что ты службу не несешь, меня не хранишь, вдруг меня акула сожрет? — В очередной тысяча первый раз попыталась она подколоть своего охранника и вызвать его на разговор.
— Во-первых, в этих водах акул нет, а во-вторых, если и начнет жрать, то подавится, — парировал он.
— О, заговорил! — обрадовалась она, соскучившись за эти четыре часа по нормальному общению.
— А почему это подавится? Я разве такая костлявая? — заинтересованно спросила она, оттопырив попку и оглаживая себя по ней.
— Нет, такая ядовитая! — ухмыльнувшись, ответил он.
— А ты вообще улитка, — мстительно обвинила она. — Такой же холодный и пиджак, как раковину, никогда не снимаешь. Вот.
И тут она вспомнила, что уже давно хотела спросить, каким образом он умудряется бросить на неё взгляд, от которого по телу прокатывается жаркая волна.
— Гриш, а глянь на меня так, как ты в аэропорту на меня посмотрел, — попросила она.
— Нужна ты больно, смотреть на тебя, — скосив глаза в сторону, пробормотал он.
— Ах так, тогда не смотри! — хулигански произнесло очаровательное создание и принялось медленно развязывать бретельку, освобождая свои груди от той символической тряпочки, что именуется купальником.
Григорий, сделав скучающее лицо, поднялся с валуна и, глядя на верхушки елей, не торопясь побрел в сторону коттеджа.
Прыснув ему вслед, она стала загорать топлесс, при этом подумав:
«Теперь точно его на себя затащу, как бы ни кочевряжился, самолюбие просто обязывает! За неделю и бревно до беспамятства можно возбудить».
Придя к такому заключению, она снова купалась и загорала, а когда про
голодалась, пошла в коттедж.
На террасе, в плетеном кресле, сидел её охранник.
— Господин хранитель тела, тело кушать хочет, — доложила она ему.
Он осмотрел её сверху донизу и сказал:
— Ты не смотри, что на небе облачка, сгоришь вся, ночью выть будешь. А тело мы сейчас покормим.
Он поднялся и, пройдя вовнутрь, заказал по телефону ужин.
И ужин, и вечерний просмотр ящика прошли как-то неинтересно, Ольга вовсю старалась раскочегарить своего спутника и продвинуться в своих захватнических замыслах, но он совсем не поддавался и вяло отбрехивался, а потом, когда она предприняла более решительный штурм, вообще сбежал в свою комнату. Поэтому спать они легли довольно рано.
Утро следующего дня началось со странностей. Попытавшись заказать завтрак, они обнаружили, что телефон молчит. Григорий предложил прогуляться до кухни и самим выбрать, что там есть повкуснее. Но на Ольгу, как иногда с ней случалось, напало непреодолимое упрямство.
— Никуда я не пойду! Я кушать хочу, а не бродить по лесу! — упорствовала она.
Через пять минут перебранки, Григорий сдался и пошел на кухню принести им завтрак.
Через пару минут после его ухода в дверь стремительно ворвались трое парней. Вернее двое молодых ребят, а один мужчина постарше, лет сорока пяти. Молча, они рассредоточились по комнате, и пожилой, быстро подскочив к застывшей за столом Ольге, схватил её за волосы, запрокинул голову и, зажав рукою рот, грозно предупредил:
— Не ори, убью!
Все произошло настолько быстро, что Ольга и не пыталась крикнуть и молча уставилась в эти оловянные глаза, вдыхая запах машинного масла от его руки.
— Я сейчас уберу руку, а ты будешь сидеть молча. Мы подождем твоего охранника и поговорим с ним. Если все пройдет гладко, уже минут через десять будешь дальше плескаться в море. Если все понятно, кивни.
Все было понятно, и Ольга кивнула запрокинутой головой.
Тогда он медленно убрал руку с её губ, и она смогла нормально вздохнуть.
И вот тут Ольгу пробил страх. Мысли хаотично метались в её голове.
Кто такие, что им нужно, причем здесь разговоры с Григорием, какие разговоры, о чем. Если местные рэкетиры, то почему сразу денег не требуют.
Не придя ни к какому заключению, она молча ждала дальнейшего развития событий.
Минуты через три дверь внезапно открылась, и в комнату влетел какой-то яркий пакет, тут же возле Ольгиного уха раздался громкий хлопок. От неожиданности она на мгновение зажмурилась, а когда открыла глаза, неизвестно откуда появившийся Григорий, убирая протянутую руку от горла одного из молодых, разворачивался в её сторону и вдруг мгновенно оказался рядом. Волосы, стянутые назад, отпустили и сзади сначала упала какая-то железяка, а затем с глухим стуком рухнуло тело.
Григорий, остановившись возле стола, приблизил свое лицо к ней и на выдохе спросил:
— Жива?
Ольга, глядя в эти мертвые глаза, аж испугалась, но сразу ответила:
— Да.
Хотя в мыслях пронеслось: «А что мне сделается?»
— Пошли.
Он, одним рывком подняв её со стула за талию, быстро понес в свою комнату. Ольге стало ужасно больно от захвата, в который она попала, и она заскулила. Влетев в комнату, он швырнул её на кровать, пинком закрыл дверь, сделал два шага на середину комнаты, выпустил из сложенной лодочкой кисти свою любимую металлическую ручку, которая тут же упала на пол и покатилась, оставляя за собой темные пятна. И, сунув ладонь себе под пиджак, вытащил НАСТОЯЩИЙ ПИСТОЛЕТ и передернул затвор.
Ольга аж задохнулась от восторга, увидев в его руках боевое оружие.
Она тут же хотела задать минимальное количество вопросов — так, от двадцати до ста.
Но, видимо предупреждая этот поток, Григорий рявкнул:
— Заткнись!
Словно споткнувшись на дороге, она послушно заткнулась, а он тем временем сдернул с пояса рацию и, щелкнув переключателем, принялся вызывать абонента:
Услышав ответ, скороговоркой произнес:
— Три двухсотых, объект норма, нужна помощь.
Дождавшись в ответ такого же набора слов, выключил рацию, бросил на кресло, сам прошел к стене и, опершись на неё плечом, повернул голову в сторону Ольги и подмигнул.
И вот тут прорвалось! Она хотела знать все и немедленно!
— А пистолет настоящий? А почему ты их не испугал? А кому нужна помощь? А это кто? А они не войдут? А что им от тебя надо?
А этот изверг стоял молча, смотрел на неё, улыбался как ребенку и ничего не отвечал.
И вдруг она все поняла.
И эту тишину за дверью, там уже некому было ходить.
— Они пришли за мной?
Он молча кивнул.
— Но почему? Ну что я сделала?
Теперь пожал плечами.
Потом соседнюю комнату заполнили голоса, и Григорий, приказав ей сидеть на месте, вышел туда. Переговорив с кем-то несколько секунд, вернулся обратно. Засунул под мышку пистолет, поднял с пола свою авторучку, обтер её полотенцем и положил в сумку, а не себе в нагрудный карман. И, развернувшись к ней лицом, произнес:
— Вот теперь все, малыш. Теперь можно отдыхать.
— А можно я выйду, посмотрю?
— Не стоит, там не на что смотреть.
Ольгу распирали вопросы, множество вопросов, но он сказал: «Потом» и она смирилась.
Минут через двадцать голоса затихли, и они вышли в зал. Там был полный порядок, как будто ничего и не произошло, даже её полотенце для купания висело на спинке стула. Ольга пыталась разглядеть малейшие признаки прошедших событий и не смогла.
— Ты завтракать будешь? — спросил он.
— Нет, что-то не хочется.
— А какого лешего ты меня гоняла за завтраком? — он аж возмутился.
— Гриш, здесь же сейчас такое было.
— Что было? — удивленно подняв брови, спросил он — Сон, мираж.
— А пошли купаться, — нарочито весело предложил Григорий и первым пошел переодеваться. Очень быстро вышел из своей комнаты уже в плавках и с полотенцем на плече со словами:
— Чего стоим? Чего ждем? Поезда на пляж не ходят. Придется пешочком.
А она стояла, смотрела на него и думала:
«А ведь он мне сегодня жизнь спас. Ведь наверняка тот хлопок над ухом был выстрелом, и его могли убить вместе со мной».
Она приблизилась, глядя ему в глаза, положила руки ему на плечи и впилась страстным поцелуем ему в губы, благодаря и зовя его, почувствовав, как он ответил на поцелуй, робко, осторожно. Его руки нежно скользнули вокруг её тела, ладони на спине и талии.
Одно мгновение продолжалась эта ласка удава, когда вдруг руки с неимоверной силой сдавили ее так, что раздался хруст ребер, и тело было сплющено о его грудную клетку. Когда непроизвольный выдох был поглощен железными губами, вонзившимися в неё, захватывая в плен её губы и размазывая их о зубы. Когда не в силах удержать этот напор, её голова откидывается назад и тут же скользнувшая со спины сильная ладонь поддерживает её затылок, чтобы не разорвать ни на миг тот поцелуй, от которого перед глазами взрываются звезды и стон рвется из груди.
Другая рука притягивает её попкуи вдавливает промежность в его бедро, распластывая кисулю по нему, а рядом в живот вдавливается его горячий твердый член. Она чуть-чуть пришла в себя после неожиданного и такого мощного натиска и притянула его голову к себе, пытаясь самостоятельно сдержать напор губ, его рука скользит с затылка на спину.
Её тело отрывается от земли и парит над полом, размалываясь в муку под прессом его рук и страсти. С каждым его шагом между её бедер впечатывается его мускулистое бедро, она словно всадница на норовистом скакуне, от каждого движения которого, по телу пробегают дразнящие предвкушением искры желания.
Когда соединенные тела рухнули на кровать, Ольга ощутила мгновенный вихрь задравший юбку, трусики были напрочь сорваны, и ворвавшийся в цитадель противник вызвал крик боли и наслаждения.
Это был жестокий захват, когда не берут пленных и не ведут переговоров. Он был варваром, захватившим изысканный город, и все вокруг предавалось грабежу, насилию и сожжению. Он брал её грубо, страстно и властно.
Победившая сила брала все, не слушая стонов и жалоб, врываясь как ураган, раскидывала и громила, била и топтала, пока не добилась рабской покорности и послушания.
Её тело, содрогаясь, понесло к нему бурным потоком дань, которую он требовательно добивался, и оросило захватчика всего, выплескиваясь наружу флагом полнейшей капитуляции, прося милосердия и сострадания.
Она, ощущая обжигающие спазмы оргазма, подчинилась нарастающему темпу захватчика и с силой обхватив ногами его бедра, вонзив ногти в ягодицы, притянула к себе, чтобы не смог покинуть подожженный им город. И он, как не пытался, не смог — вжавшись всем телом, оросил пылающее огнём лоно своей живительной влагой, дающей жизнь. Снова и снова содрогаясь от экстаза, охватившего тело и разум, вливал свои жизненные силы в неё.
Наконец он иссяк, разорвав поцелуй, поднял голову и с расстановкой сказал:
— Это тебе за улитку.
Изнеможенная женщина под ним, не разжимая капкана, в который поймала своего мужчину, испытывая слабость и блаженство во всем теле, медленно открыла глаза и слабым голосом умирающего лебедя произнесла:
— Хорошо, что я тебя крокодилом не назвала. Он больше и сильнее.
И они вновь принялись целоваться, но уже удовлетворенно и сыто. Его рука достала из выреза сарафана её груди, и он принялся поглаживать их и покрывать поцелуями. С каждым последующим прикосновением увеличивалась сила и страсть. с которой он припадал к этим волнующим полушариям. Ладони сильнее и сильнее сдавливали их.
Её соски, еще не успев толком опасть, снова принялись твердеть, отвечая на нарастающие ласки, и уже разбойничьи торчали на холмах, подверженных ласкам. Попав ему в рот, прикусывались зубами, сминались губами, ласкались и дразнились языком.
Ощутив возвращающееся возбуждение, молодая женщина отвечала на ласки партнера, целуя и теребя его шевелюру, когда же она задвигала тазом, опробуя так и не успевшую опасть связку, почувствовала плавное движение его бедер навстречу. И вот уже штырь, на который она надета, снова начинает неторопливое скольжение в ней.
И руки, недавно лишь слегка касавшиеся грудей, придавливают и сжимают их, губы впиваются жарким поцелуем в ключицу. Темп проникновений быстро увеличивается, захватчик, в полной красе, начинает расчищать себе место, вонзаясь, скользя и атакуя преграду в конце.
Любовники вновь вместе танцуют, празднуя торжество плоти и любви, но он уже гораздо деликатнее берет её, скользит, закрепляя свои позиции, щадит завоеванное пространство.
Какое-то время проходит в размеренности этого танца, а потом они взвинчивают темп, увеличивая глубину проникновений. Входное колечко дрожит, сжимаясь и охватывая его.
Ольга закричала, тело словно пробил разряд тока, она выгнулась и выстрелила навстречу атакующего своими соками. И еще, и еще, раз за разом. Теперь он орудовал в ней так ожесточенно и с таким напором, что, казалось, готов пробить её насквозь. Полностью отключившись, она стонала и кричала, тело охватывала то мелкая дрожь, то волны, заставляющие выгибаться все тело.
А любовник, с силой сжав желанное, в этот момент находящееся в его полной власти тело, вгонял раз за разом свой молот в её отверстие, выбивая брызги при каждом погружении, и не обращая внимания на ногти, которые располосовывали его спину. Неистово целовал её губы, щеки, глаза, наклонив голову, впился нескончаемым поцелуем в шею.
Приподнявшись на руках, он сдавленно зарычал и вонзил свой меч по самую рукоять, пригвоздив любовницу всем весом, так что ягодицы девушки влепились в кровать, а её глазищи изумленно распахнулись, и стал закачивать в её недра свою страсть.
Какое количество оргазмов прокатилось по ней, она сама не представляла. Но в тот момент, когда её мужчина кончил, натянув её по самые яйца, она, похоже, кончала беспрерывно. Откинувшись ватным телом, она судорожно дышала, пытаясь собрать разлетающиеся кусочки реальности в единое целое.
Григорий тем временем, завалившись на бок, покрывал поцелуями её грудь и плечо, рука поглаживала её промежность. Ольга приходила в себя после сумасшедшей гонки. Немного продышавшись и успокоив колотившееся, как птичка в клетке, сердечко тихо спросила:
— Ты меня убить хочешь? А это за что?
— За твою тупую упертость. Будешь теперь меня слушаться?
— Ты знаешь, мне так понравилось, что я теперь всегда буду упертой.
Получив чувствительный шлепок по бедру, она повернулась к нему и, положив голову ему на плечо и закинув руку на грудь, добавила:
— Но слушаться я тебя буду неукоснительно.
Любовники лежали в кровати, восстанавливая силы, он нежно поглаживал её волосы, а она — разморенная, удовлетворенная полностью женщина — мурлыкала от этих прикосновений, отдаваясь неге и растворяясь в этих ласках
Через полчасика встали, плотно поели и решили сходить на море.
Они шли по дорожке, держась за руки, чтобы и сейчас быть не только рядом, но вместе, одним целым. Уже подойдя к самому пляжу Гриша, плавно разорвал слияние рук и заговорщицки сказал: «Смотри».
После чего с места рванул в сторону моря, взметая за собой шлейф песка, набрал огромную скорость и, достигнув воды, пробежал прямо по ней метров восемь, после чего завалившись вперед, вытянул над головой руки и вошел в воду всем телом, взметнув фонтан брызг. Вынырнул и поплыл кролем, быстро загребая руками, отплыл метров на пятьдесят, развернулся и поплыл обратно. Все это было проделано так быстро, что за это время Ольга успела дойти только до кромки воды. Там, где начиналось мелководье, он остановился, встал на ноги, поднявшись из воды по пояс, смахнул воду с лица и часто дыша поинтересовался:
— Ну как?
— Красивые перья!
— Какие перья? — ошарашено спросил он.
— Как какие, павлиньи, — серьезным тоном произнесла она. — Когда павлин хочет привлечь самочку, он...
Закончить лекцию о жизни пернатых ей не дали, послышался шум рассекаемой воды, и хулиганка, взвизгнув, бросила полотенце и пустилась наутек. Но её моментально настигли, обхватив за талию руками, подняли над землей, так что ноги еще продолжали бежать и быстренько доставили к морю, швырнув на глубину. Ольга едва успела набрать воздуха, как над головой сомкнулась вода. И тут же нежные руки подхватили её и выдернули на поверхность, глотнуть воздуха.
Ольга, подавшись вперед, обвила руками шею своего спасителя и, прильнув к нему всем телом, поцеловала в мокрые, соленые от воды губы. Потом обхватила его талию ногами, максимально увеличивая площадь соприкасающихся тел, и они принялись безостановочно целоваться. Иногда лишь слегка касаясь губами губ партнера, а потом с силой атакуя противника и занимая как можно больше места на этом плацдарме любви, и вновь лишь легкие скользящие прикосновения, и снова неудержимая баталия. В ход пошла тяжелая артиллерия — языки партнеров скользили и сплетались в древнем, как мир, поединке.
Она блаженствовала, летя на гребнях волн и оседлав своего дельфина, ощущая промежностью силу, которую набирает его копье. И когда по её мнению дальше уже терпеть стало невыносимо, откинув назад голову, с деланным и/pзумлением спросила:
— И что это там меня подпирает? Я и так крепко за тебя держусь.
— Ну сейчас я тебе...
И он принялся лихорадочно сдвигать перемычку купальных трусиков.
— Да подожди ты. Это вообще не так делается, — восторженно смеясь в предвкушении очередной близости, сказала она.
Опустила обе руки к бедрам, распустив завязки трусиков, просунула руку между телами, и одним движением выдернула тряпочку наверх, освободив свою ракушку от покровов.
Перекинув трусики ему через плечо, прервала его попытку мгновенного захвата словами:
— Дай я сама, а ты стой и получай удовольствие.
Спустив его руку себе на попку, а другую положив на свою грудь, она обхватила рукой шею, а второй ухватила его налитой член и принялась водить головкой по всем складочкам своей готовой к проникновению кисули, содрогаясь от желания мгновенно насадится на этот кол, но намеренно растягивая удовольствие.
Так этот торопыга не дал: коварно дождавшись момента, когда головка проходила мимо её дырочки, надавил на попку и насадил её на себя, заполнив собой ждущую подружку.
Тогда и морская дева, покорившись неизбежному, принялась движениями таза и сокращениями стенок влагалища стимулировать жезл, на который оказалась насажена, скользя по нему и сжимая.
Это было восхитительно, качаться в волнах теплого моря. Он ласкал груди и попку, она упоенно целовалась с ним, и казалось энергия всего моря входит вместе с его продолжением в её лоно. Они ласкались и любили друг друга нежно, упоенно и долго.
Это была стихия текущей воды.
Но не всегда нежно течет вода, вот налетел ветер и слившиеся тела увеличили темп.
Вот с гребней волн крепчающий ветер срывает барашки пены, и разгоряченные тела усиливают крепость ласк и объятий.
И буря врывается в бухту, и штормовые волны плещут о скалы, и соленый ветер не дает вздохнуть, вскипает вода и бурлит, создавая воронку, куда их засасывает и несет, сжимая, расплющивая, кого-то опустошая, кого-то наполняя.
Это верх блаженства — доставлять взаимное удовлетворение партнерам.
Приходя в себя и выныривая из моря наслаждения, они благодарно целовали друг друга, кончиками пальцев касались тел, высказывая еще не произнесенные вслух слова.
И впервые за долгое время в её сердце затрепетало зарождающееся чувство любви, в душе появилось чувство близости, а в голове утвердилась мысль, что она хочет быть вместе с этим мужчиной навсегда.
КОНЕЦ
180