В связи с тем, что в городе проживает очень мало жителей, слухи разносятся быстро, и каждый дорожит своей репутацией. Здесь очень сложно не придерживаться мнения большинства, а потому нет такого обитателя, который не таил бы в глубине души тайны, ни разу не коснувшейся чужих ушей.
Я работала горничной в одном из местных мотелей. Работала больше своих коллег, задерживалась до поздней ночи, а иногда и вовсе оставалась ночевать. Мне выделили отдельную маленькую комнату, где расположена была крохотная узкая кушетка, напротив которой шкаф с выдвижными ящиками и телевизор. Здесь даже окна не было.
За те полгода, что я отработала, повидала разных клиентов. Их становилось всё больше, но все они были проездом, добирались на поездах в города, где нет аэропортов. Однако этот вечер выдался особенным.
На втором этаже в номере под таинственным числом «тринадцать» поселился будто сам дьявол. Это был смуглый мужчина лет тридцати, низкого роста и крепкого телосложения. Его чёрные волосы касались плеч, лицо было покрыто густой щетиной, а карие глаза горели. Он появился в мотеле молниеносно, никто не заметил, как он вошёл. Все лишь услышали пронзительный уверенный голос повелительного тона:
— Я буду жить у вас неделю. А может больше. Поселите меня в тринадцатом номере.
Я спускалась по лестнице, когда он поднимался. Он ткнул в меня ключом и сказал:
— Обслуживать меня будешь только ты.
Внизу у лестницы стоял хозяин мотеля.
— Обслуживай его, как полагается, — тихонько сказал он и поправил мне фартук. — Я заплачу тебе вдвое больше.
Новый клиент вызвал меня в номер. Его вещи были разбросаны на кровати и на полу.
— Как тебя зовут? — поинтересовался он.
— Летиция, — скромно ответила я.
— Летиция? Красивое имя, Летиция. Меня зовут Петрос.
— Рада познакомиться.
— Летиция, я собирался второпях и не мог найти бритву в чемоданах. Пришлось разбросать вещи, чтобы её найти. Развесь их в шкафу.
Вещей было достаточно много для человека, который поселился в мотеле на неделю. Пока я их развешивала в шкафу, Петрос принимал душ.
В номер прикатили ужин. Петрос вышел из душа нагой и сел в кресло.
— Летиция, я вижу, ты хорошо управилась. Подкати столик ко мне и садись напротив.
Я покорно выполняла его желания. Мне было непривычно видеть нагого мужчину, абсолютно без стеснения, перед собой, когда сама смутилась так, что глаза бегали по окружающим предметам, избегая его самого. Петрос это заметил.
— Смотри мне в глаза. Краснеешь? Тебя смущает мой вид?
— Немного... Сковывает...
Неожиданно он ударил меня по щеке:
— Тебя ничего не должно смущать, что касается моего удобства!
Щеку окатило жаром, я чуть не расплакалась, но взяла себя в руки.
— Если ты прольёшь хоть одну слезу, я пожалуюсь, что ты не хочешь меня обслуживать. И тебя уволят.
Петрос кушал, а я сидела в страхе и не шевелилась от напряжения.
— Бери пирожные. Я их для тебя заказал. Маленькие женщины должны любить пирожные.
Я потянулась, чтобы взять пирожное, но Петрос ударил меня по руке.
— Одно условие! Во время еды ты должна смотреть сюда, — и указал на свой член.
— Как скажете, — покорно говорила я.
Пирожные были на редкость вкусные. Я не сводила глаз с указанного места, и чувствовала, как Петрос разглядывал меня. Его член напрягся.
— Меня возбуждает вид зависимой покорной женщины, — сказал он и поправил мой задравшийся фартук.
Я боялась, что Петрос будет настаивать на близость, но волнение было напрасно. Он отпустил меня, дав чаевые, и сказал, что позовёт в любое время, как я понадоблюсь.
Я прошлась по другим номерам, где нужно было моё присутствие, и вернулась в свою комнатушку. Клиент, который напоминал дьявола, не покидал мои мысли. Я боялась его, и в то же время, он обладал какой-то необыкновенно притягательной силой. Он как магнит притягивал к себе всё, что ему хотелось.
«Он наверно и деньги с такой же лёгкостью к себе притягивает, как и всё остальное. А эти завитки на голове? Две приподнятые пряди волос с обеих сторон напоминают рожки. Да нет же. Я напрасно себя накручиваю. Петрос такой же, как и все мужчины. Жгучий испанец, поселившийся в тринадцатом номере», — успокаивала я себя.
Еле собрав остатки сил за прошедший день, я пошла в душ. В связи с последними событиями внутри было неспокойно и даже страшно. Я мыла голову и пела детскую испанскую песенку, которую мама научила меня петь, когда я была совсем маленькой девочкой. За рябым стеклом душевой кабины показалась большая чёрная тень. Я замолчала, протёрла глаза и посмотрела снова — ничего не было.
«Померещилось», — уверяла я себя.
И всё же поспешила обратно в комнату. Я чувствовала себя маленьким ребёнком, который впервые остался дома сам. Легла под одеяло с головой, не двигалась и долго не могла уснуть.
Утром я зашла в номер к одному из жильцов мотеля. Он опрокинул свой завтрак, и мне пришлось убирать. Этот жилец был очень вредным и ворчливым. Он останавливался несколько раз в месяц в нашем мотеле, но за эти короткие промежутки времени своим присутствием выматывал всех. Но он был выгодным клиентом, и нам приходилось бегать перед ним на цыпочках.
— Что — сложно отдирать мой засохший завтрак?
Я ничего не отвечала.
— Нужно было раньше встать, чтобы убраться здесь, пока свежа грязь.
— Почему же Вы не разбудили меня?
— Не разбудил? Я не имею привычку будить женщин. Женщина должна много спать, чтоб хорошо выглядеть.
— Разве кому-то интересно как выглядит горничная? Я же прислуга.
— Ты думаешь, приятно останавливаться в мотеле, где горничные плохо выглядят? Да, прислуга! Но я хочу видеть симпатичную прислугу.
Я справилась с задачей отмывания пола и сняла перчатки. Жилец прошёл мимо и уронил ключи.
— Подними, — сказал он.
Я нагнулась поднять ключи, как вдруг он схватил меня за бёдра, а впереди открылась входная дверь, и в номер вошёл мужчина, очень похожий внешне на хозяина мотеля.
«Что за мистика у нас творится?» — подумала я.
Мужчина спереди расстегнул ширину и схватил меня за шею.
— Что вы делаете??! — прокричала я.
— Молчи!
— Нам запрещено вступать в интим с клиентами! Меня уволят!
Мужчина спереди вставил член мне в рот, а тот, что сзади, спустил мои трусы и вошёл в меня. Они меня крепко держали и двигались. Я дёргала руками, и их скрутили за спиной. Поначалу мычала, но поняла, что смысла нет, меня никто не вытащит отсюда, и я затихла.
Всегда хотелось испытать на себе насилие, много раз фантазировала на эту тему. Но чтобы так? Непривычное ощущение. Приятно, но в то же время это удовольствие, которое нет желания получать. Оно не взаимно. Я почувствовала, что руки насильников слегка ослабели, расслабила ноги, упала на колени и поползла к двери.
— Мы заплатим тебе! — крикнул тот, который был сзади.
Я остановилась. Он назвал ту сумму, за которую можно было купить матери лекарство. Я знала, что её уже ничто не спасёт, что она и сама не рада жить, измученная болезнью, но так хотелось продлить дни, которые я могла прижаться к её груди... И поползла обратно. Мужчины взяли меня в предыдущей позе, я ничему не сопротивлялась. Мне было стыдно, грустно и неприятно. Иногда мы делаем то, чего сами от себя не ожидаем.
Тот, что впереди стоял, скоро кончил и дал мне салфетки привести в порядок лицо. Я держалась руками за тумбу и ждала, пока кончит второй. Он так противно простонал во время оргазма! Ещё не приходилось слышать таких омерзительных стонов.
— Давно так не кончал! Хорошая горничная.
— У тебя давно секса не было. А горничная так себе.
«Хам» — подумала я.
Взяла с тумбы деньги и ушла домой.
Дом, где мы снимали квартиру, был недалеко от мотеля. Я спешила скорей обрадовать маму, что теперь у нас есть нужная сумма денег, и я куплю дорогое лекарство. Сияющая от счастья я влетела в квартиру и побежала в комнату к маме. У кровати сидела соседка:
— Летиция,... мама умерла...
Я бросилась к кровати, упала на колени и зарыдала, что было мочи.
— Я заработала денег, чтобы купить маме то дорогое лекарство. Я копила на него полгода, и вот сегодня мне выпала возможность его купить. Я так спешила домой обрадовать маму! Где Бог?? Почему в мире так много несправедливости? Почему эти жалкие алкоголики из соседнего дома живут, живут и никак не сдохнут??! Почему моя мама, святой человек, покинула этот мир так рано???
Соседка плакала вместе со мной.
Спустя час она уже не могла слышать мои вопли и принесла выпить успокоительное.
— Мир жесток и несправедлив. Твоя мать избавилась от мучений. Это не значит, что её совсем нет, — соседка гладила меня по голове. — Она покинула своё тело, но будет жить в твоём сердце. Жизнь каждого человека — это целая история. И ты продолжаешь историю своей матери.
Спустя три дня я вернулась в мотель. Хозяин объяснил, что я ступила в новый этап своей жизни. Сказал, что такой старательной женщине не место в этом городе, и я должна работать, чтобы была возможность уехать. Я и сама уже давно задумывалась над тем, что свою молодость растрачиваю на существование в этой серости. И если я останусь здесь, то просто-напросто сгнию, так ничего не добившись и не исправив. Теперь меня ничего не держало, я жила для себя и была озабочена работой, чтобы скорее переместиться в один из крупных городов Испании.
Меня тут же вызвал к себе Петрос.
— Летиция, у меня грязное окно. Его нужно вымыть.
Я принесла предметы для мытья окон, встала на стул и начала мыть. Петрос ходил вокруг меня, то и дело заглядывая под платье.
— Пока тебя не было, меня не обслуживала ни одна горничная.
— Почему же Вы не попросили о замене?
— Я не хотел никого видеть в роли горничной, кроме тебя.
— Чем же я Вас так привлекаю?
— У тебя жизнь тяжёлая. Ты страдаешь по-особенному. Я получаю сущее удовольствие от твоей покорности.
— Я вынуждена.
Петрос просунул голову под платье и провёл носом по клитору через шёлковые трусики. Я возбудилась. Он провёл ещё раз. Я стала очень медленно мыть окно.
— Моё поведение тебя опять смущает? — спросил он из-под платья.
— Нет, — возбуждённо сказала я.
Он шлёпнул меня. Я удивилась и чуть не упала.
— Ты развратная. И плохо воспитана. Ты позволяешь себя трогать мужчине, которого видишь второй раз в жизни!
— Вы просили, чтобы я слушалась.
— Я никогда никого ни о чём не прошу!
Он опять шлёпнул меня, в этот раз сильнее, и я схватилась рукой за обожжённое ударом место.
— Я только приказываю!
Петрос высунул голову из-под платья.
— Это ты так окно моешь??? Ты посмотри сколько разводов! Ты только больше его запачкала!
Он дёрнул меня за руку, и всё, чем я мыла окно упало на пол, зацепив то, что стояло на подоконнике.
— Убирайся!! — крикнул он.
Я собрала быстро всё с пола и направилась к выходу. Петрос стоял возле окна, скрестив руки на груди.
— Куда ты пошла??
— Вы же сказали убираться.
— Я сказал убираться в том смысле, чтоб ты навела порядок! Куриные твои мозги!
Я вернулась на стул и продолжила мыть окно. Петрос снова ходил по кругу. Через несколько минут он запустил голову под платье, взял меня за бёдра и стал водить языком по клитору через трусики. Я замедлила мойку, руки и ноги онемели от удовольствия.
— Я закончила мыть окно.
Петрос не подавал вида, что услышал, он продолжал страстно ласкать меня через трусики.
— Ммм... Твоё бельё пропиталось смазкой...
Я не сдержалась и стала постанывать, сбросив перчатки на пол.
Петрос будто чувствовал меня насквозь, довёл меня до состояния, когда я полностью забылась от наслаждения, и укусил так, что я заорала.
— Свободна, — сказал он, и я ушла обслуживать другие номера.
Петрос находился целыми днями в мотеле. Никто не знал, какова цель его пребывания. Он даже в ресторан ни разу не спустился. Еду заказывал только в номер. Работники мотеля удивлялись, но никогда не обсуждали странного клиента. И только я не переставала думать о нем ни на минуту. Я выдвигала различные предположения о роде его деятельности, но ни к какому результату они не привели. Он так и остался для меня загадкой.
Вечером я сидела в кресле напротив обнажённого Петроса, он пригласил меня на ужин.
— Вы курите? — спросила я, увидев первый раз его с сигарой.
— Да, — ответил он затягиваясь.
Петрос смотрел на меня внимательно и изучал. Изучал мои движения, тело, поведение. Я это прекрасно чувствовала и уже свыклась, хотя казалось, я никогда не привыкну к такому пристальному вниманию к себе и повышенному интересу.
— Тебе не нравятся курящие мужчины?
— Ну что Вы. Мне абсолютно всё равно.
Петрос дёрнул меня за подбородок.
— Ты будущая мать. Тебе плевать на своё здоровье?
— Нет.
— Тебе не должно быть всё равно. И если неприятно дышать табачным дымом, должна сказать об этом. Любой курящий человек в обществе некурящего должен спросить разрешения, прежде чем закурить. А ты промолчала.
— Я не могу себе позволить сделать Вам замечание.
— Это не замечание, это просьба. Перестань всё время молчать и терпеть! — грубо сказал Петрос и дал мне две пощёчины.
— Я привыкла молчать и терпеть...
— А теперь разденься!
Я была ошеломлена.
— Простите, мне по уставу не положено.
— Какой ещё устав? Правила, которые кто-то выдумал?? С какой стати ты должна действовать по кем-то выдуманным правилам?? Ты не подумала, что мне, возможно, не нравится сидеть обнажённым перед одетой девицей?
— Но Вы же подумали, что это мне должно быть неудобно сидеть одетой перед Вами — обнажённым.
— Я ничего не думал!
Петрос выплеснул мне в лицо минеральную воду из стакана.
— Никогда не думай за других! Это плохая женская привычка. А ты не такая, как другие женщины. И не бери от них бабские привычки. Отучайся.
Я протёрла лицо салфетками.
— По-моему, я сказал раздеться.
— Я нарушу правила мотеля.
— Здесь я важный клиент. И в своём номере я диктую свои правила, детка.
— В мотеле правила на всех одни. Меня уволят, если я позволю себе их нарушить.
— Не корчь из себя ангела. Я видел, как тебя грязно трахали два мужика на той неделе.
— Они меня насиловали...
Мне стало очень стыдно.
— Когда они предложили тебе деньги, ты отдалась, что ещё более омерзительно для такой женщины, как ты.
Я поняла, что выгляжу смешно в его глазах. Мне и самой стало омерзительно. Тогда я встала и разделась, с трудом сдерживая себя от слёз.
— Садись обратно, — сказал Петрос, чуть успокоившись. — Кушай, пока не наешься. И не стесняйся, проси из меню что хочешь, у тебя всё равно нет возможности позволить себе такую еду. А я не жадный.
Он облокотился о спинку кресла и продолжил кур
ить. В этот раз Петрос совершенно не смотрел в мою сторону.
После долгого молчания он спросил:
— Где твои резиновые перчатки?
— Какие?
— Которыми ты мыла окно. У тебя их много?
— Несколько пар. Они в моей комнате.
— Сходи за ними и принеси сюда. Одной пары хватит.
Я встала.
— Куда собралась?! Сначала съешь всё, потом пойдёшь.
Я доела всё, что было в тарелке, и взяла платье.
— Зачем тебе платье? — спросил Петрос, резко повернувшись в моё сторону.
— Чтобы сходить за перчатками.
— Голая иди.
— Меня могут увидеть в коридоре.
— Увидят и уволят. Ты и так нагрешила здесь. Одним грехом больше, одним меньше... Будь уверенна в себе, и никто не увидит.
Я бросила платье на пол.
— Подними трусы и засунь себе в вагину.
Я подняла трусы и начала потихоньку в себя вставлять.
— Быстрее!
— Я не могу быстрее, это не так уж и приятно.
Петрос приблизился ко мне и поставил папиросу по направлению к моему лобку.
— Если она коснётся тебя, будет неприятно. Выбирай.
Испугавшись и поверив ему на слово, я одним движением втолкнула в себя оставшуюся снаружи часть трусиков. Петрос усмехнулся, и я ушла.
В коридоре, на моё счастье, никого не было. Я забрала пару жёлтых резиновых перчаток и вернулась в тринадцатый номер. Как только я закрыла за собой дверь, Петрос приказал встать на четвереньки, взять перчатки в зубы и принести ему. Я беспрекословно выполнила его приказ. Он потеребил перчатки в руках и приказал надеть. Я сидела перед ним на коленях с перчатками на руках.
— Поласкай меня язычком, — сказал Петрос.
Его член был напряжен, и я взяла его в рот, за чем последовал удар по голове.
— Что ты делаешь? Я тебе сказал член ласкать или меня?
Я снова была удивлена и принялась ласкать ему живот. Его член часто касался моего подбородка, я предполагала, что Петрос вот-вот окунёт его в меня. Но он меня остановил и приказал руками, одетыми в перчатки, ласкать член. Это было неожиданно. Чего, собственно говоря, ещё от него ждать? Он полон неожиданностей. Либо я просто не готова к общению с таким человеком.
Ласкать мужчину через перчатки было для меня ново, но понравилось. К моему удивлению, Петрос не разрешил его доводить до оргазма. Он вынул из меня трусики, оставил их себе и отправил спать.
В эту ночь я не могла уснуть. Постоянно вспоминала тот момент, когда он говорил о моих грехах. Я думала, что может нужно было развернуться и уйти. Но нет же! Я осталась в номере и подчинялась его магической силе. Желания уйти не было даже до того, как он упомянул, что видел, как меня пользовали два мужика. Когда же он сказал об этом, я почувствовала свою обязанность подчиняться. И правду говорят:
«Кто владеет информацией, тот правит миром».
Так и Петрос воспользовался тем, что следил за мной. Хотя, я думаю, что если бы он об этом не упомянул, я так же покорно себя вела бы. Скоро я устала думать и уснула.
Ночью меня разбудили горячие мужские руки, гладившие мои ноги. Они двигались снизу вверх, и ноги скоро были раздвинуты.
«О! Это Петрос!...» — подумала я. — «Какой горячий мужчина!»
Мужчина долго целовал моё лоно, затем стал делать куннилингус. Мне стало жарко, и я раскрылась. В комнате была абсолютная темнота из-за отсутствия окна. Первое время работы в мотеле я просыпалась по ночам и с ужасом думала, что ослепла.
Мужчина нежно доставлял мне удовольствие, горячее дыхание овевало мою промежность. Я не стонала, чтобы никто не услышал в коридоре, но громко дышала.
— О! Петрос!... — не выдержав, простонала я.
— Петрос??? — знакомый голос спросил, опешив.
Я включила лампу. В моей постели лежал хозяин мотеля.
— Что Вы здесь делаете???
— Летиция, я всё объясню. Я уже давно за тобой наблюдаю, и хотел близости.
— Я никогда за Вами этого не замечала.
— Да, я скрывал. И всё же почему Петрос? Вам нравится наш гость?
— Я прошу Вас уйти из моей комнаты, — сказала я, покосив глаза.
— Ну что ж, я уйду. Но если у тебя что-либо будет с Петросом, уволю!
Хозяин ушёл, хлопнув дверью.
«И зачем я его выгнала? Чёрт меня потянул за язык! Могла бы хоть раз получить нормальное удовольствие. Да и мужчина он очень даже привлекательный».
Меня разбудили очень рано. Петросу срочно понадобилась моя помощь. Я вошла в его номер, он лежал обнажённый на кровати.
— Разденься и подойди ко мне.
Я снимала с себя одежду на ходу.
— О! Ты даже так красиво умеешь!
Ощутив, что мужчине нравится то, что я делаю, почувствовала уверенность в себе и стала двигаться вызывающе.
— Какая грация!..
Обнажив тело до конца, я запрыгнула сверху на Петроса:
— И что мы будем делать? — говорила я возбуждённым голосом, однако в душе таилось желание стукнуть его по голове, потому как этот клиент мне слегка поднадоел.
Мне надоело моё зависимое положение. Бывали мысли страха, что после всего, что со мной произошло за прошедшую неделю, меня вовсе перестанут интересовать мужчины и вызовут апатию к себе.
Петрос повернулся ко мне спиной.
— Делай мне массаж.
На тумбочке возле кровати уже стояло приготовленное масло.
Я делала массаж, но мысли мои были заняты другим. Меня бесила работа горничной. Мне надоело чувствовать себя подстилкой и прислугой. Теперь ещё и проституткой. Не для того я пришла в этот мотель. И не хотелось мне марать судьбу мужчинами, которые имеют деньги и думают, что им всё позволено. Мне надоело чувствовать себя слабой беззащитной женщиной, которой не на кого опереться, которой хочется заботы и нежности, любви и поддержки. А вместо этого меня пользовали, пользовали и пользовали. Надоело жить по правилам мотеля, а теперь ещё по правилам тринадцатого номера и этого дьяволоподобного!
— Что этой ночью делал в твоей комнате хозяин мотеля? — спросил Петрос.
— Он пришёл, чтобы сделать мне куннилингус.
— Вот как! И ему удалось?
— Начать удалось. Я думала, это Вы и простонала: «О! Петрос!...», хозяин удивился, я включила свет и... тоже удивилась. Это были не Вы, — сказала я, нажав ему сильно на шею.
Мне так и хотелось ему сделать больно и отомстить за то, как он меня пользовал.
— Вы посмотрите на эту барышню! Она позволила себе думать, что я пришёл ночью делать ей куннилингус.
— Да, я позволила себе так подумать!
Петрос перевернулся подо мной, схватил за руки и уложил на кровать. Мне было тяжело лежать под его тяжёлым телом. Одной рукой он держал мне руки над головой, а другой давал пощёчины после каждой сказанной фразы:
— Ты позволила себе говорить со мной таким тоном? Ты погрязла в разврате! Тебя нужно учить и учить жизни! Ты ничего ещё не добилась! А уже думаешь за других?! Ты скоро превратишь этот мотель в бордель! И этим самым унизишь своё достоинство! Тебя природа наградила красивым телом не для того, чтобы ты клалась под мужиков!
— Красивое тело для того, чтобы нравиться мужчинам, — пропищала я сквозь слёзы.
Петрос отпустил мои руки, дал последнюю пощёчину и оставил меня на кровати. Сам отошёл к окну курить.
— Она решила, что я ей буду делать куннилингус. Оральный секс нужно заслужить!
— А Вы его заслужили?
— Я?? Я заслужил не только оральный секс! Я работаю! И мои деньги, деточка, тебе не снились.
— Я тоже работаю.
— Горничной? Перестань думать, что ты ни на что большее не способна! Ты способна на многое! И я хочу, чтобы ты встала на правильный путь!
— Но город... В этом городе негде работать. Вы здесь не жили, Вы не знаете.
— Уезжай! Я тебе дам денег, чтоб ты уехала!
Он стащил меня за руку с кровати, и я упала на пол.
— А до тех пор, пока ты здесь, будешь лежать в моих ногах. Ничего даром в жизни не даётся.
Я плакала и не могла успокоиться. Я обняла его ногу и прижалась к ней головой.
— И слезами, и падениями... Через всё нужно пройти, чтобы достичь успеха, — сказал Петрос, глядя куда-то вдаль.
Я подняла голову и спросила:
— А Вы прошли?
Петрос стряхнул пепел на моё лицо.
— И я прошёл. Только я не был проституткой!
— Я не проститутка, — сказала я, обиженно отвернув голову.
— Но ты ведь спишь за деньги?
— Это было всего пару раз.
— Да будет тебе известно, что за пару раз женщина привыкает, и дальше спокойно продолжает этим заниматься. Ты хочешь этого? Хочешь продолжения?
— Я не хочу.
Петрос толкнул меня ногой, и я свалилась на пол, от бессилия там и осталась лежать.
— Уверен я, что если предложу достаточную для твоего переезда сумму денег, ты переспишь со мной, а на завтра исчезнешь из города.
Я встала на четвереньки и поползла вон из спальни. По дороге мне стало нехорошо, и я легла в коридоре, облокотившись о стену. Из носа потекла кровь. Петрос услышал как я хнычу и подошёл:
— Что это?
— Я перенервничала, — ответила и попыталась вытереть кровь рукой.
Петрос поднял меня и унёс на кровать. Кровь остановилась. Я лежала, подогнув к себе ноги, и чувствовала себя птицей с подбитым крылом. Петрос ходил вокруг кровати.
— Кто Вы? И зачем приехали в наш город? — осмелилась спросить я.
— Я тот, которому ты когда-нибудь скажешь спасибо. И я услышу это. Но не твоим голосом, а твоими делами. А пока что ты меня тихо ненавидишь и боишься.
— Я больше не могу Вас обслуживать. Я уволюсь. Дайте мне уехать прямо сейчас!
— А как же деньги?
— Ничего, обойдусь без них. Мне на дорогу хватит.
— На дорогу, а дальше?
— Я как-нибудь сама разберусь, — я встала и хотела выйти, но Петрос оградил дорогу. — Дайте мне пройти. Пожалуйста.
— Ты истратила деньги на оплату съёмной квартиры, на похороны. Должна отработать.
— Не испытывайте меня. Я устала. Устала от Вас! От этого города! От этих людей! От этого мотеля! Я живу как в сетях!
— Стоп, стоп, стоп... Успокойся, — он схватил меня за лицо. — Раз не хочешь выслушать меня, я буду держать твой рот, чтоб ты молчала. Останься здесь ещё на три дня. Я дам тебе денег. Столько, сколько ты здесь и за год не зарабатываешь.
Петрос отпустил меня.
— Зачем?? — произнесла я почти шёпотом. — Зачем я Вам нужна? Почему Вы из всех горничных выбрали меня?
— С них толку никакого нет. А ты особенная. Именно ты должна покинуть этот город. Именно ты добьёшься больших успехов.
— Позвольте мне уйти. Прошу Вас! Я доведена.
Петрос убрал руку, и я прошла. С моих плеч упала гора стресса. Я высвободилась и была готова покинуть надоевшее место прямо сейчас. Петрос схватил меня грубо в коридоре перед зеркалом. Он целовал мне шею и жадно меня трогал. Его руки нервно бегали по всему телу, он прижал меня к тумбе и спустил трусы.
— Да-а-а!!!... Я вошёл в тебя!... А что ты можешь сделать? — (я набрала воздуха в грудь, но он ударил меня по рту и мгновенно его закрыл своей крепкой мясистой ладонью) — Кричать? Ты можешь кричать. Тебя увидят в таком виде. Как ты будешь людям в глаза смотреть после этого? Ты думаешь обо мне? Со мной ничего не будет. Я слишком важная персона, чтобы мне не угодить. Они закроют глаза на всё. Потому что я... — важный клиент, который приносит хороший заработок. Ну, скажи мне — разве тебе легко жить на чаевые? Я же вижу твою никчёмную мелкую жизнь насквозь! Я читаю её по твоим глазам! — (он дёрнул меня за голову) — Смотри в зеркало. Видишь своё отражение? Тебе интересно проверить мои способности читать жизнь по глазам? Возможно, я ошибусь... в чём-то. Но это будет ма-а-аленькая ошибка. Твои родители явно не позаботились о том, чтобы ты не стояла сейчас на этом месте. Они не позаботились о том, чтобы дать тебе хорошее образование, — (он произвёл грубый толчок во мне, я со страхом пропищала сквозь его руку). — И теперь ты вынуждена стоять здесь и терпеть, как трахаю тебя я. Потому что тебе некуда идти. Тебе некому пожаловаться, тебе некому поплакаться, тебе даже не перед кем просить прощения. Ты живёшь в безысходности! И терпишь всё в мечтах покинуть этот дряблый город и зачеркнуть всё прошлое с надеждой забыть весь этот ужас. Я дам тебе крупную сумму денег, но ты не сможешь её потратить, потому что все будут знать о твоих расходах. Будут показывать пальцем и говорить за твоей спиной, что ты спишь с клиентами за деньги. К тебе будут относиться как к грязной шлюхе. Поэтому ты терпишь... Ты терпишь все унижения и молчишь... Молчишь, чтобы никто не знал, — (тут он задвигался так быстро и грубо, что я стала издавать звуки, похожие на вой медведя). — И только я... знаю,... что я тебя трахал. Это наш секрет. А у тебя таких секретов много. Каждый клиент — это встреча с отдельно прожитой жизнью. Это не просто секс. Ты когда-нибудь об этом задумывалась? — (я отрицательно кивнула головой). — Нет... Твой умишка настолько пропитался задавленными в себе мыслями, что ты задуматься не можешь о таких красивых вещах. Тебе совсем не интересно на чьём конце ты стояла? Какой конец в тебе был? — (он потянул меня за волосы и наклонил голову к себе). — Тебе не интересно, какая судьба стояла за всеми этими людьми?... Истории чьих жизней сплелись с твоей судьбой? Ты ребёнок, столкнувшийся с взрослой жизнью... Добываешь деньги себе на хлеб и живёшь в одиночестве со своими мыслями. А они тебя так и прессуют. Думаешь, не видна в твоих глазах грусть? Да ты ведь почти не улыбаешься. Ты улыбаешься только для клиентов, чтобы не портить им мнение об отеле. Ты женщина по бросовой цене!... За тебя твой город определил стоимость. Ты такая же забытая всеми, как и твой город, забытый нашей страной. Ты такая же дешёвая, как и весь он. Я могу купить всех вас с потрохами, и вы будете прислуживать мне... Потому что у меня есть деньги, а у вас их нет! То, что вы зарабатываете, это не деньги. Это бумажки для обмена труда на продукты первой необходимости. Что вы можете позволить себе?? Ничего!... А я могу позволить себе трахать таких как ты, всех вместе взятых в самых дорогих отелях нашей страны. Те женщины стоят во много раз дороже тебя. И только ты продаёшь себя за бросовую цену. А ведь ты тоже женщина. Но ты ведь лучше... Ты умнее. Ты красивее. Ты обаятельнее, — (произнося эти слова, он кончил в меня). — Но за тебя твой город определил цену. Не так ли?? Ну что ты? Не плачь, — (ехидно сказал он и толкнул меня вперёд). — Всегда мечтал кончить в плачущую женщину. Меня возбуждает твоё зареванное лицо. — (Петрос вынул из меня член и бросил пачку денег на комод). — Можешь идти.
Я схватила деньги и убежала в свою конуру.
Я собрала вещи в большую сумку и села на кровать. Сказала всем, что мне сегодня плохо и не выходила из комнаты. Я хотела убежать, но боялась. Боялась, что меня заставят вернуться, боялась, что Петрос будет за мной следить. Всё было направлено против того, чтоб я уехала. Я понимала как Петрос прав. Ревела и не могла успокоиться. Впервые почувствовала себя такой униженной из-за города, в котором жила.
Я попросила швейцара отнести сумку на порог мотеля, чуть позже и сама вышла из него в рабочей форме, чтобы никто ничего не заподозрил. Скрывшись за углом, я приобрела вид обычно одетой женщины и скрылась за домами.
Купив билет на ближайший поезд, я уехала по направлению к жизни, которой достойна уверенная в себе женщина.
© Flаviа Nаrvаsаdаtа, 9.05.06
181