Упругость кожи, тронутая эластичностью...
Общее, смутное представление обрастало рядом деталей, пока не стало предчувствием. Непростывающий след связал прошлое и настоящее.
Ещё недавно Владислав подумал бы трижды, прежде чем загадывать наперёд. Теперь же у будущего появился ожидаемый образ, вполне конкретный и осязаемый.
Это было нелегко — уложить это в долгосрочную перспективу. Нежелательные наслоения. Конфликты...
Каким-то образом они не просто умудрились не перестать, но и нашли этому оправдание. Граница истончилась. Ольга чувствовала диссонанс. На протяжении месяцев она пыталась помирить личные соображения с соображениями более высокого порядка. Получалось через раз и нередко с обратным результатом.
У неё была складная фигура, однако впечатление это оставляло двоякое. Глядя на неё, Слава вспоминал её у школьной доски. Ощущение почти потустороннее: в её одежде ничто не намекало на «порывистость» линий, не подчёркивало переходы. И всё же временами ему казалось, что он пойман, что она поймала его — посреди урока — на попытке эту «порывистость» узреть.
***
Свет горел во всех комнатах, и иначе, как забывчивостью, это трудно объяснить. Но они могли позволить себе быть забывчивыми, учитывая, что в квартире больше никого не было.
Стрелка часов перевалила заполночь, а Ольга Дмитриевна так и ходила по квартире голая. специально для BestWeapon.ru Её соблазнительные объёмы, упругость кожи, тронутая эластичностью — Слава наблюдал их без привычной «обёртки» — ткани, стянутой поперечно и вдоль изящных
изгибов тридцати семилетней женщины...
Ей нравилось казаться чуточку смелее, чем она на самом деле была. Смелее, чем привыкла себя чувствовать. Внутренняя эксгибиционистка, — вот уж в чём Ольга никогда себя не подозревала, — просилась наружу.
Слава глазел, не боясь последствий. Напротив. Он знал меньше, чем ему хотелось бы, однако он видел с какой готовностью Ольга Дмитриевна реагирует на всё, к чему как будто бы привыкла. И это было здорово.
Ему нравилось видеть её такой. Не такой, какой её привыкли видеть. Быть сопричастным её частной жизни. Всему, о чём знали столь немногие; что не могло быть открыто всем и каждому.
Их свидание затянулось.
Конечно, называть это свиданием — преувеличение. Шутки про «внеклассные уроки» тоже кажутся глупыми. Они с самого начала казались безвкусными, со временем же правды в них только добавилось, продолжать считать их шутками вроде как неверно.
Кроме того, Ольга по-прежнему не хотела оттенять нежную заботу, предусмотрительность по отношению друг к другу чем-то более грубым. Поэтому романтический флёр пришёлся очень кстати.
Так Ольга, будучи учительницей Славы, стала ему девушкой. Неофициально, но всё же. Владислав же, втрескавшись в опытную замужнюю женщину, потерял былой интерес к ровесницам.
Лишь изредка он со странным чуть ли не мазохизмом обращает внимание на одну-двух такого типа девиц. Он, наверное, согласился бы даже и потрахать их, но лишь в качестве большого-большого одолжения. Они кажутся ему слишком юными, чтобы встречаться с парнями.
Так Слава впервые испытал отцовский сентимент.
211