На первый взгляд невозможное, нетипичное поведение Майи было вполне легко объяснимо, если учесть, какое среди коренных индийцев отношение к алкоголю. Из – за большого количества поддельного спиртного, налогов на его употребление, и, конечно, религиозных верований, многие жители вообще не пьют. Особенно женщины. Майя пить не умела, и ее очень сильно развезло. Это я поняла по тому, в каком виде Тима ее доставил через час или около того. Аккуратно накрашенные накануне реснички слиплись; розовая помада размазана по подбородку, вместе со струйкой слюны. Она свешивалась с его плеча, как кукла, юбка задралась, обнажая попу без белья, голова безучастно колебалась в такт его нетвердым шагам.
– Вот, положи ее спать, – Тимур перевернул ее, и вручил мне, чтобы я держала.
– Это что такое? – недоуменно спросила я.
– Я что знал, что ей пить нельзя? Она максимум сто грамм водки употребила! – прошептал он, обдав меня ядреным спиртовым запахом.
– А трусы где? – спросила я, опуская ее потихоньку на стоящую возле входа тумбу, чтобы освободить руки.
Он замялся. Я сделала шаг вперед:
– Ты что ее, так и пользовал, без сознания?
– Нет, что ты, – он отступил немного, в спасительные сумерки коридора. – Она еще была нормальная….
– Предохранялся? – почти ласково продолжила я, выходя за ним следом.
Увидела непередаваемое выражение лица. Оно называлось «что, презервативы реально существуют?».
Каюсь, не сдержалась. Подошла поближе, взяла нежно за шею, погладила по щеке:
– Бедный Тима… Как же тебе больно будет утром…
И, продолжая держать за затылок, повернула резко к стене и ударила об нее лицом. Его реакции, заметно замедленной алкоголем, не могло хватить. Он наклонился к полу, поскуливая, как щенок, придерживая хлюпающий нос, но я подставила ему свое плечо, не давая упасть:
– А теперь пошли в номер, мудак!
Рома, который жил с ним, посмотрел странно на внешний вид соседа, но мудро промолчал. Когда за мной закрывалась дверь, был слышен его жалобный голос:
– Есть в мини – баре лед? Нет? Ладно, давай хоть что – то холодное…
***
Когда я вернулась к себе, и осмотрела Майю, мне показалось, что я снова стою в том темном переулке. Только на этот раз я невозможно, неимоверно опоздала…
Сняла с ее маленьких ступней туфли. Стащила футболку и юбку, от которой исходил хорошо узнаваемый запах спермы. Некогда любимая одежда отправилась в мусорник, потому что мне было на нее противно смотреть.
Стараясь не обращать внимания на ее розовую, растянутую дырочку, из которой сочилась та же сперма, я с трудом потащила ее в ванну. Даже под водой она не очнулась, только стала активней сопеть, делать какие – то невнятные движения, сдвигать ноги и наконец, когда я стала намыливать ее промежность, отталкивать мою руку и слабо сопротивляться.
Когда она оказалась, сухая и чистая, на кровати, а я с трудом распрямила спину (таскать пол центнера туда и обратно, как тушку, девушке сложно), села рядом и стала думать, как поступить. Судя по реакции, она спать с ним не хотела, просто не могла ничего сделать, когда уже набралась «выше ватерлинии». Вот как тут нужно сделать – правильно или честно?
***
Утром я сделала кофе, и вместе с таблеткой «Постинора» (да, моя аптечка и правд
а не ВСЕ случаи) подала ей в постель.
– Что это? – просипела она. – Голова – то как болит…
– Аспирин, детка. Выпей, легче станет.
– А вчера?
– Что ты помнишь? – осторожно поинтересовалась я.
– После бара ничего, туман в голове… Что – то с Тимуром, но это все как во сне… – она жадно пила почти остывший кофе.
– Ну, он тебя привел домой. И все.
Она радостно мне улыбнулась. Своей новой, открытой улыбкой…
За завтраком Тимур имел довольно жалкий вид, нос его был багровый и опухший. Майя спросила наивно:
– Тим, а что случилось с лицом?
– Упал, когда тебя принес, – сообщила я. – Он ведь сам тоже выпил. Неудачно вышло. Прямо в коридоре…
Он кивнул и отвернулся. Парни стали смеяться над неловкостью Тимура, один Сид сидел молча. После завтрака он взял меня за запястье и увлек за собой в нишу, примыкавшую к рукомойнику:
– Скажи мне, как есть, – попросил он. – Майя ничего не помнит, это я уже понял. Что случилось?
– Неважно уже, – я посмотрела прямо, без увиливаний в глаза. – Все улажено. Не думаю, что Тимур будет с ней еще общаться. А я… Я тоже дистанцируюсь. Так что если хочешь, самое время тебе выходить на сцену.
– Так было у них или нет? – спросил он, и рука на моем запястье сжалась до боли, но я ее не высвободила.
– Не знаю, ладно? – выбрала я нейтральный ответ. – Скорее всего, она настолько отключилась, что он не захотел иметь дело с ее бездушным телом.
– Ясно, – рука разжалась. – Ну, посмотрим, что будет дальше…
***
Сид был добрым. Когда через два дня Майя решила, что серьезно заболела (нормальный побочный эффект от принятой таблетки «на утро после», но она ведь о таких и не знала), мы целый день никуда не двигались, провели его в национальном парке, а он сидел с ней в палатке и рассказывал на ее родном языке сказки.
Дима закончил медицинский, хотел стать хирургом. Когда он осмотрел Майю, выслушал ее жалобы, то задумался. Ей сказал, что все будет хорошо, а потом пришел ко мне.
– Ты дала ей лекарство? – спросил он напрямую.
– Да, и считаю это верным, – отрезала я. – И что никто об этом не треплется, тоже верно.
– Она взрослая, должна решать сама… – начал он. Я подняла указательный палец, и закрыла им его рот.
– Поставь себя на ее место. Подумай. И тогда уже говори мне, как надо было поступить, – продолжила я, и убрала руку.
Легко было мне говорить… Я сама запуталась. Во всех своих планах, партнерах, чувствах, которые я испытывала…
***
За что я особенно полюбила Индию – это за храмы Будды. Они везде, от крошечных, до помпезных, с золочеными крышами. Когда мы покинули национальный парк, то я попросила зайти в тот, который оказался рядом. Среди молящихся, любой веры, главное – с полной самоотдачей, чувствуешь, как мозг начинает думать чище, правильнее, добрее… Мне было нужно немного этой душевной чистоты. Стоя среди цветов, звуков бубна, и десятков коленопреклоненных людей, я оглянулась на своих попутчиков. Кто – то стал мне другом, кто – то любовником, а кто – то ни тем, ни другим… Одно я поняла точно – для того, чтобы стать ближе, надо сначала оказаться дальше.
Так я сказала Майе. Так сказала Лене, которая до сих пор надувала свои нежные пухлые губки, глядя на меня. А Сиду сказала, чтобы он не тянул, а делал то, что должны делать мужчины – первый шаг.
***
Майя «выздоровела». А мы сели на поезд и направились к конечной точке, где хотели еще неделю перед возвращением погреться на золотых пляжах, забыв обо всех походных трудностях – на Гоа...
122