С трудом уняв смех и утерев выступившие слёзы, Анна подбросила в огонь пару кусков твёрдокаменно сухого плавники и, подхватив своё копьё, отправилась наружу из пещеры. Из её слов я поняла, что пока пасмурно, рыбу проще поймать и так как нас теперь двое, запасы не мешало бы пополнить.
Сидеть одной мне страсть как не хотелось: заняться было нечем, кроме как заготовкой топлива. Но большая гора хвороста, коряг и прочего древесного хлама, годного в костёр, была собрана ещё утром. Торчать посреди камней, завернувшись в одеяло и глядеть в огонь - только пробуждать свежие еще воспоминания. Потому я проявила энтузиазм и напросилась с Аней - хотя она и мастер своего дела, но вдруг я всё же смогу чем-нибудь помочь. Да и процесс ловли рыбы было довольно интересно посмотреть. А по возможности - и обучиться. Подобные умения, тем более для такой, как я - ценны вдвойне.
Таврисса пожала плечами, сказав что то вроде:
— Почему нет?, - и мы отправились на рыбалку. Обогнули пещеру со стороны берега озера и пошли восточнее. Анна шла легко и быстро - ещё бы, не впервой здесь. Мне же приходилось выбирать, куда ставить ногу - очень не хотелось изрезаться на острых камнях. Но и возвращаться на полпути тоже не хотелось, потому я семенила за девушкой-кентавром, стараясь не отставать.
Аня указывала острием копья вдоль берега. Если я правильно понимаю - шли мы к валунам, торчащим из воды и едва видным среди водной растительности. До них метров семьдесят от входа в пещеру, но таврисса говорит, что здесь безопасно. Это вот если отойти подальше (она неопределённо поводит рукой, обозначая некий радиус) - можно найти неприятности. Я полагаю, ввиду имеются местные хищники - если бы речь шла о людях, то мы бы точно не бродили так беспечно.
За такими разговорами добираемся наконец до камней. Макушки серых валунов образуют довольно широкую, в десятка четыре шагов, заводь глубиной едва достигающей мне до колена. Плакучие ивы, кренясь стволами в сторону озера, едва не касаются гибкими ветвями поверхности воды. Песчаное дно устлано полуистлевшими листьями. Интересно как: у пещеры - галька, а здесь - песок. Складывается впечатление, что прудик этот - рукотворный: правильные контуры стен, плотно уложенные камни, даже следы когда то подкопанного берега - ну точно, не иначе Аня постаралась. Проявила дальновидность, так сказать, и обеспечила себе легкодоступный источник рыбы.
Стоя на берегу я вижу, как по мелководью вальяжно курсируют крупные рыбы. Их бурый окрас на фоне грязно-оранжевых гниющих листьев хорошо заметен. Иногда они замирают, взметают облачка из гниющих растениё и ила и, затем, плывут дальше - не мы одни ищем, кого бы съесть. Эти рыбины похожи на тех, что стали нашим ужином вчера, но так, в живую, они кажутся еще внушительнее.
Чудо-рыбка, после которой у меня выросла вагина. Хе-хе!
Аня, без резких движений и лишнего шума, заходит в воду. Так же плавно поднимает копьё и практически замирает без движения, лишь изредка поводя глазами и острием вслед проплывающей рыбе. Тут даже мне, профану, становится ясно. Рыбины хотя и тяжеловесны, но вёртки и очень осторожны, бегать за ними и тыкать в них копьём - так себе идея. Куда выгоднее дождаться пока они сами подплывут!
Так проходит минут пять. Я, боясь помешать в "рыбалке", стою неподвижно, а ноги начинают зябнуть на выстывшем за ночь камне. И в этот момент Анна, с разудалым "хуканьем", мечет копьё.
Вот же лошадь бессердечная, предупреждать нужно!
Яростный всплеск воды и победная ухмылка озаряет лицо тавриссы. Одна есть! Схватив рукой и приподняв добычу над водой (заведя той пальцы под жаберную крышку), девушка вытаскивает ту на берег. Рыба проткнута в районе жабр, сверху вниз, по диагонали, но всё еще яростно сопротивляется. Выбравшись, наконец, на сушу, Аня подхватывает ближайший осколок камня и смачно бьет рыбу по голове. И еще разок, для верности. Бурое тело затихает.
Довольная своей удачей, она замечает мой живейший интерес к происходящему. Не мудрено - едва ли не через раз дышу от восторга. В прошлой жизни, в редкие часы досуга, тогда ещё Марк, прочел о парне, что тридцать лет прожил на острове. О его нелегкой судьбе и том, как он выживал. Вымысел, конечно, но зато как интересно. Здесь же не в книге, а по-настоящему мне протягивают копьё, как бы приглашая попытать свои силы.
Хочу! Хочу, хочу, хочу!
Хватаю снасть и собираюсь было ринутся в воду, но вовремя вспоминаю о своей единственной одежде - грубом, тканом одеяле на плечах.
Мешкая в нерешительности, наконец стаскиваю с себя и, под весёлым взглядом Ани, протягиваю ей единственную деталь своего гардероба с пылающими от смущения ушами. Тавриссу, похоже, эти мои муки выбора откровенно веселят - чего доброго еще захохочет, распугав добычу. С видом оскорбленной добродетели, отворачиваюсь в сторону, вздергивая к верху носик - Аня же зажимает ладони руками, что бы не засмеяться во весь голос. Веселись сколько влезет - вот обставлю тебя и оставлю с носом. Побью мастера на его же поле.
Конечно мне ясно, что я у Ани не выиграю в этом "соревновании". Но без веры в победу стоит ли вообще браться за дело?
Стараясь подражать тавриссе, медленно бреду по мелководью. Б-р-р! Холодина! Как она в ней стояла? Да, у неё копыта, но выше то - она живая. Отставить капризы! Я пилот "сферы", или кто?
Рыба безмятежно плавает поодаль, похоже, успокоилась и концентрическими кругами подплывая в мою сторону. Я же, как и "наставница", занеся копьё над плечом, выхожу на центр заводи и замираю. Всё, теперь - только ждать.
Не проходит и двух минут, как я решаю сделать первый бросок. Цель рядом - если наклонится вперед, то можно провести рукой по чешуйчатой спине. Вот он, момент! С хлестким взмахом руки копьё срывается вперед и со звуком "Гульп!" все полтора метра древка скрываются под водой, глубоко вонзаясь в грунт.
Я, естественно, промазала, но у Ани, тем не менее, круглые от удивления глаза. Признаться, я и сама несколько шокирована - легким, как мне показалось, взмахом руки оружие вогнано в песок почти на всю глубину! Как теперь достать? Другого нету. Вот же руки-крюки - только взялась и всё испортила.
Пытаясь исправить ошибку, хватаюсь за едва торчащее из грунта древко... и без усилий его вытаскиваю! А, понятно, наверное в нору какой-нибудь водной живности попала.
"Приобретен навык "Гарпунёрство". Проступаю к сбору и анализу данных", - информирует Пилка. Но мне не до того, не отвлекай!
Вот-вот будет вторая попытка. Анна уже не улыбается, а как-то странно на меня поглядывает, но мне некогда думать об этом - очередная цель уже близко. Давай, головастик-переросток, ближе, еще ближе - я ведь такая дружелюбная.
Бросок! Всё тот же "Гульп!" и копьё вновь прячется под воду, прошивая рыбу насквозь.
Йу-ху! Попала!
Но вот копьё - неужели снова в пустоту угодила? В голову начинают закрадываться догадки. Одной рукой извлекаю снасть с наколотой рыбой - на вид она массивная, но веса почти нету. По крайней мере - я не чувствую разницы между копьем и копьём-с-рыбой. Неужели?... Прости рыбка, тебе всё равно дорога в наши животы, а мне нужно проверить. Кладу свободную руку на голову добычи... и легко ломаю той череп, влажно хрустнувший под пальцами. Словно обертку смяла! Из раздробленной головы брызгает кровь и бурый хвост обмирает, а Анна, охнув, в испуге приседает на задние ноги.
"Пилка, сука, ты этакая!", - мысленно в гневе кричу. "Об этом точно следовало предупредить! А если бы я ранила Анну!?" - на что мне в ответ повторяют всё тот же монолог про "всестороннее" развитие. То ли она гений, то ли - дура распоследняя. Невольная дрожь пробегает по спине от одной мысли, что от неловкого движения подобное случилось бы с Аней.
Изображаю натужную улыбку и демонстрирую тощий бицепс - может сработает? Но отговорка не срабатывает: Анна, с фонтаном ледяных брызг и распугивая всю рыбу, подбегает ко мне. Довольно странная реакция для испуга, надо признать. Я уж собралась всеми силами объяснять, что не опасна и не причиню ей зла, но теперь стою со злосчастной рыбой в руке, не зная что делать.
Аня же сходу принимается меня бесцеремонно нащупывать: осматривает руки, перебирает пальцы, гладит спину. Затем недоуменно замирает. Ну, да, спина у меня в самом деле довольно крепкая, но не более того, потому ничего о такой силе во мне и близко не намекает.
Таврисса же увлеченно машет руками, что то говорит и замирает с кулачками прижатыми к груди, восхищенно глядя на меня. Я стою с открытым ртом: она что, ждет еще одного "фокуса"? Да кто из нас тут "пришелец"?
Её глаза так сияют, что физически невозможно отказать. Тогда, что если так: ленивый взмах и массивная тушка рыбы, кувыркаясь в полёте, летит по широкой дуге и плюхается метрах в тридцати от нас, рядом с первой рыбиной. Аня визжит и хлопает в ладоши, прыгая на месте о радости. Да чего такого то? Таврисса же внезапно обнимает меня и впечатывает лицом в свою грудь: прямо носом в ароматную ложбинку. Положительно не пойму, по какому поводу такое веселье.
Выпутываюсь из жарких объятий, смущенно скребя в затылке. Анна, тем временем, упоённо щебечет, но слишком быстро, что бы я могла разобрать. Показываю ей на берег:
- Аня, не мешай, - у меня только начало получатся ловить рыбу, а ей всё шуточки да веселье. Но получаю отказ.
Изображаю суровый взгляд и тычу пальцем в берег.
— Не-а, - Аня отпрыгивает на пару шагов назад с озорной искоркой в глазах.
Ну, чертовка, сама напросилась. Втыкаю копье в дно заводи и, пользуясь новообретенной силой, вздымаю могучую волну, окатывая водой Аню с головы до ног. Радостный визг едва не сбивает с ног и в ответ летят редкие брызги. А затем Таврисса разворачивается ко мне спиной и, взбивая волны задними ногами, окатывает уже меня...
Следующие минут десять берег оглашают девичий визг, писк и радостный смех. Мы гоняемся друг за другом и самозабвенно плещемся в прохладной воде, разгоряченные и довольные. Всё дно взбаламучено, рыба, естественно, ушла, весь наш улов - тот, что на берегу. Но что уж теперь сожалеть.
Увлеченные игрой, мы даже не заметили как разошлись тучи и выглянуло солнце! Не иначе, на нас решило посмотреть. А мы, разогревшись после "водных" процедур, обсыхаем в тёплых лучах на берегу. Пристроится на валунах - та ещё наука, но Анна все же ложится, заняв удобное положение и, прислонившись к камню, протягивает ко мне руки.
Это приглашение? Я, в смущении, опускаюсь перед ней и, спустя мгновенье, наши горячие тела соприкасаются. Я пристраиваюсь между ее передних ног, укладывая голову на живот Анны. Девушка пальцами играет в моих волосах, то ли массируя кожу, то ли расчесывая пряди. Как же это хорошо! Посидеть бы так подольше. По телу пробегает волна удовольствия, а с губ слетает томный вздох - это словно полноценный массаж, сжатый в секунды.
Её руки опускаются ниже и начинают разминать мне плечи. О, боги, что же ты делаешь!? Закусив губу и, изгибаясь всем телом от удовольствия, я обращаю к ней лицо. Сквозь смеженные в блаженной истоме веки, замечаю, что моя реакция ей по душе. Анна мило смеётся и, нагнувшись, коротко целует меня в губы.
— Ага, мне тоже понравилось - весело подурачились, - в полголоса шепчу я.
. . .
По возвращении в пещеру Аня принялась меня учить готовить. Под её чутким руководством я повторяла все вчерашние манипуляции с рыбой. Конечно, не так ловко и уверенно, но, по-моему, в грязь лицом не ударила. Не посрамила учителя.
Наконец-то я начала постигать это искусство! Пока я работаю, на моём лице играет улыбка - мысль о том, что когда стану матерью, то придется готовить много и вкусно, не оставляет равнодушной. Да, я обязательно стану прекрасной мамочкой!
Как только глиняные "свёртки" отправились в костёр, таврисса потащила меня наружу, прихватив лук и стрелы. Я даже не сомневалось, что это случится: после демонстрации силы она обязательно захотела бы меня проверить иным образом. Снова устроит праздник веселья?
На все мои запросы по поводу навыков Пилочка отвечала молчанием, а потому мне и самой было любопытно, что я умею. Я не совсем понимаю, почему бы мне не показать "список" всех моих навыков?
"Знание полного перечня умений, сделает выбор заведомо предвзятым, что исключит элемент спонтанности и, с высокой вероятностью, повлияет на формирование мировоззрения и личности", - Пилка тут как тут.
— "Подслушиваешь?...", - тишина в ответ. Ладно, Пилочка всё же отчасти машина, а потому просчитывает ОЧЕНЬ далеко наперед. Наверняка в её выводах есть резоны, пусть и не совсем понятные мне. Может быть даже такой тип "обрывочного" предоставления информации тоже является частью её плана по моему развитию. Что-то вроде: "учим плавать, бросая в омут".
Анна, тем временем, провела краткий и понятный инструктаж, всё же поглядывая немного скептически. Одно дело копье - просто острая палка, по сути, и совсем другое - лук и стрелы. Однако, как только оружие оказалось в руках я без заминки наложила на тетиву стрелу и встала на изготовку. Со стороны Анны послышался возглас одобрительного удивления и она просто указала на первую цель - массивную корягу метрах в десяти.
Щёлкает тетива. Промах!
— Стреляй, - слышу позади. Согласна - одной попытки мало.
По мне, так этот лук для меня слабоват - тихо поскрипывают и едва не трещат плечи, изогнутые тетивой. Мне бы что-нибудь по надежнее, тахион-тардионный излучатель, например...
Снова щелчок и стрела с глухим стуком вонзается в сухое дерево.
" Подтверждаю владение боевым навыком "Стрельба из лука" ", - без промедлений рапортует Пилка. Ну и на том спасибо. Похоже, мне стоит попытать счастья и в других сферах деятельности. Ведь если в готовке я полный ноль, то с примитивным оружием вроде лука справилась легко. А эти два факта уже сами по себе позволяют сделать некоторый вывод: вероятнее всего я - первоклассный боец. Не самый последний - уж точно.
Следующие мгновения Анна указывает цели, а я почти не глядя всаживаю в них стрелы. Таврисса стоит с открытым от удивления ртом. Когда колчан пустеет почти на половину, я останавливаю Анну жестом:
— Хватит, так все расстреляем, - показываю ей колчан. - А теперь и стрелы ходить собирать... - бормочу под нос в полголоса.
Девушка обхватывает меня со спины за плечи и в щёку прилетает горячий "чмок!". Ну право слово, что такого то: подумаешь метко стреляю. Нет, для меня то это открытие, но разве ей самой лук для красоты?
Пока я хожу по округе, выдергивая из истыканных деревьев стрелы, Аня извлекает из огня обед. Как время то летит! Вроде только проснулись, немного помаялись дурью, а солнце уже в зените.
Рыба всё так же хороша, за что ей спасибо, но вот специй я не доложила. Впрочем, все равно вкусно - пальчики оближешь. Тихо беседуя в меру возможностей, наслаждаемся приятной трапезой - не привыкнуть бы к такой ленивой жизни.
С последним кусочком по телу разливается тепло и сытая дрёма.
Чем займёмся теперь? До сумерек ещё далеко и мне бы хотелось провести свободное время в беседе: знание языка для меня критически важно. Однако Анна перекидывая сумку через спину, берет пару факелов и направляется вглубь пещеры. Из коротких фраз понимаю, что она собирает здесь кристаллы - осколки, тех больших, что я видела в пещере. Похоже, этим она зарабатывает на жизнь? Как неловко то - я могла хотя бы предположить, что таврисса здесь не просто ради пикника.
Аня предлагает мне отдохнуть, пока она будет собирать осколки. А к её приходу мы займёмся ужином. Вот так просто.
Яростно мотаю головой в ответ. Катего
рическое "Нет"! Выпал действительно удачный случай хотя бы немного возместить ей за доброту, а мне предлагают лениво валяться у костра, пока она будет бродить в темноте в одиночку. Да за кого вы меня держите!?
Без раздумий иду за ней. Таврисса пытается меня отговаривать, всем видом показывая, что она в порядки, со всем справится сама и вообще мне нужен отдых. Но я неумолима и тверда в своём решении.
. . .
Примерно часа два мы проводим в поисках, обследуя пещеру, в которой меня нашла Анна. Наша цель - осколки кристаллов, похожие на большие куски хрусталя синих и фиолетовых оттенков, реже - зелёных. Причём, годятся не все подряд. Пришлось потратить некоторое время, что бы понять, как определять годные находки. В этом мне здорово помогла способность видеть в темноте - подходящие осколки едва заметно светились на общем тёмном фоне. Наконец я начала делать успехи: полтора десятка кристаллов размером со средний огурец лежало в сумке, и треть из них - моя находка.
Всё шло хорошо: мы разбрелись по разным углам и, уткнувшись носами в каменный пол, занимались делом. Но постепенно я не начала замечать неладное: тело понемногу начинало гореть. Сперва я подумала - простуда. Вот только этого еще не хватало!
Мы так самозабвенно плескались в холодной воде, что для меня, "проспавшей" столько времени и ослабленной это более чем возможно. Но Пилка тут же заявила, что о мелочах вроде простуды и сопливого носа я могу забыть напрочь и огорошила, заявив:
"Условие для активации второй стадии трансформации тела выполнено", - а рыбка, значит, в качестве строительного материала? Как же не вовремя то!
— Аня! - зову я. - Я к костру. Холодно.
Выдумываю на ходу, лихорадочно соображая - ей не нужно видеть меня такой. Не знаю что со мной случится, как я изменюсь, но если произойдет то же, что и прошлой ночью... Нет, нужно поскорее уйти и пережить это подальше от посторонних глаз. Укроюсь в стороне от пещеры, да хотя бы в глиняном овражке, и пройду через это, а потом покажусь Анне обновлённой. Хоть бы изменения не были слишком радикальны!
До темноты у меня еще часа два или немного меньше, а так как в прошлый раз все прошло быстро, надеюсь и в этот будет так же.
Натужно улыбаюсь. В голове словно туман из-за жара и желания. Блудливые руки ласкают тело, укутанное тканью, и мгновение спустя я обнаруживаю источник этого жара - прямо над моей девственной и неиспорченной киской находится маленькая выпуклость, болезненно горячая, и она с каждой минутой становится больше. Неосторожно задевая этот бугорок я едва не падаю от удовольствия. Прикосновение к маленькому клочку кожи похоже на прикосновение к оголенному проводу, как прикосновение к клитору после часа прелюдии, как экстатический разряд, пронзающий позвоночник и мозг.
Анна конечно же замечает, что со мной что то случилось. Это не особо сложно - меня натурально покачивает от удовольствия. В её глазах тревога. Я пытаюсь отнекиваться, но, в конце концов сдаюсь и в двух словах объясняю: вчерашнее происшествие повторяется.
Мы спешно возвращаемся к выходу. Едва переставляя ноги, бреду держась за руку Анны. У костра та замирает в растерянности, не зная, что предпринять, а я, подламываясь в коленях, плюхаюсь на задницу и ловлю взгляд тавриссы:
— Прости! Прости меня, Аня... - этого не должно было произойти, только не у неё на глазах. Делаю последнюю попытку:
— Пожалуйста... отвернись, - но она меня не понимает, в испуге не отводя глаз.
Мой взгляд опускается вниз - бугорок стал больше, может быть, на пару сантиметров и заметно растет с каждой минутой. Мне даже не нужно прикасаться к нему - каждый удар сердца, гонящего кровь, оборачивается приливом восторга, питающим этот извращенный рост. Я слишком возбуждена и взволнована, мои гибкие пальцы нежно ласкают его, срывая стоны с губ каждый раз, когда он вспыхивает от прикосновений, и чувствуя, как кончик становится похож на пенис.
Одеяло слетело с моих плеч и Анна видит меня нагую, в похотливом огне, но мне больше нету до этого дела, ведь мои глаза закрыты, а рука не перестанет поглаживать то, что теперь превратилось в мой новый член.
У меня вырос член!
Каждый рывок на маленьком стержне - словно пища для растущего, неуместного мужества, позволяющая ему становиться толще и длиннее, переплетаясь венами. Я слышу свой всхлип, когда первая капелька смазки покидая уретру, пачкает ладонь, добавляя к движениям скорости. Толчки блаженства ломают стены разума и страх пропадает: я больше не хочу прятаться, не хочу скрываться, даже если буду потом сожалеть.
Любуйся мной, ну же!
— Смотри... смотри на меня, - едва слышно выдыхаю нелепый приказ. И чуть громче затем, - Смотри на это великолепное зрелище... Смотри, как похотливая шлюха, сидя на заднице, надрачивет свой новый восхитительный член.
Внезапный, короткий оргазм и сперма брызжет белой струёй, разбиваясь о мой подбородок, но мне всё равно - я не перестаю стимулировать себя, упиваясь наслаждением, и хихикаю в безумном восторге. У меня есть член! Член в пятнадцать.. . нет, уже семнадцать сантиметров в длину! Он еще раз раз пульсирует, изливая сперму на кончики пальцев, а затем, наконец, опадает.
Вокруг густо пахнет семенем, а подо мной натекла целая лужа. В голове проносится миг прекрасного чувства, сгоревшего мгновенье назад: эти жар и упругость, пульсирующая плоть под рукой, затем миг пустоты - и нет ничего, кроме белоснежного удовольствия, спермы, такой густой и пахучей...
О-о-о, я хочу этого снова!
Член дергается в ответ, словно отвечает согласием и почти в один миг аппетитно набухает в размере, поднимаясь враскачку вверх, становясь всё тверже, прибавляя сантиметр за сантиметром к своей длине. Он растет всё больше и больше, погружая тело в волны удовольствия и к тому моменту, как я вновь обретаю способность фокусировать взгляд, мой член дорастает до сосков, истекая прозрачной смазкой. Грязная слизь льется, словно из крана, заливая пухлые бёдра и перевитый венами ствол.
Пульсирующее удовольствие перетекает в жгучую смесь экстаза и агонии, что бьется внутри. Я слышу, как практически плачу, истекая грязными соками, и натирая эту проклятую мачту из мяса. Но в этот миг что то теплое выскальзывает из моего паха, оседая в свободной ладони, прошибая сладостной дрожью. Яйца в ладони размером с грейпфрут подтверждают - я теперь футанари!
Подняв взгляд на тавриссу, продолжаю дрочить, руками накачивая ствол. Румянец горит на щеках, как только я представляю залитую спермой Анюту. Жар на лице сбегает на грудь, вниз, на живот и, наконец, оседает в яичках, взрываясь влажным теплом. Скуля от восторга и благоговения, я вижу, как член всё растёт с каждым движением, и, наконец, разряжаюсь оргазмом. Толстые струи белой спермы извергаются из моей раздутой уретры, рисуя длинные полосы на камнях под ногами.
И с каждой струёй член всё растёт!
К тому времени, когда угасает оргазм, я уверена, что набрала еще 5 сантиметров длинны, получила большие шары и прекрасное озеро густой, дурманящей слизи. От одной этой мысли увядающий член возвращается в полную форму. Я...я снова готова?
Маленькие фабрики спермы между ног, кажется, всё набухают в размере, а их случайное сжатие заставляет уретру сочится белыми каплями. Если так будет продолжаться, то они получат больше чужого внимания, чем моя плоская грудь...
Мой фаллос шлепает по животу, затем - по едва подросшей груди. Он снова растет, быстрее, чем раньше. Головка становится все шире и шире, когда он упирается в ключицу разбухшим стволом, увитый венами, покрытый сочащейся спермой, что льется словно из "подмигивающей" уретры.
Капли слюны стекают вниз по головке, попадая на ствол этой чудовищной колбасы, вымазывая руки, что решили внезапно качать его побыстрее. Тупое мычанье - это всё, на что я способна сейчас. А в голове осталась последняя мысль - передо мной член, и рот мой открыт. Так почему я его не сосу? Почему не пускаю слюни по всей упругой длине, хлюпая и кончая?
Язык касается первым, и этот контакт, словно шок от экстаза. На меня рушится шквал вкусов, запахов и переплетенных эмоций. Я слегка наклоняю шею и открываю губы так широко, как только могу, через мгновение захлебываясь собственной слюной.
Я жадно и похотливо сосу.
Безразличное эхо моего грязного минета заполняет воздух между мной и Анютой.
Шок!
Шок на лице у тавриссы, кода наши взгляды пересекаются. Я сосу, не отводя своих глаз от девушки, обхватив свой елдак обеими руками, выжимая жирные капли вкусной смазки на свой язык, размазывая их по зубам, наслаждаясь солёным чувственным вкусом, и всё дальше скользя языком.
Жарким румянцем вспыхивают щеки Ани!
"Малышка, да ты извращенка! Нравится то, что ты видишь?..."
Её член, словно кол торчит между ног, а запаленное дыхание часто колышет упругую девичью грудь.
Осознание того, что на меня так бесстыже пялятся, заставляет меня застонать. Очень хочу показать ей, насколько могу быть похотливой и жадной до семени сукой. Я могла бы делать это не прерываясь. Начни Анна сейчас рвать мои дырочки своим мясным тараном - я бы не прекратила сосать, трахая в горло себя же саму своим членом в размер побольше руки. Что может быть лучше здоровенного хуя во рту? А уж если это мой собственный член... Мой член идеален. Наконец, последний рывок его роста грубо вонзается в мою грязную пасть, раздвигая губы шире, чем зияющие пёзды разъёбаных шлюх, наполняя до краёв хуем и кайфом.
Делаю жадный вдох (надо же - я забыла дышать), а затем надеваюсь на свой восхитительный член, загоняя полено из мяса в горло так глубоко, как только возможно. Слюна пенится в уголках рта, руки деловито качают ствол, в то время как уретра раздувается в ожидании оргазма. Взбитая в пену слюна смешивается со смазкой, и внезапный мышечный импульс пролетает сквозь тело, сжимаясь все туже и туже, а затем... изверженье!
Сперма брызжет на заднюю часть языка и вниз по жадному горлу, я едва успеваю глотать, чувствуя её тёплый плеск в своём животе. Глаза закатились, но зрение мне ни к чему. Все, что мне нужно - сосать и глотать... и что б Анна смотрела на это.
Живот раздувается под тяжестью липкого груза... а вот уже пищевод залит до самого рта... а в какой то момент головка ускользает от губ, изливая белёсые струи, проливая лишнюю сперму мне на лицо и на плечи. Член с влажным хлюпаньем бьется в агонии в плоскую грудь - я словно под душем из спермы! Как же много! Увы, я столько не проглочу, потому начинаю размазывать белую слизь по телу.
Яйца размером с грейпфрут, переполненные, теплые, такие большие и полные спермы, покоятся в озере вкусного белого семени. Туда же опускается мой огромный инструмент, он настолько громадный, что даже вялый будет внушать уважение, а может быть даже и ужас - этого монстра мне не спрятать уже ну ни как. Плевать! Последние жирные брызги уже не дают облегчения - это просто свидетельства роста яиц и мошонки...
Волна удовольствия, промывшая мозг, наконец отступает, возвращая мне рычаги управления над мыслью и телом. И просто животный ужас приходит ей на замену. Что же я натворила, почему такое случилось!?
"И почему это так охуенно?! ".
Что? Блядь, да что я за монстр: жрала, давясь, словно шлюха, свой член на глазах у подруги, но едва могу найти в себе сожаленье? Таково моё совершенное тело? Это и есть моё улучшение?
Моё тело залито белой, пахучей "глазурью", изо рта тянутся вязкие вожжи слюней вперемешку со спермой. Пытаюсь что то сказать, привстав на коленях. Хотя не понятно как это может помочь. Анна, спрятав в ладонях лицо, отступает назад, её член в это время мерно подрагивает в такт сердцебиению.
"Чего ты ждала, извращенная грязная тварь?", - спрашиваю я у себя. - "Что она, как и раньше, с радостным визгом заключит тебя в объятия? Всё, ты теперь для неё умерла - просто прими, как факт и смирись". Раз согласилась променять дружбу на живот, наполненный спермой, то поделом.
Анна, словно спохватившись, делает шаг навстречу. Нет, ты всё правильно сделала. Не прикасайся ко мне, не оскверняй свои милые руки о моё грязное тело. Больше не нужно доброты и заботы! Для кого? Для меня?
Моя горячая палка из плоти, даже опавши длинной почти до колена, жарко "обняла" бедро, уткнувшись головкой в камни. Я же, укрываясь руками, словно от побоев, и оскальзываясь на белесых лужах отползаю к стене.
— Остановись! Не приближайся! - кричу во весь голос. - Еще один взгляд, на твое прекрасное жаркое тело и.. И я снова сорвусь!
Кажется, она смутно меня понимает, замерев в полушаге.
"Уйти! Да, уйти, убежать, спрятаться от этих прекрасных глаз. Мне нужно умыться. Мне нужно опорожнить свой желудок, я должна... ".
Я должна сделать хоть что-нибудь, иначе упаду прямо здесь на колени, лаская свой член языком.
Пробежав два десятка шагов, замедляюсь - ведь мне просто некуда идти. Куда мне бежать? Это был первейший порыв, естественная надобность скрыться. Опершись о дерево, сползаю на землю, царапая спину, слёзы душат дыхание.
Теперь, после всего что произошло, я бы еще раз себе отсосала...
Но я не хотела, что б это случилось!
Размазывая слёзы по щёкам, плачу тихонько, что б не слышала Анна. Через миг замечаю, что жадно обсасываю запачканные спермой пальцы.
"Проклятье, опять? "
Мне бы нужно поскорее умыться, привести себя в порядок иначе я снова начну заводится. Я бреду на берег, окруженная безрадостными мыслями. Хотя плач и рыдания немного помогли - мне всё еще грустно: знакомство с Анной было очень приятным, но теперь нужно идти дальше. Первый свой шанс я уже потеряла.
Смотрю на себя в отражении и понимаю, что начинаю собой любоваться: как же я хороша! Чуть припухшее от плача милое личико, залитое остатками спермы, округлившийся, слегка вздутый животик, добавивший плавности линиям моего сексуального тела.
В этот миг любой бы захотел надругаться над моим прочувственным телом... "Что же, кажется первая попытка вышла комом", - приходит неутешительный вывод. - "Я вовсе не старалась. Просто плыла без усилий. Положилась на "план" Пилки и всё бездарно слила".
Мои пальцы снова у меня во рту, но сейчас это больше не похоть, а наслаждение вкусом: солоноватый, чуть вяжущий привкус. М-м! Следует подумать, где мне в дальнейшем её добывать. Впрочем, если совсем будет пусто, я в любой момент могу нагнуться и "перекусить"...
"Раз Марк смог стать Марикой, то может и Марика станет другой?", - я решаю, наконец, принять себя такую, какая я есть. Как не изменится мое тело и разум в дальнейшем - я буду только согласна и рада.
Отражение смотрит на меня с грустной улыбкой:
"Привет, меня зовут Марика и я - озабоченная шлюха! Приятно познакомиться!"
. . .
Пещера, в сумерках, встречала меня тишиной. Не было ни огня, ни аромата еды - только густая и душистая вонь моего семени. Анны, конечно же, не было, да и не мудрено. Но я разглядела костерок, где-то рядом с рыболовной заводью. Я тебя понимаю: находиться рядом со мной, а тем более спать в том месте, где словно выплеснули пару вёдер спермы - приятного мало.
Но мне это больше не мешало. Просто пришла мысль, что я и впрямь хорошо пахну.
У входа в пещеру лежало то самое одеяло, аккуратно сложенное и прижатое камешком, что б не сдуло ветром.
— Спасибо... - в пустоту говорю я.
. . .
Утром Анна, даже не взглянув на меня, сказала что уходит. В груди кольнуло, но, в целом, я восприняла это спокойно.
— Прощай... было весело, - стараюсь улыбнутся, но глаза всё же начинают щипать слезы. Ничего, грустно конечно, но иначе - никак. Одеяло мне Анна подарила - ночью не замерзну и прикрыться есть чем на первое время. Побуду еще немного здесь, полакомлюсь рыбкой, найду кристаллов, пару штук, получше, для обмена на еду и одежду да и пойду к деревне.
Я собралась было уже повернуться, уйти - долгие расставания делают всё только хуже, как следующие слова тавриссы, словно окатили меня ледяной водой!
— Я скоро вернусь, - одним прыжком она оказалась рядом и одарила страстным поцелуем в губы, а затем, с места в карьер, помчалась прочь.
379