– Убирайся !
Та вскочила на ноги и скрылась.
– Привет Феллини! Как поживаешь! – раздался знакомый голос.
– Кто кто? – – не понял начальственного юмора Кабан.
– Ой, извини, перепутал... Тинто Брасс ты наш, доморощенный ! Слыхал, любишь снимать интересные фильмы ?
Михаил Михайлович недоумевал: "Пьяный он что ли ?" Ответил угодливо:
– Это я, Эдуард Николаевич... Я рад Вас слышать.
– Знаю что ты! – и сразу огорошил вопросом, – – Ты зачем, жирная свинья, снимал меня с девочками ?
По спине Кабана пробежали мурашки, выступила испарина, голос задрожал:
– Никого я не снимал...
– А Ирину ?...
– Какую Ирину ? – он пытался сохранить спокойным голос.
– Врача своего! Ты мне дурку не включай, хуже будет...
Наступила тягостная пауза, в горле пересохло, он отхлебнул глоток вина, чтобы погасит этот жар.
– Ладно. Подошлю человечка, отдашь ему все, что снимал с ней... Не вздумай обманыват и делать копий. – – он обрисовал его жизнь в случае ослушания:
– – Будешь спать в общей камере, возле параши, станешь из "Мишки" – "Машкой только и всего делов ! – издевался он над Кабаном. – – Я то отмажусь... Ты диагноз "острая сердечная недостаточность" знаешь ? Можешь его заиметь, ведешь нездоровый образ жизни, понимаешь (это слово он произнес подрожая интон
ации Бориса Николаевича) Грехов на тебе, как на собаке блох! Сейчас министров и губернаторов сажают, а заодно и тебя зона ждет... Он продолжал :
– К Ирине больше не лезть, выпиши премию, за "моральный ущерб, дочке – путевку на море достанешь. И подумай насчет ее карьерного роста, хорошо подумай !
Не засиделась ли твоя прошмандовка Катька в теплом кресле? Людей лечить надо, по вызовам бегать... А ?...
– Я все сделаю, как скажите !
Потом он окончательно добил Кабана:
– Хочешь я тебе кино подкину? Как твою пьяную Дорку тянут в "три смычка". Студенты ее, что ли... Смотрел – слюньки текли. Сочный у тебя бабец, сиски пятый номер, а жопа... ммм. Они ей там по – двое засаживают, в обе дырки... Ну, сам посмотришь...
Звонок оборвался.
Кабан сидел со спущенными штанами и молчал. Потом завыл и разразился гневом:
– Сука! Тварь продажная, нажаловалась!
В комнату робко вошла Лидочка, спросила еле слышно:
– Михаил Михайлович, мне продолжать? – во взгляде испуг и покорная готовность.,
Он посмотрел на ее симпатичное лицо, тяжелые груди, распирающие бюстгальтер, располневшую талию и раздавшиеся бедра, потом глянул на свой сморшенный, поникший член, сказал с досадой:
– Иди пока... После придешь.
Женщина схватила ворох одежды и исчезла.
Оставшись один, он ломал голову как сказать Екатерине Николаевне, что ее приказано убрать... От оскорбленной женщины можно ждать чего угодно. "А вдруг у нее сохранилась копия видео? Ей ничего не будет, а мне жопой расплачиваться ? "
247