…..Всю ночь убеждала меня, что тело это лучший в мире инструмент, которым нужно владеть в совершенстве. Я долго не соглашался и ты мне это продемонстрировала. Проснулся от собственного стона…. Теперь я поверил в это. Я спрашивал, почему ты вдруг поцеловала меня с открытыми глазами, в самый наивысший момент убедительной демонстрации совершенства владения своим прекрасным телом, на что получил ответ: --- хочу видеть твою реакцию …
До сих пор под впечатлением. Теперь знаю какая ты. Надеюсь и сегодня ночью любить тебя всю, такую горячую, страстную и одновременно нежную. Ты бываешь особенно удивительно прекрасна в момент нашей близости. Перед этим мы долго стоим под душем, а потом принимаем ванну с лепестками роз и восточных ароматов, которые одновременно возбуждают и временно уводят все, что в одно мгновение становится второстепенным. И так приятно распаренным, свободным, в предвкушении грядущего наслаждения быть рядом и знать … знать что это сейчас произойдет…дотрагиваясь осторожно …. а потом …. и.. все… Пора на работу. Да и сон уже кончился и «второстепенное» становится главным.
Я смотрю на прошлые события глазами человека, который прошел через весь этот ад дикого острова, испытав при этом действие неведомой силы страсти и половых восторгов от необъяснимого потока событий, которые сами по себе не имеют сексуальной окраски. Мне легче теперь вспоминать весь этот сюрреализм от лица постороннего наблюдателя.. Забыть это невозможно и вспоминать, что все это произошло с нами, не хочется. Нам очень помогло прийти в себя вернувшись в Москву то, что попав на остров во время банального катания на лодке по озеру Сенеж, где ты снимала летом часть коттеджа у своей единственной подруги Оксаны, что пришлось сразу получить новые паспорта с именами, которыми на острове было модно называть детей, рожденных в те года. Это как у нас поколение 70-х -Максимы, 80-х Денисы и т.д.. Мы и теперь считаем, что все эти приключения случились с ними, а не с нами.
Глава 2
Материализовавшись во времени и в пространстве у военного городка, Тимоново, который в силу скопления сотен тонн метала в виде танков на маленькой территории обладал магнетизмом, влияющим на временной цикл, о чем местные жители давно знали и уже смирились со странными явлениями в их поселке, мы сразу пришли в полицию и заявили о потери паспортов. В законе острова, который нам вручил дежурный матрос на причале в качестве очередного напоминания, четко было сказано, что любой гражданин –иностранец причаливший к острову объявляется захватчиком и подлежит немедленному уничтожению.
Эта «немедленность» заставила нас сразу избавиться от всех документов и мобильных телефонов. К счастью островитяне говорили на русском языке. Мы еще долго смаковали, как узнав, что мы россияне нас уничтожили бы и ты с улыбкой сказала, что это бы сделал дежурный матрос моментально на причале без суда тремя ударами весла. Меня одним, тебя двумя. Знала бы ты тогда, моя дорогая, что нас ждет впереди, не улыбалась бы так своей очаровательной улыбкой. Так беззаботно и радостно.
Начальник полиции, в красивой бежевой униформе с невероятно блестящими пуговицами, которые своим ярким свечением могли только сравнится с блеском бриллианта Кохинор спросил как нас зовут и когда мы родились, а затем выдал нам новейшие, пахнущие типографской краской документы, а когда мы удивленные простотой процедуры поблагодарили его и собрались уходить он только потребовал заплатить небольшой штраф за потерю документов в их странной неконвертируемой валюте сигмах. Денег естественно не было. Я поцеловал тебя в твои удивительные, как будто специально созданные для любви губки, иронично поздравив с новым именем, тихо, чтобы не слышал «бриллиантовый» полицейский, а ему сказал, что все деньги потеряны вместе с документами. Он улыбнулся.
У меня было прекрасное настроение. Мне все очень нравилось. Я давно мечтал попасть в такую страну, где царят нравы и обычаи, которых нет ни в одной стране мира. Такая сложная и долгая в России процедура получения нового паспорта заняла всего две минуты. И вот именно тогда мы в первый раз испытали настоящий шок. Блестящий Громила-полисмен, продолжая чему-то радоваться, поднял трубку и заказал такси. Потом объяснил – нет денег, вас отвезут домой бесплатно, но до 1 числа следующего месяца у вас будет статус номер шесть. Ты наконец заговорила. Невероятно громко, как будто все вокруг были глухие. Что за статус такой ? Исполнители чужой воли – ответил наш «изумрудный друг». Нет денег на штраф – есть альтернативный вариант исполнение воли согласно статусу. На глазах у меня самостоятельно довести каждый себя до оргазма.
Публичная мастурбация это что-то из порнографических произведений, но это было лучше, чем третий вариант о котором полисмен поведал ответив, на наш второй вопрос что будет в случае отказа от этого занятия. Предстояло в течении часа с табличками на шее «ЗЛОСТНЫЙ НЕПЛАТИЛЬЩИК» нагишом простоять в ближайшую субботу в течении часа привязанными к позорным столбам на центральном рынке острова, а до этого просидеть в КПЗ.
До субботы было еще три дня, да и начинать свою «гастроль в пространстве» в качестве новоиспеченных граждан острова с унизительного стриптиза не хотелось. Понимая, что. теперь мы Мидав Нинеле и Анири Анигерес и все законы острова распространяются и на нас – мы согласились. Начало было положено. Через двадцать минут мы красные от смущения вышли и поняли, что уже пора искать путь назад. Шестой статус до первого числа нас совсем не устраивал. Интересно много таких как мы на острове? Машина с золотистым фонарем стояла возле ступенек.
Это наше такси, сказала ты и мы почему-то рассмеялись. Уж больно все на этом острове напоминало большую псих.- больницу, где все врачи уже давно тоже сошли с ума. Мы тогда еще не знали, что сию чашу погружения в бытие островитян с их дикими нравами нам предстояло выпить до дна… «Вези меня извозчик по гулкой мостовой в Солнечног…..» почти сказал я таксисту, и чуть было не перешел из статуса шесть в статус уничтожаемых. В солнечную часть острова, уточнил я. Да, и по дороге останови у кафе, где есть разливное пиво. Присвоенный статус с отметкой в паспорте до первого числа надо использовать по полной программе решил я.
Платить не надо, ну а «чужая воля» может быть не всегда такой идиотской. Таксист, плюгавый блондин, повернул голову, и спросил : «Что такое пиво?» Я все понял. Эти уроды до сих пор не научились его варить. Тогда просто вези в любое место, где мы сможем поесть. Таксист второй раз повернулся, молча плюнул мне в лицо и мы поехали. По всему от души исполнил собственную волю. Дать ему сразу в морду - означало перейти еще в какой-нибудь статус, но это было уже смерти подобно.
Глава 3
И так я возвращаюсь в далекое прошлое где мы как Анири и Мидав стали гражданами дикого, в прямом смысле этого слова, острове. Я безумно люблю свою Анири и поэтому наша тайна будет теперь жить только там – не сказочном, а сказочно- диком острове «НЕРЕАЛЬНЫЙ», где я в конце концов стал Губернатором, победив на выборах, изменил половину диких законов острова, внес кучу поправок к действующим, построил два пивоваренных комбината, создав тем самым здоровую конкуренцию между ними, сколотил «дружную» команду гладиаторов-штрафников из всех кто нас травил и унижал в течении всего времени пребывания до начала избирательной компании и выпустил первыми на арену с короткими мечами «Бриллиантового» полицейского и блондина таксиста.
Тогда, помню, победил бывший таксист, которого я в качестве награды из гладиаторов тут же перевел в статус шесть и по твоей воле дежурный моряк, встретивший нас на острове в первый день нашего визита убил его веслом. Народ ликовал. Такого Губернатора они ждали не один десяток лет. Мужчины острова были в восторге от ПИВА. Для них это было равнозначно изобретению колеса. Пивные бары с одним и тем же названием «ВАЙСВАЛЬД» на острове были на расстоянии одной автобусной остановки, а любимой закуской стали креветки запеченные в суе.
Первые три месяца после снятия страшного статуса было привыкание и адаптация поэтому мой рассказ о Анири и Мидаве начинается после 30 июля 2009 года, когда «черный четверг» стал вехой отсчета времени после окончательной, как нам тогда казалось, потери надежды вернуться назад…
Глава 4
Они уже третий месяц жили в гостинице на час. Им там нравилось. Рядом был центральный рынок, на котором они чуть было не оказались привязанными к позорному столбу. Утром их будили петухи. Ничего не надо было делать по времени и без желания. Кастовость, которую им теперь присвоили, позволяла это.
Анири потянулась. Она любила раздеваться перед Мидавом и сознавать силу своего крепко сбитого и одновременно нежного тела. Особенно, если давно его не видела. Три дня Мидав провел в сейме на утверждении в должности судьи и исполнителя приговоров трибунала. Тест на IQ положенный после снятия статуса шесть показал, что его интеллект, позволяет занят хорошо оплачиваемую должность в трибунале, на что он естественно согласился без промедления. Анири очень соскучилась.
Она с детства имела привычку наблюдать за собой со стороны и анализировать свои поступки как посторонний созерцатель. Ее обычно стыдила сама ситуация: женщина, обнажающая свое тело для удовольствия, как правило, нелюбимых мужчины. Но когда мужчина становился не посторонним, ощущения притуплялись, если только он не обладал изощренной фантазией, что встречается, как это ни странно, довольно редко. Мидав был именно таким. Быть может, именно поэтому Анири до сих пор не смогла остановиться …
Проверив, хорошо ли держится крестик из белого золота, который Мидав всегда считал оловянным она стянула через голову кофточку. Груди ее на мгновение приподнялись вместе с узкой материей, но сразу же смекнули, где попросторнее, и выскользнули на свободу.
У Анири были красивые волосы, которые мягко спадали ей ниже плеч и казались живыми – с такой лаской они никли к ее голой коже.
Повернувшись к Мидаву спиной, она слегка наклонилась над диваном и спустила с бедер трусики. Она обожала это ощущение, когда все, что внизу живота охватывал свежий воздух и все тело пело: обнажена, обнажена!
Теперь на ней остались только туфли на высоком каблуке..
Мидав только теперь снова обрел дар речи.
— - Ты должна сказать, что ты хочешь меня.
Анири подошла ближе. Пол в помещении был бетонным, отчего каблучки ее туфель издавали волнующее цоканье.
Анири считала, что обнаженная женщина никогда не должна ходить босиком. И вовсе не потому, что тогда у нее в самом невыгодном свете обрисовывается линия ноги. Просто наготу, если она предназначена для соблазнения, возбуждения или восхищения, всегда следует прикрывать. Лежащая в постели голенькая Даная смотрится слишком обыкновенно, в ней нет утонченности, которая непременно требуется при создании атмосферы, называемой эротикой.
Анири в постели, как хорошая проза, требует неспешности. А Мидав именно в сексе приближается к истинному творчеству – сотворению наслаждения для двоих.. Бог, творя земную жизнь, наверняка испытывал оргазм, ведь никак иначе не объяснить происхождение этого самого высшего в мире наслаждения.
Бесконечная белая река женской плоти струилась под ним на кровати гостиницы на час. Две распахнутые руки оплетали его бессильными потоками.
Мидав смотрел на это тело с нежностью, с умилением, с любовью. Здесь были только чувства. Желание. От
предстоящего восторга замирало сердце. Мидав понимал, что в субботу Анири ждет наказание, которое он по приговору суда должен исполнить публично.
Десятки глаз будут наблюдать это и не один не должен будет понять, что та имитация о которой им сейчас нужно будет договориться доставит только мнимую, возможно небольшую боль. Анири предстоит трудная задача выбрать для себя орудия для сладострастной публичной пытки. Но сейчас она принадлежала ему вся – всей своей плотью, реками, лесами и птицами, поющими в ее туманных садах. И – своей упругой шеей, потемневшими сосками белой груди, трепетной впадиной живота, доверчиво распахнутыми ногами она вызывала нестерпимую жажду не утолить которую теперь просто невозможно.
Глава 5
Анири предстала перед публикой, среди которой находились облаченные в роскошные наряды женщины. В мужских глазах она умела и любила разжигать восторженный огонь. Глаза женщин были холодны и ироничны. Для них она была игрушкой, с которой сейчас Мидав будет вытворят все, что захочет не вредя здоровью. Никто сейчас не знает,что это будет, никто не знает и то, что Анири с Мидавом уже обо всем договорились и согласовали весь сценарий предстоящего наказания за такую ерунду по московским меркам, как безбилетный проезд на монорельсе.
На острове по причине жестоких законов практически не было преступности и публичные экзекуции, как правило проводились только за административные правонарушения. Анири лишь только раз, ради любопытства посетила одну из таких, где нещадно пороли подвешенную к перекладине обнаженную девушку. Она кричала и извивалась, а тонкая плеть, обвивая ее стройное тело, захлестывала самые интимные места наказуемой.
Анири было безумно жаль ее и она тогда не могла даже предположить, что такое возможно произойдет и с ней. Мидаву, будучи назначенному на должность судьи-исполнителя пока удавалось избегать роли непосредственно исполнителя. И вот теперь перед ним стояла его любимая девушка, которую ему предстояло наказать телесно по собственному сценарию. Сколько раз он говорил ей, что здесь все не так, как в безалаберной России. Что за брошенную бумажку мимо урны приговаривают к позорному столбу, а за безбилетный проезд могут приговорить к трем годам каторжных работ. Все напрасно. Ему с большим трудом удалось убедить остальных членов трибунала, что для первого раза будет вполне достаточно просто экзекуции, которую он исполнит самостоятельно.
Анири предстояло теперь раздеться. Все ждали этого волнующего момента. Многие мужчины приходили сюда исключительно ради любования женскими телами и страданиями юных особ. Для стариков созерцание женских прелестей было единственным развлечением на острове, а «голодные» престарелые дамы посклимаксического периода с восхищением и вожделением пожирали глазами провинившихся мужчин.
Было невыносимо сложно и в то же время волнительно раздеваться донага перед публикой. Сама она часто покрывалась румянцем, от которого Мидав приходил в восторг.. И именно этот стыд в первое время давал ей великолепную возможность всякий раз мучить и будоражить его и себя саму..
Платье было стянуто через голову. Анири замерла перед Мидавом в одних трусиках. Тот же, сложив на груди руки, молча смотрел на нее.
Она присела возле его ног на корточки и стянула до колен белоснежные трусики. Ей вдруг стало очень стыдно. Трудно было подняться во весь рост стоя на сцене, которая сейчас служила эшафотом. Оставаясь в таком положении, обеими руками она обняла Мидава и запрокинула голову. Он выждал паузу, наклонился и поцеловал ее в лоб. Но поцелуй не был отеческим.
– На стол! – как то нервно и резко сказал Мидав. Это был совсем не тот стол на котором она в его офисе получала самые острые ощущения после которых несказанно хорошела и в отличии от Мидава надолго замолкала. Он же снимая свое перевозбуждение, долго говорил на любые темы, лишь бы она его слушала. Даже в «Лав отеле» не было той остроты ощущений как в офисе на столе, где слева и справа лежали документы, стоял чайник и большой настольный вентилятор.
Анири подчинилась. Она медленно поднялась. Трусики упали с колен вниз и накрыли мыски туфель. Она переступила через них и оглянулась на зал.. Мидав слегка подтолкнул ее пониже спины.
Она встала коленями на стол и взялась руками за перекладину, к которой ее руки были тут же притянуты пластмассовыми стяжками. Она попыталась присесть, выпячивая упругие ягодицы, разделенные глубокой и влекущей ложбинкой, но Мидав шепнул ей на ухо, что первое наказание предполагает как раз обратное и ей необходимо чуть нагнуться.
Мидав понял, что многим мужчинам в женщинах нравится больше всего именно такая поза. И если тело совершенно, словно специально для них отлито в божественной форме, они умирают от томления.
Почувствовав на пояснице ладонь Мидава, Анири пошире расставила колени. Великосветские дамы в вечерних платьях, сопровождаемые шлейфом роскошных парижских благовоний протяжно выдохнули, мужчины оцепенели в ожидании.
Ладони Мидава осторожно легли на ягодицы. Анири прикрыла глаза.
В такие моменты она не имела привычки оглядываться и следить за тем, что делает с ней Мидав. Она любила чувствовать его.
Не отрывая ладоней от натянутой и едва уловимо вздрагивающей кожи, Мидав большими пальцами приоткрыл заманчивую расщелину.
Анири глубоко дышала, стараясь держать себя в руках.
Внезапно ее пронзила мысль о том, что зал наблюдает за ней сзади, а следовательно – видит те же самые укромные местечки на ее теле, к которым на правах палача не спеша подкрадывался Мидав.
Прогоняя эту мысль, она встряхнула гривой волос, которые пришли в плавное движение и мягкой волной легли на плечи, прикрыв часть спины.
Мидав снял руки с ягодиц девушки. Мгновение она оставалась совсем одна, голая, на сцене в огромном помещении, где на нее смотрели десятки пар живых глаз, один холодный объектив камеры, который транслировал все происходящее губернатору острова и неизвестно сколько пар глаз его охраны.
Потом теплая ладонь Мидава накрыла снизу упругую, аккуратно стриженую полоску волос на красиво выступающем лобке.
Мидав держал Анири сзади за это интимнейшее место между широко расставленными стройными бедрами, и она благосклонно позволяла ему дарить ей ласки, не уклоняясь и делая вид, как будто сама ничего не чувствует и все это – только ради него на глазах у всех. Такое ей даже присниться не могло, но это был не сон. Она ждала, что будет дальше, хотя уже все знала заранее.
.. Ей нравилось, как Мидав терпеливо ласкает ее, не торопя и испытывая терпение зала, от которого уже шел энергетический поток массового возбуждения и многие мужчины уже начинали чувствовать прилив крови, где ее еще пять минут назад не было в таком количестве. Можно быстрее начать экзекуцию? –крикнул кто-то из зала. Мидав сделал вид, что не услышал.
То, что она почувствовала, расслабившись и приготовившись принять его сзади, было горячее дыхание, ласковой волной обдавшее ее напряженные ягодицы.
Он с наслаждением целовал прохладную натянутость кожи, но она знала, что не он войдет в нее сейчас, а большой искусственный фаллос с электромотором, которым управлять будет Мидав. Пытка нескончаемым количеством оргазмов, вот что предстояло ей сейчас испытать на глазах у публики.
Анири заметила, как бедра ее сами собой начинают двигаться из стороны в сторону, ей вдруг захотелось перевернуться, поставить ноги как раньше на два стула и почувствовать не холодную резину в себе, а любимого Мидава, но это было бы слишком дерзко и не этого ждет публика, хотя она была уверенна, что многие предпочли бы именно это зрелище. Она прошептала : « Мидав, спроси у них о таком варианте» Ты сможешь я уверенна заменить эту бездушную машину сведя меня с ума от тех же бесчисленных оргазмов, которые мне доставишь ты.
Она представляла, как выглядит со стороны их своеобразный дуэт: нагая девушка в туфельках на столе и полностью одетый мужчина, стоящий между ее раздвинутых ягодиц. Блюстители морали не задумываясь назвали бы это извращением. На самом же деле эта игра была не более чем «изощрением» двух любящих друг друга людей. И даже работающая камера оказывалась здесь ни при чем…
– Возьми меня, – попросила Анири, – Не нужно сдерживаться..
– Тебе будет приятно на публике ?
– Глупый… Да.
– Не холодно?
– Мне жарко. Давай…
Тело ее извивалось. Анири думала о том, как должны быть возбуждены сейчас присутствовавшие в зале мужчины.
Однако она не решалась оглянуться, продолжая следить за действиями Мидава. Он долго возился сзади, расстегивая брюки. Нет, разумеется, он не стал раздеваться полностью. Да и к чему потчевать такое количество людей собственным разоблачением? Наготы послушной девушки им будет вполне достаточно.
Когда он вошел в нее, больно, упруго и упоительно, она невольно задержала дыхание.
Всякий раз, когда Мидав брал ее таким вот образом, Анири казалось, что он втыкает в нее какой то неживой мгновенно вскакивающий при первом прикосновении предмет, который она как то даже назвала игрушкой.
И вдруг Мидав краем глаза заметил, что на сцену внесли ведро с водой, в котором был пучек березовых розг. Такого поворота событий он не ожидал. Сечь Анири без боли и следов на теле было невозможно. Анири это тоже заметила и прошептала : « Я боюсь» Сечь меня на публике это унизительно и стыдно, чем ввела Мидава в искреннее недоумение. То чем они занимались на публике сейчас, это в ее понимании было не стыдно. То что будет еще и больно ее почему-то сейчас не беспокоило. Мидав, чуть было не спросил по привычке «Мне уже можно кончать», но понял, что Анири отвлеклась на розги и следует продолжать., но мысли уже были о другом. Что делать дальше?
Вариант заменить экзекуцию сменой позиции публика уже не одобрит. Разодетым дамам нужны страдания бедной Анири, а она пока получает удовольствие. Это вызов и Мидав вдруг подумал, что за такую импровизацию их могут поставить обнаженными к шесту на сцене и привязав лицом друг к другу высечь обоих, но это будет легче чем собственноручно терзать тело своей любимой прекрасной Анири, которое в этот момент напряглось, дыхание участилось и о произошло невероятное…. Сильнейший одновременный оргазм вдруг затмил все…, весь мир, вселенную. Это был взрыв, перед которым ядерный заряд, как хлопок дешевой китайской петарды в новогоднюю ночь…. Я Люблю ТЕБЯ АНИРИ. ЛЮБЛЮЮЮЮЮЮЮЮЮЮ. Свет в зале погас. Публика онемела.
Такого зрелища им не приходилось еще видеть и вряд ли удастся. Они поняли, что Мидав с Анири давно любят друг друга и вынуждены исполнить приговор суда, но то что они предварительно договорились, вызвало неописуемый гнев и злость. Где секс машина с огромным фаллосом ? Где страдания? Где муки? Они в жажде зрелищ теперь хотели только одного. Видеть их обоих обнаженными у шеста и слышать свист березовых прутьев, созерцать алые рубцы на их ягодицах. Теперь страх сковал и Мидава. Он попытался разорвать пластиковую стяжку на запястьях Анири, но ничего не получилось. В темноте чьи-то руки схватили его за плечи, но он еще обнимал бедра своей любимой Анири и пытался что-то сказать, но было уже поздно. Зажгли свет и на сцену вышли мужчина и женщина средних лет. Мужчина был высокий с бородкой и в черном костюме, женщина в красном платье с ярко накрашенными губами и холодными как сталь глазами. На обоих были надеты белые перчатки.
Им обоим стало все понятно. За все надо платить. Такого на острове еще не случалось. Мужчине наверняка достанется Анири, меня скорей всего будет сечь дама, мелькнуло в голове у Мидава. Мужчина не сможет принести сильные страдания моей любимой. Прекрасное тело Анири не даст воли для иступленного выхода всей жестокости палача мы и в этот момент будут вместе. Это успокаивало. В зале воцарилась тишина и только по шевелению ярко накрашенных губ явившейся из темноты мучительницы в красном, публика поняла, сейчас произойдет что-то невероятное…
183