— Скучал, — коротко ответил я.
— Ну поцелуй же меня уже! — она страстно кинулась на меня и её язык пролез ко мне в рот. — Мммм, Боже! Как возбуждает! — сладко сказала она, облизываясь. — Значит так: у меня давно не было траха, поэтому быстренько едем к тебе.
— Но нас же ждут мама папа, стол накрыли... — начал я.
— Ты ничего не понимаешь что ли? Я ебаться хочу‼ — перебила она меня. — Очень‼ К тебе такая баба приехала! — она демонстративно взялась руками за груди и как бы поправила их, встряхнув. — А он «мама папа». Подождут. Ну мы не едем ещё что ли?
Автомобиль тронулся и мы помчали ко мне.
— А чтобы быстрее ехалось, я тебе кое-что покажууу, — Ольга (так зовут мою тётю) запустила руку под юбку, чуть приподнялась упираясь в спинку сидения, поерзала и на ноги стянула кружевные, неприлично прозрачные трусики. Протащила их по ляжкам, через колени и стащила их с ног. — Во! Специально купила. Свеженькие, утренние! Думаю, дай порадую племяшу, — покрутив трусики на указательном пальце, она швырнула их назад.
Я не мог равнодушно пропустить такой жест — член набух, я нажал на педаль и мой старенький Субару, урча, отозвался ускорением.
Зайдя домой, Ольга сразу разделась и пошла в ванную. Да, хороша сучка: поджарая, стройная, сиськи упруго трясутся, попка плотная, круглая.
Она скоро вернулась.
— Давай-давай быренько! — подгоняла она меня. Ольга села на край кровати и выпрямив одну ногу, эротично задрала её вверх, потянув носочек и растопыривая пальцы. Заметив, что я наблюдаю за ней, она слегка откинулась назад и также сделала второй. Потом легла, широко раздвинула ноги и начала круговыми движениями пальцев, массировать... на редкость небритую! пизду.
— Тётю нужно привести в форму, разогреть, — проговорила она и повернулась так, чтобы я мог видеть все её прелести.
Немного насладившись зрелищем, я удалился в душ.
Вскоре, я залез на тётю.
— Что ты делаешь? Остановись! Нехорошо трахать родственницу! А-а! А-а! А-а! — тонким голоском она застонала подыгрывая мне и раздвинула ноги. — Мммм! Твоя Барби готова! — Ольга решила меня подзадорить. И, надо сказать, ей это удалось. Хуй затвердел ещё больше и я резко всадил его в ебицу.
— Давно — мечтала — о крепком — хуе, — сбивчиво выбрасывала она слова после моего каждого сильного рывка. — Давай — ещё — ещё!
— А что это родственница не побрила щелку? — спросил я насаживая её на хуй.
— А я плохая! — играла она со мной. — Пососи мне грудь! — тётя сильно сжала их, и розовые торчащие соски вылезли ещё больше.
Я прилип к соскам губами. Тётя страстно стонала — ей это очень нравилось.
— Стой! Погоди! Дай повернусь, — сказала она.
Я с приятным усилием вытянул хуй из горячей дырки. Ольга встала раком облокотившись на локти. — Подери меня как шлюху! Не жалей!
Когда красивая зрелая баба стоит раком и говорит: «Подери, как шлюху, не жалей!», а если учесть, что эта баба — ваша тётя...
Пошлые, долгие женские крики, заполнили не только комнату, но и всю квартиру; казалось, они просочились за пределы её, будоража соседей. Напрочь раздраконив пизду своей тёти, я бросил «шлюху» на постели.
— Как же хорошо! Ты просто зверь! — скрючившись каталась она по кровати, придерживая манду ладонью. — Ухх! Как зудит! Уж выебал, так выебал! Представляю, как орут здесь твои театралки, о какую кровать отгрохал!... Мммм, блин, словно с ротой солдат еблась... — Ольга, поджав ноги, енчила с бока на бок. — Чё притих-то? Многих тут портишь?
— Ну не многих... так, иногда... — уклончиво ответил я.
— Так и знала! — недовольно отозвалась она. — С тебя штрафной... много штрафных. Я значит терплю там, жду, хотя знаешь, как я до секса охочая! А он значит, развлекается тут? Зрелых мамок поебывает! А эти шкуры, с куриными мозгами, едут — ноги раздвигать! Они хоть шляпки свои перьевые и бальные платья снимают? Или ты их так — в местном прикиде нахлобучиваешь?!
— Да ладно тебе. Сама с немцем трахалась только в лёт, небойсь понравилось немецкое порево-то? Шнеля! Шнеля! Аларм! — поддел я её.
— Я его любила, придурок! — обиделась она.
— Нет причины ревновать. С тобой никто на свете, сравниться не может! — уверовал я её. — Оль, надо идти, родители ждут. Мир?
— Мир, — ответила она и сползла с кровати.
* * *
У родителей за столом было весело. Все очень радостно галдели, обсуждая семейные новости. Тётя, сидела напротив и попивая мартини, периодически бросала на меня игривый взгляд. Достав меня под столом пальцами ног, она гладила и трогала мне сквозь брюки член. Я периодически тоже, сунув руку под скатерть, поглаживал её тёплую голую ступню. Моя мать сидела справа от меня. В комнате было жарко и она была одета в майку, как обычно, без лифа. Грудь у моей мамки по-больше чем у тёти и смотрелась просто бесподобно. Я вспомнил её шоколадные соски и на мгновение представил, что нога, которую я глажу — это нога моей матери. Голова закружилась и хуй тяжело оттопырился, подпирая Ольгину ступню. Тётя быстро поиграла с ним, ведь это была её нога. Она была довольна, думая, что это мой «ответ» на её забаву. Но я опять возбудился на свою мать. Мама оживленно рассказывала офисные сплетни и бурно жестикулировала, взмахивая руками вверх, от чего её тяжёлые сиськи, подпрыгивали, а я весь кипел.
Вечерело. Убирая со стола посуду, мать сказала:
— Оль, ты можешь остаться либо у нас, либо... у Саши.
Я охуел! Видимо моя мама так хотела потрахаться с батей, что ей было пофигу. В последнее время у неё что-то с пиздой и она чуть ли не каждый день ебется с папой. Я на днях позвонил ей и хотел зайти, но она раздраженно ответила, что идёт в постель к отцу и что вообще, я позвонил совсем не вовремя! В постель к отцу? Я же звонил днём!
Ольга сразу ответила — не задумываясь:
— Маша! Конечно я лучше у Сашика, не хочу нарушать вашу... идиллию! Саш, ты же не против? — совсем уж откровенно, подмигнула она мне и громко засмеялась.
— Конечно нет! — обрадовался я. Теперь не нужно ничего придумывать и украдкой сбегать с тётей! Теперь можно драть её легально, ведь все две недели ночей — она будет у меня... в моей постели!
— Вот и здорово! — сказала мать и бросила взгляд на отца. Батон в ответ, расплылся в широкой улыбке. — Саш, давай дам тебе новый парадный комплект постельного белья, застелишь Ольге в зале, — сказала мама и пошла в комнату.
Уходя от родителей, в коридоре, тётя страстно шепнула мне:
— Супер! Готовься к разврату, племяша! — и убедившись, что никого нет, чуть присела широко расставив ноги и сделала несколько резких движений бёдрами. Она всегда так делает, когда хочет показать, что не против поебаться. Впервые этот жест она показала много лет назад. Мне было 26 лет и мы (я и тётя), поехали в Геленджик, буквально дней на пять. Она мне так и сказала: «Поехали, поебемся спокойно!» Поздним вечером, мы танцевали в одном баре, она была подшофе. Музыка громко гремела и Ольга прокричала мне прямо в ухо: «Я так чертовски хочу тебе отдаться!» Пара, танцевавшая рядом, повернулась посмотреть на нас. Ольга, ничего вокруг не видя, сделала пару шагов от меня, широко расставила ноги, низко развратно присела и заиграла бёдрами — имитируя секс. В итоге, на нас смотрели не только эти двое.
* * *
У меня дома мы лежали с Ольгой вместе. Что-то не спалось.
— Знаешь? Я почему-то все время сравниваю вас, — начал я издалека.
— С кем — нас? — заинтересовалась она.
— Тебя и... мать, — вкрадчиво сказал я.
— Мать? ! — удивилась она и села. — Меня и Машку?!
— У неё сиськи больше и ноги фигуристей, — продолжил я.
— Погоди, ты чё реально засматриваешься на мою сестру?! — заводилась она. — Ты это серьёзно?
— Оль, да! Меня возбуждаешь и ты и мать. У неё такая задница, а грудь... — нагнетал я. — Понимаешь, я видел её голой. История давняя, но то, что я увидел... Мне дико понравилось!
— Ну ты дрянь! Не ну это уже предел! Это уже всё — свисток! — негодовала Ольга. — Не я согласна, Машка классно выглядит, спортсменка, но она твоя мать!
Я рассказал Ольге, что люблю рассматривать свою маму и при этом, испытываю истинное возбуждение. Особенно про последний случай:
— Мать с отцом теперь вместе ходят на фитнес и я был пару раз с ними. Это потрясающее зрелище! Она бежала по беговой дорожке (взмокшая как шлюха), треся дынями. Потом крутила велосипед, выпячивая крепкий зад. Батон занимался на силовых тренажёрах, поэтому, когда мать пошла на кушетку, потягать гриф от штанги, она попросила меня подстраховать её. Я зашёл со стороны её головы. Мама легла, вытянула руки и громко произнесла: «Подача!»
Я подал гриф, придерживая его. По мере её интенсивных движений, мне приходилось, наклонятся к ней, придерживая тяжёлый стержень. Голова матери была внизу — почти меж моих ног. Мама безумно меня возбуждала, т. к. при каждом её рывке — грудь упруго вздрагивала, а большое пятно пота, отчётливо проявляло (через футболку) её дыни. Я был в трениках. Хуй, поднявшись, легко вылез вперёд; фактически он торчал прямо над её лицом. Она это увидела и слегка улыбнулась. Ей явно нравилась моя реакция. Она с большим рвением начала дёргать гриф. Сиськи тряслись, а я был готов кончать прямо на её лицо! Запыхавшись, мать вскинула руки вверх и сказала: «Принимай!» Я поставил гриф на упоры. Мать села и повернувшись ко мне, учащенно дыша, похвасталась: «Ну как? Мамка у тебя ещё ого-го?»
«Ого-го!» — поддержал я её. Она встала и кратко глянув на мои штаны с торчащей «картошкой», снова пошла побегать. Потом она прыгала на скакалке и тут... уже не только я готов был на неё кончить. Многие мужики, замедлив темп, а некоторые и вовсе прекратив занятия — обратили на неё внимание. Волосы матери, до этого собранные в аккуратный хвост, были растрёпанны, груди метались вверх и вниз, икры были эффектно напряжены (она была в бриджах), а попка эротично сотрясалась при каждом её приземлении. Поняв, что она в центре внимания, она чуть повизгивая, со свистом стала по много раз прокручивать скакалку за один прыжок. Это был полный пиздец! Я так захотел её затащить в раздевалку и прямо там — оттрахать! И таких желающих, видимо было много, т. к. по залу прокатились похвальные мужские кивки и аплодисменты. Батя, как обычно, расплывшись в улыбке, с огромной штангой на плечах, делал жим сидя. Мать, на последнем высоком прыжке, снова взвизгнула на весь зал и под её ногами, шнур скакали просвистел несколько раз.
— Ну ладно, я все поняла, — небрежно остановила меня тётя. — Маша в своём репертуаре! Всех заведу, но никому ничего не перепадёт. Кроме отца твоего, конечно же.
— Но это понятно, она же для него в общем-то и старалась, — подытожил я и продолжил: — А недавно, я опять случайно увидел её голой. Все произошло нелепо. Родители, сейчас привыкли жить одни и ведут себя подобающе — без всяких опасений. А я, в выходные гостил у них. Батя где-то лазал. Я шёл в ванную и резко открыл дверь (она оказалась незаперта). Голое тело матери зажалось в дальний угол, но мой опытный глаз отлично засёк все моменты. Мать схватила в охапку полотенце и попыталась закрыться. Сиськи-то закрыла, а вот до низа полотенце чуток не достало. Украдкой я успел увидеть гладкую щель. Да, баба в самом соку, ничего не скажешь! Батя молодец — крутой мужик! Будет дербанить её! Я достаточно точно научился определять эти моменты. Мама всегда готовится к сексу. Вот и тогда, на раковине стоял флакончик красного лака, педикюрный набор и пилочки, а на стиральной машине лежали жиденькие трусики. Чтобы не нарваться на неприятности, я быстро захлопнул за собой дверь. Пусть спокойно готовится к своему ночному совокуплению. Вышла она из душа — готовая чтобы её трахали! В пеньюаре, ножки ухожены, сексуальные пальчики накрашены, лак — так и отбрасывал алые блики, вечерний сексуальный макияж. Знаешь, это всегда так волнующе. Я представил, как батя задерёт мамины ноги кверху и...
— Саш, я не буду разглагольствовать на тему «кто на кого там возбуждается», — перебила меня Ольга, — ты на неё или, я извиняюсь, она на тебя. Маша всегда была звездой и всегда это всем демонстрировала. В нашей семье все не так. Но, трахаюсь-то с тобой — я! Я, даю тебе! — расстроилась Ольга. — И будет тебе известно? Что женщине, особенно которая с тобой спит, не очень-то приятно слушать про других! Даже... даже если речь идёт о моей сестре и твоей матери, — Ольга нахмурилась и потом бросила: — Стерва! Совсем стыд потеряла! Наверняка видит твой хуй и мечтает... тьфу! Гадость какая! — Ольга вдруг вскочила. — А она вот так может?! Вот так? — и она вытащив мой член из трусов, погрузила его в рот и стала остервенело сосать. Я инстиктивно схватил её за волосы и начал поддавать снизу.
— А вот так?! — Ольга перекинула через меня длинную ногу и жёстко приземлилась пиздой на хуй, практически сразу заработав бёдрами. Она так дико и возбужденно ебалась, сладко покрикивая при этом: — Или может быть вот так?! — Ольга спрыгнула с меня и через секунду стояла раком, широко раздвигая ягодицы. — ИДИ! ЕБИ! МОЖЕШЬ ПРЕДСТАВИТЬ, ЧТО ТРАХАЕШЬ ЕЁ, Я РАЗРЕШАЮ! Я даже тебе подыграю! О, сынок, не надо! Я же твоя мать! Не надо! — сарказничала она. Я бешено перевозбудился! И через мгновение, тётя кричала, когда я огромным хуем, буравил её манду. На этот раз, у меня получилось особенно долго. Я мучил её, всячески изгибая на кровати и шлепая по сиськам. Член онемел, но я все насаживал и насаживал на него свою тётю. Её голос стал сиплым, но она продолжала орать: — Да, сынок! Я ебливая шлюха! Засади мне! Давай! Ещё!
Изнасиловав Ольгу, я был (как сто китайцев) безмерно доволен: ведь реально здорово получилось.
Она лежала рядом.
/>
— Да, племянничек! Не ожидала от тебя такого! Но ты опрофанился! — с нотками радости сказала она. — Да-да, именно так. Теперь ты мой! Навсегда! Отныне у меня есть ключик на тебя... да и замочек тоже!
— В каком смысле? — не понял я.
Ольга, прытко, как закоренелая всадница, оседлала меня.
— Хочешь фокус? — торжественно, словно стала на эту ночь любимой женой падишаха, спросила она.
— Какой фокус, Оль, ты о чем? — я пребывал в недоумении.
Ольга наклонилась ко мне, подавая к лицу свою грудь.
— Ох, пососи мне её! Ох, сынок, пососи, прошу! Мамочка хочет поебаться! Мамочка, пока нет папы, сейчас раздвинет ножки и сыночек будет её портить! — Ольга заговорила точным голосом матери (а они и вправду были очень похожи, сестры же все-таки!). К моему изумлению, у меня поднялся хуй и воткнулся Ольге в промежность. — Ха! Я же говорила! — тётя захлопала в ладоши, будто выиграла миллион. — Теперь ты — мой! Теперь, я буду получать такой секс, который не могла и представить! Как ты меня сейчас пялил! А? Как последнюю блядь! — и чтобы напоследок закрепить сказанное, Ольга прильнула к моему хую и очень старательно имитируя голос матери, сказала:
— Дай маме в ротик, — и широко его раскрыла. Хуй, резко поднялся и заскочил тёте в рот.
Да, это был кукан. С этого дня полетели безумные ночи. Тётя так умело изображала мою мать в разных позах: говорила — как она, жестикулировала — как она. Каждую ночь я забывал обо всем!
* * *
На 9 Мая, мы всей семьёй поехали в город — погулять. День был жарким, мать была одета в короткое облегающее зеленое платье и чулки-сетку (её любимый стиль). Конский хвост на голове, в сочетании с темно-алой помадой — придавал матери некую шлюховатость, но это её не портило. У неё предстоял большой секс, т. к. еще перед поездкой, мать негромко сказала отцу:
— Хочу дать тебе сегодня по-особому.
Батон, что-то радостно пробурчал в ответ. Как это — «по-особому», я не понял, но твердо знал, что им точно будет, чем сегодня заняться и уж точно не до нас.
Мама весь день была в ударе: шутила (местами даже пошло), сама же смеялась и снова шутила. Тётя была на редкость молчалива и смотрела на мою мать с какой-то завистью. С какой смотрят женщины, проигравшие всемирный конкурс красоты, на ликующую победительницу, получившую лавры судьбы. А когда мы были в парке и мама, вспоминая, решила показать, как она убегала, когда за ней в молодости гнался папа (она для этого чуть задрала платье, оголив резинки чулок) и хотела было уже пробежаться. Но тут, тётя не выдержала и злобно выпалила:
— Маш! Ну хватит уже здесь выпендриваться перед мужиками! Сын все-таки смотрит!
Мама застыла удерживая низ платья и сверкая спортивными ногами в чулках, обидевшись спросила:
— А чего такого-то? Я тут что голая что ли?
— Ну-да, ещё этого не хватало, — огрызнулась тётя.
— Ой, ну кто у нас выпендриваться может, я промолчу, — ответила мать.
— Девочки, не ссорьтесь, — вставил батон. — Так как ты уносила свой изящный зад? Покажи-ка.
Мама, снова войдя в образ, ланью побежала вокруг нас, но сделала это так смешно, что, скрывая смех, засмеялась даже тётя.
— Вот коза! — добавила Ольга.
Мы купили мороженного. Мама села на лавку, скинула туфлю и стала рассматривать свой бордовый педикюр, возбуждающе выгибая ступню под лучами солнца. Тётя обратила на это внимание долгим взглядом. В общем, весь день, Ольга не сводила глаз со своей сестры.
Когда мы вернулись, Ольга сказала, что скоро придёт и пошла с родителями домой. Я же пошёл к себе. Напомню, что наши дома стоят недалеко.
Часов в одиннадцать вечера, раздался звонок. Я открыл. Ольга была с пакетом. Она молча прошла и сказала, что приготовила кое-что и чтобы я шёл в постель. Я живенько побежал в кровать. Люблю, когда что-то «готовят» и говорят идти в постель!
Тридцать долгих минут её не было. Затем дверь в спальню распахнулась и в проходе стояла... моя мать‼ Я охерел и испугался одновременно! Зеленое короткое платье, чулки-сеточка, волосы схвачены в хвост, губы — в темно-алой помаде и шикарный макияж! Все до единой мелочи, точь в точь, как сегодня у моей матери. Это была — Ольга!
— Ты готов помучить свою мамку? — сказала тётя маминым голосом и подойдя к постели, поставила ногу мне на грудь. Красный педикюр, как у мамы! Я слышал своё бешеное сердце. Не давая мне опомниться, Ольга залезла на меня и приподнимая подол платья, села на невиданно торчащий хуй.
Это было незабываемо. Так, как будто действительно, у меня на члене вертелась мать. Ольга также гримасничала, вытягивала губы вперёд (как делает моя мама отцу, когда хочет чтобы он её поцеловал). Ничего не ушло от внимания тёти, она полностью её копировала. А запах маминых духов — свёл меня с ума окончательно.
Она легла на постель и пошло раздвинула ноги.
— Подери мамочку! — сказала она.
Это платье, чулки, мамин запах и голос! Если бы я выпил хоть рюмку, то точно — без сомнения думал бы, что трахаю собственную мать! Я даже не стал её раздевать, так было просто нереально реальней. Ещё сегодня я возбуждался, глядя на маму, а теперь — «она» лежит раздвинув ноги. Разум покидал меня. Я лёг на неё и усиленно подуплил дырку. Потом сел и скрестил её ноги перед собой, получилось очень вызывающе: длинные ноги с разведёнными коленями, смотрелись эротично. Обожаю ухоженные пальцы ног! Я потрахал Ольгу в таком положении. Она старательно постанывала. Глядя на её лицо — я словно смотрел на лицо матери! Невероятно! Так повторить макияж. У меня по телу пробежала дрожь.
— Дай мамочка пососёт, — тётя подлезла ко мне и вульгарные алые губы, начали сосать залупу. Я взял её за голову и стал помогать, задавая темп. Вообще, к слову сказать — тётя очень хорошо сосет!
Ольга повернулась ко мне задом, задрала платье и попятилась на меня.
— На! Возьми! — сказала она голосом моей матери, подавшись задом. Хотящая ебица, сочилась и текла. Эрекция била все рекорды. Своего я не упустил. Имитация была настолько правдоподобной, что это бесповоротно снесло мне голову... Сзади, Ольга неотличимо была похожа на мою мать. Такая же большая пизда, крепкая, круглая задница, красивые бёдра!
Тетина мечта сбылась! Она орала взахлёб, пока я рвал ей пизденку. Было абсолютно насрать, что там услышат соседи на нескольких этажах или даже в соседнем доме. У меня закладывало уши. Да, моя мать оценила бы, окажись она на тетином месте. У меня за стенкой живут две девочки — сестрички. Красивые, сучки. Я на миг представил, как их пёзды задергались от такого услышанного порно и прибавил темпу. Тётя, нарастающе кричала, вцепившись ногтями в кровать. Я бесщадно драконил её, совместно получая то необходимое, о чем каждый из нас мечтал. Она — жёсткое порево, я — самую желанную и сумасшедшую фантазию: отодрать свою мать! Ольга, как никто, могла сымитировать эту иллюзию, т. к. была её родной сестрой и знала все повадки моей матери. А голос! Я не раз слышал, как моя мать стонет во время секса... Сейчас этот голос — был в моей комнате! Тётя отлично копировала свою сестру.
— Сынок! Мама больше не хочет! — выкрикнула Ольга.
— Мама потерпит! — буркнул я, жестко засаживая хуем в драную щелку. Меня очень заводило смотреть на натруженную красную ебицу: от чего я «жарил» свою тётю-маму ещё пуще. Эта поза была настолько удобна, что добрых полчаса, Ольге пришлось кричать и терпеть, выдавая свою пизду за материну.
Кончил я прямо в неё. Бордовые половые губы, с охотой принимали обильные струи. Вся липкая и измазанная между ног, тётя пошла мыться.
— Не, правда, Машке бы понравилось, — вернувшись, сказала Ольга, промакивая между ног махровым полотенцем.
— Это как? — не понял я.
— Да я вчера, так просто, посекретничала с ней. Она сама спросила, как у меня в «этом» смысле. Я ответила, что никак. И она сказала, чтобы я обратила на контингент по-моложе, мол, они быстро клюнут на меня и в порядок приведут. Речь не о тебе конечно же шла. Просто у нас такой возраст, когда смотришь на молодых. Теперь понятно, почему она «светит» перед тобой, это своего рода тест с прицелом на то, какая она классная! Т. е. по твоей реакции, она определяет для себя: насколько ещё котируется, как женщина.
— Это она так тебе сказала? — встрепенулся я.
— Дурачок! Это я тебе говорю, почему так происходит и почему ты, видишь то, чего в общем-то видеть не должен. А ты думал, что такой везунчик что ли? — Ольга засмеялась. — Она, смотрит на твой член и продолжает красоваться. Ну, Машка, ушлая баба! Трахается с твоим отцом и поглядывает на хер сына, убеждаясь, что еще хороша. Шутка. Но, доля правды в этом есть.
— Оль, я думаю ты загнула, — усомнился я.
— Может и так, — сказала тётя, поставив на кровать ногу, обтирая её полотенцем. — А может и нет. Просто, информация к размышлению. Посмотрим. Но я уверена, что ты ещё много чего увидишь.
И в чем-то Ольга была права. Ведь иначе действительно сложно, обьяснить все эти «случайности», которые происходили со мной. Но это уже другая история, о которой я напишу позже.
* * *
На следующий день тётя уезжала. Мы зашли к родителям. Она попрощалась и я повёз её в аэропорт.
— Потрясно трахаешься, — коротко высказалась она, — завидую твоим... этим... театралкам.
Я промолчал.
В ресторане аэропорта я решился спросить:
— А как ты умудрилась взять одежду мамы?
Ольга приподняла бровь и эротично пососала через трубочку коктейль.
— У женщин есть свои маленькие секреты, — хихикнула она.
— Ну все-таки? — любопытствовал я.
— Чулки купила, а духи и платье просто попросила подарить, сказала, что очень понравились. Моя сестра всегда меня баловала и потокала во всем. Правда фразу такую странную бросила: «Чулки не нужны?».
По мне пробежал холодок. «Может мать все знает? Просто закрыла глаза на эти «шалости»?» — мельком подумал я.
И тут я вспомнил, как гуляя на 9 Мая по парку, мама спросила у меня: «Оля ничего не позволяет себе лишнего там?» Я тогда подумал, что это она на счёт вина (тётя любит бахнуть). И спокойно ответил: «Нет». А что если она имела ввиду совсем другое?! Да и батон, пошутил тогда как-то не в тему: «Смотри! Санек такой сонный сёдня. Наверняка с Ольгой всю ночь песни пели. Гы-гы-гы!» И так загоготал громко, словно одноглазый пират, который выжил последним и прознал, где лежит сундук золота.
Меня заколотило.
— А если она догадалась? — встревожился я.
— Да нет. Она же сама отправила меня к тебе, — ответила Ольга. — В лучшем случае она могла (зная мою навязчивость покрасоваться), только предположить, что я светанула перед тобой в нижнем белье — не более. Ну, а за это... Хотя и это вряд ли. Не, ерунда, — махнула Ольга рукой и продолжила посасывать коктейль, чуть закатив от наслаждения глаза.
Я задумался. Ведь уже такое один раз было. Я жил тогда ещё с родителями. Тётя приехала погостить. А вечером, она собиралась помыться и зашла в мою комнату в трусиках и лифчике. Когда Ольга выходила, мать идя на кухню, случайно наткнулась на неё. «Оль, здесь в доме есть мужчины! Чего шныряешь?» — спросила она тогда. Ольга пробормотала что-то про полотенце, и мама её отругала, мол, что говорила: «Полотенце висит в ванной». А когда тётя закрылась в душе, мама зашла ко мне и спросила чего она хотела. Я тоже невнятно врал, что тётя что-то искала на полке в шкафу. «Моей сестре надо быть ответственней! И не бегать по дому полураздетой! Когда уже поумнеет? Вытворяет бог знает что!» — злилась тогда мать. Хотя сама, тоже частенько ловилась на этом же.
— Кстати, платье и духи я тебе в шкафу оставила, — перебила мои сладкие размышления Ольга и подмигнула мне. — Может... это... свою театралку какую, приоденешь. Все равно ведь — притащишь, знаю тебя.
— Оль, ты офигенная! Спасибо тебе!
— Ладно, не благодари. Это тебе спасибо. Хоть привёл тётку в форму. Еду счастливая и оттраханная. Для женщины это важно. Ну, мне пора, — Ольга отставила пустой бокал, встала и подошла ко мне. — А классно я придумала? — и лукаво посмотрев на меня, она продолжила голосом моей матери: — Дай мамка поцелует тебя, — и её влажный сладкий язык, закружил в моем рту.
Поцелуй был возбуждающим. Я очень не хотел, чтобы она улетала.
— Ни че, может летом махнём куда? Ну и затрахаю же я тебя! — сказала она, беря дорожную сумку.
Пройдя паспорт-контроль, Ольга повернулась ко мне, чуть присела и сделала пару еле заметных пошлых движений бёдрами (словно намикая на лето), улыбнулась, помахала рукой и пошла на посадку, как модель, виляя задом.
* * *
Припарковавшись около дома, я увидел на заднем сиденье — кружевные трусики моей тёти, которые она сняла и бросила в день своего приезда. На лобке был специальный разрез, чтобы удобней было ебаться, не снимая их. Слава богу, что на майские праздники мы ездили на машине отца! Представляю, если бы батон нашёл! Уж он бы не промолчал, на все авто громогласно пошутил бы, типа: «Смотри мать, это не твои?» — да ещё треся ими перед всеми нами.
В шкафу, как и говорила тётя, висело зеленое мамино платье, внизу стояли духи, а рядом лежали чулки-сетка. Я положил около них ольгины трусики. Полный комплект.
Теперь у меня есть своя «барби-мать», в лице тёти.
И, кстати, приодеть в мамину одежду, какую театралку — далеко недурная мысль.
А на второй день после отъезда тёти, когда я принёс маме обратно простынь и одеяло, мать вечером позвонила и сказала:
— Я же говорила тебе, постелить Ольге, как человеку!
— Но я так и сделал! — судорожно наврал я.
— Не знаю, как отдавала, так и принёс... в запечатанной упаковке! Ладно, потом поговорим! — грубо ответила мать и бросила трубку.
Это был косяк! Надеюсь, я не спалился...
369