Вечер. Синие чернила. Часть3
9 — Я думала — один, ну, двое,А больше — просто не смогу!Что будет тело — чуть живое,Иль сдохну, на втором кругу! — А я тебя предупреждала,Что станешь царствовать в ночи! — А под Володькой ты устала? — Да так! Но киску подлечи!Чудно, но я не помню боли,Хотя теперь — там всё саднит! — Отлюбишь вновь число любое!Ты, девка, — просто динамит! — Я Вовку знаю — не отлипнет,Пока что не зачнёшь под ним,Его заводят крики, всхлипы!Ты как? Под вечер повторим? — Не стоит: в теле сил — нисколько,И знаешь, чешется, меж ног,Ведь я попробовала только,Да своего вернула долг! — С тобой вернёмся к этой теме,Теперь же — спать, в родимый дом,И не забудь помазать кремом.Ну, отлежишься, и потом...Наш ствольный взвод тебя серьёзно,Как видно, ночью, распахал!И мой, потом, вломился грозно! — И изнасиловал, нахал!*Мне утра небо, как с овчинку!Башка гудит, а мыслей — нет.Воспоминанье вечеринкуСуёт с издёвкой, нет да нет.В полубредовом наважденьеКрутила память вновь и вновьКино про чести пораженье,В желанье воскресить любовь.Жена давно ушла из бани,С подружкой новою своей,А у меня перед глазами,В ушах, всё, связанное с ней.*Мохнатым, раскалённым кругомДень прокатился. Как не жил!Измучена жарой округа,А я себя лишь потрошил.А я забыл часы обеда,Полуденный, беспечный сон,Ни темени не знал, ни света,Лишь трибунал творил закон.10.Обед был поздним, оказалось,В дом собрались часам к семи,Гостей ватага разбежалась,Остались близкие семьи.Да так и легче, коль не видеть,Владевших суженной твоей,Кто видел, в непотребном виде,И будет помнить много днейПозор напившегося мужа,Из недотёп, и слабака,Сидящего, по чресла, в луже.На шее с биркой дурака.*К новой ночи воздух загустел.Сердце стонет в боли и тревоге.Милая, прости, что не посмелУвести от брошенной дороги!Что, в безумной жажде не узнав,Опоенья грязной страсти зельем,Не унес любимую, поднявНа руки, от дикого веселья!Стыдно, сам не знаю, как я смог:Подошёл и уложил супругу,Первым был, под вздохи нежных слов,И отдал любить другим, по кругу...*Страшусь увидеть взгляд супруги,Укор за ночь черней ночей!Уже ни красота округи,Ни пекла спад не по душе.Чудно, что за столом лишь жёны,А где же бравые мужи,Из тех, кто с пьяной, обнажённой,Той ночью доблестно пожил?Галина долго не ломалась,За руку к бане подвела.Жена по стонам узнавалась,В оргазме бурном поплыла,И не посмел сей стон нарушить,Миг наслажденья погубить.Побагровели щёки, уши,Мелькнул вопрос: быть иль не быть.А сводня, будто угадала,И поспешила пояснить: — Она сама так пожелала!Уж так просила вновь любить,Что сердце дрогнуло в волненье,И я их в баню провела.Твоя ж, забыв про утомленье,По разу с каждым побыла!В измученном желаньем теле,Проснулась новая волна...Бедняжке, страстной в этом деле,Нужна мошонка не одна!Я прежде тоже испытала,И знаю этот сладкий грех:Сама стыдливо лепетала,Безумно жаждая утех!Вновь за стеной любимой хрипыСменял протяжный томный вскрик —Там сладко проникали рифыВ трюм корабля моей любви.Не долго длится передышка,И снова, радостная песнь.Я оглушён, как взрыва вспышкой,Смеркается несчастья день.Так, просидев в тоске, без срока,Примерно час, а может, два,Любимой стоны слыша только,Я, даже глаз не открывал.Вновь, слышу рядом Галкин шёпотСмириться с похотью жены,Мол, прежнюю её — прохлопал,И ей одни самцы важны.Учись ласкать жену по кругу,Коль без неё в душе беда,И отдавать без боли другу,Когда до боли голодна!Пойми. Она не станет прежней,И все мосточки сожжены,Когда всю ночь то — зло, то — нежноСпускали вглубь твоей жены!Восторг утех любви по кругуВернёт жену под них рабой,А память семерых, супругуКак будто разведёт с тобой.И станет страстное томленьеОтдаться множеству мужчинТолкать на поиск продолженья,Измен всё новых, без причин.Супруге до смешного малоТроих уже сегодня днём!И то, что с нею ночью стало,Ни ты, ни я — в ней не свернём!Там, у реки, ещё вначале,Под звёздным небом, на траве,Ей матку спермой накачали,А это «клинит» в голове!Поверишь? Злого не желаю,Уж так сложилось, так срослось!Все ощущенья помню, знаю,И мне сей путь пройти пришлось!В ней ощущенье; матка — мячикВнутри. Всё чешется, зудит,Так, что одно в мозгу маячит:Кто эту пытку прекратит!Сильней стыда или смущеньяСтремленье утолить сполнаВесь мир затмившее томленье,Нахлынувшее, как волна.Так будет повторяться снова,С тобой, а бросишь — без тебя,Чтоб ощутить в себе любого,Из крепких пенисом ребят.Что пожалели, и воткнули,И разложили на скамье.По кругу бабу крутанули,Пока она горит в огне,Не осуждай свою супругу.Теперь она совсем не та,Оставь её на сутки другу,И не пеняй на воротаНа месте узенькой калитки,Пробившей девственный забор,Теперь свой груз везут телеги,Проигран будет с блядством спор!А, коль любовью окрутилиТак, что готов махнуть рукойНа всех, кто с ней сегодня были,И снова будут в день другой,То должен знать: она остынет,Поест, немного отдохнёт,И, вновь припрёт, и вновь нахлынетБезумной похотью пихнётПод футболиста, тракториста,Соседа, слесаря, иль пса,Пока дурашка не смирится,Отдавшись всем, вплоть до отца!Поверь, ей лучшая награда —Твоя любовь в кругу других!Поверь, и я так Вовке рада,Что мир — минута на двоих!Ты, не стыдись, в том жизни проза!Поверь, тебя супруга ждёт!Вот брат мой кончит — нет вопроса!Он очерёдь тебе займёт!Нет, попрошу у нашей примыТебе без очереди дать!Ну, хочешь спариться с любимой,И кончить в новенькую блядь?Пока совсем не растянули,Мой Вовка и его отец,Хотя, той ночью, ей впихнулиИ в десять дюймов «огурец»!Ну, я пошла. Там — пересменок,Решил любить — не уходи,А то — лишишься сладких «пенок»,Ведь только «прорубь» впереди!Вновь тишина на поле срама.Открыто банное окно.Галине не понятна драма,Ведь в ней все мысли про одно...Вдруг, средь смешливости мужицкой,Расслышал слабое: «пускай»,И снова скрипы половицы,И самки возглас «Ах!» иль «Ай!»Вернулась. Значимость хозяйки.Взгляд превосходства, свысока.Крива усмешка без утайки,Жест: в повелении — рука. — Идём, она тебя просилаНе мешкать, и прийти скорей,Пока Володька с новой силойНе побывал сегодня в ней! — Всем — перекур! Муж всунет дуло!С усмешкой, после, для меня: — Супруга к бляди в круг воткнула.Любитесь, хоть в теченье дня!Сквозь строй ухмылок и усмешекВзошёл к жене, на эшафот,К измученной. .. бардовой, нежной,И словно пламень взглядом шлёт:«Прости, — мне шепчет дорогая —Я не сдержалась, не смогла,Во мне волна растёт такая,Чтоб всем и каждому дала!Я не могу остановиться,Всё время хочется ещё,До безразличья, с кем сшибиться,И здесь желанье не при чём!Мне, видно, с чаем что-то дали,Я только чашку допила,И мысли так защекотали,Что, как безумная была!Ведь я сама их попросила,Чтоб облегченье испытать,Но необузданная силаИзнеможеньем, просит дать.И всё по кругу. Снова, снова,Мне надо, надо испытатьМиг извержения мужского!Прости. Твоя супруга — блядь.Не уходи! Средь этой сворыС тобой лишь буду по любви!Ведь вновь подпоют, сделав хворой,Чтоб мерзость закрепить в крови!Так говорят: на третьи суткиИ добродетельную матьВведёт в сознанье проституткиСтоль многочисленная рать!В ней постоянное желаньеИ стыд и совесть победит,Безумьем так сметёт сознанье,Что с сыновьями переспит!Осталось мне уже немного,Часам лишь сутки отзвонить,И зарастет назад дорога,Порвётся в мир любимых нить!Всё! Не могу, возьми, любимый!Со мною можешь делать всё!Мне ощутить необходимо,Как часть тебя меня возьмёт!Вдруг, в тело сладкой и развратной,Случайно провалил ладонь.Жена вздохнула ставшись ватной,И Сам пролился, будто конь!В моей душе вскипело мореЖеланья мести по вине,И укрепила мысль о горе,Отраве, спрятанной в вине!Взревел, восставший в яром гневе —Оторопели, сникнув враз. — Вон, говнюки! — Со свистом в небе.С ладонью кочерга срослась. — Вон, от супруги, сучье племя!Вон, блядодетельская тварь!Или прибью, уж дайте время,Иль покалечу инвентарь!Глядели все на отдаленье,Как одевал свою женуВ полупрозрачное творенье,Не поминая ей вину.Своя, конечно же, не тянет,Хотя в нагрузку кочерга!Нет, мой цветочек не увянет!И не дождутся ни фига!А впереди была дорога,К которой вышел сквозь туман,А за спиной — граница строгой,Вчерашней жизни без ума.11.От удара стало тело ватнымСвет померк, кромешный шум в ушах.Бил поленом, кто-то, аккуратный,Притаившись в рослых камышах.... — Ты прости, что мы тебе вкололи.Нервы, честь и совесть пощадив.Трое суток сна, но не неволи,Отдыха, и только, подарив. — Где жена, и почему я дома?Дайте встать! — Ты только не дури!Батя свёз её в бордель укромный.Третьи сутки. Утром — забери.Там за ним должок в три сотни баксов,А она просилась на любовь,Он её и сдал по твёрдой таксе,Чтобы отработала за кровь.Ты ему влупил ногой в наследствоОн на день лишился этих сил,И твоей, виновнице последствий,Фазер сатисфекшен наложил.Ей пол сотни мужиков-страдальцевВ двое суток — плюнуть, это факт,Если навострилась отдаватьсяБез разбору, даже если брат.Мы его нарочно пригласили,Чтобы посговорчивей была.Как сестричка с братом голосила!И под ним два раза приплыла! — Сам вези, пока не покалечил,А с отцом я после разберусь! — Не спеши, ещё рабочий вечер,С бывшею твоей к утру вернусь.Да, браток, теперь она другая,Любопытство создало порок:Попросила, мужиков без края,И сбылось, да вот, тебе не в прок.Я, в бессилье изменить судьбину,Вдруг повесил голову на грудь.От стыда, что мощную дубинуИ теперь ей правит кто-нибудь.Зло, жестоко треплет, приминаетБеззащитной проститутки плоть,И ему не надобна иная —Чьей-то, мужней, сладостней впороть!Но представить ужас всей картиныЯ не смог бы даже в страшном сне —Надо, чтобы сердце стало льдиной,Вот цена ошибки по весне!* * *Измождённой и усталойВведена была жена.Взглядом мужа не искала,Вся почти обнажена.Платья лёгкое твореньеБольно било наготой,И являло откровеньеЖизни грязной и шальной:Груди в пятнышках засосов,Зацелована губа,Вытекает сперма косоОт побритого лобка.Гнёт усталости качает.Безразличье глаз, лица,И, в распухшести, не чаетПасть малиновость сосца.Той, которую вернули,Даже шага не ступить,За порог, ко мне толкнули,Проявив, привычно, прыть.Сорвалась тот час машина,Лишь оставив о себе,В память, чёрный след от шины,И помятость на траве.Оглядел жену до ванной.Не скулил, но, горевал.Как чужая! Богом данной,Нежных мест не узнавал!Безобразная бабищаНе узнавши, говорит,Подобрав подол повыше:Я готовая, бери!»Между ног её зиялоТемно-красное дупло,Булькало и истекалоБелым, вроде, мне назло,Не по нежным лепесточкам,А свисавшим лопухам,Сигаретным уголёчкам,Где натыкал гнусный хам.Клитор, взнузданный навечно,Возбуждением томим,Застегнувшимся колечком,Нержавеечным, над ним.Он, распухший от ожогов,И прокола для оков,Мог бы мне поведать много,Да слеза туманит вновь.Платью порваны бретельки,Но держали флёра снастьИх садистские проделки,Не давали ткани пасть.Разглядел — в глазах стемнело:Поддержали ткань на ней,Две английские булавки,Приколов к соскам грудей.А она, не узнавала,Очумением полна,Села. Цены называла,Ноги тупо развела.Тут в глазах моих стемнело,Всё слезами заплылось,Но, кусая губы нервно,Разделял любовь и злость.На руках отнёс и в ванну,И из ванны, на постель,И в душе борделя рануТронуть рвался, но не смел.Мной же преданной на скверну,На неверной жизни путь,Вымывал чужую сперму,Не сказав, хоть что-нибудь.
204
