Анна представляла, как она сидит голая на биде в номере и мастурбирует, мечтая с закрытыми глазами. Когда её захлестнул оргазм, вошёл официант с заказанным кофе...
Из расстёгнутой сумочки вывалился мячик Алика, покатился между ног официанта и закатился под столик к молодым мужчинам.
Один с бородкой быстро нагнулся, поднял его и протянул Анне с усмешкой. С благодарной улыбкой она взяла мяч. Её мать нахмурилась, доедая своего ягнёнка.
В остаток трапезы Анна стреляла время от времени глазками в сторону молодых людей. Тот, что с бородкой, поймал её взгляд и подмигнул оценивающе. Она оскорбилась и отвернулась. Второй явно забавлялся ею, а позже, когда она опять бросила туда взгляд, она увидела, как он что-то рассказывает соседу со смехом, косясь на неё.
Она почувствовала волнение от их внимания, тепло медленно разлилось по телу, как она представила себе сквозь безостановочную болтовню матери, о чём они там говорят. Она забеспокоилась, какой интерес вызывает её внешний вид. Представила со стороны: элегантно одетая мамочка из среднего класса с покупками, маленьким ребёнком и матерью в куделях. Взглянув как бы их глазами, она рассматривала стройную фигуру, высоко подобранные светлые волосы, тонкие руки ласкают чашку с кофе. Глядя вниз, увидела ложбинку между грудей, хорошо заметную в вырезе блузки, и непроизвольно подвинулась, чтобы её наблюдателям было лучше видно круглые коленки.
И вдруг покраснела, представив себя зажатой между ними голой настолько явно, что яростно замотала головой, отгоняя видение, и стукнула пустой чашкой по столу.
— Анна, дорогая, пора просить счёт, — сказала мать, глядя на неё хмуро.
Сейчас Анна не могла бы взглянуть в сторону мужчин, сконфуженная непристойностью своего видения. Она видела, как дрожат пальцы, пока доставала кредитку, подписывала чек и складывала вещи.
Когда они во главе с матерью, ведущей за руку Алика, проходили мимо молодых людей, бородатый встал и вежливо попрощался. Непрошеный румянец залил её щёки и разозлил. Она огрызнулась в ответ, споткнулась о чемодан и растянулась бы во весь рост, если бы второй парень не подхватил её. Алик потом громко спрашивал, почему мама обнимала незнакомого дядю.
Анна, наконец, с облегчением поставив чемоданы в багажный отсек, нашла купе с матерью и Аликом и села.
— Шофёр Даниэля будет ждать вас в Женеве, — объясняла она в десятый раз, — вам только нужно найти табличку со своим именем. И возьмите носильщика, багаж тяжёлый.
— Я ездила в поезде, Анна, — раздражённо отвечала мать.
Она никак не могла взять в толк, почему её младшая дочь так нервничает. Как будто завтрак, что они перехватили на скорую руку перед поездом, привёл её в такое беспокойство о длинной дороге в Швейцарию, а почему — не понятно.
— Елена заказала вам обед так, что сидите, когда поезд тронется, и держите сумочку при себе, мама. Вы приедете после ужина, который тоже заказан на ваше имя. Кажется, всё в порядке...
Она замолчала, смутившись от собственной нервной болтовни, сознавая, что выказывает больше беспокойства, чем оно того заслуживает.
— О, мама, журналы! — Она забыла купить журналы. — Я быстро сбегаю, ещё пятнадцать минут до отправления.
Она побежала по платформе, купила Vogue, L'Express, Time (на английском) и побежала обратно. Но никак не могла вспомнить, где нужное купе, и в душе загорелись искры паники. Неожиданно она поняла, что не помнит ничего ни о купе, ни о вагоне, ни о поезде... Даже платформа вдруг показалась другой. Она попыталась остановить пассажира, чтобы спросить: "Это Женевский поезд?" Но он, кажется, даже не заметил её и пронёсся мимо. Она оказалась у какой-то двери, голова кружилась. В голове опять всплыло прежнее видение — она голая, руки связаны сзади, ноги широко раскинуты, и бородач...
— Вы заходите? — мужчина сзади толкал перед собой чемодан.
Она быстро забралась в вагон, тряся головой, чтобы отогнать навязчивые фантазии, и прислонилась спиной к окну. Сердце её стучало, как когда-то в шестнадцать, когда она влюбилась в Оливера.
На плечо легла чья-то рука, она обернулась. Это был тот самый бородач. Совершенно одетый!
— Вы выглядите растерянно, — произнёс он и подтолкнул её в купе. Это был спальный вагон. На нижней полке лежал второй молодой человек и насмешливо глядел на неё. Лицо его сочувственно смягчилось при виде выражения её лица.
— Что случилось? — Пробормотал он, садясь и кладя руки ей на талию.
— Я должна идти, мне нужен Женевский поезд, моя мать, мой сын, я должна попрощаться...
Она чувствовала себя совершенно беспомощной. Она теряла Алика, Бернард вернётся в Париж не раньше двух недель, она никак не хотела столько ждать, и сочувствие двух незнакомцев только пробудило в ней чувство опасности.
— Поехали с нами, — сказал бородач, — покатаемся на лыжах, оставайтесь. — Он стоял сзади так близко, что она почувствовала, как его член упирается ей в ягодицы. Она вскрикнула, высвободилась и побежала с журналами вдоль вагона.
Алик был слишком возбуждён перспективой поездки, чтобы переживать. Он рассеяно сказал до свидания Анне, которая испытала облегчение. Она поцеловала мать, сказала ей сводить Алика в вагон-ресторан и покинула их.
Она брела медленно по перрону, в голове был сумбур. Вдруг прямо перед ней возник бородач с бутылкой шампанского в руках.
— Пойдём, до отправления десять минут, — сказал он, беря её за руку. Не сопротивляясь, она позволила ему отвести себя в купе.
— Но, моя работа...
— Позвоните завтра. — Это был другой.
"Почему бы нет?" — Думала она, глядя на них, смягчаясь, зная, что они, как и она, думают только об одном, как овладеть ею, облапать и оттрахать. Алик в Женеве, Бернард в Нью-Йорке, оставаться одной в Париже не сулило ей особых прелестей. А тут приключения сами напрашиваются...
— Но у меня нет костюма.
— Не беспокойтесь, мы купим вам костюм в Лионе, а лучше в Швейцарии — у них такие замечательные костюмы для лыж. И... после лыж.
Это было не просто желание, это была половая страсть, которая исходила от них и возбуждала её.
Предвкушение их обоих...
Поезд дёрнулся и поехал. Бородач предложил ей бокал шампанского. Озабоченная собственным желанием, она взяла его и выпила одним глотком.
— Это киднэппинг...
Они смотрели на неё и в их глазах светилось удовлетворение, смешанное с некоторой нервозностью.
— Вы сумасшедшие, вы оба...
Но её голос, сияющие ждущие глаза, полуоткрытый рот, влажные губы — всё опровергало её слова.
Они, казалось, пожирали её глазами, потеряв дар речи, всё ещё ошеломлённые свершившимся чудом, с чувством восторга от накатывающей мощной волны вожделения.
Вошедший контролёр не нарушил очарования и, казалось, нисколько не удивился лишнему пассажиру. Купе было свободно,
её попутчики выкупили его. Она попыталась внести долю, но была остановлена ещё одним бокалом шампанского.
Они представились: Леон с бородой и Питер.
— Я Анна.
— Выпьем за Анну.
Шампанское было чуть тёплым и возымело действие. Леон обнял её за талию, она позволила себе прижаться к нему. Кажется, бесконечно троица спокойно стояла и смотрела на проплывающие за окном окрестности, наслаждаясь уверенностью в грядущих удовольствиях. Она чувствовала ягодицей, как твердеет петушок Леона.
Они помогли Анне снять пальто, она осталась стоять, опустив руки, со слегка учащённым дыханием, спокойная и доверчивая. Питер нежно обнял её и поцеловал в щёку, потом в шею. Чувствуя, как в неё упирается растущий и твердеющий пенис, она подумала, что сейчас потеряет сознание от наслаждения и блаженства. Она подставила ему губы и их первый поцелуй, кажется, окончательно снял напряжённость между ними троими. Теперь Леон повернул её и поцеловал с жадностью в раскрытые губы. Она застонала от вожделения, и пока Леон продолжал целовать, она почувствовала, как Питер расстёгивает на спине молнию: не прерывая поцелуя, он помог ей освободиться от чёрного платья, которое мягко соскользнуло к ногам. Она шагнула из него и осталась стоять в бледно-серой комбинации со светло-коричневой оторочкой, мужские ладони изучали её тело. Они прижались к ней с двух сторон; в искушении она потёрлась всем телом и почувствовала, как у них выросли, кажется, ещё твёрже.
Теперь Питер сел на свою полку, спустил бретельки её комбинации и расстегнул лифчик. Вывалилась крепкая роскошная грудь. Питер уткнулся в неё лицом, взял губами сосок. Она прижала к себе его голову и застонала. Он пробормотал с зажатым в губах соском:
— Тебе больно?
— Нет-нет, продолжай...
Леон понаблюдал, как Питер переходит от одного соска к другому, а потом опустился на колени, чтобы стянуть с неё комбинацию и трусики. Они были совсем мокрыми. Анна чувствовала, как колотится её сердце от ощущения своей наготы перед ними. Не полной, но от того ещё более эротичной — в чёрных сапогах до колен, в чулках на поясе с подвязками.
Для Леона этого уже было много. Подталкивая её вперёд, чтобы наклонилась, он развёл ей ягодицы, раскрывая спрятанную вагину, и приставил ко входу напряжённый пенис; удерживая за бёдра, он медленно, но неотвратимо стал заталкивать его в неё. Она попыталась отстраниться, но парень держал её крепко и заталкивал глубже и глубже. Она подумала, что у него должно быть большой член потому, что ощутила очень глубокое проникновение. Он стал осторожно двигать им туда-сюда, глубже-меньше. Она закрыла глаза, сердце её трепетало, вульва ныла от вожделения. Он прошептал ей в затылок, в волосы:
— Я люблю тебя, Анна, ты так хороша!
Руки и уста Питера играли с её грудью, Анна чувствовала, как в ней нарождается и растёт волна удовольствия, которая наконец выплеснулась, и она с криком кончила от наслаждения в тот момент, когда Леон опорожнился в неё своей спермой.
Питер, задыхаясь от счастья, вырвал её из рук партнёра и положил на постель. Пока он наспех скидывал одежду, она, как завороженная, смотрела, как раздевается Леон, и как опадает эрекция его мужественной шпаги. Питер был на ней, и она чувствовала, как он легко скользит в её пылающем влагалище. Она потянула его на себя для поцелуя. А когда он закончился, её рот накрыли губы Леона, и он направил её руку к своему размякшему пенису.
Казалось, время остановилось неподвижно, а потом она снова кончила. С Питером. С воплями и стонами обоих. Её тело, умиротворённое и расслабленное, будто парило в мягком движении поезда.
Раздался стук в дверь: "Ужин." Им принесли ужин на троих. А когда ушли, Анна сняла с себя остатки одежды, и они уселись в рядок кушать. Голые. На верхней полке. Принесли ещё бутылку шампанского. Они пили её прямо из горлышка по-очереди с хохотом.
Позже Леон встал на колени у неё между бёдер, и его ловкий язычок снова довёл её до вершин сладострастия. Она застонала, прижимая рукой его голову к пылающей вульве, а свободной рукой потянулась к члену Питера, который вскоре опять стал пробуждаться от ласки.
Стоя на коленях на верхней полке, он поднёс его к её губам, и она облизала его, как мороженное. Но Леон встал, поставил на край и стал трахать. Расстроенный Питер смотрел и мастурбировал. Через несколько минут Леон вышел из неё, повернул и предложил своему другу. Став раком, она предложила себя его блестящему жезлу и открыла рот члену Леона; на языке смешался одновременно сладкий и горький вкус её собственных соков и спермы обоих. На этот раз она кончила дважды прежде, чем они извергли свой пыл в неё, и их потные тела свалились вперемешку на нижнюю полку.
Очнулась она лежащей на Питере. Она встала и, глядя на часы, затеребила их обоих:
— Мы будем в Лионе через пятнадцать минут.
— Первый раз мы вместе делали такое, — сказал Леон.
— Я тоже, я никогда не делала ничего подобного, это первый раз... — Подтвердила она.
Они поцеловались. Ребята поняли.
Она была удовлетворена, счастлива и снова уверена в себе. Она знала, что могла бы привязаться к Леону, этому ласковому мальчику, такому нежному, с красивыми голубыми глазами, который так замечательно занимается любовью. Но жизнь её была заполнена. В ней не было места другому.
Анна взяла ближайший же поезд обратно в Париж. Она знала, что будет помнить...
==============
Об авторе
Эрих фон Гёта (по-немецки Erich von Götha, по-французски Erich von Gotha de la Rosière) - псевдоним британского иллюстратора и автора комиксов художника Робина Рэя (Robin Ray). Робин Рэй родился в Лондоне в 1924 году. Также работал под псевдонимами Janssens, Baldur Grimm и Robbins. Получил известность изображениями эротического и, помимо прочего, садомазохистского содержания. В начале 2000-х у него была персональная выставка в Болоньи в галерее Mondo Bizzarro под названием Sweat Tears & Reflections (Пот, слёзы и образы - англ.).
Гёта четыре года изучал рисунок и живопись в художественной школе и впервые опубликовался с периодическим журналом комиксов Torrid (Знойный - англ.). Полосы из первых 14-ти выпусков Torrid позже перепечатывались французским Bédé Adult и YES. Он стал известен как художник работами Contes à Rebours (Сказки навыворот - фр.) для YES в 1987 и Crimes et Délits (Преступления и проступки - фр, 1988), сменив Жоржа Левиса. Работал в различных издательствах иллюстратором книг.
Наиболее известная его работа - The Troubles of Janice о злоключениях молодой женщины во времена Маркиза де Сада - четыре альбома, первый вышел в 1980-ом.
===============
PS. У меня много переводов из Эриха фон Гёта. Но по большому счёту это комиксы, и конечно же, надо их иллюстрировать. Но я не имею возможности вставлять сюда картинки - Cntl-V не работает, других инструментов нет.
АК
526