Какое-то время я наблюдаю за мамой. Её большая почти нетронутая загаром оттопыренная молочно-белая аккуратная попа и коротко подстриженная щелка сейчас смотрели прямо на меня. Правда, почти сразу же, этот пикантный вид закрыл от меня собой Колян. Он, обхватив, сзади маму за бёдра и с силой к ней прижался, так, что мама пронзительно в голос жалобно запричитала.
Мне даже пришлось пересесть на другой конец стола, чтобы лучше видеть, как Колян обхватив маму за бёдра, мощными размашистыми ударами трахает её, как болтаются от его толчков ее сиськи, как плющится со звонкими шлепками её попа о бедра имеющего ее сзади Коляна. Лицо мамы было уткнуто в киску, лежащей прямо перед ней с широко раскинутыми в стороны ногами Леной.
Хм... Впрочем, наверное, особого смысла и нет упоминать тут имена Коляна или Лены. Потому, что две минуты назад на месте Коли был Виктор. А вместо Лены мама вылизывала клитор Кате. А ещё немного времени назад вместо Катьки были Олег и Дрон поочерёдно насаживающие рот мамы на свои члены, пока сзади её пялил Макс. Да и вообще, за последний час мама уже вылизала все без исключения тут женские киски и попки и испытала своим лоном без исключения все мужские члены. Короче, в конце концов, маму — таки пустили по кругу.
Мама лежала посередине беседки — траходрома, животом на большой высокой подушке, но по её позе, по сути, стояла раком. На счёт подушки, — так это Олег сподобился, — так ему было удобнее трахать маму. И только в этой позе её и трахали. Руки мамы всё так же были связаны за спиной. Если честно, то не пойму для чего. Мама более, никак и ничем, не пыталась противиться своим любовницам и любовникам. Так, что, по сути, если бы не наручники на её руках, то не могло быть уже ни малейшего сомнения в том, что она сама тут всем даёт.
А я просто сидел и смотрел как дерут мою маму... По-другому, это нельзя было назвать. Ей снова кончали на лицо, мама снова морщилась, но всё безропотно сносила. Но самое интересное, она не в шутку без всякого принуждения обрабатывала языком и губами киски своих мучительниц, стоило только тем подставить их под её рот. А Алину, она так вообще умудрилась до оргазма довести. И точно также абсолютно без всякого понукания отсасывала мужикам. Да и подмахивала тоже, будь здоров. Стоило кому-то из ебущих её мужиков смачно шлёпнуть её по заднице и тут же её попка и бёдра послушно приходили в движение, и мама сама уже в темпе насаживалась киской на очередной мужской член.
Вообще, этот очередной мамин трах начался спонтанно как-то.
Катя и Наташа после того, как мама отсосала в бане у всего мужского коллектива этого дома, включая и меня (кстати, после меня ей ещё раз по второму кругу «дали на клыка» Макс и Дрон), сводили маму в душ, где хорошенько её отмыли от следов мужских оргазмов. Ну, или как на эту тему, пародируя известный шлягер 90-ых, пропел Макс:
—. .. Это следы от мужски-и-и-и-их оби-и-ид...
Потом все мы, как раз, и перебрались сюда на улицу, в беседку. Какое-то время маме даже дали отдохнуть.
Её усадили за стол. Влили в рот пару стопарей вискаря, отчего её взгляд окончательно осоловел. Даже дали что-то закусить... Но, по-моему, мама уже мало, что соображала.
Я уже точно не помню, как там дальше было.
Передо мной как раз остановилась, покачиваясь, уже хорошо пьяненькая Наташа. Я попытался её отодвинуть в сторону, но она возьми и плюхнись передо мной на колени и стала ладошками оглаживать мой член, пока он снова не принял боевую стойку. Я уже думал, что сейчас она снова начнёт мне отсасывать. Но вместо этого, Наташа, а я как раз сидел на стуле, влезла на меня верхом и без лишних слов, в том числе и о такой мелочи, как презерватив, села влагалищем на мой член. Я так и охнул от неожиданности. Но, естественно, возражать не стал, вместо ответа ухватил Наташу за крутые бёдра и принялся ей помогать скакать на мне. Она бойко и резво скакала на мне минут пятнадцать без малейшего передыху и я уже еле сдерживался, чтобы не кончить в неё. Но тут она всё же выдохлась, сбавила обороты. Красиво изогнувшись, Наташа скрестила свои стройные ноги у меня за спиной, как бы отдавая мне пальму первенства. Теперь уже я, сжимая её ягодицы в ладонях, неспешно напяливал её на себя. Я трахал Наташу медленно, как бы с растяжкой, но зато входил в неё глубоко, каждый раз заставляя её громко стонать, когда нахраписто прижимал её задницу к себе.
Мы получается, трахались прямо за общим столом, но на нас как-то даже никто и не обращал внимания.
И как раз, вот тогда, Олег и предложил своей жене выебать мою маму на пару.
— Как в наши юные годы, дорогая, — улыбнулся ей Олег, — помнишь?
Когда я снова, на миг, оторвался от Наташки, чтобы кинуть взор на маму, она уже то ли полулежала, то ли полустояла на четвереньках в центре траходрома в этой самой позе животом на высокой подушке. Олег стоял перед ней на коленях и, задрав мамину голову, шустро гвоздил её в рот. А вот Лена... Я сначала даже и не врубился, чем это Лена трахает мою мать. Потому, что она именно, что трахала маму. Ничем не хуже никого из присутствующих мужиков. Стояла она на коленях позади мамы, между её расставленных в стороны ног, её пальцы цепко сжимали мамины бёдра. А бёдра Лены звонкими частыми шлепками впечатывались в ягодицы мамы. Иногда, впрочем, Лена сбрасывал темп и, словно, компенсируя это маме, награждала одну из её ягодиц хлёстким шлепком ладонью наотмашь, так что на белой коже надолго оставался яркий след.
И далеко не сразу я заметил, что к бёдрам Лены тонкими ремешками пристёгнут огромный фаллос. Да, какой! Толстый и огромный! Нет, он был просто гигантский! Тут так-то среди мужиков, на первом месте по размерам мужской доблести явно был Макс. Мужики, даже особо не стесняясь тут, по этому поводу в адрес Макса откалывали парочку жёстких шуточек. Но этот мастодонт, что болтался на ремнях между ног Лены, был просто исполином. И этой штукой, особо не церемонясь, Лена пользовала моего мамика.
Пару раз они менялись местами. Ну, то есть, теперь Олег пялил маму в щелку, а Лена жестоко натягивала мамин несчастный рот на свою резиновую каланчу. Хорошо, ещё, что этот фаллос был, видимо, сделан из какого-то мягкого материала, а то бы маме тут кердык бы и наступил. Потому, что Лена трахала её в рот на полном серьёзе.
Ну, и все, глядя на подобное действо, изрядно завелись. После этого, в общем-то, и понеслась, что называется и, собственно, именно так маму они первый раз и пустили по кругу.
У мамы любовники и любовницы менялись по кругу с впечатляющей быстротой, а я всё трахался с Наташей. Наташа была хорошей, умелой любовницей и сказать, по правде, еблась она ничуть не хуже, чем сосала.
Очень скоро, почти один за другим, Наташа всё так же верхом на мне, испытала то ли два, то ли уже и все три раза. Она делала это шумно, громко в голос, крича и, никого, даже собственного мужа, не стесняясь. А я вот я, как это ни странно, всё никак не мог кончить. То есть очень хотел, но, видимо, просто пока не мог после предыдущих мощных и сильных своих оргазмов. В общем, в конечном итоге, эта бешенная скачка, с которой Наташа прыгала на мне, с небольшими перерывами, окончательно лишила её сил. Сказать по правде, к тому, времени, я хоть так и не кончил, но уже тоже подустал и был совсем не против сделать перерыв. И когда Наташа, вроде бы уже, как в третий раз, вскрикнув, забилась на мне в конвульсиях, а потом снова обмякла в моих объятиях, я аккуратно уложил её прямо на стол и медленно вышел из неё.
Мой член был в боевом положении. Он и не думал успокаиваться. Но я был полностью уверен, что мне нужен всё же отдых и в ближайшее время я просто физически не смогу источать сперму. Если бы мог, то давно бы уже кончил. Наташа, вроде бы тоже не возражала, чтобы немного передохнуть. Она свернулась на столе, как была голышом, калачиком и вырубилась почти сразу же.
А чуть позже, совершенно на пустом месте, и разгорелся этот их идиотский спор. Не знаю, с чего он начался.
Собственно, только в этот момент, освободившись от Наташи, я и стал всерьёз прислушиваться к их спору. А к тому времени, он уже принял довольно горячий оборот.
Скажу сразу, наверное, всё же я не имел права согласно кивать на вопрос Светки. И тогда, мою маму впервые в её жизни содомировал бы кто-то из мужиков. Скорее всего, Макс. Он громче всех требовал этого права себе, напоминая всем, что именно он добыл для всех такой самородок, как моя мама. И она, мама, в конце концов, есть его трофей. Он даже всерьёз, апеллировал к какому-то там «праву первой брачной ночи», мол, это же он маму «взял на охоте».
Вообще, их тут всех невероятно завело то, что у моей мамы девственная попка, или как выразился Колян, — «необъезженная», или как выразился Дрон, — «невспаханная». И каждый хотел быть первопроходцем маминой попки.
И они теперь все громко наперебой спорили меж собой, кому из них должна принадлежать анальная девственность моей мамы... На эту роль даже претендовали многие женщины. При этом одна из них, Лена многозначительно постукивала длинным ногтем с шикарным маникюром на искусственному фаллосу-гиганту, что всё так же был пристёгнут к её бёдрам, до сих пор ещё влажный от соков маминой киски и её же слюны.
Не знаю, о чём сейчас думала мама. Я не мог видеть её лица.
Её уже не трахали. К тому времени, как я закончил с Наташей, кое что поменялось. Во всяком случае, маму явно снова сводили в душ. Потому, что на ней опять не было никаких следов «мужских обид», хотя, когда я смотрел на неё в прошлый раз её лицо, грудь и попка была сплошь залиты мужским семенем.
Теперь мама стояла на ногах. Её ступни утопали в мягкой поверхности пола беседки. Её облокотили, как какой-то манекен, грудью о низкие, едва ли до пояса высотой, перила беседки, подложив, правда, чтобы ей не было больно, под грудь небольшую подушку. Вот так она недвижно и покорно стояла всё так же ко мне спиной, приподняв свой зад и глубоко согнувшись в пояснице и старательно выпячивая задницу к верху. Правда, Света всё же проявила истинное королевское великодушие и расстегнула на маме наручники. Мама даже осмелилась бросить на неё затравленно благодарный взгляд. Света по-барски улыбнулась маме и добродушно потрепала её по волосам.
Чёрт... А меня снова возбудил вид маминой откляченной молочно-белой нетронутой загаром большой аккуратной попы. В какой-то момент, я едва снова не набросился на лежащую возле меня на столе Наташу, с мыслью в этот раз вставить ей прямо в задницу.
Женщины меж тем по очереди снова кропотливо колдовали над мамой. И это опять было весьма завораживающее возбуждающее зрелище. Да, что там говорить, — сейчас, на маму, снова во все глаза, пялился не один только я.
Вообще, это длилось уже, видимо, давно. Потому, что мамина попка вроде как уже попривыкла к женским пальцам и мама терпеливо сносила очередную любовную пытку от своих мучительниц-выдумщиц.
Женщины искусно колдовали с маминой попкой, заботливо подготавливая её к первому своему соитию. Да, да, никто этого от мамы не скрывал. Да, более того, пока маму вот так вот готовили «в первый бой» вокруг неё и гремел этот спор, кому же из присутствующих маме предстоит подарить девственность своего ануса.
Женщины поочерёдно раздвигали маме ягодицы, смачно плевали прямо в анус и медленно и неторопливо разрабатывали, разминали мамину попку, засовывая в неё пальцы. Мама постанывала, иногда дёргала попкой, но в целом послушно, я бы даже сказал, стоически всё выносила. Даже когда в неё уже засовывали не по одному, а по два пальца за раз, а потом и по три. Ну, разве что только с силой вцепилась обеими руками в перила беседки под собой, так что у неё даже побелели запястья. Но опять же, по большому счёту, всем тут было наплевать на телесные или душевные терзания.
Каждая из женщин с явным и нескрываемым удовольствием, а главное, со всей серьёзностью поучаствовала в этом ритуале подготовки маминой попы к знакомству с мужским членом. Хм... Самое интересное, что мама получается, так то, ещё должна была быть теперь и благодарна им за это. Сомнений в том, что маму сейчас будут содомировать не возникало никаких. А стоит только себе представить, как тот же Макс будет трахать маму в неразработанную попу и, в общем-то, я уже сам был готов сказать той же Свете спасибо.
Между тем спор не умолкал ни на секунду, и к этому времени все уже пришли к общему мнению, путём всеобщего голосования, кроме меня и Наташи, что первый раз у мамы должен быть определённо с мужиком, а не с женщиной. Вот второй и третий раз, — то уже без разницы, с кем у мамы будет анальный секс. А в первый мамин раз, то должен быть однозначно мужчина. Тут сразу и не решишь, — хорошо это для мамы или плохо, — стоило только взглянуть на искусственный фаллос, что так и болтался межу ног у Лены.
И теперь уже тока мужики между собой громко спорили, — чей же из них это будет член..
И вот тогда-то, Света желая навести в этом гомоне порядок, указала пальцем на меня:
— Мне вообще кажется, что это должен быть ей сын. Он и должен быть у своей матери первым.
Макс уставился на неё:
— Эт, с какой такой, млять, радости?!
— Да!?, — Колян тоже недовольно уставился на Свету, — слышь, Свет, не пори всякую хрень!! У Егорки с его мамашей ещё вся жизнь впереди! Уж успеет натешиться с попкой своей мамаши! А у нас его мама в гостях только до утра!
Дрон и Виктор тоже отрицательно мотали головами.
— Может, лучше, в покер разыграем?, — предложил Олег, — как в прошлый раз?
Но Света упорно стояла на своём.
— Да пошли Вы, извращенцы!, — брякнула она с гневом в голове, — если Вы будете так же её иметь в попку, как в первый раз давали ей в рот, то мне просто искренне жаль эту бедняжку! Вы же варвары! Озабоченные обезьяны! Вы же просто порвёте несчастную Елизавету Николаевну! Вам только лошадей в зады трахать, бесчувственные вы носороги!
И Света ещё раз громко и твёрдо повторила, что вообще-то, по идее первым у моей матери, учитывая, что «там она ещё девочка», должен быть я. Ибо, мол, только родной сын проявит достаточно чуткости и нежности трахая женщину, тем более, что в первый раз в её жизни, в задницу.
Хрен её знает, с чего Светка вообще меня приплела сюда. Но, все почему-то отнеслись к её предложению довольно серьёзно. Начали всерьёз обсуждать, наравне с прочими предложениями по поводу ближайшей судьбы задницы моей матери. Я удивляюсь, как моя мама, слушая всё это, просто не сошла с ума.
Во всяком случае я, в первый раз на предложение Светы отрицательно замотал головой.
Со мной согласилась Катя:
— Это же инцест, девочки!
Лена, Алина и Виктор шумно с ней не согласились. И потом, минут пять все спорили, — анальный секс с матерью, — это инцест или нет?
Зато Света быстро оказалась возле меня и, покрутив пальцем у виска, зашептала:
— Слушай, ты и впрямь, хочешь, чтобы кто-то из этих жеребцов лишил невинности попку твоей матери?, — спросила она у меня, — поверь, я такого и врагу не пожелаю. Любой из них ведь совершеннейший варвар. Ох, и достанется твоей матери...
И вдруг она без всякого стеснения, хотя, наверное, после сеанса миньета, это было бы глупо, ухватилась ладошкой за мой всё ещё твёрдый член.
— Я же знаю, что ты её хочешь, — зашептала она, заговорщицки мне улыбаясь, — так почему, кто-то другой должен трахать твою мать, а ты просто будешь просто на это смотреть?
Мой член напряжённо пульсировал в её ручке и Света легонько его сжимала и поглаживала. Естественно, я должен был прям тут, и послать её куда подальше. Но не послал, а молча, глупо, как баран, стоял и пялился, то на неё, то на задницу своей матери.
В это время Алина тоже громко сказала, что всё-таки, по её мнению, учитывая, что попка девственна, то определённо первым у моей матери должен быть я. Разве кто-то будет более нежен и ласков с собственной матерью, чем родной сын?
Наташа, а она к тому времени уже очухалась и сидя на столе уже тоже участвовала в напряжённом и шумном диспуте, вдруг с ней согласилась. В конце концов, заявила она, мальчику нужно становиться настоящим мужиком. А что это за мужик, который ни разу в жизни не имел женщину в попку? И опять же, кто как не родная мать, наиболее всего и лучше подходит на роль первой сексуальной партнёрши для анального секса?
Наверное, после всего того, что УЖЕ случилось, — удивляться чему-то в этой отмороженной компашке чему-то было глупо. Но мне, казалось, что всё это происходит не со мной. Разум просто отказывался верить в происходящее.
Ну, в самом же деле, не могут же ведь взрослые люди всерьёз обсуждать морально-этическую сторону анального или орального секса между матерью и сыном? Да ещё с таким пылом и жаром, как это делали все присутствующие. Впрочем, хоть я не физиономист, но с первого взгляда, даже мне было понятно, что все они ловят от этого какой-то особый изощрённый, понятный только им, извергам, кайф.
Впрочем, самое дикое, что извращённое грязное желание трахнуть свою мать, пускай и на глазах у этой гогочучей толпы, медленно, но неукротимо овладевало мной.
К этому времени, все, кстати, в споре уже пришли к выводу, что трах в попу, как и в рот, по определению, никак, не может считаться инцестом. Это, мол, вообще ерунда, как тот же массаж.
В общем, все теперь смотрели на меня и ждали моего слова. Немного странно, ни никто и не собирался спрашивать мнения у моей мамы.
Я был совершенно сбит с толку. Уже изрядно нетрезвый от выпитого. Не знаю, скажу честно, что сейчас заводило меня больше, — то ли умелая ручка Светы, дрочащая мне член, то ли обуревавшие мой разум мысли о предстоящем соитии с мамой. Наверное, не важно. Я просто согласно кивнул.
Мама обернулась и посмотрела на меня. Точнее сказать, ей позволили обернуться только сейчас. Потому, что если бы она это сделала хоть на пару секунд пораньше, — то я бы никогда не кивнул. Никогда. Вообще, это неописуемо странно, смотреть в глаза своей маме, после того, как ты сказал, что сейчас трахнешь её в зад, но пока ещё этого не сделал. Но вот-вот уже сейчас, сделаешь, непременно.
Она, конечно, сразу всё поняла. Во всяком случае, никогда прежде она на меня так не смотрела. Как-то странно и зло. Ну, а какой матери улыбается, что помимо всего прочего, её сегодня будет трахать ещё и её сын? И теперь, получается, что практически добровольно со своей стороны. Хм... И причём, в несколько непривычное для мамы место. Если, конечно, можно так выразиться в данном случае.
Впрочем, Светке это очень не понравилось, что мама без разрешения оглянулась. Хотя нет, дело не в этом. Светке не понравилось то, как мама на меня посмотрела и то, как я сразу, под этим взором стушевался и в какой-то момент был готов, ели честно, уже и врубить заднюю.
Светка бросилась к маме и в воздухе тут же засвистела трость и мама жалобно воскликнула, — Света несколько раз опустила на мамину спину трость, опять оставляя на коже красные следы.
— Неблагодарная дрянь!, — в сердцах ругала её Света, — я тут горло за неё рву, чтобы это был её сын, а она... Хочешь, блядина, чтобы на месте твоего мальчика был кто-то из этих буйволов! Да тебя ж, дурра, любой из них порвёт пополам! Ты ж пойми, глупая ты курица, я же тебе одолжение делаю!!!
Лена сморщила носик и с жалостью посмотрела на меня:
— Вот ведь шлюха, да? Готова трахаться с незнакомыми мужиками, а как ублажить родного единственного сына, так строит тут из себя непонятного кого...
Алина и Катя тоже возмущённо зафыркали. А Наташа положила руку мне на плечо и сказала:
— Вот я бы своему сыну никогда бы не отказала!
Света к тому времени снова свела мамины руки сзади и видимо, в наказание, опять защёлкнула на её запястьях мягкие наручники.
Конечно, мне не понравилось, что Светка бьёт мою маму. Но так хотя бы мама больше не решалась поднимать на меня свои глаза. А так, не видя глаз матери, совесть жгла меня не слишком зло, что я всё же находил в себе мысли не отказываться от моего решения.
Ещё мне казалось, что всё это подстроено. И наши с мамой хозяева давно уже решили, что мы с мамой сегодня, так или иначе, но всё равно, будем заниматься сексом. Ну... или мне так хотелось думать..
Света уже тащила ко мне мою маму, опять намотав её длинную толстую косу себе на кулак. Но мама заупиралась, замотала головой.
— Ну, вы же не всерьёз!?, — в полнейшем ужасе верещала она, — что вы делаете? Нет! Прекратите! Так нельзя!
Дрон похлопал меня по плечу:
— Слушай, а ей так-то, давно, походу, надо показать, кто в доме хозяин. А то ишь ты...
Макс зачем-то тащил стул в беседку. Наташа и Алина мягко подхватили меня за руки и потащили вслед за Максом.
Света указала мне на стул.
— Милый, садись. Всё же, твоя мама более искушённая и искусная в любви, чем ты. Мне кажется, Вам обоим будет лучше, если она будет сверху..
Я колебался. Блеааатт!!. Ну, сколько я не был пьян, сколько не выкурил плана, как не был я возб
уждён, но в глубине души я один хрен прекрасно осознавал одну огромную разницу. Одно дело, мысленно представлять себе секс с матерью и даже дрочить на неё. Но совсем другое дело, это в реальности заниматься сексом с матерью... Нет, прямо сейчас, мне хотелось провалиться сквозь землю, но не делать этот последний шаг, через тысячелетнее табу. Я уверен, что если бы этого моя мать уже не отсосала бы у меня, то не в жизнь бы я сейчас не решился на секс с ней. А так... Ну, вроде бы, самая первая, самая непреодолимая ступенька в пропасть тысячелетнего табу, получается, что уже пройдена... А все последующие уже и не так пугают.
Света ободряюще мне улыбнулась:
— К тому же, если мама твоя будет сверху, то так ей будет легче показать тебе всю силу своей любви к тебе.
Она дёрнула маму за косу:
— Да, Елизавета Николаевна?! Ты же любишь своего мальчика, а? Ты же покажешь ему свою любовь, а?
Дрон и Колян, а потом и Макс и Виктор ободряюще похлопывали меня по плечу. Лена и Катя согласно кивали. А Света на моих глазах играла рукой с маминой грудью... Нас с мамой буквально толкали на это. Меня уговорами словами, а маму поркой.
Мама, моя несчастная мама, вдруг буквально обожгла меня испепеляющим взглядом. Ну... Мой член стоял так, что едва не упирался мне в пупок. Сами понимаете, просто так это не бывает. И мама, конечно, видела это и соображала, что это у меня на неё так. И, думаю, сейчас она ненавидела меня за это.
— Нет, Егор!, — выдохнула она, глядя мне прямо в глаза, — нет! Не дай им сделать тебя, такими же уродами, как и они сами..
Ей ответом был всеобщий ржач и улюканье.
Кто спорит, конечно, мама права. Ну, откажусь я? И что? Моё место тут же займёт Макс..
Хм... Оно ведь всегда вот так. Когда чего-то очень хочешь, то всегда найдётся тысяча и одна ПРАВИЛЬНАЯ причина, чтобы решиться на это.
Я молча и решительно уселся на деревянный стул. Макс и Дрон зачем-то укладывали по бокам от моего стула подушки.
В глазах мамы была боль. Но теперь, что-то перевернулось во мне и я, впервые за эту ночь, сумел выдержать её взгляд. Мама заплакала. Она опять упиралась, о чём-то жалобно просила, умоляла, её опять порола Света. Я не мог на это смотреть. Но моё естество предательски, по-прежнему гордо, возвышалось над моими бёдрами, и не думая ни на миг опадать.
Я поднял голову, только когда маму согнули пополам, а Света заботливо, густо и тщательно, смазывала её анус каким-то кремом.
Голова мамы была опущена. Но наши взгляды вновь пересеклись. В её потерянных глазах царили тоска и отчаяние... Но там уже не было протеста. Как будто, и она уже смирилась с неизбежным. Особенно, когда её взгляд опять упал на мой стоящий колом возбуждённый член. Мама только вздрогнула, как от удара и вся как-то поникла сразу.
— Ну, вот, видишь, какой у тебя жеребец, твой мальчик?, — с придыханием тараторила маме Света, кивая ей на мой стояк, — нам его с девочками и не угомонить... Или что мне опять прикажешь ему отсасывать? Да, и почему это мы должны ему давать? Что мы твоему сыну бесплатные давалки, что ли? Тем более, что эт у него на тебя, Елизавета Николаевна, так стоит. Ну, уж, нет, моя девочка, теперь сама его ублажай..
Она подвела, также таща за косу, маму ко мне. Женщины с двух сторон развели мамины ноги в стороны. Чья-то женская ладонь уже надраивала мой член. Кто-то давил на мои плечи, будто, опасаясь, что в последний момент я вскочу и ударюсь в бега.
С обеих сторон маму подхватили под колени Алина и Лена, приподнимая её надо мной и медленно опуская мою мать на меня. Мой член сжимала Наташа, направляя в мамину попку. Света крепко держала маму за косу.
— Не торопись..., — шептала Света маме, — дай себе привыкнуть к нему.
Не знаю, как описать то, что я испытал, когда моя головка упёрлась впервые в тугое колечко маминого ануса. Но мама напряглась, не пропуская меня в себя.
Света и Наташа на это только тихо посмеялись.
— Ну-ну, и сколько ты так продержишься? Глупенькая... Не упирайся, тебе же будет только больнее..
Это было больше, похоже, — как будто мою маму сажали на кол. Причём специально медленно и неторопливо, чтоб побольше помучилась и с той только разницей, что вместо кола маму усаживали на мой член. Хотя, с другой стороны, если б они одним махом усадили до самого упора попу мамы на меня, то думаю, мама света белого не взвидела бы.
Надо отдать должное маме, какое-то время она умудрилась продержаться. Она упорно напрягала попку и не пускала меня в себя. Напряжённая головка тыкалась, с силой упиралась в тугое сжатое колечко ануса, но никак не могла прорваться внутрь. Пока, в конце концов, в помощь женщинам, удерживавшим маму, не пришла Света и не стала сверху легонько поддавливать на мамины плечи.
Мама мелко задрожала, зашмыгала носом. Даже заёрзала, стремясь избежать вторжения в свою прямую кишку, но Наташа и Алина цепко удерживали маму на месте.
На миг наши с мамой глаза снова встретились. Света держала её голову так, что у мамы не было возможности уронить её себе на грудь. Мне показалось, что мама сейчас на грани безумия. На её щеках блестели слёзы.
Но, не взирая на мамины слабые попытки спасти свою попку от меня, мой член, что называется «крадучись», миллиметр за миллиметром, даже не входил, а проскальзывал в мамин анус. И вот головка моего члена уже внутри мамы!
Как же там у неё было узко и тесно! И горячо... Мне даже было больно, до того мама была там тугая. Всё-таки Света оказала нам с мамой большую услугу, смазав маме попку кремом перед нашим соитием. Иначе, наверное, если бы всё это происходило «на сухую», мы сейчас оба просто взвыли бы от взаимной боли. Правда, на боль я не обращал никакого внимания, потому что, чем глубже мой копьё погружалось в мамин сфинктер, тем острее и сильнее я испытывал возбуждение. Скоро я уже с трудом удерживался, чтобы не обхватить маму за бёдра руками и не вонзиться в неё рывком до самого конца.
Когда, нескоро, мой член вошёл таки в маму уже аж наполовину, я всё-таки не удержался и хоть и легонько, но подался своими бёдрами навстречу маме. Не сказать, чтоб маме это понравилось. Она только ещё громче всхлипнула на это. А через секунду, видимо уже просто физически устав сжимать анус, мама как-то разом сдалась, расслабилась и буквально насадилась на меня под весом собственного тела до самого конца.
Она громко вскрикнула. А я так и замер, едва сдержавшись, чтобы не заорать в голос. Но по другой причине, нежели мама. Мне была невероятно кайфова! Пускай всё происходящее было дико и грязно, противно самой сути нашей человеческой природы. Но я был на вершине блаженства..
Раздутая разбухшая головка моего члена пульсировала где-то глубоко в маме. Напряжённым твёрдым членом я ощущал каждый миллиметр растянутого горячего тугого ануса матери. Мои бёдра снова устремились вверх, да так, что я прямо таки приподнял маму на себе. Мама шумно охнула, тяжело задышала. Я чувствовал, что она хочет вскочить с меня, сорваться с моего жилого кола глубоко у неё в прямой кишке. Но Наташа и Алина всё так же крепко держали маму, а Света с силой давила маме на плечи. Так что у мамы просто не было никакого другого выбора, кроме как терпеть и привыкать к моему члену в своей заднице.
Правда, спустя минуту, женщины так же медленно приподняли мою маму с меня, правда, не дав её попке соскочить с меня полностью. Немного погодя они снова неспешно опустили маму на мой вздыбленный кол. Теперь мама уже и не сопротивлялась, а наоборот, даже пыталась расслабить попку, я это чувствовал своим членом. Смирившись и в этот раз, она теперь просто, по-видимому, пыталась избежать или хотя бы свести к минимуму свои физические терзания от происходящего с ней несуразного любовного акта. И кто бы мог её в этом винить сейчас?
И вот так, раз за разом, довольно долго женщины неспешно и плавно приподнимали маму надо мной и снова опускали её на меня.
Это странно, но вокруг нас царила тишина. Не было слышно ни привычного хохота и пошлых прибауток. Все, словно, затаили дыхание и напряжённо следили за происходящим.
Мама тяжело дышала, а когда её опускали на меня до самого конца, то и тихо постанывала. Один раз, когда её совсем уж резко уронили на меня, мама даже прикусила меня за плечо, чтобы сдержать крик. Больно. Но, в общем-то, она покорно отдавалась своей участи и более, никак уже не пыталась противиться своей судьбе. Она закрыла глаза, и как мне казалось, мысленно пыталась быть сейчас далеко отсюда. Не знаю, правда, успешно или нет.
Я же просто полулежал на стуле и сказать по правде, чувствовал себя едва ли не падишахом и, не скрываясь, получал удовольствие от того, что три женщины удовлетворяли меня с помощью четвёртой.
В очередной раз, насадив маму на меня, Наташа и Алина вдруг неслышно отступились от мамы в разные стороны, а Света мягко подтолкнула маму ко мне и тоже больше не держала её. Мама без всяких сил просто упала на меня, уткнувшись лицом мне в плечо.
Я нежно обнял её за спину, с наслаждением ощущая, как её грудь приятно прижимается ко мне. Некоторое время я вот так прижимал её к себе, нежно гладил, как бы в утешение, по спине и словно, убаюкивая, покачивал её на своих бёдрах. Правда, почему-то, маму снова стали сотрясать неслышные рыдания.
— Ну, прям идиллия, — прошептал кто-то за моей спиной.
Чуть позже я заметил Макса. Он неторопливо кружил вокруг нас с мамой и снимал нас на камеру. Но мне сейчас было глубоко наплевать и на него и на всю прочую окружающую нас с мамой публику.
Света снова подступила к маме. Она улыбнулась мне, склонилась к маме и мягко потеребила маму за плечо:
— Елизавета Николаевна, — елейным голосом прошептала она, — мы, конечно, понимаем, что Вам очень хочется пообниматься с родным чадом и всё такое... Но помиловаться вы с ним можете и дома. А сейчас, Вы должны с ним трахаться, моя дорогая..
Мама даже вздрогнула в моих объятиях. Я недоумённо и зло уставился на Свету, но та мне ответила обворожительной улыбкой.
Света смачно шлёпнула маму по заднице и коротко скомандовала:
— Елизавета Николаевна, а ну-ка не ленись..
Мама никак не отреагировала на её слова и Света нахмурившись, недолго думая, огрела маму по заднице уже тростью.
— Ну же!
И мама кротко подчинилась. Теперь я понял, зачем они положили по бокам от стульев подушки. Конечно же, так маме, упираясь в них ногами, будет гораздо удобнее скакать на мне.
Мама медленно приподняла зад. Светкина трость несильно опустилась ей на плечо.
— Вниз!, — тихо скомандовала Света. И я тут же почувствовал, как мамина попка снова медленно наплывает на меня, поглощая напряжённый ствол в себя.
— Вниз, вниз! Елизавета Николаевна! До самого конца!, — трость нетерпеливо, но пока без всякой силы затарабанила по маминому плечу, — ты можешь не торопиться, но прими своего мальчика в себя до конца!
— Не будь эгоисткой, Елизавета Николаевна!, — поддакнула ей Лена, — ну ты же чувствуешь, как твоему сыну это нравится!
И моя несчастная мама послушно, мелко дрожа от, видимо, не самых приятных ощущений медленно с усилием, покряхтывая, вдавливает свои ягодицы в мои бёдра. Её дыхание снова срывается, она стонет и всхлипывает.
— Верх!, — опять понукает Света, и трость снова мелко стучит по маминому плечу и мама торопливо и послушно упирается ногами в подушки и снимается с моего члена.
И так, раз за разом, покорная командам Светы, мама медленно вздымается и опускается надо мной. Она так и не открыла глаз и всё старалась каждый раз уткнуться лицом мне в плечо.
Но потом я приобнял её ладонями за бёдра и усадил на себе ровно. Я осторожно поддерживал её вот так, прямо, — в конце концов, держать в такой позе равновесие, когда у тебя руки скованные сзади, не очень-то удобно. Я вглядывался в её красивое измученное лицо, на котором сейчас играли не самые позитивные и светлые чувства и эмоции.
Стул под нами мерно и тихо поскрипывает.
— Верх! Вниз! Верх! Вниз!, — монотонно и коротко, как на армейском плацу командует Света и мама двигается на мне в заданном размеренном ритме, — Верх! Вниз! Верх! Вниз!
Я осторожно помял ладонями мамины груди. Мама почему-то замотала головой. Но я уже не обращал на неё внимания и принялся играть пальцами с её сосками. Чуть позже я склонился к ней и глубоко засосал её левую грудь, с жадностью покусывая нежную сочную плоть у себя во рту. Следом такая же судьба постигла и вторую мамину грудь. Правда, мама, что-то не проявляла на мои ласки никаких встречных чувств и только недовольно морщилась. А когда я обнял её ладонями за голову и, притянув к себе, попытался поцеловать в губы, то вообще, скривилась, чуть ли не брезгливо, и отвернула лицо в сторону. Впрочем, в следующую секунду я и сам, вспомнив, сколько она сегодня пересосала членов и сколько раз ей кончали в рот, брезгливо откинулся от неё.
— Верх! Вниз!, — терпеливо и неустанно командует Света.
Но что-то неуловимо изменяется в тоне Светы. Лишь, чуть погодя, я соображаю, в чём дело. Совсем незаметно, мало помаленьку, но Света ускоряет ритм маминых движений. Команды из уст максовой жены срываются всё быстрее и резче. Да, в какой-то момент и мама тоже понимает, что ей приходиться уже чуть ли не прыгать на мне, поспевая за голосом своей хозяйки. Намеренно или нет, но мама сбивается с темпа, замедляется и уже не успевает за Светой. Расплата следует тут же, незамедлительно. Трость, до того еле-еле постукивавшая маму по плечу, взлетает в замахе и с резким свистом рассекая воздух, опускается на мамину спину. Один раз, другой. До тех пор пока мама, вскрикивающая и извивающаяся от боли, торопливо «нагоняет» Свету и не начинает трахать меня с той скоростью, с какой этого хочет Света.
— Верх! Вниз!, — выдыхает Света. Она уже даже не успевает до конца выговаривать команды, глотая окончания.
Я просто балдею от происходящего. Удовольствие неимоверное. Словами этого не описать.
Мама, в прямом смысле слова, уже буквально бешено скачет на мне. Я яростно мял её упругие ягодицы. Сжимал их в ладонях и уже и сам подкидывал маму на себе. Или с силой опускал её бёдра на себя, особо уже и не сдерживаясь. Мама стонет в голос. Иногда и вскрикивает, когда я вонзаюсь слишком глубоко. Вряд ли она кричит от наслаждения. Но мне уже плевать. Возбуждение бьёт через край. На маминых плечах и лице скоро заблестели капельки пота. В это сложно поверить, но у меня было ощущение, что мой член внутри её стал, как минимум, раза в два больше, чем был до этого. Правда, её попка уже стала явно мягче. Я чувствую, что вхожу в неё гораздо легче, чем в начале нашего соития. Ну, что ж, разработалась, растянулась, — тем лучше для мамы.
Самое интересное, что Света уже давно замолкла. Вокруг нас была полная тишина. Но мама, как заведённая механическая кукла, получив заданный импульс, продолжала яростно и быстро скакать на мне, уже не замечая ничего и никого вокруг себя и, должно быть, сейчас мечтая только об одном, — чтобы, я побыстрее кончил.
И я, если честно, кончил бы уже раз десять. Если не больше. Если бы мама только знала, каких неимоверных стоических усилий мне стоило сдерживать себя на протяжении последних минут и не излиться бурным потоком в её попку. Но я сдерживал себя из последних сил, всячески оттягивая наш финал. Потому, что знал, — подобного с ней у нас больше никогда не повторится. И потому наслаждался каждым мигом, каждой секундой нашей любовной схватки.
Впрочем, даже против моей воли она всё-таки почти довела меня до оргазма. Мой член глубоко в ней уже задёргался в преддверии мощного семяизвержения. Я чувствовал, ещё один, ну, максимум два, маминых качка на мне и я взорвусь..
Но нет, в этой нашей схватке победителем всё же вышел я. Потому, что в следующий миг мама окончательно выбившись из сил, буквально без чувств снопом повалилась на меня, взмокшая, дрожащая, тяжело и судорожно дыша.
Я победно, триумфально улыбнулся во весь рот.
Правда, я уже и сам был на грани и вот так вот просто взять и остановиться никак не мог.
Я подхватил маму за бёдра и, приподняв её, осторожно опустился со стула. Уложил маму спиной на мягкий пол, прямо на её связанные сзади руки. Закинул сначала одну её ногу себе на плечо, следом другую. Мама уколола меня злым взглядом, но я уже падал на неё всем своим весом.
Вообще, ей повезло, что я уже был на грани. Иначе, думаю, её попке пришлось бы несладко. Я с силой вогнал неё свой член, так что мои бёдра звонко в печатались в её ягодицы. Мама дёрнулась подо мной, её ноги на моих плечах напряглись. Я снова с силой вошёл в неё, и уже теряя связь с окружающей реальностью, громко закричал, и принялся извергать в маму потоки горячего семени... Я яростно долбил маму в последних судорожных рывках, стремясь из всех сил загнать своё семя, как можно глубже в неё так, как будто сейчас, это было самым главным и важным делом в моей жизни.
И лишь полностью иссякнув, я без всяких сил опустился на мамино мягкое тело, пребывая на недосягаемой раньше вершине блаженства.
Вокруг нас грянул гром аплодисментов. Пипец, нам с мамой, как каким-то актёрам порнотеатра, все дружно хлопали.
Мне хотелось вот так полежать на маме, просто полежать, без всякого движения. Но множество рук уже обхватывали меня, поднимали на ноги. Правда, ноги у меня подкашивались от усталости, а в голове приятно шумело после недавнего яркого оргазма. Мужики меня почему-то дружески хлопали по плечу, что-то уважительно говорили, мол, «мужик!» или «ну, ты ей задал!». Но я слабо соображал уже..
Я плюхнулся за стол. Специально спиной к беседке. Мне не хотелось сейчас видеть маму, потому, что на душе уже начинали грызть кошки. Мне налили виски. Я выпил.
Мужики отчего-то аж пританцовывали от нетерпения вокруг стола. Макс снова всем наливал по рюмкам.
— Товагищи!, — громко декламировал Олег, — впегеди, наш ждёт последний и гешительный бой, товагищи!
Он снова выкладывал из пачки свои «секретные» пилюли. Но теперь, по целых три штуки на брата. Мужики, смеясь и пьяно хохоча, их торопливо глотали и запивали вискарём. Передо мной Олег тоже выложил три белых ромбовидных капсулки, но я брезгливо отодвинул их в сторону. Нет, спасибо, я уже был пресыщен плотскими утехами.
Дрон потирал руки в предвкушении:
— Ну, ребя, айда к нашим девочкам!, — он глянул на меня и захохотал, — ты чего парень? Теперь-то, самое интересное и начинается!
Лишь мельком я оглянулся. Маму я не разглядел. Куча-мала из женской плоти, колыхалась и двигалась в беседке. Я отвернулся. Один за другим мужики потянулись в беседку.
Макс перед этим показал мне большой палец:
— Эх, пацик, ну и возбудили вы нас со своей мамой... А ты красавчик!, — он ухмыльнулся, — но ничего, я ща твоей мамочке тоже промеряю глубину её задницы.
Он торопливо едва ли не поскакал в беседку.
Я налил себе ещё стопку. Выпил. На столе лежала початая пачка сигарет. Я вытащил белый цилиндрик сигареты, зажал его в зубах, щёлкнул зажигалкой и закурил.
Сзади меня многоголосый хор мужских и женских голосов похотливо стонал, охал и ахал. Кто-то грязно ругался. Я слышал резкие шлепки чьих-то бёдер о чьи-то ягодицы, и прочие порнографические вульгарные звуки горячей оргии.
В конце концов, я не выдержал и обернулся, с каким-то болезненным любопытством пытаясь разглядеть маму в этой свалке. И не смог. Было, конечно, темно, но дело не в этом.
В этой мозаике из человеческих рук, ног, голов, ягодиц вообще трудно было различить отдельных людей. Вся эта человеческая гора в абсолютно беспорядке, хаотично совокуплялась друг с другом и, словно, являла собой одну сплошную единую биомассу из плоти. Мама уже явно не была эксклюзивной звездой в этом шоу, а скорее уже просто одним из тел, среди прочих тел этой групповухи, которое также, как и прочих, сношали и имели мужчины и женщины. (Порно рассказы) Но не более того.
Какое-то время я курил и лениво поглядывал на разгорающуюся неистовую бешенную свальную оргию. Какофонию звуков, что всё громче разносилась из беседки передать словами, наверное, вообще, нельзя. Если из всего происходящего вообще можно хоть что-то передать словами.
Правда, никакого возбуждения, глядя на всё это я не испытывал, как и хоть малейшего желания к этому присоединиться. На сегодня я уже явно пресытился.
Сказать по правде, свою порцию олеговых «секретных» пилюлек я проглотил из чистого любопытства. Мне просто не верилось, что после всего испытанного мной сегодня, я ещё способен испытывать сексуальное возбуждение. Хм... Первые минут десять так оно и было. Я не испытывал ровным счётом ничего.
А вот чуть позже... В чём-то это было даже болезненное ощущение. Но мой уставший член, как по мановению волшебной палочки, вновь налился кровью и восстал во всей своей мощи и силе. Это было невероятно. Но я ощущал, как знакомый жар волнами пробегал по моему телу. Удивлённый, я уже с некоторым нездоровым интересом поглядывал в беседку..
В конце концов, я понял, что не смогу и дальше оставаться просто безмолвным свидетелем этой оргии.
Я потушил окурок в пепельнице на столе. Поднялся со стула. И медленно направился к беседке.
194