Степан сразу засек ее появление. Он придирчиво осмотрел ее с ног до головы.
Заметив его взгляд на Марине, Алан тронул Степана за плечо.
— Да, ладно, расслабься, старина!
Затем взял ее бокал и налил ей крепленого вина.
— Ну, не оставляйте нас так надолго, Мариночка! – специально ироничным голосом сказал он, протягивая ей бокал.
Она присела на край дивана, рядом с Герой.
Тот, аж духом воспрял – вспомнил ее танец.
По лицу Марины разливался интенсивный румянец, а глаза сильно блестели. Это сразу бросалось в глаза. И все присутствовавшие это заметили. Каждый с удивлением оглядел ее изменившийся вид.
Но, впрочем, никто не скучал. В доме велась оживленная беседа. Мужчины шумно обсуждали то работу, то женщин, споря, кто из них больше пострадал. Допивая последнее вино и остатки коньяка, они выразили недовольство по поводу закончившегося оного, что, впрочем, больно задело сконфуженного хозяина. Ну, не рассчитал он сегодня аппетитов друзей! Но дело поправимо!
— Прошу прощенья! Винова-ат, виноват! Сей миг исправлю досадное недоразумение!
И он шустро выскользнул из зала. А, вернувшись, принес в охапке несколько новеньких бутылок с неизвестным Марине содержимым и выставил все на стол.
— Во-от! А-а! Я намерен напоить вас сегодня! А! Вы мои гости, а день рождения мой!
На столе стояли незнакомые Марине марки вин. По всей видимости, вина были дорогими, элитными.
А хозяин довольно хлопотал возле стола, разливая темно бордовое вино по бокалам.
— Прекрасная марка! – Гера немного отхлебнул из бокала и посмотрел на темное, ароматное содержимое сквозь стекло – Но не крепкое.
— Да, зачем крепкое?! Не в крепости шик, а во вкусе! – продолжил хозяин именинник.
— Точно, во вкусе! – Алан, потягивая из бокала ароматное вино, загадочно и сдержанно улыбался – Есть вина, от которых не пьянеешь. Голова - как стеклышко, а ноги не идут. Мой дед делал такие вина. Я их еще в восемнадцать лет попробовал. Украдкой от деда. Думал, выпью рюмашку потихоньку, пока дед занят и не видит. Юркнул в погреб, хлебанул – там и остался! Главное, головой все соображаю, а ноги не идут! Там дед меня и застукал! Вобщем, схлопотал я тогда!
Все хохотали, слушая его веселый рассказ.
— Н-да! – он немного помолчал, затем добавил – А, когда с армии пришел – сам налил мне своего знаменитого!
Дружный хохот раскатисто звучал по комнате.
— Да – продолжил рассказ Гера – моя бабка такую наливку делает! С одной рюмки враз отрубает! А кто не крепкий – пол рюмки хватает и там же – брык!
Дружный хохот.
— От меня, вообще, ее прятали и строжайше подходить запретили! – продолжал Гера. Я только года в двадцать три хлебанул из горла. Чуть-чуть хватило! Я потом целый день от бати в крапиве прятался.
Опять хохот.
— Да…, - процедил смеясь хозяин дома – домашний спецназ…!
— Да, это что! – Алан махнул рукой в его сторону – Я знаю, есть такие крепенькие – выпьешь немного, и на приключения тянет, даже тихарей. Тормоза срывает враз!
— Да крышу срывает, а не тормоза! – смеясь, прервал его Степан.
— Не скажи, друг! Не крышу, а именно тормоза! Все внутренние запреты сносит. Становишься как стеклышко! Кажется – все можешь!
— Ну, ты дал! – хмыкнул Гера.
— Точно тебе говорю! – Алан отпил немного из бокала и продолжал – Не знаю, что у них в составе, но те, кто его пробуют, раскрепощаются. То есть, как бы снимаются внутренние запреты. Представляешь – снять все запреты!...
В комнате возникла тишина. Некоторое время все молчали.
— Ну это что-то из мира фантастики… - Степан недовольно поморщился.
— Не скажи! – встрял именинник – У меня в подвальчике бутылочка или две такого лежат. Помню, еще батя говорил, чтоб я не трогал. Говорил, мол, кто его попробует – тормоза срывает точно! Такого натворить можешь – потом долго расхлебывать придется! Я и не трогал. Они давно лежат…
— Скажи честно, ты это щас придумал?! – Гера от любопытства аж наклонился вперед.
— Да, бля буду! Щас принесу!
Когда он вернулся, в руках у него была бутылка. На ней была только приклеена старая бумага с надписью: «Особая наливка». Кроме того там был проставлен год и номер.
— Из семейных запасов – тихо сообщил он – Ну, что, попробуем?
— А из чего она? – подала, наконец голос Марина.
— А фиг его знает! Ну – пробуем?!
Гости переглянулись.
— А, была, не была! Наливай! – любопытный Гера первым подставил свой пустой бокал.
Хлопок – и комната наполнилась новым ароматом незнакомого питья.
Именинник понемногу разлил темно вишневую, тягучую жидкость по бокалам. Пока гости разглядывали содержимое через прозрачное стекло фужера и дотошно принюхивались к пьянящим ноткам крепкой наливки, он успел попробовать ее на вкус.
— О! Прелестно, друзья мои! Прелестно!
Он, причмокивая губами, распробовал его неповторимый вкус.
— Не пойму, из чего это?...
Медленными, изучающими глотками, пробовали наливку и все остальные.
— Не пойму – сказала Марина – что в составе? Никогда подобного не пробовала. И крепкое, и одновременно легкое…
Она осторожно отпила немного. Затем еще.
Степан долго не раздумывал. Мелкими глотками выпил весь бокал и повеселел.
Алан же не торопился наслаждаться приятным ароматом незнакомой, но заинтриговавшей всех наливки. Он осторожно покрутил бокал в руках, понаблюдал за остальными, и лишь потом, пригубил немного. Вкус ему понравился. Он искоса глянул на Марину.
Та сидела довольная и веселая. Ее розовые щеки стали краснеть. Он оглядел остальных. Вино заметно раскрепощало гостей. Подумав немного, он допил бокал и поставил на стол, предупредив, чтоб больше ему не наливали.
— Кто сказал, что оно крепкое? – послышался звенящий голосок Марины – Я не опьянела и чувствую себя прекрасно!
Все повернули головы в ее сторону. Глаза ее сильно блестели, как искорки. Щеки пылали. Уютно откинувшись на диван, она звонко смеялась.
— Ты не пьяна? – вкрадчиво поинтересовался Алан – Так выпей еще! Может ты крепче всех здесь сидящих! Гера, налей ей еще!
Алан кивнул на бутылку странной наливки, стоящей ближе всего к Герману.
Тот налил ей еще. Она выпила, лукаво посматривая на свою новую компанию.
Завели разговор о разных марках вин, о том, о сем.
Девушки заметно осмелел
и и расслабились, но поддерживали разговор.
Степан не сводил глаз с Марины. Она веселилась от души: громко смеялась по каждому поводу, спорила, перебивала говорящих и вообще стала вести себя как-то разнуздано. Все, конечно, были не трезвы и веселы. Но она развеселилась от души. Ее громкие крики порой заглушали голос говорившего. Вытащив сигарету, она пыталась прикурить, но ничего не получилось.
— Степка, прикури мне сигарету! Что-то у меня не выходит! – она помахала ему рукой – Ну пожалуйста.
— Ты, что, сама не можешь? – он удивленно поднял на нее брови.
Такой свою одноклассницу он еще не видел. Но спорить не стал. Прикурил и подал ей через стол.
Она затянулась и шумно выдохнула дым наружу. Еще одна затяжка.
— Хозяин дома, не сводя с нее удивленных глаз, налил два бокала крепкого. Сделал несколько глубоких затяжек и, не выпуская сигарету из рук, взял бокалы.
— Ну, что, Маришка, выпьем с тобой на брудершафт?! В честь моих именин! – он протянул ей бокал.
— Почему бы и нет!
Она встала, грациозно вышагивая по комнате, подошла к нему и села на колени.
Возглас одобрения ее смелостью прошелся по комнате. Все наблюдали.
Одной рукой она обняла его за шею, а в другой высоко подняла бокал.
Не отводя от нее глаз, именинник быстро выпил содержимое и поставил бокал на стол.
Марина, запрокинув голову, мелкими глотками допила вино и тоже поставила свой бокал.
Полупьяные гости, притихнув, наблюдали, что будет.
Их губы слились в долгом, крепком поцелуе. Наступили томительные секунды. Ее руки поползли по плечам мужчины, обвивая его шею. Она сама страстно впилась губами в чуть солоноватые его губы. В следующую секунду его жилистая рука легла ей на грудь и немного сжала. Затем, потискав, заскользила по бедру к выставленным ягодицам и прижала их к себе поближе.
Марина не отстранилась. Она плотнее обхватила его шею и не отпускала упругих, незнакомых губ. Только почувствовала, как его рука уже гладит внутреннюю сторону бедра. Она не убрала чужую руку. Ей было приятно. Но, вместе с тем она почувствовала, что начинает сильно заводиться. Прикосновения незнакомого мужчины все сильнее возбуждали ее. Она не могла и не хотела больше сдерживать себя. Волна вожделения накатывала все сильней. Стало жарко. Она оторвалась от приятных, незнакомых губ, слегка оттолкнула его игриво и вскочила на ноги.
Тут же, нахально выхватила из рук Степана зажженную сигарету и жадно затянулась. Сделав несколько глубоких затяжек, Марина неловко затушила сигарету в пепельнице и выбежала на свободное пространство комнаты.
— А, что такая скукотища?! Где музыка?! – Марина начинала заводиться.
Сияющие глазки так и бегали озорно и лукаво. Ее неугомонно тянуло на подвиги.
Кто-то включил музыку.
— К вашим услугам!
— Я хочу танцевать! – услышали они ее озорной голос.
— Прошу, мадам! – Алан вежливым жестом руки показал, что ее желание выполнено.
Музыка лилась чувственно-эротическая. Тающие в душе звуки наполняли ее тело странной, неутолимой вибрацией. И, повинуясь им, Марина извилась в раскованном, свободном танце. Она не замечала, что гостей стало меньше. Из комнаты удалились две девушки, в сопровождении двоих парней. Она, так же не заметила, что пространство около нее стало плотнее. Ее окружили трое полупьяных мужиков. Выделывая немыслимые движения под эротическую музыку, они сужали кольцо вокруг женщины.
Становилось жарко. Алан расстегнул рубашку и сбросил ее. Его красивое, загорелое, крепкое тело очаровывало плавной игрой натянутых мышц. Красивое, молодое тело. И двигался он великолепно, увлекаясь в танце все больше. Его призывные, эротические движения тела вызывали у Марины возбуждение. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами и не могла отвести взгляда от его смуглого, красивого торса.
Танцуя, он приближался все ближе, играя ее чувствами. Цепкий взгляд не отпускал ее влажных от возбуждения глаз. Он танцевал так близко, что его дыхание приятным теплым ветерком касалось ее лица.
Она задрала голову повыше, чтобы лучше ощутить его дыхание. Одной рукой интригующе задрала подол платья выше талии, обнажив шикарные, чуть полноватые бедра с узенькой полоской трусиков, Другая рука маняще скользила по телу, откровенно дразня и призывая. Полные груди медленно колыхались в такт музыке и движеньям тела. Душно было невыносимо…
Остальные мужчины тоже поснимала рубашки.
Здоровенный Степан, с мощным накачанным телом и чуть пробивающимися на груди волосами лихо и легко для его комплекции танцевал чувственный танец. Красуясь мышцами, он поворачивался то одним, то другим боком, демонстрируя (скорее Марине) свое красивое тело. Одним мощным движением он схватил Маринку и прижал к себе.
Она ощутила его сильное тело. Она почувствовала, как бьется его пульс в крупных выступающих венах, услышала стук его сердца. Но, что больше всего ее поразило – это его большой, твердый член, упершийся ей в пупок.
От изумления она округлила глаза. Но остановиться уже не могла. Осязание кожей близости трех здоровых, накачанных, сильных мужиков, здорово распалило ее пьяное сознание. Легкий трепет тела ощутился в скованных возбуждением движениях. Тело уже плохо ее слушалось. Его призывный зов ориентировался уже на иные движения. Дыхание сперло так, что стало трудно дышать. Она попыталась распахнуть побольше и без того глубокий вырез на платье.
Это заметили все.
— Жарко? Разденься! Освободи тело! Ты очень сексуальна! – как издалека услышала она голос Алана.
— Преступно танцевать такой танец одетой! Танец страсти должен быть свободен от одежд! Ну же, смелей!
И она рванула с себя надоевшую одежду, платье и бюстгальтер полетели в сторону. Приятная свобода пахнула на нее освежающим ветерком. Лицо, шея и грудь ее, покраснели от возбуждения. Она чувствовала, что трусики на ней стали совсем мокрыми, а соски напряглись и стали торчком!
И в следующее мгновение три пары рук потянулись к ее прелестям. Она обмякла под их приятным напором и расслабилась, поднимая, поочередно, ноги, помогая мужчинам снять с нее трусики. Угар страсти затуманивал разум, одновременно зажигая огонь в груди. Она стояла голая в окружении мужчин. Их руки сжимали ее груди с напряженными сосками, тискали ягодицы, чьи-то пальцы скользнули в промежность, помассировал, скользкие от смазки и спермы Алана, губы и сжали клитор. Волна мощного оргазма накатила на Марину! Она выгнулась, подавая промежность навстречу мужским пальцам и шире разводя бедра, и завыла, кончая! – Ааауууу! Ааааа! – Она уже ничего и никого не стеснялась, возбужденная самка, наоборот, требовала от самцов удовлетворения.
179