Я до сих пор не выучил ноты,
Что ты скажешь мне при встрече,
Когда пройдут эти чертовы годы?
Е-sеx-t
— Заинька, идем кушать, я приготовила твой любимый борщик и блинчики!
Я встал и пошел на кухню. Жена устало потирала руки и улыбалась. Сели обедать.
— Ну как?
— Что как? — спросил я тревожно.
— Борщ как?
Я очнулся — передо мной стояла пустая тарелка и уже было выпито полчашки чая.
— Хорошо, конечно, как всегда.
Жена просияла и побежала в другую комнату, вынесла оттуда буклетик местной ювелирной компании и показала мне серьги, которые хотела — скоро было n марта.
Я кивнул. Хотелось спать, но я боялся спать при жене. Мне снилась другая женщина и сны были такие беспокойные, что страшно было заговорить во сне, раскрыть кусок своей другой, нелицеприятной, жизни.
Когда пришли в гости подружки жены, я закрыл дверь в свой кабинет, укрылся пледом и прилег на холодную кожу дивана.
Ее звали Алёна. Моя первая любовь. Как сейчас помню, как эта сука меня мучила в первый год знакомства. Год, целый год она методично воздвигала между нами стены, потом их рушила признаниями в любви и желании, и за всю свою жизнь, сейчас мне 32, такого выноса мозга я не встречал. А потом как-то с той ночи все закрутилось.
Я приехал в город по делам. Должен был уехать. У меня была престижная работа, на Алёну я в стопоследний раз плюнул. И тут смска, любила она такие смски про принадлежность:
«Хочу принадлежать только тебе одному и тд и тп».
Я дрогнул, что уж там скрывать, целый день был на взводе, и тут она мне пишет:
«Сними квартиру на ночь. С тебя презервативы.»
Я в осадке, мы не виделись месяца четыре, зато я был в полном курсе всех поворотов ее романа с каким-то тридцатилетним пидээром. Я поинтересовался, как мол с пидиэром.
«Мы расстались».
Мне было двадцать два года, я не имел никакого опыта ни в отношениях, ни в сексе (один раз с Катькой из соседнего подъезда не считается). Алёнке было двадцать и по ее уверениям она была чиста как слеза, вплоть до того момента, как скорефанилась с тем самым пидиэром.
Конечно, имей я столько опыта видеть в людях блядство, как сейчас в свой тридцатник, я бы бежал со скоростью света от нее. Только расставшись со своим старичком, она прыгнула в койку ко мне, мальчику на побегушках, с которым она целовалась-то всего два раза!
Но тогда я ничего не знал и был ослеплен любовью, а скорее, желанием.
Снимаю квартиру, планировка шикарная, декоративный камин. Большая кровать.
Покупаем шампанское.
У меня капитальный стояк, а Алёна такая красавица, в своем шикарном черном платье, закрывающем все, что нужно, но дающем отличный простор для фантазии. Темные глаза подведены черным, смотрят с непередаваемой нежностью, и полные розовые губы, такие манящие...
Хотя, если разобраться, она никогда не была модельной внешности, но она была истеричка, а истеричкам всегда удается без лишних усилий держать себя в форме...
Мы пьем шампанское, я очень напряжен — вдруг у меня что-то не получится, вдруг я быстро кончу, а она будет смеяться и все опять разрушится, как мильон раз до этого.
Я выхожу из душа в халате, девушка сидит на диване и ждет. Алёна стягивает халат вниз на пол и начинает целовать мои плечи, руки, живот. Доходит до низа и начинает целовать пупок, гладя мой член рукой. Под воздействием прикосновений и нереальности происходящего я расслабляюсь и начинаю целовать милую в ответ.
Снимаю с нее платье, колготки. Грудь большая, белая, с темными сморщенными ореолами сосков. Идеальный упругий животик. Трусики белые, с узорами, стринги. Начинаю гладить ее там и понимаю, что трусики все мокрые, в вязкой слизи.
Слава интернету, я все почитал перед этим. Мы почему-то расстилаем на полу одеяло и перемещаемся туда. Я — сверху, срываю одним движением белый кусочек ткани и резко вхожу.
Стон, стон, я осваиваюсь, начинаю двигаться глубже и быстрее, девушка дрожит подо мной и почти кричит. Я подглядываю за ней: глаза закрыты, рот приоткрыт, лицо искажают разные гримасы.
Так продолжается минут тридцать, я все не могу кончить, мы прерываемся, и она садится сверху.
На протяжении двух лет после, что мы жили вместе, я неизменно любил позу наездницы. Сейчас я думаю, что зря позволял этой бляди завладевать мною в постели.
Мы трахались всю ночь. Арсенал поз и средств, конечно, тогда не был освоен нами в полной мере, но когда у моей малышки перестала выделяться смазка, она раздобыла из своей сумочки смазку. Где еще использовалась эта смазка до того дня? В ее комнате в общаге с вибратором, который подарила ей подруга на день рождения? С тридцатилетним ебл... ном? С еще одним, о котором я, увы, узнал позже?
На следующий день мы решили жить вместе. Помню-помню это буйство гормонов, секс по четыре раза в день, когда от одного моего прикосновения она заводилась и исходила смазкой. Помню, как этой бляди нравилось, когда в нее проникают пальцами. Что ж, как оказалось позже, все это была фигня и единственная цель ее секса был оргазм, который она со мной НИКОГДА не получала.
Два года совместной жизни... Много это или мало? Много, было все: и страх, и ненависть, и притирание, и недели без секса, и воспоминания о ее прошлом. И вообще о нашем не очень счастливом прошлом. Мы много работали, много ездили по стране, семейная жизнь устаканилась и стала тихим берегом, куда можно было прибыть после бурного дня.
И вот мы на Волге. У нее здесь хорошая работа, хорошее настроение и куча свободного времени.
Единственное, что ее мучало — бессонница. Когда она приходила домой после «бассейна» и «фитнеса», она не спала по полночи. Спасалась таблетками. Уходила спать отдельно от меня. Секса не хотела. Появились намеки на загс, стабильно по разу в неделю.
К счастью, я не торопился...
В какой-то момент что-то шелохнулось во мне подозрительное. Я стал под разными предлогами брать ее телефон, смотреть журнал звонков и сообщений. Ничего странного, звонки или от тренера по плаванию, или от массажиста. Массажиста я знал, она меня к нему тоже позвала. В бассейн я лично видел абонемент с печатью.
Прокол случился в понедельник. Она пришла домой в десять вечера и стала раздеваться. И тут на спине я увидел крохотную полоску пленки с золотистой каемкой.
— Подожди, пожалуйста.
Я снял полоску.
— Это откуда? — спросил я. — Похоже на упаковку от чего-то.
— Откуда я знаю? — спросила Алёна. — Хотя, может, шоколад.
— Какой шоколад?
— «Мерси» называется, сегодня ела.
Я выразил недоверие по поводу того, что шоколад упаковывают в такую пленку.
Думаете, я понял, что эта пленка — упаковка от ее любимых презервативов для минета?
Увы, нет. Я подумал, что она опять начала курить сигареты. Утром, когда Алёна ушла на работу, я обшарил все ее сумки и верхнюю одежду — сигарет не было.
Мы жили в служебном жилье от моей конторы. Там была никакая мебель, как и везде в съемных квартирах. Мы купили кровать из Икеи и сделали перестановку. Мой компьютерный стол стоял теперь сбоку от окна. Чтобы иногда давать глазам отдых, я смотрел в окно, откуда было видно проезжую часть и заезд в наш двор.
Я не фанат автомобилей, для меня это роскошь, а не средство передвижения. К тому же, тогда у меня не было водительских прав. Но я разбирался в моделях и любил порассуждать на автолюбительские темы. Поэтому, когда уставали глаза, наблюдал за местными автомобилистами.
Как-то вечерело, я пил чай и смотрел в окно. На перекрестке стоял какой-то джип и мигал поворотниками. Потом он завернул к нам. Пока он тащился, я заметил на заднем кузове у запаски огромную вмятину. Марку я тогда не разглядел.
Через минут десять вернулась Алёнка. Разложила купальник на батарее, повесила сушиться шапочку, очки...
Черт знает как, но подсознание выцепило из памяти тот джип и я почти не удивился, увидев его снова поворачивающим в наш двор через неделю. И опять через пять минут в квартиру зашла она.
Докопаться до истины я не успел. Как-то вечером придя домой, я не обнаружил ее вещей, а на столе горой были сложены все мои подарки, адресованные Алёне и короткая записка, гласившая, что больше она не хочет продолжать отношения.
Первое, что я почувствовал — облегчение. Потом злость. Потом надежду, что она вернется.
И вот это вот мне сейчас снилось в полудреме — что мы в нашей старой квартире, Алёна возвращается с работы, я вновь вижу ее глаза, ее улыбку.
На кухне громко засмеялись. Я очнулся. Меня тошнило, но как-то психически.
Я пошел в ванну, умылся холодной водой и дал себе установку не превращать этот чудесный день в ностальгию по какой-то бляди. Ведь у меня есть красавица-жена, умница, помощница, подруга. С этими мыслями я двинулся на кухню и помог девчонкам допить вино.
В течение следующей недели у меня было много работы, а когда много работы — лишних мыслей в голове не бывает. 14 февраля было воскресенье. Я встал поздно и не обнаружил дома жены. Я не помнил, чтобы у нее утром были какие-то дела и позвонил.
— Жду тебя в три часа в гостинице «Лайф», — сообщила Люся и отключилась.
Я приводил себя в порядок, предвкушая сюрприз от жены. Даже побрился и надел галстук к костюму.
В гостинице, рассчитанной, видимо, на такие вот встречи, меня проводили к номеру. Я постучал. Дверь была открыта. Сначала я попал в маленькую прихожую, разделся, повесил пальто на вешалку и толкнул дверь в спальню.
Люся лежала на кровати в латексном комбинезончике и демонстрировала свои пухлые ножки в длиннющих сапогах на шпильке.
— Ты мечта любого мужчины! — воскликнул я восхищенно.
Люся улыбнулась и пригласила меня жестом на кровать. Мы поцеловались. У комбинезончика была очень продуманная конструкция — самое главное место на женщине, где торчали светлые волоски, было открыто и отлично просматривалось. Я прильнул губами к этому островку плоти.
Люся обожала, когда я ласкал ее там. Она придвинула тело поближе к моей голове и тихо постанывала от удовольствия, иногда облизывая губы. Киска моей Люси стала влажной и готовой принять меня. Я даже не стал снимать пиджак с рубашкой, а, откинув брюки и трусы назад, быстренько направил член вглубь сочащегося влагалища. Внутри было горячо и хлипко. Люся стонала без остановки, но оргазма не было. Зато мой, мощнейший, взрывной, буквально затопил жену, и сперма потекла по постельному белью.
Люся обняла меня, положив голову на грудь, и мы лежали так очень долго, пока я не понял, что Люся заснула. Я осторожно положил ее голову на подушку, оделся и вышел из гостиницы в надежде раздобыть питьевой воды — милая меня измотала. В холле администратор налила мне стакан воды, и я присел на кожаный диванчик.
Вскоре возле меня подсел занятный пожилой мужик. Почему занятный? Едва подсев ко мне, он сразу поинтересовался, не нужна ли мне девочка.
— Да вы что, я тут с женой вообще-то. Да и так я не любитель.
Мужик засмеялся.
— Понял. Я чисто из коммерческого интереса, я владелец этого заведения и пары других, изучаю спрос, так сказать, клиентов.
— Ну и как, выгодный бизнес?
Мужчина погладил свою черную бородку.
— Не могу сказать, что предел прибыли, но зато здесь я нашел свою любовь.
Я представил в воображении любовь своего собеседника и ничего путного после предложения мне проститутки не представил.
Мужик угадал мои мысли.
— О, она не торговала собой. Просто несколько нимфоманка. Младше меня на двадцать лет.
Я был не охотник за такого рода историями, но тут Юрий предложил мне выпить Карвуазьера и я, так сказать, обменял полбутылки коньяка на свое внимание.
В баре нам принесли закуску, и я услышал продолжение.
— Я заехал как-то сюда выручку забрать и увидел ее у ресепшена с мужчиной. Причем разница в возрасте бросалась в глаза, он разумеется — старше. Пока им искали номер, они болтали о компьютерных процессорах. Держалась она очень живо и я сразу понял, что передо мной не клиент и проститутка. Администратор нашла им номер, и тут девушка интересуется, есть ли в номере стол и два кресла. Администратор растерялась, вопрос-то не типичный, обычно спрашивают, есть ли душ и насколько широка кровать. Я к ним повернулся и сказал, какой мебелью обставлен номер. Потом под предлогом проверки чистоты номеров делал обход, и проходя мимо их двери, пытался послушать, что там происходит, но бесполезно — вы и сами, наверное, заметили, что у нас хорошая звукоизоляция.
Я кивнул.
Юрий налил еще по рюмочке и продолжил.
— И вот она засела у меня в голове. Я стал постоянно торчать в гостинице. Она всегда была с этим мужчиной. Что в нем было хорошего, сказать трудно, ни лысинка, ни дешевая китайская машина под джип его не украшали. Один раз я поймал ее одну в баре и предложил познакомиться. Естественно, мне не удалось ничего добиться. Окольными пут
ями я выяснил ее имя и адрес.
— И как же ее звали, то есть зовут? — спросил я, лишь бы что-то спросить.
— Елена.
Я посмотрел на часы: через час нужно было сдать номер.
— Так и как в итоге? Чем все закончилось? Я бы с радостью еще послушал, но нам с женой пора.
— Я приехал к ней домой с букетом роз и кольцом. Она согласилась.
— Как, что, так сразу? — удивился я.
— Как же, спустя два года после моего постоянного преследования.
Мы встали, пожали друг другу руки и обменялись визитками.
Напоследок мне захотелось узнать еще кое-что.
— Слушай, ну раз она нимфоманка, как ты говоришь, как можно быть уверенным в ее верности?
Юрий засмеялся.
— Опыт, Василий, не пропьешь!
На этой ноте мы расстались, я вернулся в номер, мы с женой повторили обеденный сеанс. Я внезапно стал счастлив — чужие истории мне всегда нравились, быть может во мне даже умер и похоронен писатель...
Мы с Юрием созвонились один раз по делу и с тех пор сблизились. У него многому можно было поучиться, он умел найти подход к любому человеку и любому делу. В свое время он дал мне много поистине бесценных советов, а моей жене помог с получением хорошего места в местной администрации. Мы бывали в его загородном доме на шашлыках и после каждого такого визита жена по полдня не могла успокоиться, вспоминая, сколько стоит тот или иной предмет интерьера в доме бизнесмена. Мне было проще — я в этом не разбирался, да и никогда не ощущал этой разницы в нашем материальном состоянии.
Жену Юры я не видел, но моя жена уже болтала о ней без умолку.
— Чем она тебя так поразила? Сумочками от Прадо? — спросил я, вспоминая недавнюю песню Сергея Шнурова.
— Ты знаешь, вообще нет, она одевается очень просто и не скажу, чтобы у нее прям дорогие вещи были. Но она такая приятная, я даже с тобой иногда поссорюсь, она выслушает и успокоит, неудивительно, что Юра ее на руках носит.
— Может ты не будешь нашу личную жизнь на чье-то суждение выносить? — поинтересовался я.
Это женино преклонение перед семьей наших новых знакомых меня начинало бесить.
Юрий тоже, иногда перебрав, начинал петь дифирамбы своей молодухе, причем затрагивая только секс и вмешиваясь в мои отношения с женой.
Например, мы сидели, разжигали камин, выпито уже было немерено, и тут Юра беспардонно поинтересовался, хорошо ли моя жена делает минет. За такое я бы врезал, но понятно было, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Я не ответил, но Юра продолжил, рассказывая, какая замечательная глубокая техника у его Лены и сильные губки.
— А еще, — похвастался Юра, — я первый мужчина, который довел ее до оргазма.
Такое чувство, что в мире нет ничего более ценного и редкого, чем женски й оргазм! Вчера я случайно наткнулся по цифровому на передачу про оргазм, а жена громко хихикнула на фразе: «Мужчины так редко видят женский оргазм, что женщинам ничего не стоит его симулировать». Когда я на Люсю вопросительно посмотрел, она, конечно, замолчала, но этот смешок глупый, а теперь еще Юра.
— А может она его симулирует? — поинтересовался я.
Юра расплылся в улыбке и сказал свою коронную фразу:
— Опыт, Вась, не пропьешь.
Я не стал идти в дебри Юриного опыта, тем более что вскоре тот прилег на кушетку и уснул.
И так было каждый раз, когда мы много выпивали.
— Знаешь, она такая женщина, с ней никогда не соскучишься! И ролевые игры тебе, и доминирование, и подчинение, а какой нежный язычок, оближет все тело, да так, что ты от одного прикосновения кончить хочешь. Но держишься. А если начинаешь говорить на ушко, как ты ее хочешь и в каких позах, то просто вся течет, а уж как она кончает, ты на вершине блаженства, она тебя так сожмет, что и ты за ней следом.
Мне было жутко неудобно это слушать, но интересно, так как Люся была консервативна...
Как я думал. Однажды переустанавливая на ноутбуке жены антивирус, я увидел на рабочем столе папку «DCIM». Открыл ее — а там фотографии голой Люси. Точнее, я сначала не понял, что это она — фотографии были очень художественные, Люся с ярким макияжем, завернувшись в шелковые красные простыни...
У меня от возмущения затряслись руки, я ворвался на кухню, схватил жену за руку и потащил в комнату.
— Что это за хрень? Ты бы еще в порнушке снялась! Что это?
— Это фотографии.
— Пиздец, а то я не вижу! Дай-ка мне номер этого фотографа, я ему устрою фотосессию!
— Да успокойся ты, это Лена. Она занимается фотографией и попросила ей попозировать.
— Юрина что ли Лена?
— Ну а чья.
— А да, — усмехнулся я, — эта может.
Люся удивленно на меня посмотрела.
— А ты, что, с ней знаком?
— Нет, от ее мужа наслышан про ее сверхъестественные способности. А если это фото куда-то попадет, ты об этом подумала, а?
Люся бросила кухонное полотенце, которое все это время держала в руках, на диван.
— А ты обо мне думаешь? Или я тебе домработница? Ночью-то ты Алёну свою зовешь.
Я застыл ненадолго.
— А я что себя во сне контролирую что ли? Откуда я знаю, кого я там зову? А если я начну какого-нибудь Николая звать, ты тоже что-то подумаешь?
— Да иди ты.
Жена ушла на кухню и закрыла за собой дверь.
Я посидел, поразмышлял. Делать нехрен этой Лене, вот чего. А Люся ведется.
С женой мы помирились, но теперь я не так охотно отпускал ее в гости к молодой и распущенной жене олигарха. У меня даже возникла идея с Леной поговорить, но та постоянно моталась по каким-то рабочим командировкам, а я не мог постоянно ездить к ним вместе с Люсей.
Наконец нашелся повод — у этой мармазетки был день рождения и нас тоже позвали. Мы с Люсей припарковались, вошли в сад — там было уже много народу, стояли столы, орала музыка. Я сжимал в руках букет роз, а у Люси в руках была какая-то хрень из кулинарного магазина, которая, по мнению Люси, очень пригодилась бы этой Лене.
Я сразу заметил Юру, но не сразу понял, что он делает. Он позировал — стоял неподвижно, облокотившись на перила лестницы, ведущей на второй этаж дома. Его фотографировала девушка, ее лицо заслоняла зеркалка с огромным объективом.
«А это, видимо, и героиня бала», подумал я.
Девушка убрала камеру от лица и выпрямилась. Это была Алёна. Я еще не пережил эту мысль, как Юра бросился ко мне, ведя за собой Лену-Алёну.
— А вот и моя любимая. А это Василий, мой новый друг.
Я кивнул, не скрывая своей брезгливости. Осматривал ее, пытаясь понять, меняет ли время блядей. Так вот, знаете, не, не меняет. Если бы ей даже как лошади в зубы смотреть, не нашлось бы недостатков.
Алёна-Лена тоже кивнула, но нервничала она здорово. А я даже не мог ей напакостить — ведь муж выцепил ее из гостиницы для секаса, уж-он то понимает, что его жена блядь.
Мы разошлись по разным углам, все, что я придумал-медленно и методично напиться, чтобы быстрее отправиться домой. Но напоследок я все-таки сказал ей пару ласковых. Не помню, что, вроде «хорошо устроилась, сучка», или «как жизнь, мразь?». И что она ответила, я тоже не помню.
Жену я стал постепенно настраивать против семьи Пащенко. Она перестала к ним ездить, Юра тоже заметил охлаждение в отношениях, но я отговорился семейными проблемами. На досуге я часто прокручивал в голове картинки, вот Алёна-Лена делает глубокий минет мужу, потом он ее нагибает и долго имеет. Или еще лучше — у него все никак не встает, возраст все-таки, а Алёна-Лена все старается, и уже губы болят обхватывать член.
Но иногда я вспоминал эпизоды нашей совместной жизни, светлые и легкие, не омраченные изменами и ссорами. Ее заботу обо мне, которая все-таки присутствовала в нашей семейной жизни, и часто приходил к мысли, что виноваты оба. Однако тут же вспоминал эту суку на ее дне рождении и думал, какого хрена на ней ни жиринки, а у жены висит грудь и животик. Почему женщина, верная мужу, выглядит хреново, а сука, поставившая во главу своей жизни член и деньги, так маняще?
От тоски я даже стал убираться дома. Стирать, гладить белье, пылесосить. В одну из таких уборок на меня с верхней полки упала тяжеленая коробка. В ней были вещи из секс-шопа: смазка и куча искусственных членов, один из которых на пристяжном ремне, страпон, тяжелый, с выемкой, явно для девушки. У нас никогда не водилось в постели ничего подобного, да, было белье, но это, это же явное извращение!
Я вспомнил фотографии на компе, вспомнил слишком нервную реакцию обычно хорошо владеющей собой Алёны-Лены, как моя жена ей восхищается и все встало на свои места. Эта похотливая стерва совратила мою Люсю! Сука ненасытная, мужика ей мало, дрянь! Убью!
Я набрал Юре.
— Я оставил у тебя в прошлый раз визитницу! Я заеду?
— А, Вась, я отъехал по делам, но Лена дома, ты заезжай!
Я мигом оделся и выехал. Гнал за 80. В дороге позвонил парикмахерше жены, к которой она якобы ушла — хрен тебе, ее там и не было сегодня. Значит, есть шанс поймать с поличным.
Ворота были закрыты, я позвонил несколько раз, наконец, на дороге, ведущей в дом, появилась Алёна. Она была одета по-домашнему и как-то наспех.
«Где ж ты ее спрятала, любовницу свою?»
Увидев меня, Алёна не обрадовалась.
— Привет! Ты что не рада меня видеть? Я помешал?
— Не рада, помешал, была в душе. Что нужно?
— На тебя, блядь, посмотреть, — нагло заявил я, торжествуя.
— О, да ты в своем репертуаре. Не хочу слушать твоих оскорблений. Мне охрану вызвать, или что? Или мужу звонить?
Я расхохотался.
— Да, звони, и что ты ему скажешь?
— Видишь ли, — отвечала Алёна, — я так и поняла, что ты не отстанешь по-хорошему и вчера ему сообщила, что мы в прошлом были знакомы.
Я захохотал пуще.
— А что ты его на мою жену променяла, ты ему сказала? Что вы трахаетесь и прибыль местным секс-шопам приносите, не? Ну-ка зови Люсю, сейчас же!
— Не ори, нет у меня твоей Люси.
Я потряс решетку ограды.
— Пользуешься тем, что я внутрь не попаду? Хрен тебе, у меня есть доказательства — фотки моей голой жены!
— Слушай, Вась, ты, по-моему пьян и уже бредишь. Лучше я тебе такси вызову.
Алёна стала набирать номер.
— Не, подожди, ты скажи по чесноку — было или нет, и я отвяну. Ты с моей женой спала? Ты ее фотографировала? Ты же с фотоаппаратом ходила на дне рождении!
— Это нашего друга фотоаппарат, Андрея. Нафиг мне твоя жена? Я нормальной ориентации, у меня муж есть.
— Так, че за Андрей?
— Сосед наш. Люся и сейчас у него, она же у тебя какие-то курсы по фотографии окончила, помогает ему.
Я опять затряс решетку. Никаких курсов по фотографии моя Люська не оканчивала.
— Ну-ка выходи, пошли к твоему Андрею.
Алёна вернулась в дом, вышла с битой — видно я выглядел совсем отчаявшимся, и мы пошли к этому Андрею.
У него тоже был здоровый домище, обнесенный высокими воротами. Мы прошли через какую-то узкую калитку в другом месте.
— Я даже не знаю, как Андрею объяснять, зачем ты пришел, ты же в неадеквате, наговоришь ему всякого, а я потом виновата, а кто меня будет фотографировать бесплатно?
Мы стояли перед входной дверью в дом.
Алёна позвонила.
— Кто там?
— Андрюш, это Алёна. Слушай, а Люся у тебя?
Андрей открыл дверь. На нем были только трусы.
— Она уже уехала. Что-то случилось?
У меня отлегло от сердца, хотя хотелось спросить, почему этот перец в трусах. Этот Андрей был совсем не во вкусе моей жены, более уродливого тела я не видел в жизни. Мы развернулись уходить, как вдруг мне приспичило в туалет. Очень.
Андрей показал, где, и я стрелой туда помчался. Я мыл руки в раковине и вдруг увидел на стеклянной полочке обручальное кольцо моей Люси. Это было точно оно, с гравировкой «От Василия любимой Людмиле». Я огляделся — в туалете в мусорной корзине сверху валялись использованные презервативы. Я порылся там — на дне лежал тюбик из-под закончившейся анальной смазки, пустая пачка из-под сигарет, которые всегда курила Люся и куча испортившихся негативов.
Я положил кольцо в карман, тепло попрощался с Андреем, и мы пошли обратно к дому Пащенко.
Алёна достала пачку сигарет и закурила. Пошел снег.
— Дай и мне, — попросил я.
— Ты же не куришь? — удивилась она.
— Сегодня курю.
Алёна пожала плечами и вытянула мне сигарету.
Приехал Юрий.
— На пару травитесь? Вась, а ты чего такой?
Я махнул рукой.
— Да все нормально, просто неудобно получилось.
— Ну прощай, — сказал Юрий и протянул мне руку. Я пожал ее.
Послал он меня корректно. Я последние минуты любовался Алёной, докуривая сигарету.
Потом я сел в машину, а они стояли, обнявшись, и махали мне вслед.
В дороге позвонила жена.
— Заинька, котик, не обижайся, но я сегодня в парикмахерской сняла обручальное кольцо и кажется, оно потерялось.
— Ничего, любимая, — ответил я, — оно тебе больше не понадобится.
281