Спохватившись, Антон сунул руку в карман за сотовым – поглядеть время. В пять ему сказано было явиться в деканат, а часы показывали 16. 50.
«Опять доставать начнут!.. » – подумал Антон. Он глотнул, резко опрокинув в горло, остатки пива и спрыгнул со спинки скамейки.
– Ты куда? – спросил Денис, по – прежнему восседая на спинке.
– В деканат!.. – поморщившись, обречённо махнул одной рукой Антон, а другой швырнул смятую пивную банку в урну. И промахнулся – банка, ударившись о край урны, отскочила и со звоном запрыгала по асфальту.
– Воспитывать будут? Про долги по зачётам? – сказал Денис, тоже слезая.
– Да заколебали они уже!.. Я думал, переведусь на заочное, так меньше проблем будет. Ага, – щас! – с досадой произнёс Антон.
– Не надо было пива тебе. Учуют, – заметил Денис.
– Пофиг. Ладно, пока, – парни обменялись рукопожатием, и разошлись каждый в свою сторону –
Денис к автобусной остановке, а Антон к крыльцу института.
Факультет находился в старинном здании с высокими потолками, украшенными лепкой. Пройдя мимо охраны через турникет, Антон двинулся к деканату. Открыв дверь, Антон просунул голову:
– Здрасьте!..
– А! Здравствуй, здравствуй… – подняла голову от бумаг секретарша, сидевшая за столом напротив двери. – Ты узнать расписание для пересдающих?
– Ага…
– Нина Евгеньевна минуты две как ушла к себе.
– Спасибо, – Антон вытащил голову из дверного проёма и направился к широкой лестнице с витыми перилами.
Если на первом этаже Антону ещё встретились один – два человека, то на втором вообще было пусто, – конец рабочего дня всё – таки.
Шаги Антона гулко раздавались в сумрачной тишине коридора. Когда он почти дошёл до кабинета методиста, звучно скрипнула дверь туалета, который находился рядом через два кабинета.
Из туалета вышла Нина Евгеньевна. Это была женщина сорока лет, с короткой стрижкой рыжих волос. Тёмно – синий костюм делал бы её похожей на стюардессу, если бы не излишек веса. Толстой Нину Евгеньевну нельзя было назвать, но всё же она была несколько грузноватой. Поэтому видная в вырезе блузки узкая щель между плотно стиснутыми, крупными грудями, и в особенности широкий, упитанный зад, которым она виляла при ходьбе, всегда обращали на себя внимание студентов и вызывали пошлые шуточки за её спиной.
– Здрасьте!.. Я к вам! – улыбаясь во весь рот, громко и развязно произнёс Антон. У него, как и у многих других студентов, как – то сама собой установилась привычка хоть и уважительного, но слегка шалопайского обращения к Нине Евгеньевне. А к тому же действовал хмель от выпитого пива.
– Явился… – промолвила Нина Евгеньевна, неодобрительно искоса оглядывая Антона. Открыв дверь, она вошла в кабинет. За её спиной последовал и Антон, невольно пялясь на булки ягодиц перед собой, ходуном ходившие под тканью юбки методистки.
Антон ощутил лёгкое возбуждение и представил, как он тискал бы и похлопывал бы эту упитанную задницу, если б такое было возможно…
– Ну, что? Когда долги сдавать будем? – язвительно произнесла Нина Евгеньевна, проходя и садясь за свой стол спиной к окну.
– Нин Евгеньна, да я сдам всё!.. Просто занят был… дома дела… – заныл Антон, плюхаясь в пышное кожаное кресло рядом со столом методистки. Она, покачивая низко отвисающими от ушей серьгами, стала перекладывать стопы бумаг на столе, видимо, ища составленное ею расписание.
– Где – то у меня тут… – озабоченно бормотала она. Не найдя, что искала, она встала из – за стола. Пройдя вплотную от Антона, она подошла к чёрному железному шкафу, стала приподнимать папки на верхней полке. Потом наклонилась к нижней.
Антону были хорошо видны крепкие ноги, обтянутые чёрными гипюровыми колготками, а зад Нины Евгеньевны от её позы округлился и стал ещё шире. Антон таращился на этот зад, и его вожделение, усиленное хмелем, росло. «Какая всё – таки аппетитная женщина… так бы взять её за бёдра…» – дум
ал Антон.
– Помоги – ка! Вдвоём быстрее найдём, – услышал он голос методистки, и поднялся.
Подойдя к ней сзади, Антон, неожиданно для самого себя, положил обе свои ладони на бёдра педагогини и ткнул в её зад пахом с ноющим от желания бугорком.
В следующую секунду он уже проклинал себя и, чувствуя, что лицо его заливает горячий красный стыд, отстранился. К его удивлению, Нина Евгеньевна не издала ни звука. Она только покачнулась от его толчка, задев головой стекло шкафа, отозвавшееся тихим коротким дребезгом. А затем, выпрямившись, сопя и тоже с красным лицом, она молча огрела Антона папкой по голове.
– Извините… Нин Евгеньна… я не хотел… – забормотал Антон, пятясь и падая задом в кресло.
Методистка ещё раз хлопнула его по макушке, и, прошептав «Мерзавец!.. », вернулась за стол, поправляя юбку и бросая взгляды на Антона. Покопавшись в папке, она извлекла нужный листок, шлёпнула его о стол, подвинув в сторону Антона, и сердито бросила:
– Вот! Перепиши и убирайся! Наглец…
– Нин Евгеньевна… простите меня… просто вы мне очень нравитесь… – заговорил Антон.
Она в самом деле нравилась ему, а кроме того, Антон, у которого хмель ещё больше заиграл в голове, и предполагавший, что реакция методистки на его вольность будет гораздо более злой, осмелел.
Нина Евгеньевна с любопытством, пристально взглянула на неожиданного поклонника. Улыбка её была пренебрежительной, но всё же это была улыбка, и Антон осмелел ещё больше.
Подойдя к сидевшей методистке, он склонился и обнял её за плечи, как бы панибратски извиняясь и в шутливом тоне изображая раскаяние:
– Нина Евгеньевна… Вы такая женщина! – с чувством заявил он.
– Какая?! – усмехаясь и отталкивая его, спросила методистка.
– Ну… соблазнительная, сексуальная… – возбуждаясь от своего нахальства, сказал Антон, шаря руками по плечам женщины и пытаясь пробраться к её грудям. Голова у него кружилась. Ему самому не верилось, что у него хватает смелости так поступать, и что всё это происходит наяву.
– Петров… отойди! – пыхтела Нина Евгеньевна, отпихиваясь от Антона, который уже поймал её левую грудь и чуть сознание не потерял от удовольствия, когда стиснул титьку.
– Уйди… да уйди же от меня! – выкрикнула методистка.
Антон сильно сжал её в объятиях, чтоб не давать ей махать руками и, наклонившись, поцеловал в щёку, ощутив аромат парфюма. Затем он переместил свои губы чуть в сторону, ловя её губы. Ему это удалось, он припал к её рту, и сдавленный крик методистки «Мерзавец! Сволочь!.. » был поглощён горячим, влажным поцелуем.
– М! М – м – м!.. – мотая головой, пыталась подняться со стула методистка.
Антон, левой рукой усиленно мнущий титьку педагогини, правой прижимал её книзу в плечо и сосал её рот.
Через несколько секунд её сопротивление ослабло, и Антон с изумлением почувствовал, как её язык сначала вяло, а потом всё более игриво начал отвечать его рту. Он даже отстранился, чтоб взглянуть, как выглядит Нина Евгеньевна, вдруг решившая подразнить своего студента язычком в собственном кабинете, словно это было в порядке вещей. Отстранился – и тут же получил тычок кулаком в грудь. Он приготовился опять схватить методистку, но остановился, видя, как изменилось выражение её лица.
Со встрёпанными волосами и губной помадой, размазанной вокруг губ, она смотрела на него снизу вверх возбуждённо мутными глазами и, держа руку перед собой, чтобы не дать ему подойти ближе, бормотала просительным тоном:
– Антон… ну Антоша… зачем ты…
– Я хочу тебя! – горячо прошептал Антон и, склонившись, снова принялся целовать её в шею и щёки.
– Антошенька… я же старая для тебя… – бормотала Нина Евгеньевна, уже не отталкивая его, а обнимая его за шею и запрокидывая свою голову с закрытыми глазами.
Антон, вконец обнаглев, опустил свою руку вниз, положив ладонь на тугое гипюровое колено женщины и двинув пальцы по упитанной ляжке под юбку. Нина Евгеньевна вздрогнула и решительно отодвинула парня. Блестя глазами и хищно улыбаясь ему, она прошептала совсем другим, новым, не жалобным и не сердитым, а заговорщическим тоном:
– Подожди!.. Надо закрыть дверь…
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)
251