Этим вечером после уроков Амалию и бывших парней вызвали в покои Талариши. Девушки уже настроились было на обычные развлечения, но вместо этого по ту сторону золочёных дверей их поджидала госпожа Саллара собственной перцовой.
Древняя алхимичка расположилась на троне таларишеном троне, по-прежнему одетая в своё неизменное фиолетово-зелёное глухое платье, похожее на крылья летучей мыши. Талариша, совершенно голая, со следами кнута на теле, стояла перед ней на четвереньках, как раньше наказанная Алани, и Саллара так же нагло сложила ноги ей на спину. Видеть «старую ведьму» в таком положении было полной неожиданностью, и девушки невольно почувствовали злое удовлетворение, что алхимичка поиздевалась над той, кто издевалась над ними самими, и сразу опознали то самое ложное ощущение, что Саллара восстанавливает справедливость, о котором их предупреждали на уроках, и на котором держатся многие тираны и злодеи.
Ученицы очень хорошо знали об этом в теории, но всё равно им пришлось сделать над собой усилие, чтобы подавить напавший на них приступ благодарности. Помогло напоминание самим себе, что той чихать на них, и окажись на месте Талариши самая добрая и отзывчивая волшебница, её бы точно так же попирали бы сапоги древней алхимички.
Саллара медленно и плавно поднялась с трона, направившись к ученицам, не глядя на исполосованную хлыстом Таларишу, и впиваясь своими синими глазами в четырёх учениц. Тимарил с Дамирой переглянулись между собой, окинув друг дружку взглядом, оценивая свои всё более женственные тела, и отмечая подросшие груди младшей.
Транссексуалки уже успели возбудиться, упакованный в золотую сеточку член Тимарил встал. У Дамиры, конечно, нет, и что та тоже возбуждена, девушки поняли в первую очередь по её личику, а когда разделись — по тому, что соски её уже совершенно женских грудей были уже тверды от возбуждения.
— Госпожа, у Дамиры её штука больше не может подняться, как у парня. — Произнесла младшая транссексуалка, поймав на своих ещё подросших грудях полный зависти взгляд подруги. — Когда то же самое произойдёт со мной? Я имею ввиду, что сейчас я получаю куда больше удовольствия от любви, чем когда была юношей, и знаю, что больше он мне не понадобится, тот раз был моим последним, но сколько времени это займёт?
— Довольно много. — Ответила алхимичка. — Можно было бы управиться быстрее, если бы ты тогда не полезла в Зару. А вот, что происходит со второй, мы сейчас посмотрим.
Шагнув к ним, она потрогала Дамиру между её стройных девичьих ног, сгребла кожу, подёргала её, и удовлетворённо кивнула.
— Яички уже рассосались, прекрасно. Этого пока ещё не видно, но её членчик тоже исчезает, пока что та его часть, которая находится внутри тела.
Волшебница выпрямилась, оглянувшись к сёстрам, и вглядываясь в накрашенное овальное личико Тимарил, тоже настоящее женское, как у сестры.
— Госпожа… — Медленно проговорила Тимарил. — Я знаю, Дамира здесь намного дольше меня, и станет девочкой раньше, но когда то же самое произойдёт со мной? Не то, чтобы я на что-то жаловалась, и всё же…
— И всё же ты хорошо феминизируешься. — Ответила Саллара. — Дамира здесь с пятнадцати лет, и только сейчас начинает избавляться от этой штуки, а ты уже отрастила неплохие груди.
Тимарил медленно кивнула.
Затем обнажённая Дамира медленно выгнулась, принимая соблазнительную позу, и развела ножки, чтобы подругам удобнее было. Тимарил тоже протянула руку, ощупав её между ногами.
Младшая транссексуалка с первых прикосновений обнаружила, что алхимичка нисколько не ошиблась в своих оценках. От яичек осталась только складка кожи, если у Тимарил между ногами прощупывалось начало пениса, но у Дамиры — нет. Тело транссексуалки продолжало перестраиваться по женскому образцу, и скоро у неё будет вагина.
Тимарил попыталась представить, как то же самое происходит с ней, от чего возбудилась ещё больше. Углядев это, Амалия скользнула к ней, и прошептала сестре на ушко.
— Рада за тебя. Не могу дождаться, когда я смогу по-настоящему, во влагалище, вонзиться в тебя.
— Я тоже. — Ответила транссексуалка. — Если трахаться в киску и правда настолько лучше, чем в задницу, я попросту сойду с ума от удовольствия.
— Надеюсь, что не сойдёшь. — - Тем же холодным голосом ответила древняя алхимичка. — Ты слишком ценна.
Когда девушки принялись целоваться между собой, госпожа Саллара внимательно следила за ними, и ученицам казалось, что она только и ждёт удобного момента, чтобы ещё какую-нибудь гадость придумать. Они никогда не замечали за стопятидесятилетней алхимичкой с лицом и фигурой двенадцатилетней девочки попыток заниматься сексом, вместо этого она только смотрела на чужую любовь, и порола кнутом Таларишу или кто там ей попадётся на сей раз. Понаблюдав за этим, ученицы сошлись во мнении, что это не просто так, и телом с древней волшебницей происходило что-то нехорошее. Пусть даже со стороны это было заметно не больше, чем в её прошлый визит тридцать лет назад.
Тем временем на втором этаже покоев госпожи Талариши, в комнатах девушек её гарема, Ариана, которую все вокруг упорно продолжали называть "Луноликой", вместе с дочерью сидели в куда более украшенной комнате, чем их собственная, с другой старшей женщиной, матерью двух дочерей, тоже служивших секс-игрушками волшебницы. Янира и Триана, названные в честь героинь древних легенд, девушки чуть старше Меланьи, спокойно улыбались, не чувствуя чего-то особенного в том, что Ариана оказалась здесь же, среди них. По словам Ксаньи, она с дочерями были самыми любимыми игрушками госпожи Талариши, и волшебница вызывала их к себе не реже раза в неделю.
Ксанья, как и другие игрушки госпожи Талариши, богато украшенная и почти обнажённая, с весёлыми огоньками в глазах, откровенно наслаждалась хрустальным бокалом очень дорогого напитка, внимательно следя за тем, как женщина всё охотнее начинает смотреть на дочерей подруги по гарему Талариши. Как и на Ксанье, на девушках не было почти никакой одежды, они прекрасно себя чувствовали в очень коротеньких юбочках и незначительных полупрозрачных красно-золотых топиках, через которые очень хорошо просвечивали соски.
Сёстры уже успели полностью лесбиянизироваться, и их самым большим наслаждением стали женские ласки. Ариана хотела поговорить с ними, пытаясь понять, как относиться к своему положению, и можно ли уговорить госпожу Таларишу отпустить Меланью, или хотя прекратить звать её Амилой.
Ксанья оказалась приятной женщиной, и честно старалась успокоить Ариану, рассказывая, что госпожа Талариша никогда не позволяла себе таких вещей, как те, которые с ними начала проделывать Саллара.
Ариана говорила, что Меланья всё же очень юная, и совсем недавно мечтала о замужестве, а теперь ей придётся провести годы в качестве игрушки для волшебницы, и что едва ли ей понравиться такая жизнь здесь, в гареме, пусть и среди всей этой роскоши.
В ответ Ксанья тихо произнесла что Ариана может не волноваться на этот счёт. Как только девушка привыкнет к однополым ласкам, она полюбит их, и ей будет хорошо.
Женщина почувствовала на краю сознания как в ней начинает пробуждаться желание. В последнее время оно усилилось, и не могло остаться незамеченным для окружающих. Уютная атмосфера комнаты Ксаньи и зрелище её почти обнажённого тела уже хватило, чтобы Ариана ощутила сексуальное влечение. Ксанья сразу заметила, что происходит с подругой.
Она обняла Ариану.
— Не переживай. — Ксанья с нежностью поцеловала её прямо в губы. — Мои девочки хорошо справятся с этим. Скоро твоя дочь будет такой же лесбиянкой, как и они.
Ариана поразилась тому, как просто Ксанья сказала об этом. Женщина определённо привыкла к своей роли игрушки госпожи Талариши, и была уверена, что так всё и будет. Ариана же ещё удивлялась этому, но сейчас она сочла за лучшее согласиться, если они надолго останутся в гареме волшебницы, для Меланьи и правда будет лучше потерять свою гетеросексуальность.
А девушки и не тратили времени зря. Пока Ксанья отвлекала внимание Арианы, Янира с Трианой успели подсесть к младшей блондинке, и уже начинали всё настойчивее клееться к ней, разговор начал потихоньку переходить в ласки. Нежные руки рыжеволосых девушек блуждали по обнажённой коже Меланьи, лезли ей и под одежду. Блондинка ещё дрожала, слишком свежи были воспоминания о том, что госпожа Саллара сделала с ними, но всё же дочери Ксаньи показали себя не столь… грубыми как алхимичка. Они не хватали её за выступающие части тела, а нежно гладили. Меланья чувствовала, что девушки любят её, и хотят чтобы ей было хорошо с ними.
Она надолго, если не навсегда, останется в гареме госпожи Талариши, и будет ласкаться с ними. Эта мысль наполнила Меланью печалью на некоторый момент. Девушка понимала, что они способны дать ей совершенно восхитительные наслаждения, но кое-чего они дать ей не могут, даже если захотят. Она никак не сможет забеременеть от другой женщины.
Оставшись здесь, она признается сама себе, что у неё никогда не будет детей. Она беспокоилась об этом, но со временем всё меньше и меньше. Должно быть желание иметь детей потихоньку исчезало вместе с её гетеросексуальностью, по мере того, как волшебницы делали её всё более лесбиянкой.
Меланья чувствовала, как руки двух других девушек скользят по ней, раздевают её. Узкий топик и коротенькая юбочка полетели на диван, и нежные, тёплые, руки девушек коснулись её почти обнажённого тела. Янира провела ладонью по внутренней стороне бёдер, её рука легла прямо на её влагалище, коснувшись его сквозь тонкую ткань трусиков, и девушка почувствовала, что ей приятно, что они трогают её прямо там. С ними всё было совсем не так, как в тот раз, когда она была грубо лишена девственности. Эти девушки по-настоящему были нежны с ней, их привлекала её красота, и сейчас в происходящем было меньше насилия и больше страсти. И Меланья позволила им продолжать.
Женщины ещё некоторое время любовались тем, как их уже совершенно нагие дочери ласкаются между собой.
Янира играла с грудями Меланьи, пока Триана запустила руку в её киску, и своими ловкими пальчиками играла с ней, мягко и нежно лаская девушку изнутри, и Меланья почувствовала, как её вагина запульсировала удовольствием. Прикосновения девушек становились всё приятнее, и когда Триана вошла в неё рукой на всю глубину, Меланья больше не зажималась, а наоборот, развела ноги пошире, чтобы девушкам удобнее было.
А затем Ксанья, почувствовав, как Ариана начинает возбуждаться от этого зрелища, и её тело начинает реагировать, привлекла подругу к себе, нежно целуя прямо в губы. Женщина почувствовала, как её руки словно сами собой начали ощупывать её, их тела соприкоснулись, и блондинка, уже избавленная от любых соменений и колебаний охотно уступила Ксанье.
Незаметно женщина её раздела, и, оставшись совсем без одежды, Ариана по-настоящему ощутила себя лесбиянкой. Сейчас ласки с другой женщиной впервые показались ей совершенно естественными. Они доставляли друг дружке удовольствие, и переставали беспокоиться о чём-либо. Отдаваясь Ксанье, Ариана уже не понимала, почему раньше подобное могло показаться ей чем-то неправильным.
На секунду отвлёкшись в последний раз, женщины ещё раз взглянули на свои дочерей.
Меланья всё охотнее отвечала девушка, чувствуя как одни неж
ные губки скользят по её телу, а другие припадают то к одному сосочку, то к другому.
Только тогда страх начал отпускать её, и девушка ощущала всё большее удовольствие. Почти как когда она только начинала ласкаться с другими девушками, до того, как Саллара заставила Ариану едва ли не насиловать дочь. Она сама всё охотнее целовала дочерей Ксаньи, и пару раз оглядываясь, девушки могли видеть, как их матери точно так начинают лесбиянить между собой. Ариана уже раздевала Ксанью, облизывала её полные груди, обхватила сосок губами, и сосала его как младенец. Если бы Ксанья в этот момент дала молоко, старшая блондинка бы нисколько не удивилась.
Артистичные пальцы заполнили вагину Арианы, туда проскользнул сперва один пальчик, затем второй, третий, пока вся рука не ушла внутрь. Затем Ксанья медленно сжала ладонь, и принялась так же медленно двигать ею внутри Арианы, и широкое влагалище принимало подобные ласки. Ариане было приятно чувствовать руку Ксаньи в себе.
Подруга медленно и плавно имела её, и, как и странно, сейчас эти ласки успокаивали. Вместо пышущей огнём страсти и захлёстывающего её желания, Ариана чувствовала тихую нежность в заботливых руках подруги. Женщина расслабилась, и её плавно потянуло в сон, пока Меланья отдалась таким же спокойным ласками двух других девушек. Дочь Арианы лежала на кровати, раскинув руки и ноги, пока Янира устроилась между её ногами, лаская киску, а Триана так же уверенно обхаживала её груди, целуя то одну то другу.
Ариана так и осталась лежать где была, и потихоньку заснула на руках Ксаньи, и спала хорошо и спокойно. Наслаждение помогло.
Чувство удовлетворённости женскими ласками осталось с ней и на следующей день, когда Ариана всё чаше ловила себя на то, что находит девушек всё более привлекательными, в том числе и свою дочь, когда видела как Меланья танцевала в окружении почти обнажённых прочих игрушек.
Солнце закатилось, и обитель погружалась в сон. Волшебницы, ученицы, и простые служанки укладывались спать, и только в нескольких окнах ещё горел свет, когда Лили одна, стараясь ступать очень тихо, выбралась из их с Дамирой комнаты, и направилась в лес возле обители, туда, где её должен был ждать её милый мальчик. Воспитанник фейри по-прежнему жил в стороне от волшебниц, предпочитая более привычную ему природу. Юноша, как обычно не одетый, он так и не привык к одежде, за всё то время, после того, как ученицы забрали его из лесов юга, обычно ждал Лили возле ручья, собрав целую охапку лесных цветов, и сплетя себе венок, делавший его похожим на подругу, чьи листья, заменившие ей одежду, в последнее время выросли ещё больше. Госпожа Тринани начала давать ему зелья, и слегка феминизировала его, не настолько, чтобы он стал похож на девушку, но достаточно, чтобы у воспитанника фей перестала рости борода, тело стало стройнее и аккуратнее.
Он до сих пор видел наоборот, темнота казалась ему светом а свет мраком. Чародейки внимательно исследовали его, пытаясь выяснить, что фейри проделали с ним, но так ничего и не поняли. По всем проверкам, какие они только смогли придумать, выходило, что его глаза работают нормально, и тем не менее, свет казался ему тьмой а тьма светом. Было похоже, что феи владели чем-то _выламывающимся_ из привычных представлений о магии, и волшебницы просто не знали, что с этим делать, и теперь надеялись на одну только Саллару, умевшую много чего такого, что другие освоить так и не смогли. Приглашённая алхимичка обещала попробовать, хотя больше склонялась к тому, чтобы снова наведаться в южные леса, и попытаться схватить парочку живых фейри, и выяснить всё допросив их, по словам юноши выходило, что они вполне разговаривали на человеческом языке.
Но пока что у неё не дошли руки, и воспитанник фейри так и жил в лесном шалаше неподалёку от колдуний, где его и навещала Лили, чтобы попытаться хоть немного приучить к цивилизации, а заодно и получить те удовольствия, которые он мог дать ей, и которых другие ученицы никогда не узнают. Не то, чтобы другие девушки очень уж завидовали ей, или проявляли любопытство, на самом деле ученицы быстро оказывались полностью лесбиянизированы, но всё же Лили чувствовала себя… хранительницей тайны.
До недавнего времени.
После того, как её жену наказали тем, что заставили смотреть на их удивительно удачный эпизод телесной страсти, зелёноволосая ученица не могла отделаться от воспоминаний о проснувшейся в транссексуалке ревности, и эти чувства начали… отравлять её отношения с юношей. Ей всё меньше хотелось, чтобы в неё проникал настоящий пенис, и Лили подумала, не нацелилась ли в тот день госпожа Талариша и на неё тоже, пытаясь отучить от гетеросексуальности. Если, это у неё немного получалось. И Лили часто не могла решить, пойдёт ли она этой ночью к своему лесному любовнику, назло не старой ведьме, или останется с Дамирой, пожалев жену, которой в последнее время и так доставалось.
Не то, чтобы они очень уж страдали из-за этого, когда чародейки требовали обеих, и трахали искусственными членами на глазах друг у дружки. В такие моменты Лили иногда беспокоилась о жене, но всё было нормально. Дамира ни разу после того злополучного дня не показывала признаков ревности, и когда Лили навещал её лесной любовник, спокойно оставалась в их комнате, учить уроки. Транссексуалка не получала удовольствия, наблюдая их любовь, но и не была против юноши.
Сейчас ученица медленно шагала по толстому слою мха, подсвечивая себе путь скипетром, и когда мягкий голос окликнул её, сперва не поняла, где её милый. Конечно, в ночи ему всё было видно как ей днём, не удивительно, что он спал дни напролёт и просыпался с закатом.
Воспитанник фей, глядя на её лицо в обрамлении длинных зелёных волос, медленными шагами приблизился, и Лили повернула кольцо, притушив свет скипетра, чтобы ему лучше видно было. Его стройная фигура, едва видимая в спустившейся ночи, быстро и легко скользнула навстречу ученице, девушка разглядела, что юноша уже возбуждён, предвкушая новое слияние с ней, она была его единственной любовницей, прочие не смогли бы отлучиться незаметно, а настоящим волшебницам разнополый секс был неинтересен.
Лили уже почувствовала, как её тело отзывается на юношу, как уже сейчас затвердевают сосочки у неё под листьями.
А затем едва видимая в ночи фигурка воспитанника фей приблизилась, и она ощутила ей горячее дыхание на своём лице.
Они поцеловались, уже полностью стоящий член воспитанника фей коснулся живота Лили, и девушка невольно ощутила, что ей приятно, но вместе с тем где-то там кольнуло мыслью о том, что её ненаглядная Дамира может до сих пор жалеть, что с ней ничего подобного не будет никогда. Но юноша не заметил её колебаний, уже отчаянно возбуждаясь и желая её, он прильнул к зелёноволосой ученице.
Тогда Лили снова внезапно накрыло воспоминанием о плачущей у неё на руках жене.
Долгожданный секс с ним как-то резко показался Лили не таким уж и привлекательным, ей снова стало жаль транссексуалку, которая так и осталась дома одна, в то время, как её жена наслаждается обществом как бы тайного любовника. Зелёноволосая ученица отстранилась, не желая чувствовать его прикосновения.
— Что с тобой, милая? — Раздался его обеспокоенный мягкий голос.
Лили не ответила, шагнув назад. Юноша по-прежнему смотрел на неё.
Лили хотела уже развернуться и уйти, но воспитанник фей смотрел на неё едва ли не с мольбой, и девушка поняла, что он очень боится потерять её, единственную настоящую подругу здесь, в до сих пор плохо знакомом ему мире людей.
— Иди сюда. — Позвала его девушка.
Юноша сразу же подскочил к ней, и зелёноволоска привлекла его к себе, поцеловала в губы, снова почувствовав на себе его нетерпеливые руки. Он торопливо разгибал её листья, обнажая грудь, хватая крупные сисечки руками, затем стремясь ниже, под юбочку.
Ученица мягко изогнулась, и опустилась перед ним на колени, взяв конец торчащего члена в рот, и принявшись сосать. Юноша в один момент взял её за груди обеими руками, с наслаждением припав к крупным аккуратным полушариям Лили, и наслаждаясь её ласками. Как обычно, девушка немного пососала пенис, затем выпустила его изо рта, и плавно опустилась на траву, разведя ноги и отогнув нижние листья, приглашая его в себя, чем он и незамедлил воспльзоваться, уже отчаянно желавший продолжения пылкий юноша не мог и не хотел сдерживаться, сразу же подобравшись к ней, и от нетерпения не сразу смог попасть членом куда нужно, сперва его дрожащий орган скользнул по животу Лили, и только затем вернулся обратно вниз, и раздвинув нижние губки, заполнил тёплое влагалище.
Ощущение члена в вагине пронзило Лили наслаждением. Зелёноволосая ученица постаралась отрешиться от мыслей о Дамире, которая должна была до сих пор сидеть одна в их комнате, и пытаться учить уроки. Нетерпеливый юноша как обычно, быстро трахал её, и Лили приходилось сдерживать его, чтобы всё не закончилось слишком быстро. Зелёноволосая ученица чувствовала, что он уже набрался опыта, и хорошо изучил её великолепное тело, и всё же не мог совладать со своим горячим темпераментом, достигая оргазма за считанные минуты. Насаживаясь на его дёргающийся член, Лили сдерживалась, чтобы не кричать от удовольствия. Её вагина пульсировала наслаждением, пусть ей всегда было лучше с девушками, зелёноволосая ученица чувствовала, как юноша очень хочет подарить ей не меньше радости, чем она ему, и уж точно восхищён ею.
И всё же неистовая жажда страсти охватывала его слишком быстро, особенно после дней вынужденного воздержания, когда Лили старалась не обделить Дамиру, или её забирали к себе колдуньи. Он был слишком быстр для неё, с девушками в этом смысле было проще, они не испытывали резкой разрядки, и могли продолжать ласки дольше, чем он. Лили прижималась к нему, и юноша хватал её груди руками, извиваясь под ней, и вскоре зелёноволосая ученица уже не могла сдерживаться и сама, сладострастно вскрикивая во время бешенной скачки на члене юноши. Она почувствовала приближение оргазма, и наконец, позволила ему кончить, и почувствовала, как её наполнила тёплая влага.
Здесь Талариша была права, _этого_ с Дамирой у неё никогда не будет… И всё же Лили отчаянно желала, чтобы у её жены была вагина, которую она сможет лизать языком. Куда более нежное и красивое женское тело было для Лили всегда привлекательнее мужского.
И тогда оргазм обрушился на неё. Её клитор запульсировал наслаждением, распространившимся от него вокруг. Лили не почувствовала встречную волну оргазма, с _ним_ такого у неё никогда не бывало, только с девушками, но и того хватило, чтобы она едва не кричала от наслаждения, купаясь в нём и оставив все заботы.
С блаженным стоном Лили соскользнула с члена юноши, мгновенно извернулась, снова укладываясь с ним, и обхватив его подрагивающий орган губами, быстро и тщательно вылизав.
Полностью удовлетворённым этим актом с ней, чего у него никогда бы не получилось самостоятельно, ощущение члена во влагалище было настолько лучше ощущения члена в руке, что сравнивать их было просто абсурдно. Воспитанник фей откинулся на траву, и так и остался лежать, любуясь чёрными звёздами на сияющем белоснежном небе, как это выглядело для него.
Лили же, хоть и ощущала себя только что пережившей совершенно восхитительное удовольствие, вовсе не собиралась ночевать с ним здесь, понимая, что не следует бросать Дамиру одну, как бы там ни было. Ей нравилось на природе, и всё же не следовало задерживаться, тем более, что она ночью спала, а он наоборот.
Зелёноволосая ученица поднялась с травы, и оправив свои листья, направилась обратно в обитель.
307