Людка вдруг вспомнила, что не всё куплено к праздничному столу и предложила мне прогуляться до магазина. Не угадала. Едва заслышав, что нужно пробежаться по торговым заведениям, зятёк выключил противно визжащее чудо японческих производителей (и кто сказал, что японское - самое лучшее?) и через минуту уже был готов бежать бегом куда пошлют, лишь бы не оставаться дома. К слову сказать, зять мой оченно большой любитель шарахаться по всяким торговым заведениям. Не стой какой бабы-модницы может часами таращить глаза на выставленный товар, щупать, приценяться, примериваться, даже не имея в мозгу желания что-либо купить из того, что щупал, нюхал, пробовал едва не на зуб. Детство, что ли, было трудное? Хотя, вроде бы, нет. Всё как у всех. Тк что Вовчик, зажав в кулаке записку что и сколько купить, испарился, аки тот джин, что достался Алладину вместе со старой лампой. Ну ты скажи: вроде старьё, хлам, а как подфартило чуваку. Ну да ладно. У них там на Востоке свои заморочки. Товарищ Сухов не зря говорил, что Восток - дело тонкое. Джин в наших условиях навряд ли выживет. Да ещё при наших запросах. Тут Хоттабыч побреется, Золотая рыбка утопится, а Емелина щука скорее к евреям пойдёт на фаршированную рыбу.
Людка опёрлась о подоконник, высматривая мужа, который вроде как должен вскоре выйти из подъезда. А вот и он. Помахав милому, собралась развернуться, выпрямляясь. Не угадала. Выглядывая мужа, забыла, что халатик скорее мужская рубашка. То есть прикрывает задницу чисто номинально. И потому, едва халатик задрался, обнажая попу, получила то, что и было вполне предсказуемо: братец, молодой и страдающий постоянным стояком, пусть и совсем недавно выдоенный, стал пристраиваться к попе с целью погрузить восставшую от созерцания голой задницы плоть в многострадальную пизду сестры. Видимо лечение оказалось действенным, потому что Людмила не стала отказывать мелкому, раздвинула слегка ноги, принимая в себя сколько там у брата есть сантиметров. Повернув голову попросила
— Медленно. И нежно.
Ну так два раза повторять не нужно, с первого понимаю. Приучила. Придерживая попу, плавно вгонял в писю свой напружиненный конец. Интересно, как так получается, что у Вовки встаёт через большой промежуток времени, а у меня раз за разом. Это наследственное? Или это приобретённое? Судя по злоебучести сестрички, скорее наследственное. Наслаждаясь горячим лоном сестры, дарил наслаждение ей, плавно скользя внутри хорошо смазанной пещерки. Припухлость, как и краснота, исчезли и сейчас пизда была обычного розового цвета, блестящая от смазки. Головка раздвигала упругую мякоть, жадно обнимающую малыми
губами достаточно толстый ствол, пропадала в глубине. И где-то там упиралась во что-то, слегка надавливала на это что-то, выдавливая из сестры стоны наслаждения. Задержавшись на миг, плавно скользила назад, почти выходя, задерживаясь самым краешком и вновь устремлялась в самое нутро, ныряя, как аквалангист ныряет в глубину вод.
— Поиграй.
Да всё для тебя, сестричка. Вытащил головку и начал водить ею меж губ, раздвигая их, скользя от попы до клитора, слегка придавливая в крайних точках, заставляя сестричку судорожно сжимать попу. А вдруг в попу влезет. Глаз-то у хуя отродясь не было. Слепой от рождения. Всё нюхом да на ощупь. И раскрываться, едва головка касалась клитора. Эта игра заводила сестричку даже больше, чем вылизывание. Ну так на головке кожа гладкая, а язык слегка шершавый. Вовка возвращаться не спешил потому и мы не торопились. Людка сдерживалась, оттягивая оргазм. А мне чтобы кончить нужно было ого-го сколько времени. Так сама виновата. Нечего было так старательно освобождать братика от семени.
Сколь не оттягивай, а конец должен быть по логике вещей, если, конечно, не вмешается третья сила и не обломает кайф в самый неподходящий момент. Так что сестричка, ахнув, нанизалась на кукан пойманной рыбкой, прижалась, кончая. Повернула голову, смотря через плечо, улыбнулась
— Я всё. Будешь кончать?
Ну уж нет, потерплю до вечера. Вовкину сестричку бы уломать на палку чая. Ладная девка. Чуть крупнее сестры, титястей, жопастей. Но в пределах нормы. Как представлю её, стоящую раком, аж яйца ломить начинает. Видел в купальнике и в брючках, обтягивающих эти восхитительные полушария. И чего же я не учитель географии? Я бы по этому глобусу своей указкой не уставал водить, выискивая меридианы и широты. А та черта, что делит ровно пополам этот замечательный глобус, точно Гринвич. То есть точка отсчёта. Эх, провести бы указкой от копчика до почти что пупка. Едва вспомнил, как привычно заломило в пахах и я быстро, спеша, пока никто не помешал, доебал сестричку, стараясь выплеснуть сперму во избежание в дальнейшем ломоты и прочих неприятных ощущений. Сестра, приняв порцию, удивилась
— Ты же не хотел кончать. Что случилось?
— Маринку представил.
Сеструха согнулась, придерживая живот и задыхаясь от смеха.
— Ой, бля, не могу! Одну ебёт, вторую представляет! Ну братик, ну клоун! Насмешил!
Отсмеявшись, стала более серьёзной, спрашивает
— А ты её хоть видел? В смысле голую. Нет? А выебать хочешь?
— Да!
— Ладно. Сегодня на пару с Вовкой выебите. Задавака какая, братику мозги парить будет.
— Да я у неё и не просил.
— И не надо. Кто тёлку спрашивать будет. Хвостик в сторону откинул и засадил. А потом и Вовка попробует. Справедливо будет: ты ебёшь свою сестру, а он чем хуже? Ладно, я в ванну подмыться. Заканчивать уборку пора. Сэр, вас ещё посуда ждёт.
До прихода Маринки успели сделать всё. Сестра заканчивала приборку, я шуршал на кухне у раковины, отмывая гору посуды. Нет, не вчерашняя. Зятёк готовил, потому и посуды гора. Готовит, паразит, пальчики оближешь. Но замарашка ещё та. Чашки, плошки, кастрюли и сковороды только отлетают, мыть не поспеваю. Вроде бы всё. Сестра погнала нас принять душ. Сама на стол накрывает. Вовка сбегал первым, начал помогать. Я сачканул, растягивая время помывки. В лом таскаться с чашками, расправлять всякие салфетки, раскладывать вилки, ложки и ножи. Моя бы воля, так вообще руками бы ел. Кроме супа, конечно. Горячий суп из чашки не попьёшь. Через весьма короткое по моим меркам время был за ушко вытащен из ванны, отшлёпан, будто маленький, по заднице, а рука у сестры весьма тяжёлая, препровождён в свою комнату для принаряживания и прихорашивания.
Звонок возвестил о том, что ожидаемая гостья на пороге и ждёт, пока ей отворят двери. Вовка пошёл отпирать. Из прихожей послышались чмоки поцелуев, Маринкин щебет, а вот и она, пухлозадая, на пороге. Улыбнулась
— Здравствуйте.
1054