Как только Вовка закончил 11 класс, встал вопрос о дальнейшей судьбе отрока. Вертеть в колхозе коровам хвосты, задирать подолы девкам, шарахаться по улице и дожидаться то ли повестки от военкома, то ли повестки от участкового - не та дорога, по которой стоит идти. Так решили мать с сестрой. Сестре хорошо. Отучилась, замуж вышла, в городе осела. Вот и из братика решили сделать городского жителя. Хоть на первых порах.
А тут ещё председатель подсуропил, пообещав платить приличную стипендию, если подпишем договор на отработку после окончания учебы. Кадры на селе нужны. Матушка с сестрой и купились. проблема жилья не стояла. Сестра сказала, что общага - сосредоточие разврата, алкоголизма и прочего бесчинства. Вертеп и ничего более. Ей лучше знать, сама в общаге жила. Интересно, она об этом говорит основываясь на собственном опыте? Жить буду у них с зятем. Места хватает, зять не против и ей облегчение, когда мужик в командировку уедет. Он у неё на вертолётке техником работает и мотается по всему союзу. Дома бывает редко.
Об учёбе чего рассказывать? Учиться Вовчик любит. Ему всё интересно: новые знания, умения. недаром всё свободное время в колхозных мастерских проводил. И мужики, уяснив, что не ради баловства пацан крутится рядом, делились знаниями, доверяли и на тракторе поработать, и на машине поездить, и в ремонте поучаствовать. Так что с этой стороны проблем не возникло. А проблему свободного времени решила сестра, прилично загружая брата домашними делами. Иногда вечерами в кино ходили. В театр. И всё бы хорошо, только вот Вован взрослел, мужал и гормоны попёрли во все щели. А тут сестра, продолжая считать брата несмышлёнышем, позволяла себе щеголять дома в неглиже. То в сорочке коротенькой, а под сорочкой ничего. То из ванны идёт, прикрыв перед полотенцем и выставив голую задницу. Короче, сплошные мучения. Хуй колом стоит не только ночами, но и днём светлым. Да ещё не мальчик ведь, в деревне баб попробовал. Одиночек в самом соку полно, да и не только одиночек, готовых раздвинуть ноги перед парнем. Так что от дефицита женского снимания не страдал. Преимущество перед взрослыми мужиками в том, что не связан семейными узами, да и не болтливый. Одна попробовала, а потом уж передавали эстафетой. А в городе наступил полный дефицит. нет, можно, конечно, было бы поискать, да где и когда, ежели сестра ни на минуту без внимания не оставляет. Бог ребёнка не дал, так Вовика окружила теплотой и заботой. Плотненько так.
А тут случилось Вовану договориться с девочкой из соседней группы на палку чая. Куда вести её? Домой, конечно. Сеструха до вечера не придёт, так что времени вполне хватит. А что с занятий сорвались, так все студенты этим грешат.
Времени, конечно, вполне бы хватило, коли девочка, по своей бабьей сущности, не начала вертеть жопой. Все они такие: согласится, а потом начинает невесть что строить. Пока уломал, пока раздел, так возбудился, что первый разок и не понял ничего. Кончил, едва вставив. Зато потом, передохнув, показал класс, не посрамив мужского звания и достоинства. Старался, заставив девочку не единожды содрогаться в сладких муках. Три гондона истратил. Купил их, пока шли домой. Как раз появились классные, проверенные электроникой.
Успели. Почти. Расслабившись, перестали следить за временем и чуть не поплатились за невнимательность. Одевались в спешке, когда сестра уже звенела ключами в замочной скважине. Вован даже трусы надевать не стал, запнув их под кровать. И девочка, запутавшись в спешке в своих трусиках, просто сунула их в задний карман джинсиков. Едва расселись подальше друг от друга, приняв позы первоклашек: руки на коленях, мордашки сама невинность, сестра зашла. Весёленькая, слегка пьяненькая.
Поздоровалась, попеняла, что гостью даже чаем не напоил, пригласила на кухню. Гостья отказывается, поясняя, что очень торопится и к дверям. А в комнате духан стоит - ровно кошки на случке побывали. Причём всем своим сообществом. Запах ебли не спутать ни с чем. Да если ещё и времени нет подмыться. Сестрица носом повела, принюхиваясь, а девочка уж в прихожей. Вован, идя следом, заметил, что у той из кармана торчат трусики. И сестрица заметила. Стерва. Нет, чтобы промолчать, она сочувственно окликнула девочку
— Ты что, так и пойдёшь?
Та себя оглядывает, старается понять что не так с одеждой. А сестрица продолжает
— Ты же без трусиков, всё там себе джинсами сотрёшь. Я женщина, я знаю, что говорю. Ты в ванну зайди и трусики надень. Потом пойдёшь.
Рывку девочки позавидовал бы любой олимпийский чемпион. Ясно, что с этой девочкой у Вовика больше ничего быть не может. Такое не прощают.
Едва за гостьей захлопнулась дверь, Вовик начал выражать своё возмущение, высказываясь, что сестра смогла бы и промолчать, не вводить девочку в смущение. Сестра фыркнула
— Вот ещё! В своём доме я молчать буду! Не дождётесь! И к тому же теперь она спрячет трусики нормально, если уж не успела их надеть. Представь, что она по улице бы так пошла. Или домой к маме в таком виде заявилась.
Пока сестра высказывалась, Вовка переместился в свою комнату, сестра за ним, продолжая
— И вообще, это мой дом. И если уж ты водишь домой всяких...- тут она замолчала, потому что её взгляд наткнулся на использованные презервативы, про которые в спешке Вовка совсем забыл. - Ничего себе! Это что, ты её три раза выебал? Жеребец! Ах же ж она, шлюха такая! Пришла впервые и сразу ноги раздвигать. Я-то думала, что вы так, потискались. А вы вон оно что! Да я...Да она...
Дальше слушать было интересно с познавательной точки зрения. Об этой девочке, о себе самом, обо всех женщинах сразу, к каковым в данное время сестра себя не относила. Разгорячившись, раскрасневшись, произнося обличительные речи сестрица одновременно раздевалась. И так увлеклась своим монологом, что не заметила, как разделась совсем. То есть полностью. Сняв с себя трусики и размахивая ими, будто демонстрант транспарантом, гневно вещала о падении нравов, о недопустимости в дальнейшем с Вовкиной стороны таких действий, порочащих честь семьи, женщин и мужчин, и всего подрастающего поколения. И в какой-то момент поняла, что стоит перед братом совершенно голой. Эх, кабы не водка да не гнев, разве бы она себе такое позволила. Спохватившись, прикрыла грудь и лобок руками, извечным женским движением, прячущим самое сокровенное и дорогое, выскочила в свою комнату.
Воспользовавшись её отсутствием, Вовка спрятал следы произошедшего, успел сходить туалет. Сестра, впро
чем, отсутствовала недолго. Переодевшись в халатик, посетив ванну, позвала на кухню пить чай. Слава Богу хоть за столом мораль не читала. Только лишь обозвала наглецом, бесстыдно рассматривающем сестру. Голую. Вроде как она и не при чём, а это всё из-за него произошло. Пронесло.
Ага. Это в туалете проносит диарея. Жди, пока успокоится эта училка. Она такая и есть. Учитель русского языка и литературы. Воспитатель по жизни.
Едва Вовик в свою комнату после чаепития, она за ним. Взялась проверять конспекты, зачётку и прочие атрибуты студента. И вновь понеслось. Воспитательный процесс в разгаре. Вот если бы брат, как все нормальные люди, то есть студенты, думал об учёбе, а не о шлюхах, с которыми можно накоротке перепихнуться (Да и что это за девочка? Разве нормальная домой к парню пойдёт?), то были бы у него в зачётке одни пятёрки и в итоге красный диплом. А так вон сколько четвёрок. Нет, с таким отношением к учёбе красного диплома не видать. И далее в том же духе. И вообще, не рано ли братец на баб засматриваться стал? Что, стояк мучать начал? Так мигом обломит.
И тут Вовка, под натиском необоснованных обвинений, не стерпел и высказал всё, что накипело. И что он давно уже не маленький, что относиться к нему надо, как ко взрослому. Сестрица сама провоцирует, разгуливая по дому хрен знает в каком виде, а потом возмущается. И далее в том же духе. Закончил тем, что пообещал уйти в общагу. Сестра от возмущения задохнулась, на некоторое время потеряв дар речи. Мысль перебраться в общагу отмела сразу и безоговорочно. И продолжила
— И чем тебе мой вид не нравится? Как это я тебя провоцирую? Чем?
Вовка рванул в стороны полы халата. Как и ожидалось, под халатом не было ничего. От слова совсем.
— Вот, ты всегда так ходишь! А я же мужик. Мне что, на узел завязать или тебя изнасиловать?
Сестра, шлёпнув Вовку по рукам, одёрнула халат, ни капли, как показалось, не смутившись
— Смотри-ка, насильник нашёлся! Это ты своих мандавошек-мокрощелок валяй как хочешь. Му-у-жик! - Иронично протянула. - Какой ты мужик? Так, мужичок. Да и то не совсем. Изнасилует он. Сейчас вот заверну, да по заднице. Мигом дурь из башки выколочу.
И она попыталась завалить брата на кровать.
Давно минули те времена, когда у неё могло бы это получится. Через некоторое время роли поменялись и теперь она лежала внизу, придавленная тушкой брата, а он держал её руки, задранные вверх. В пылу борьбы халат распахнулся, полы выскользнули из-под пояска и ткань сползла по торонам, открыв тело молодой женщины. Животик, перечёркнутый полоской пояска, грудки, задорно торчащие в стороны, треугольничек тёмных волос в месте смыкания бёдер и живота, ровные красивые ноги. И раскрасневшееся в пылу борьбы лицо, с капельками пота на верхней губе и на переносице.
— Отпусти! Отпусти, кому говорят! Щас как дам! Насильник, блядь!
Угу. Учитель словесности. А какая красивая! Вовка впервые посмотрел на сестру не взглядом брата, а мужчины. И у него вдруг возникло дикое желание прямо здесь и сейчас обладать этой женщиной. Двигая ногами, стянул с себя штаны. Благо под ними ничего не было. Освободившийся член выскочил и упёрся в живот сестры. Она, почувствовав прикосновение, опустила глаза, сумев разглядеть что это там её коснулось и задёргалась, извиваясь
— Пусти! Пусти, сука! Пришибу! Не прощу! Не трогай меня! Я кричать буду! Ай, мама! Ты что делаешь? Ты куда суёшь? Я всё расскажуууу...
Поздно. Подхватив ноги сестры на сгибе под коленями, загнул их, придавив к груди да ещё и навалился сверху. Её зад приподнялся, пизда раскрылась, будто ракушка-мидия, и Вовка совершенно свободно, без затруднений проник головкой в эту раковинку. А чтобы сестра не оглашала окрестности криком и не вводила в искус соседей, заглушил её вопли, впившись в рот поцелуем.
В ответ дождался лишь того, что сестра больно прикусила ему губу. Но не очень сильно. Пожалела брата. Руки давно отпустил и она колотила по спине кулачками, отталкивала Вовку от себя, но это у неё как-то не совсем получалось. Будь Вовка поопытнее, догадался бы, что это часть игры со стороны женщины. Ну не может она просто так сдать крепость. И скорее всего к подобному развитию событий сестрица была готова. А может это водочка, запах чужого совокупления, увиденные гондоны, что-то ещё. Простое стечение обстоятельств. Да ещё то, что мужика давно не было.
Вскоре удары прекратились, превратившись в поглаживания. Губы уже никто не кусал, их целовали. С губ её слетали какие-то слова и бессвязные звуки. Тело жило отдельной жизнью, отдаваясь наслаждению. Глаза были прикрыты. Носик сморщился и губы, при особо глубоком проникновении, кривились, расплываясь тут же улыбкой. И вот она замерла, сжалась, мелко задрожала. Её лобок плотно прижался к Вовкиному. Внутри что-то сжималось, надавливая на хуй, вздрагивало, трепетало. Потом она расслабилась. Открыла глаза, влажные и счастливые, улыбнулась
— Я всё! А ты сволочь! Слазь, придавил! Так ты не кончил? Вот и хорошо. Теперь так и будешь мучатся. Ладно, ладно уж. Дай встану на коленки. Тяжёлый ты.
Встав коленями на кровать, упираясь титечками в матрас, высоко задрала попку.
— Давай.
— А ты?
— Что я?
— А ещё захочешь?
— Ты кончай. Захочу, так покажу как ублажить. давай говорю, а то передумаю.
— Боже! Сколько в тебе! Ты же с этой матрёшкой три раза кончил. Три? Вот. И меня залил. Точно, жеребец. Давно надо было тебе дать. Это что? Снова встаёт? Нет? Он у тебя всегда такой? Ууу какой. Приличный. А внутри не почувствовала. Дай-ка рассмотрю. Ну не дёргайся, не оторву. Фу, мокрый. Иди, помой. Нет, подожди. Сначала я. Как вместе? Совсем охуел, братик? Я ещё при тебе подмываться...А пошли. Сам испачкал, сам и мыть будешь. А в другой раз вылизывать заставлю. Что? Ты мне? В рот? Да я и сама возьму, когда надо будет. Подумаешь, невидаль. Да, и проглочу. А за это ты у меня по струночке теперь ходить будешь. Ноги мыть и воду пить. Да, и жопу целовать. Да, с этого и будешь начинать свой день.
Да, прямо так: Дорогая сестричка, позволь поцеловать тебя в жопу. Хи-хи-хи! Нет, вот в неё вставлять не надо. Очень уж у тебя, как бы это сказать...Да, точно. Толстый он у тебя. Кто-кто? Хуй твой. Не хуй, хуина. Всё, мой меня и не разговаривай. да, я маленькая девочка. Да, посади на горшочек, писать хочу. Теперь отнеси в кроватку. Нет, не в твою, в мою. Вот так, положи, укрой. И иди мыться. И приходи, смотреть буду. Чего-чего? Его. Да, не наигралась. И вообще, не спорь со старшими. Всё, иди.Я сейчас ещё захочу.
1025