Спустя ту самую неделю, на второй, когда все подзажило, душевные раны затянулись поволокой прошлого, а моя промежность вновь начала подавать признаки жизни, первоначальный настрой несколько изменился. С категоричного он перешёл в стадию умеренного, мол, можно, но с оговорками и, желательно, вообще, завести одного партнера… Но на исходе второй недели, на заходе на третью, мои губы уже во всю исходили влагой, напоминая о прошлом и почему-то мысль о постоянном партнёре хоть и имела свою привлекательность, но лучше попозже, потом, когда-то… А сейчас…
А сейчас… А сейчас мне вдруг понадобился хлеб. Вот так просто – в десятом часу ночи вдруг оказалось, что у меня в комнате просто нет хлеба! Почему в десять и почему хлеб?! Ой, не спрашивайте, просто его не было, а завтрак без такового… Словом, вздохнув и быстро набросив едва ли не на ночную рубашку легкое пальтишко, я выскочила на улицу, в соседний ларек, прикупить половинку ржаного.
Улица студенческого городка, поросшая давно не стриженными кустами живой изгороди, хмурыми в ночном освещении громадами деревьев и раздолбанным асфальтом, не особо подымали настрой, тем более, что ларек-то был за углом.
- Половинку черного, - произнесла я в окошко. – Свежий есть?
- Канечна, дорогая! – донеслось с той стороны едва различимого пространства и спустя секунд тридцать мне демонстрировали завернутый в целлофан шмат хлеба, в протянутой волосатой руке.
- Савсем недорага, красавица! – протянул дородных размеров кавказец, ожидая получить за половинку буханки причитающуюся сумму.
- Сейчас-сейчас… - рылась в карманах я, в поисках денег. Я точно помнила, что они были, и должны вот лежать здесь – в одном из карманов, вот только сейчас перепроверю ещё раз… И проверяя повторно карманы я вдруг осознала, что деньги, смятые купюры, надевая пальто, я положила на стол и, видимо, там их и оставила.
- Ой, я… - вырвалось у меня, и я застыла на месте.
- Степендия нэт, наверна?! – улыбнулся кавказец, понимая ситуация и подмигивая, мол, все решаемое. Заходи!
И повинуясь гипнозу его взгляда и его улыбки, мои ноги само собой повели меня, неспешно и спотыкаясь, к противоположной стороне ларька, где меня уже жда
ла открывшаяся дверь, заливая пространство тяжелым желтым светом. оригинал рассказа
- Захады, дарагая! – впустил меня кавказец и я не успела ещё ничего сделать, как дверь за мною захлопнулась, я окунулась в тот самый тяжелый желтый свет, а его руки уже снимали с меня пальто, подымали ночнушку, а язык цокал и произносил что-то, видимо из его горского лексикона.
- Не бойся, дарагая! – произнес он и мне, собственно, и делать ничего не пришлось, он, видимо со знанием дела, тут же уложил меня на стоявшие у стены ящики, раскинул в стороны ноги, задрав предельно ночную рубашку, и все так же цокая языком да произнося свои горские мантры, неспешно вынул свой поросший волосом орган, прицелился и неспешно надавил головкой на мои алые губы. Я и осознать не успела, как он уже прорывался сквозь меня, ухватив своими лапищами мои лодыжки, разведя ноги в обе стороны до предела, а его орган проталкивался вовнутрь, вызывая во мне двоякое ощущение – ценой вопроса была даже не буханка хлеба, а её половинка, с иной – я вдруг осознавала, что соскучилась поэтому – по мужчинам, по их членам, проникающим в меня, по этим фрикиям, по этому разнообразию техник и методик, к которым они прибегали, совершая со мной половые акты. Ко всему этому.
«Уж не извращенка ли я?» - мелькало у меня в голове, пока джигит мял мои груди, толкал мой «передок» да приговаривал на своем родном языке, беря плату за ту самую буханку хлеба.
- Ты маладец! – толкал он меня, и я порой ударялась головой о стенку ларька. – Ты красывый девачка! – трахал он меня и восхищался, похоже, мною. – Ты потэрпи немного, я скоро… - запрокидывал он голову назад, отчего фигура его тут же напоминала нечто, напоминавшее всадника без головы.
«Всадник без головы!» - почему-то тут же прилепилось к нему у меня. Я ловила себя на том, что хотела этого и двух-трехнедельное воздержание в край меня утомило и измотало. Мне явно этого всего не хватало и вот сейчас… Пускай и незнакомы, пускай и кавказец, пускай и в ларьке, пускай даже за краюху хлеба, но мне нужно было это все.
- Какой у тэбя красивый попка! – восхищался он и, похоже, намеревался взять меня и туда. Но уж нет! – возмутилась почему-то я и заработала бедрами, доводя его до экстаза. Он заохал, задрожал и не успев быстро вынуть свой член из меня половину вылил в меня, во внутрь, вторая порция оросила мои губы и вырвавшись, ударила и в подбородок, окропив грудь и скомканную ночную рубашку.
- Какая ты… - он не находил слов. – Тэбе денег нада? – вдруг поинтересовался он. У меня есть друзья….
180