Тина отказалась положить хоть что-то в багажник — все в салон, на заднее сидение. Только мы выехали за город, она стала нырять, туда, перегибаясь и показывая округлую попу в шортиках в лобовое стекло, встречным автомобилям. Бухаться обратно с полными руками, сдувая с лица пряди русых волос, которые она не стала заплетать в косу, лишь собрала в две волны, под резинки. Я терпел до того, пока мне не просигналили из летевшего по встречной джипа и не вытянули из окна руку с большим пальцем вверх.
— Тин, хватит! — ворчливо проговорил я. — На тебя уже внимание обращают...
— Кто?! — удивленно ответила она.
— Вон, из джипа по встречке...
Она прикинулась коленями на сидение и, упираясь бедрами в спинку, вытянулась лицом к заднему стеклу, показала средний.
— Сядь, Тина!
Она снова бухнулась попой на кожаную обивку, выпустив из нее скрип, протянула мне полулитровый тетрапакет с апельсиновым соком.
— Будешь?..
— Нет...
— А... поняла!..
Тина снова нырнула к заднему сидению и вернулась с этим же соком, но со вставленной трубочкой, поднесла к моим губам.
— Я, правда, не хочу, Тин.
— Глоточек...
Я приложил губы к трубочке, потянул, глотнул. Она улыбнулась, устроилась удобней и, оглядывая летевшие навстречу окрестности, приложилась к трубочке. Ее зеленые глаза были счастливы.
— Антошка! Ты собственник? — проговорила она, когда высосала из пакета весь сок.
— Не понял?
— Ну, все мужчины, по отношению к женщине, делятся, на собственников и нет. А ты?
— Точно, все делятся?
— Ага, все...
— Тогда, скорее, да, чем — нет...
— Я так и думала...
— Тин, а где твой обруч с височными кольцами? Ты его не забыла?
— Нет. Он всегда со мной.
— Как? — на миг я оторвал взгляд, от дороги в ее сторону.
— Как и оберег, что у тебя на груди...
— Оберег?
— Тот, что прабабушка тебе подарила. Ты его не видишь и не чувствуешь, а я — да. И вижу, и чувствую — Рысь, готовая к прыжку...
Тина брызнула в меня зеленью глаз.
— А говоришь, дар потеряла...
— Разве, то дар! Так, кое-что из прабабушкиного наследия.
— Говорят, у покойных ничего брать нельзя?
— Так, то у покойных, а Алевтина к нам из своей жизни пришла.
— Так, она же умерла!
— Но пришла-то, до этого.
— Когда?
— Не знаю... Мало ли дней в ее жизни было, вот из одного прожитого в жизни дня и пришла. Антошка! Ты не бойся, с таким оберегом, тебе ничего теперь не страшно! Даже самого себя!
— Ничего?
— Ничего! Кроме того, зачем мы едем... — в глазах Тины за все время пути, первый раз промелькнул вечер, они на миг потемнели.
— А если я сейчас, в тот, встречный большегуз лоб в лоб?!
Тина бросила взгляд на дорогу, сморщила нос и кивнула... Я крутанул руль на встречную.
— Дурак!!!..
Она вцепилась в меня обеими руками и стала оттягивать на себя, словно этим уберет наш автомобиль с дороги фуры. Послышался громкий предупредительный гудок. Резко вывернул обратно, прижался к обочине. Мимо пролетел большегруз, пахнуло соляркой.
— Ты же сказала, мне нечего боятся?
— Нечего! Кроме собственной дурости! Если бы так случилось, а специально нельзя! Из-за тебя все шорты соком залила! Других у меня нет!
— Прости... Нашло чего-то, — я отнял потные ладони от руля.
— Нужно съехать к реке, — переночуем, постираюсь.
— Через четыре часа будем в Брянских лесах! В деревне и переночуем, Тин.
— Её еще найти нужно. Переночуем у берега Десны, обряд нужен.
— Какой обряд?!
— Обряд!
— У нас и палатки нет...
— Есть, — Тина хитро улыбнулась, — в багажнике...
— Откуда?
— Купила. Сначала ее, а после продукты. Ключи от автомобиля у тебя в куртке взяла.
— Украла?!
— Взяла! И обратно положила! Сюрприз хотела сделать... — обиделась, надулась, замолчала.
— Тин... — я поцеловал ее в щеку — Алевтина наказала нам не драться.
— Подлиза! — буркнула она.
— А где карта местности?
— Сейчас...
Тина хотела снова нырнуть через сидение, назад, но вспомнила о пролитом апельсиновом соке. Подняла слипшуюся прядь русых волос. Другую... Поглядела на потек по ноге.
— Сам возьми! Там, в синем пакете.
С моим ростом габаритами, у меня не получилось так быстро как у нее, но достал, развернул. Тина указала пальчиком.
— Сюда! Сосновка. Далее лесами, карта там бесполезна.
— Три часа потерпишь?
Тина наклонилась к моему уху, словно кто нас мог услышать.
— Слиплось... сладкое... сниму...
— Только не прыгай, ладно?
Тина кивнула и стала снимать шорты вместе с трусами — я выехал на трассу и педаль газа до полика. Она только глянула вперед и продолжила избавляться от одежды. Вспомнила, мелькнула голой попкой — один раз, нашла на заднем сидении свой белый плащ, скинула топик, одела, запахнулась.
— Сидение тоже
липкое... — бросила мне.
Я не стал развивать тему, от большой скорости и засветов Тины у меня встал, нужно было отвлечься. Подумать о предстоявшем — заброшенной деревне, одинокой старухе... Член стал давить на гульфик джинсов. Нет, уж лучше думать о Тине! Бросил на нее мимолетный взгляд. Тина застегнула плащ лишь пуговкой на груди, волосы спрятала под него. Полы разъехались, маленькой девочкой, без стеснения, она теребила пальцами русые волоски на лобке — половые губы.
Поднесла ладошку ко рту, лизнула и проговорила:
— Сок... — поднесла к моему носу, чтобы я удостоверился.
— Тин, перестань!..
Она снова лизнула ладонь и протерла промежность. Улыбнулась.
— Давай его выпустим... — поглаживая себя, проговорила она.
— Кого?
Тина не стала уточнять, она просто расстегнула молнию на моих джинсах, сунула влажные пальцы, добралась до трусов и стянула вниз. Член выскочил из тесного плена, я выдохнул с облегчением и посмотрел на спидометр — сто двадцать.
Она снова провела ладошкой по своей писичке — несколько раз, тихо простонала, ее глаза затуманились. Тина поднесла рук к своему носу и дала понюхать мне.
— Тоже сок, — мой. Приятно пахнет?
— Да...
Тина посмотрела на член.
— Ой, капелька! — сняла с головки пальцем, приложила к промежности, провела.
— Это скорость, — ответил я, с пересохшим горлом.
— Скорость? — спросила.
— Вибрация вызывает возбуждение...
— И что ты тогда делаешь?
— Тин...
— Я хочу знать о тебе все, Антошка!
— Это редко бывает...
— Сейчас же есть...
— Ты рядом, поэтому...
— Закрою его обратно, если не скажешь!
— Останавливаюсь и мастурбирую, — выдохнул я.
— Дрочишь...
— Да...
— А что меня не попросил?
— Тин, мы с тобой еще не так близки...
— Ты меня не любишь?
— Люблю...
— Тогда скажи: Любимая приласкай меня.
— Тина...
— Любимая...
— Любимая...
— Дальше...
— Приласкай... — проглотил я сухой ком.
Тина обняла мой член ладонью и быстро передернула несколько раз — вниз и вверх, снова вниз, он забился в ее руке. Поднырнув головой под мой локоть, она поймала головку теплыми губами. Я сжал руль с такой силой, что думал, раздавлю, — пальцы побелели.
Она вынырнула из-под меня, ее глаза лучились. Мелькнув язычком по припухшей верхней губе, Тина проговорила.
— Только никаких больше проституток... Ладно?
— Зачем они мне, Тин...
— Если тебе хочется. Ты сразу говори...
— А когда..?
— Как время придет...
— Не пришло?
— Нет!..
— Понятно...
— И ничего, и ни понятно! Вот когда станет понятно, тогда и наступит время... Твоя я! Только потерпи немного.
— А ты?
— Что я?
— Разве не хочешь? Меня приласкала, а как же ты?
— Я сама... Не останавливайся.
Тина легла на спинку сидения боком, ко мне спиной, и через какое-то время, тихо постанывая, содрогнулась всем телом. Повернулась.
— И все дела... — проговорила она, чаруя своим голосом.
— Нет, Тин. Я так не могу! Ты при мне сама себя удовлетворяешь, страдает мое мужское эго.
— Что страдает?
— Эго!
— Пусть оно у тебя еще чуть пострадает. А потом, ты от меня только попробуй отлынивать! Антошка, ну так надо! Не обижайся.
— Обряд?
— Он...
Скоро Брянск, машин встречных будет много. Застегнись.
— Сначала тебя.
Тина, осторожно, нежно, запаковала мой опавший член обратно в трусы, аккуратно застегнула молнию. Запахнулась плащом сама.
Брянск мы миновали по окружной дороге и повернули к Сосновке. Её тоже проехали и оказались в сосновом бору, у пологого берега Десны. Выбрали место ночевки. Время было только два часа дня, но Тина настояла сделать здесь остановку до утра.
Поставили палатку, развели огонь. Тина собрала свои вещи, и обнаженной пошла стирать. Осматривая плащ, она увидела пятно приличных размеров ниже выточек на талии. Я тоже увидел и улыбнулся. Тина понюхала плащ.
— Антошка! Это апельсиновый сок! Пролился на сидение.
— Я так и понял...
— Как, вот сейчас дам, больно!..
К вечеру, сготовили ужин. Тина ходила голой и комары ее не кусали. Меня же сожрали даже через одежду. Когда пришло время заката, я понял, почему она выбрала именно это место — солнце садилось над Десной, создавалась впечатление, что река убегала прямо в светило — бурлило, кипело, поблескивая в его лучах.
— Пора... — произнесла Тина. — Пошли...
Я снова увидел на ней золотой обруч с височными кольцами, в руке Тина держала старинный гребнь из чистого золота с орнаментом в зверином стиле.
— Обряд?
— Он...
Мы вошли в воду и остановились у большого валуна с выемкой, словно на него присела древняя обнаженная богиня. Тина опустила в выемку свою попу — в точный размер, собрала ноги, подогнула, русалкой... вечерние солнце осветило ее русые волосы.
364