Темно. Темно стало резко, я-то ожидал, что огни станут тускнеть медленно, но нет! И, наверное, это было правильно — мы здесь не для сожаления о недосмотренном представлении. Я стоял не движимо, не знаю сколько, может с минуту, а может час. Глаза бросили всякие попытки ухватится за пятна краски, фантомно вспыхивающих, со всех сторон. Мозг привык к темноте. Я привык к темноте. Удивительно, как обостряются чувства в отсутствии зрения — основного источника информации в нашем мире. Теперь каждый шорох, не проходи мимо меня не замеченным. Я лишь только по звуку дыхания понял, как она повернула голову, вслед за легким сквознячком.
Это место называлось темная комната. И она была создана для секса. Температура и влажность поддерживались здесь автономной системой на идеальном уровне, чутко реагирующей на поднятие температуры даже на один градус разгоряченными телами, сплетенными в похоти и страсти. Казалось бы, в таком месте должно было бы быть столько всего, на любой, самый извращенный в своих изысках вкус, но нет — тут было пусто! Лишь ворох подушек вдоль стен, да несколько покрывал. Не было качелей и прочей секс мебели, не было игрушек, смазок, наручников, плеток, всего того — без чего секс кажется скучным в наше время. НИЧЕГО! Но именно здесь платоническая страсть всецело могла стать плотской. Лишь только губы и руки единственно позволенное извращение.
Время настало. Я пошел на встречу той, что вошла со мной в темную комнату. Ее шаги вторили моим, становясь все громче. Сейчас в полной темноте, каждый звук был гигантом и почти оглушал. Ее дыхание коснулось моей груди. Теперь между нами оставалось не более полушага. Я впялился в темноту, силясь увидеть ее глаза, но темнота была полной, и я просто смотрел в одну точку уверенный что прав. Дальше был поцелуй, жаркий, почти жестокий, и влажный, также настойчивый с ее стороны, как и с моей. Никогда, ни одна женщина не целовала меня так. Это была не похоть, хотя и ее хватало, не страсть, но и ее я чувствовал, и даже не любовь поглощала в этом поцелуе, но было все и то, что объяснить словами не смогу ни я никто. Многие называют это ощущением рая, но какая религия может быть в плоти. Я бы сказал, что это был миг величайшего восторга, но все что было далее ничуть не хуже и в тоже время такое описание слишком скромно для этого состояния. Может это называют нирваной или катарсисом, может это Кундалини. Просто поцелуй, который мечтается повторить всю жизнь и не удастся никогда, и тем еще прекрасней воспоминания о нем.
Руки и ее, и мои уже скользили по не защищенным телам без всяких стеснений и робости. Левая моя кисть проверяла упругость девичьей попки, в то время как пальцы правой ладони вцепились в сосок ее левой груди, желая нещадно сдавливать и выкручивать нежную розовую плоть. Моя немезида ни в чем не уступала и создав левой рукой себе надежную опору на моей шее, откинулась назад, заставляя меня тянуться к ее губам, жестко ухватила мой член обратным хватом и медленно двигала нежную кожу вверх и вниз пытаясь навязать мне свое лидерство. По моей ноге, зажатой ее бедрами, я почувствовал, как стекает капля. Она сделает все что я скажу и теперь я это знал, так же, как и она, и ее притворство и агрессивный стиль не смогли сбить меня с толку. А она и не была прочь подчинится без остатка, отдать себя всю желаниям страсти и голосу тела.
Капля ее смазки сползла до колена, когда копна пышных волос вдруг исчезла от моего лица и через мгновение я почувствовал прикосновение язычка, ровно там, где была капля. И язычок начал свое медленное восхождение по влажной дорожке. Девочка слизывала с меня свой собственный сок. В том месте где брал свое начало сладострастный поток ее маленький милый носик уперся в фаллический мускул. Она опустилась чуть ниже и вдохнула глубоко.
Ее возбуждал мужской запах. Нежные, пухлые губы коснулись основания члена, потом яиц, но дальше она меня удивила — отстранив их рукой, стала целовать самый нежное местечко между яичками и анусом. Мое желание скорее вонзится в нее уступило лидерство этим прекрасным ощущениям. Хотелось, чтобы это длилось вечно. Хотелось умереть в плену этого кайфа. Хотелось отблагодарить ее со всей нежностью и мастерством, которые только бывают. bеstwеаpоn Она дарила всю себя мне без остатка, заставляя сделать тоже само для нее. А ее губы и язык все продолжали и продолжали. Это и пытка, и верх наслаждения. И голова пуста. И ни каких мыслей, обид, желаний. И только бы сделать все, чтобы ей было так же хорошо, и только бы она никогда не останавливалась. Мои пальцы путались в ее волосах. Чуть слышно она стонала. Ее руки ласкали ее тело, и я ревновал к ним. Она моя! А я даже не знаю ее имени. Но в мире существовали только мы. Имена, проблемы, конфликты больше не существовали, в нашем мире били то
лько мы. Только наши тела, только мы были и больше ни чего.
Сжав прядь ее волос, все же отстранив ее, заставляя ее сесть, я опустился к ней и благодарно целовал ее губы. Потом уголки рта, шею. Я не останусь в долгу. Завтра не существует, а значит сегодня можно все. Я оставлял на ее теле глубокие засосы. Медленно спускаясь ниже. Она легла. И настал мой черед погрузить ее в сладкое безвремье. Но я томил ее. Был рядом со соль желанной целью, но все не позволял себе достигнуть цели. Желание же сделать это брало верх над нами все больше. Одновременно с тем, как ее руку призывно подтолкнули меня к заветной цели, я и сам уже прильнул губами к клитору той, что заменила мне весь мир. Что делать и как, я просто знал. Это знание приходило без всяких научений и всего, что я знал до нее. Я просто знал. Как знал недавно и она, что нужно мне. Ее тело содрогалось и тихие стоны заполняли комнату. Я держал ее бедра руками, а ее ноги крепко сжимали мою голову, не желая выпускать никогда. Она раз за разом выгибала спину, а руки шарили в поисках опоры и каждый оргазм ее ногти глубоко впивались в мои предплечья.
Я всегда завидовал женщинам, их способности кончать, не теряя сладкого возбуждения. Она кончала и каждый раз ее вагина увлажнялась все сильней, желая принять в себя мое естество. И не было для меня нектара слаще. Я не считал сколько раз она кончила, просто продолжал свою работу, не сомневаясь, что получу награду не меньшую. И настал миг, когда больше я терпеть не мог. Не столько я жаждал ее нутро, сколь поцелуя благодарных губ. Все случилось в один миг. Я подался вперед и одновременно с тем как мои губы коснулись ее, я проник в нее. Сразу, полностью, одним движением она приняла меня. Я был в ней в не времени и пространства. И кончил я сразу без единого движения более, я излился в нее, закусив ее нижнюю губу. Ее стон от ощущения горячей спермы внутри ее тела возбудил меня еще сильнее, призывая двигаться. Никогда со мной не было такого и весь предыдущий опыт говорил, что так нельзя, так не бывает. Но я кончал в нее. Я целовал самые желанные губы, я имел самую желанию пизду. Кончал, но не останавливался, чувствуя, что могу еще. Я кончал ни секунды не сомневаясь, что она уже беременна от меня, а я даже не знаю ее имени. И она кончала раз за разом, принимая каждую каплю моего семени с благодарностью истово верующего, на которого раз за разом сходит божественная благодать.
Силы мои иссякли и я, как замертво, рухнул рядом с обожаемой и боготворимой мною женщиной мгновенно забываясь сном и лишь успев крепко прижать ее к себе.
Здесь ночь длиться вечно, а значит завтра не наступит никогда.
И пробуждение мое должно было начаться со страха, что ее нет. Ушла. А я даже имени ее не знаю. Но я проснулся от оргазма. Моя любовь нежно, тихо облизывала мой член. Я только что извергся в ее ротик. Она сдала все так тихо и нежно, что до последнего не разбудила меня. Поняв, что оргазм вырвал меня из сна, она легла на меня с верху и поцеловала. Ее рот был полон моей спермы и не было в моей жизни более нежного поцелуя. И впервые, после долгого поцелуя, я услышал ее голос.
— Я позавтракала, теперь твоя очередь.
Резвой кошкой она оседлала мое лицо и только я успел открыть рот как заструилась по моим губам ее моча. Она писала мне в рот, медленно, маленькими порциями, что бы я все успевал проглотить. Я лишь прижимал ее бедра к своему лицу. В моче чувствовался привкус спермы. Но даже в этом не было пошлости, лишь единение двух людей, сужденных друг другу самим мирозданием. Когда она закончила я взялся за игру с ее клитором. Но она прервала меня и отстранилась. Я было подался вперед за желанной игрушкой. Но девочка вскочила, развернулась и снова прижала мою голову к полу своей промежностью. Я был доволен тем, что могу вернуться желанному занятию в новом ракурсе. А она нагнулась и стала ласкать мой член сначала руками, а вскоре подключился и ее ротик. На этот раз запаса патронов у меня уже не осталось, но удовольствие от процесса я получал незабываемое.
Она сосала, я лизал. Мир оставался, по-прежнему только для нас двоих. Никогда еще мне не делали такой продолжительный минет, и я еще никогда не делал такой долгий куни. Может мы провели так час или около того, но за это время я окончательно проснулся. И мне хотелось еще. Я не знаю от куда брались силы и сперма, но я почувствовал приближение оргазма. Я столкнул ее с себя и, резко встав, навис над ней, стоящей раком:
— я еще не во все дырки тебя поимел!
Ответ мне был не нужен. Она была готова на все. А мой член после ее оральных ласк был отлично смазан. Я медленно ввел член в ее попку, почти не встретив сопротивления. Ее попка приняла меня, анальный секс ей был не в новинку, хотя дырочка и была узкой. Ей нравилось. Я не спешил. Мало что можно сравнить с благоговейным ощущением ануса обхватывающего твой член, когда девочка кайфует от этого. И опять она кончала, часто и ярко. Ее крики становились с каждым оргазмом все громче. Больше сдерживаться сил не было, я наклонился к ней, схватил ее за горло.
Мы кончали вместе. И так и остались в такой позе, пытаясь отдышаться, на несколько минут.
Потом рухнули рядом. Я гладил ее волосы. Она нежно водила пальчиком, по моему, обмякнувшему члену.
— Я люблю тебя.
— А я тебя люблю.
— У меня есть знакомый в ЗАГСе, завтра мы сможем расписаться. Ты выйдешь за меня замуж?
— Да.
— Как тебя зовут?
378