Бла, бла, бла... Ну, до чего же нудные все эти мероприятия! Я ждал главного. Распределения на практику. А декан пыхтел, сипел, разорялся, объясняя нам, как важна производственная практика для студента, что она даёт... И как мы должны себя вести, чтобы не позорить «Аlmа Mаtеr».
И вот, наконец, главное: «Тем студентам, кто принёс письма, с предприятий гарантирующие прохождение производственной практике по специальности разрешено прохождение оной по месту их выдачи. Остальные получат направления в деканате...»
Ура! Я прохожу практику там, где хотел. Не зря старался, поднимая все знакомства, и один из первых подал заявление о направлении на практику в конкретную организацию... Почему радуюсь? Я собираюсь там работать после окончания института. А сейчас мне надо зарекомендовать себя, показать товар лицом и стать нужным в организации. Предприятие не очень большое, но развивающееся и перспективное. Тем более являющееся филиалом московской фирмы.
И вот первый день. Он единственный, который мне понравился. Мне просто показывали и объясняли, что я буду делать. А дальше начались рабочие будни...
Нет, я, конечно, знал, что ходить на работу надо каждый день и работать с девяти до шести, но совершенно не представлял себе как это трудно! Заниматься ежедневно тем, что тебе не нравится, не имея возможности выйти и проветриться, не говоря уже, чтобы заняться чем-нибудь другим... Каторга! Система «эксплуатации» здесь была поставлена отлично. Уже через неделю я «выл белугой на луну»!
Надо было срочно, что-то делать. Считая себя умнее других, решил подойти к этому вопросу с альтернативной стороны. Да и случай подвернулся... Корпоратив. Десять лет со дня создания фирмы. Праздник в пятницу вечером. Явка всем обязательна. Оплата: пятьдесят на пятьдесят. Половину платит фирма остальное мы.
Сначала была раздача «подарков». Премии, грамоты и всякая фигня. А потом нас пригласили за столики. Как самый молодой попал за крайний столик в конце зала вместе с неудачниками. Но я-то им не был и собирался этот вопрос решить кардинально. После часа обильного возлияния, я, кстати, почти не пил. Голова нужна была трезвой. Я пригласил нашу начальницу на танец...
Не сказать, что я был в восторге от её форм и внешности, но «дело есть дело»! По жизни она была приятной женщиной, но на работе «зверь»! Коротко стриженная брюнетка с большими стального цвета глазами, ухоженная и одетая «с иголочки». Ей было за сорок. Немного расплывшаяся от сидячего образа жизни, но всё еще бодрая и со слов «коллег» не чурающаяся секса особенно с молодыми мужчинами. В курилке, куда заходил пообщаться, надо мной подшучивали: «Практикант! Ты не там практику проходишь! Тебе пора переезжать на дачу!». Действительно, она жила в садовом кооперативе за городом, где выкупила несколько соседних садовых участков и свила себе гнёздышко. На работу ездила сама, хотя иногда её забирал шофер на джипе, принадлежавшей фирме. Авто у неё было классное. Двухместный «Мерин», кабриолет белого цвета.
Дальше, как говорится, было дело техники. Тем более она почти сразу дала понять, что не прочь поразвлечься, ухватив меня за задницу и прижавшись своими огромными сиськами к моей груди. Выпила она, судя по всему, немало, но на ногах держалась твердо. Когда я прижал её к себе и сам погладил по большим, но упругим ягодицам она, приподнявшись на цыпочки, шепнула мне в ухо:
— Ты ведь не против?
— Против чего?
— Поближе познакомиться? Мне надо лучше знать своих подчинённых!
— Нет, конечно, Лариса Сергеевна. Вы такая сексапильная...
— Когда мы вдвоем зови меня просто Ларисой... — ответила она, — и будь готов. Через полчаса уезжаем.
— Да я хоть сейчас... — шепнул ей в ушко и поцеловал шею.
— Не сейчас, а через полчаса почти трезво добавила она и отошла от меня, не дожидаясь окончания танца.
Через полчаса я стоял на улице, приплясывая от нетерпения. Она появилась через пятнадцать минут мы сели в джип, и он тронулся. Я тут же попытался приступить к делу, но в ответ получил отповедь:
— Машина не самое удобное место для этого занятия, тем более в моём возрасте.
— Да о каком возрасте Лариса, ты говоришь? — польстил я.
—. .. — улыбнулась она и, притянув к себе, поцеловала в губы, — потерпи мой юный друг! Будет, всё будет... Дома. И прижалась к моему боку.
— 2-
Так мы и ехали. Я поглаживал её бедро, а она, задумавшись, смотрела в окно. Добрались и правда, быстро. Полчаса и мы на месте. Джип почти сразу уехал, а мы прошли на огороженную территорию ухоженного сада. Я огляделся. Небольшой уютный даже со стороны коттедж, высокий почти трехметровый забор без единого просвета. В левом углу во всю длину участка здание. Судя по трубе — баня и, наверное, гараж в одном блоке. И здоровенный пес, не меньше метра в холке, который смотрел на меня как на закуску.
Первым делом Лариса подошла к псу и засюсюкала:
— Ну как ты тут мой милый. Я дома и сейчас тебя покормлю... — и уже обращаясь к нам обоим, — Это Гаврош, — показывая на пса, — а это гость. Сергей. Подойди и дай ему себя обнюхать. Я думаю, вы подружитесь.
С некоторой опаской я подошёл к Гаврошу. Тот посмотрел на меня взглядом, в котором я прочитал:
— Ходят тут разные... Но если хозяйка не против — живи... — и отвернулся, преданно уставившись на Ларису.
Я протянул руку, пес дернулся ко мне, и резко вздохнув, и потерял всякий интерес. Его интересовала кормежка, а я был помехой, оттягивающей ужин.
Жрал этот «телёнок» много и вкусно. Кусок мяса с толстой костью он перемолотил своими зубками минут за пять и, похоже, был не прочь отведать ещё кусочек этак на килограмм. Но на второе ему был сухой корм и тазик молока. Этими «печеньками» он хрустел так, что у меня заложило уши. А молоко лакал своим лопатообразным языком, вероятно, сразу по пол-литра.
Умилённо смотря на своего питомца, Лариса просюсюкала:
— Правда, он милый?
—. .. — закивал я в ответ, не зная, что сказать.
Она подошла ко мне и, проведя рукой по торсу, ухватила меня за причинное место:
— А ты? Ты будешь мил и внимателен ко мне?
— Я обнял её и «подарил» ей самый нежный поцелуй из тех, что умел.
— Целуешься ты хорошо, — прощебетала Лариса, — посмотрим каков в постели... Ладно, баня готова, пошли мыться.
Как я понял жила она одна, если не считать этого «телёнка». Кто протопил баньку, пока для меня было загадкой. Когда мы вошли в баню, я огляделся. Простой банькой назвать это сооружение, было оскорбительно. Скорее элитной сауной напичканной электроникой, хотя как я потом узнал, была там и русская банька на дровах.
— Умный дом? — констатировал я.
— Наверное, — она ответила мимоходом, стаскивая и бросая на пол своё платье.
— А не плохо тут... — польстил я ей.
— Да... Ты раздевайся, давай и пошли в сауну...
Пока я размышлял на тему: «Как хорошо в стране советской жить», она сняла чулочки, свой безразмерный бюстгальтер и теперь массировала белые мягкие груди. Они у неё висели как два пышных батона с большими розовыми сосками размером с крупную виноградину. Не удержавшись, протянул руку и, ухватив один сосок пальцами, сжал, оттягивая вперед.
— Нравятся? — она потянулась как кошечка, нет скор
ее сытый тигр, и стянула малюсенькие трусики... — ну что стоишь столбом? Раздевайся! — и, подойдя ко мне, стала торопливо расстёгивать брюки.
Я не успел сказать «А», как оказался в одной рубашке, а Лариса, опустившись на пуфик, уже заглотила мой орган и принялась его сосать. Её старания не пропали даром и через минуту он встал, показывая себя во всей красе. Она оторвалась от столь приятного для меня занятия и осмотрела «трофей».
— Хороший размер, а если ещё и работящий, то практику ты пройдёшь без труда, — высказала она своё мнение.
— Пока не жаловались! — подтвердил её мнения с гордостью.
— Тогда давай, — она встала, подошла к канапе стоящему в центре комнаты и уселась на него, удобно опершись о высокую спинку.
Раздвинув ноги, погладила свою бритую киску и предложила:
— Полижи у меня, я так соскучилась по мужской ласке... — откинувшись навзничь.
Дело нехитрое. Я встал на колени и пригнулся к её промежности. Пальцами мягко развёл розовые складки ее больших губ в стороны, и пригладили внутренне. Потом чуть касаясь языком, провёл снизу вверх между ними. Она задрожала, и когда я повторил, двигаясь в противоположную сторону, схватила меня за голову и крепко зажала между бёдер:
— Давай... Ещё... Сильнее... Мой юный друг.
Не успев вздохнуть воздуха, я оказался прижатый лицом к её лону. Продолжая, однако, доставлять её удовольствие своим языком, энергично двигая им вверх-вниз и даже буравя кончиком. Скоро у меня закончился воздух, и я попытался вырваться из её железной хватки, задергавшись в стороны. Когда мне это удалось, я красный от удушья с мокрым от её сока лицом выпрямился, глотая открытым ртом воздух.
— Ты чего? — удивилась она.
— Да чуть не задохнулся без воздуха, — на выдохе произнёс я, опять припав к киске.
— Да... Молодец... — стонала она, ерзая своей мягкой попой по кушетке.
А когда мой язык погрузился в вагину, она выгнулась дугой, опять прижимая меня к себе руками.
— Глубже милый и покрути им там... Да... В стороны! — стонала она, отпуская меня, и подергиваясь всем телом.
Не слушая её, я привстал и начал поглаживать её прелести набухшим и негнущимся членом. Она замерла, прикрыв глаза и приоткрыв рот отдавшись ощущениям. А я, смазав головку члена слюной и приставив ее к входу во влагалище, надавил, предварительно задрав её ноги в потолок.
Не скажу что у меня маленький размер, но её отверстие оказалось много больше! Мой дружок с негромким всхлипом свободно провалился в её «недра». Хотя во всём есть свои плюсы... Я почувствовал, как головка с силой уперлась в матку.
— Ох-х, — вскрикнула она и дернулась.
Но я уже ухватил её за бёдра и уверенно задвигался, погружаясь и выходя наружу. При каждом погружении я упирался в матку, Лариса вскрикивала, и по животу пробегали спазмы. Мои бёдра шлепались о её ягодицы, а мошонка, раскачиваясь, билась о промежность.
Трение о стенки вагины было минимальным и поэтому я сжал ее щиколотки вместе, и наклонил набок, как бы выкрутив в «талии» на девяносто градусов. Стало лучше. Теперь я ощущал, как мой член продирается внутри её лона, раздвигая стенки вагины. Она тяжело задышала, прикусив губу, а глаза расширились став почти круглыми. Серый оттенок исчез из глаз, и проступила голубизна.
— А теперь в попу... тебе понравится... — пробормотала она застонав.
— Хочешь в задницу? — прокричал я, увеличивая темп.
— Да-а-а...
Я рывком покинул вагину и, не метясь, вогнал фаллос между круглых и упругих ягодиц. Головка, а потом и весь орган, можно сказать, «со свистом» проложили себе дорогу в анальном отверстии.
— Да... — подумал я, — девственностью здесь «не пахнет» ни в одном месте, продолжая долбить её резкими тычками.
— Ещё... Быстрее... — уже кричала она, выгибаясь и словно силясь вырваться из моих объятий.
Но я держал её крепко, и она бессильно напрягалась в моих руках.
— А если так?! — закричал я, и мгновенно покинув анус, опять вогнал член в вагину.
— Ох-х...
А я уже повторил обратный скачок, с сильным шлепком ударяясь в ягодицы при полном погружении.
— И эдак! — опять скачек и я буравлю влагалище...
Проделав это раза четыре, я вогнал её в ступор. Она замерла... А потом, заорав от возбуждения, задрожала и стала кончать, извиваясь как змея. Тут же на улице залаял Гаврош, а дверь содрогнулась от мощного удара.
— «Время разбрасывать, и время собирать камни»... — подумал я, представив, что этот «телёнок» ворвётся в помещение и кинется «защищать» хозяйку...
Всё моё возбуждение улетучилось мгновенно, а член, поник «потеряв» стойкость... Ещё удар, от которого казалась, содрогнулась вся пристройка и я, запаниковав и «потеряв голову», заскакиваю в парилку, с силой удерживая дверь за хлипкую ручку. Несмотря на жар, накопленный в помещении, меня колошматит озноб, а кожа покрыта пупырышками...
Через мгновение соображаю, что прижимаюсь к хоть и толстой, но стеклянной двери. И, несмотря на свою закалку она не выдержит удара тяжелого тела. По спине бежит холодный пот, рубашка прилипла к телу, а я затравленно оглядываюсь, куда бы спрятаться... (В парилке! Где кроме полки ничего нет...).
— Заткнись сука! — слышится визгливый голос моей пассии, — пошёл вон...
Лай стихает, удары больше не повторяются. Сквозь полупрозрачное стекло вижу искаженный женский силуэт, подходящий к двери. Легкий стук ноготком в стекло:
— Ты там живой?
— Да... — сдавленно отвечаю я, отступая к полке и садясь на неё, чтобы снова вскочить с матами... (Обжёгся!).
Дверь открывается Лариса заходит внутрь. Видно как её хорошо!
— Кончить успел? — интересуется она.
— Нет! — с трудом сдерживая стук зубами, отрезаю я, — хоть не описался и то ладно... — и про себя, — а мог и обгадиться!
— А ты молодец! Шустрый... До меня пока дошло... Давно я так не кончала! Вот что значит молодость!
Оглядев меня и видя, что в данный момент от меня мало толка потянула за руку:
— Пошли, коньяка налью.
Мы вышли из парилки, и подошли к бару. Достав наперсток, который почему-то зовётся рюмкой, она налила в него коньяка. Всё ещё затравленно оглядываясь на дверь, нашарил глазами здоровенный бокал, схватил его двумя руками и протянул ей:
— Сюда, — сдавленно попросил я.
— А немало будет? — хмыкнула она.
— Как раз чтобы, забыться...
— Не вздумай напиваться! — предупредила она, — у нас ещё много «дел»!
Хотя дело было одно: «Трахать эту похотливую сучку, до потери пульса и кровавых мозолей между ног... «. Я приложился к лоханке и сделал добрый глоток. Оглянулся в поисках места куда сесть и пройдя в зал, сел на то же канапе.
Пока я «лечился», Лариса, не одеваясь, подошла и открыла дверь. Мне опять поплохело. На пороге сидел Гаврош, и струйки слюны из его пасти висели до пола. При виде хозяйки он вскочил, бросив в мою сторону взгляд, красноречиво говорящий: «Колобок, колобок! Я тебя съем... «!
— Ах ты, паршивец, — ласкова потрепала она пса и, схватив за холку, «поволокла» в темноту.
Уже издалека я услышал:
— Молодец, ты мой! Защитник... Но ночевать будешь в «стойле». А то весь кайф обломаешь!
Раздался звук открываемой, а потом и запираемой на замок двери.
186