Проклятие, наложенное мужем-наркоманом, которого Гуля вытолкала взашей из арендуемой квартиры, действовало уже седьмой год.
Если до замужества и четыре года супружеской жизни женщина была обласкана мужскими взглядами на её привлекательные обводы женственности, то после слов: «Да кто на тебя идиотку посмотрит? Кто позарится на бэ/ушное тело? Не будут больше мужчины желать тебя. Чтоб тебе до конца жизни суходрочкой заниматься!» и её: «До конца твоей жизни, урод! А меня не заботит секс! Обойдусь!», — вакуум в лоне, с каждой минутой, с каждым часом, всё больше высушивал вагину.
Через месяц, приглашённая подругой на день рождения Гуля, пыталась понравиться одинокому мужчине. Медленно кружилась с ним в танце, мило улыбалась его пустым шуткам и робким поглаживаниям округлостей ниже пояса.
Женщина мысленно показывала язык бывшему супругу: «Сегодня этот мужчина согреет не только мою постель, но и меня! Бя-я-я!»
Для краткости — первая мастурбация на образ мужчины — вот что согрело тело Гули.
«Ладно, это ничего не значит, просто мужчине стало плохо от жирного бешбармака!». — Засыпая подумала 30-тилетняя женщина.
Утром, собираясь на работу, осмотрела своё обнажённое тело. Восток, слившись с Западом, создал привлекательное личико с узкими глазами отца-казаха и чувственными губами матери-немки.
Чернь копны волос никак не соответствовал с голубыми глазами арийки.
Груди едва подрагивали от стука сердца, слегка обвисли под тяжестью своей массы, однако соски походили на крючки для вешалки, наверняка могли выдержать плечико с платьем. Низко расположенная талия, резко перейдя на крупные и упругие ягодицы, походила на песочные часы.
Слегка кривоватые ноги, как следствие азиатского генотипа, хоть и не нравились некоторым эстетам прямоты, но только улучшали процесс соития.
«Сегодня же соглашусь встретиться с Талгатом. Молодой конечно, но хватит его игнорировать — второй год пошёл, как он навязывается с приглашениями, то в кафе, то в пивбар».
Каково же было её удивление, когда на проходной СПЗ она увидела, что молодой мужчина вылез из дорогого автомобиля, за рулём которого сидела очаровательная девушка европейской наружности.
Напарница по конвейеру сказала, что Талгат уже две недели как встречается с девушкой, владелицей свадебного салона.
«Конечно она более привлекательна, чем я!». — женщина поняла, что и с этим мужчиной ей придётся заняться сексом лишь ментально.
Приблизительно таким неудачами оканчивались все её намётки на мужчин. И что больше пугало, так это отсутствие интереса со стороны всех мужчин. Игнорировали Гулю самцы.
Ещё до совершеннолетия Гуля Аспанова была изнасилована тремя парнями.
Прогулки после захода Солнца, в ночное время, с целью лечь под одного или даже толпу мужчин, дорвавшихся до грубости в отношении одинокой женщины, не давали результата, вот уже пятый год.
Однажды в пылу ссоры с начальством, плохо ценящим женщину, более 20 лет работающую на одном и том же конвейере, пригрозила уволиться. Уволилась.
Профессии нет. И подалась женщина 37-ми лет от роду в уборщицы подъездов.
***
— Здравствуйте, наберите, пожалуйста ведро воды. — попросила она мужчину, открывшего дверь одной из квартир.
— Проходи, сама набери. Я как видишь одноногий. Пока протез надену, устанешь ждать.
Только теперь Гуля заметила инвалидность хозяина.
Набирая воду, Гуля обратила внимание на отсутствие предметов, указывающих на присутствие в квартире женщины. Мужские лосьоны, электробритва, единственная зубная щётка в держателе.
— Как зовут тебя, красавица? — спросил мужчина.
— Гуля. — кратко произнесла женщина, подняла ведро, собираясь покинуть квартиру.
— Погоди. Меня — Михаил Семёнович. Гуля, может и у меня помоешь полы, протрёшь пыль? Я заплачУ. Пятьсот тенге. Устроит? Ну и чай со сладостями с меня. Раз в неделю, как придёшь подъезд мыть.
Она согласилась. После уборки подъезда, навела порядок в квартире Михаила. Потом пили чай с нехитрым вареньем и коржиками.
Мужчине уже сорок восемь. Инвалид-афганец.
Вопрос: «Гуленька, когда в тебя можно будет кончить?», выбил из-под женщины табурет. Вернее, она подскочила, уронила табурет.
— Михаил Семёнович, вы понимаете о чём спрашиваете?
— Знаешь... Я практик. Все эти предварительные подходы, увёртки — не для меня. Я привык сразу говорить, чего хочу. А хочу я соития с тобой! Пойми — мы оба одинокие, в конце концов коитус меж нами произойдёт... Не мешай мне докончить! Произойдёт, я уверен. Так зачем терять время на волнительные раздумья, как юноша и девушка?
— Ты..., ты наглый! — Гуля сразу перешла на «ты». — Почему ты так уверен, что я соглашусь?
— Уверен. На сто процентов. Так, когда у тебя удобные дни?
— Бес... Бесстыжий! Принципиально больше не зайду к тебе!
— Это уже ближе.
— Что ближе?
— «Принципиально»! Значит если бы не мой напор, ты бы в конце концов, через время, всё равно легла бы со мной в постель.
Гуля поняла, что мужчина умнее её, окончившей всего 8 классов. Сможет любую её фразу обратить в свою пользу. Надела верхнюю одежду, забыв сумочку, захлопнула входную дверь.
«Дура! Семь лет без мужской ласки позади! Ты же согласна была лечь с соседом алкашом, лишь бы он пошурудил в засыхающей дыре! Давай, повернись... Ё-моё! Сумочку забыла. Гуля! Сегодня как раз безопасный день. И завтра, и послезавтра. А вероятней всего ты бесплодна!».
Противоречия тянули ноги в разные стороны. Моральная левая нога тащила домой. Похотливая правая, совершила прыжок в сторону подъезда.
«Вот таким образом, ты раздвинешь ноги! Одна по одну сторону от мужчины, другая с противоположной! Гуля! А? Представь, что ты мужчина. Мужики ведь как? Захотел потрахаться, дерут всё что шевелится. Так и ты будь мужиком... с влагалищем! Тоже трахни Михаила! Так и скажи ему сейчас: «Посмотрим на сколько тебя хватит, половой гигант!».
Женщина толкнула дверь — оказалась не заперта.
— Я это... Сегодня... И ещё четыре или пять дней... Даже может я бесплодная — никогда не предохранялась... Но ты должен отвернуться, когда я буду раздеваться!
— Я даже дам тебе чистые полотенце и халат для омовения перед соитием. Это второе, предпоследнее условие.
— Конечно, конечно. Я тоже не люблю вонь промежностей. — женщина произнесла это так обыденно, будто профессионалка. — А какое последнее? — сообразила наконец женщина.
— Жить и ночевать у меня не будешь! — категорично закончил мужчина.
Совмещённый санузел пригодился кстати — мочевой пузырь требовал опорожнения после нескольких пиалушек чая. Все мысли покинули голову женщины, она делала всё машинально, как робот. Опомнилась лишь когда пальцы коснулись клубнички меж половых губ. Клитор, обильно накаченный жаркой кровью, больно заныл.
Раздражение его мгновенно окончилось лёгким оргазмом, испугавшим Гулю.
«Изголодала бедняжка — от касания улетаешь!». — подумала женщина, направив поток струй из лейки на губки и анус.
Не оставив без внимания чистоту ямки копчика, закончила мыться. Штопанное-перештопанное бельё, женщина замотала в мужские штаны, в которых убиралась.
Михаил лежал на кровати. Укрылся покрывалом. Откинул край, пригласил на ложе. Гуля быстро размотала полотенце, юркнула к подмышке мужчины. Будто юношеская стеснительность сковала мышцы женщины, она отдавалась предварительным ласкам мужчины с девичьей безучастностью. Помогла лишь мужским рукам проникнуть к срамному отверстию, раздвинув ноги.
Требовательные пальцы окунулись к источнику влаги, размазали её по краям вульвы. Эти действия напомнили Гуле что она уже более 23-ёх лет не девственница и пора вести себя соответственно возраста и желания.
Желался, даже больше чем сам акт, контакт шершавой ладони о пенис. Если до этого член касался её живота, измазывал его секретом, но не давал представление о габаритах, то ладонь нашла, что пенис едва ли превосходит по размерам известные ей пенисы бывшего и ещё пятерых мужчин, с которыми она контактировала до замужества и двоих партнёров, с которыми молодая Гуля изменяла наркоману.
Пальцы измазались предэякулятом. Женщина схитрила — будто почесала носик, понюхала запах мужчины. Голова закружилась сильнее, писька брызнула дополнительную порцию секрета.
Гуля потянула Михаила на себя. Не мгновенно, но пенис проник в плотность влагалища.
— Ох, как тут у тебя тесно! Словно девичья вагина. — мужчина повременил, привыкая сам и позволяя женским слизистым расслабиться, принять нужную форму.
«Может подох Виталя? Кончилось его проклятие! Как же приятно ощутить вес мужчины на себе, как сладко ощущать палку в себе. Железо, накалённое до красна — вот первое сравнение».
Гуля поправила положение тела на матрасе. Мужчина задвигался. Начал не торопясь. Женщину устаивал такой темп. Она успевала подмахнуть, ослабить ягодицы, отдохнуть и вновь напрячь их для следующего подъёма навстречу тазу Михаила.
Темп начал нарастать постепенно и плавно. Уже не устраивало простое напряжение ягодиц, нужно поднять ноги на поясницу мужчины. Но и этого перестало хватать при завершающих фрикциях — Гуля физически не поспевала за «перфоратором».
Семя сладко ополаскивая воронку матки, окончательно убедили Гулю, что это не сон, не бред после мастурбации.
Мужчина полежал на женщине, дождался полнейшего расслабления пениса, перевалился к стене. Гуля заткнула щель носовым платком.
Говорить она не мастер, поэтому лишь задавала вопросы:
— Что за прихоть кончить именно в такой срок? Презики, таблетки?
— Не люблю я гондоны. А таблетки не дадут стопроцентной гарантии, что ты не залетишь. Не именно ты, другие тоже — не хочу разборок типа: «Заделал — женись!». Почему такая блажь... ? Потому что рано женился..., перед самой службой. Она, блядовала здесь, а я лежал безногий в госпитале. Хоть бы приехала. Курва! Ты изменяла своему? Почему?
— Не знаю почему твоя тебе изменяла, возможно действительно гулящая она, а я из принципа. Думала таким образом разбужу его ревность, она сменит тягу к наркотикам. Дошло до того, что открыто сношалась при нём с его же компаньонами. И, по-моему, ему это нравилось... А ты свою как любил? До какой степени? Позволил бы её?
— Позволил бы..., до первого любовного поцелуя, а потом, на одну ногу наступил бы, другую к потолку поднял бы, чтобы прямо по влагалищу разорвать на две блядские половины... В первые годы после госпиталя, если дорывался до женских тел, относился к ним, как к чему-то грязному, насиловал их без сожаления. Меня даже привлекали за это... Но афганское братство три раза спасало меня от тюрьмы. Женщины забирали заявления... Парни пили со мной, уговаривали простить слабость женщин.
— Со мной был нежен — значит отлегло у тебя. Но я думаю, что вынесла бы грубое отношение... Насиловали меня до замужества. Миш, пойми меня правильно..., вначале я испугалась, а затем возбудилась... Хотелось бы повторить.
— Тебе понравилась грубость? Или истязания?
— Да. И грубость, и жёсткость соития. Три парня..., видимо такие же обиженные подружками, как ты, вытворяли руками и членами всё что им на ум приходило. Синяки месяц сходили с моих ягодиц и внутренних сторон ляжек. Анус долго не мог держать фекалии... Горло? Хрипела им тоже долго...
— Года два назад... мыла полы здесь одна... Так вот... Нет, давай сначала... Я подумал — если тебя насиловали, ты имела контакт со многими мужчинами. Почему у тебя влагалище узкое? У многих казашек такое?
— Я тебе не говорила — сегодняшнее соитие было первое после развода с бывшим. Семь лет сужалось... хи-хи-хи. Продолжай
— Ха! Понятно! Тогда моя история. У той женщины..., не скажу — пусть будет счастлива с таким влагалищем. А оно у неё большое. Я две ладони вставлял и мог похлопать ими. Она воровала бутылки алкоголя из склада. Заталкивала туда донышком вверх. Показала мне. И ты знаешь чем я её удовлетворял? Своей культёй! Вот этим самым остатком голени.
— Врёшь поди? Её тоже насиловали?
— Не вру! Про насилие не знаю, не говорила.
— Ты что всех уборщиц трахал?
— И не только уборщиц, если быть точнее. Пять или шесть женщин, заходивших в эту квартиру, не согласились с предложением, а пару десятков вашего брата одобрили мою прямоту... Я задумал написать мемуары...
— Что это такое?
— Описание своей жизни. Уже о нескольких своих победах..., ладно не победах, а о соитиях с женщинами написал. И о тебе напишу... Я же не знаю твоей фамилии, а Гуль в мире полно. Расскажи, как ты изменяла.
— Только я должна почитать свою историю. Идёт... ? Замуж вышла по отчаянной просьбе его матери. Она так и сказала — женится, остепенится. Да, целый год всё было хорошо... Свекровке надоело, она нас прогнала из квартиры. Пошли мы жить в двадцать девятую общагу... Да, в шестом микрорайоне. Я на подшипнике упаковщиком надрываюсь, а этот гад спускает заработки на дурь. Прихожу как-то домой. Их там с мужем ещё двое. Все под кайфом, лыбятся как дети. А комнатушка маленькая, мне чтобы переодеться в душевую или в туалет идти. И, как сказала уже, решила вызвать у него ревность. Спокойно разделась до белья — мой молчит. Друзья его заулыбались, перед мужем хвалят мои формы. Ладно, накинула домашнюю одежду, пошла кушать готовить. Там кухня хоть и общая на четыре комнаты, но в ней мало кто готовил.
— Бывал я как-то там, знаю.
— Один из друзей вышел по малой нужде. Потом ко мне на кухню. Ну и как ты, наверное, догадываешься, прямо там меня и трахнул. По-блядски, конечно я поступила, но сил терпеть не оставалось. Сижу, дальше готовлю. Второй также поступил. Но только сиськи помял. Видимо испугался. В следующее их сборище я подольше покрутилась в комнате, подразнила бывшего, намекнула ему, что пора бы с друзьями попрощаться и заняться супружескими обязанностями. Которые он исполнял крайне редко. А он лишь кивает головой, мол сейчас они уйдут. Глаза в поволоке. Изо рта слюна течёт. Я оголилась окончательно, повертела попой перед двумя друзьями. Поднялся один с дивана, погладил по попке. Говорю своему, что сейчас отдамся другому. А это чмо только головой машет... Тяжко, Миш, осознавать, что на этого гада я потратила молодость. Потом так и повелось, если они в нашей комнате, то без блядства с моей стороны не обходилось.
— Нравилось изменять?
— Лишь однажды... Корешей его не было, а он в отрубе. Зашёл сосед по рекреации. Я лежу на диванчике, мой урод в кресле кемарит. Сосед стрелял сигарету. «И сигарета найдётся, и тёлочка горячая есть. Устроит тебя такой подарок судьбы? Бери!». — сказала я, слегка офигевая от собственного возбуждения. И вот мы уже скрипим диванчиком. Рогоносец лишь слюни пускает. А трезвый и здоровый парень топчет, как должен топтать любящий супруг... Смотрю понравилось тебе! Мне подмыться или по старой пашне пойдёшь?
— Иди. Не люблю брызги из влагалища.
Гуля, уже не стесняясь, прошла в ванную хорошенько вымыла сперму, отёрлась полотенцем. Подмигн
ула своему восстанавливающемуся взору в отражении зеркала.
Второе соитие прошло под аккорды пружин старой кровати и стоны женщины. Затем они вновь поговорили. За окном настали сумерки. Гуля не торопилась, но мужчина тактично попросил покинуть его берлогу. Михаил напомнил о уборке на следующей неделе.
Гуля зашла в продуктовый, купила всякой дешёвой снеди. И тут заметила знакомое лицо. Талгат.
— Здравствуй, Талгат. — Гуля после встречи с Михаилом выглядела гораздо лучше, чем до соитий — была весела, розовощёкой.
— Гулька! Не узнал тебя! Ты похорошела. Два года? Да два не видел тебя. Ты как? Где?
— Так по мелочи..., то там, то тут. — женщина постеснялась сказать правду. — Сам как?
— Нормально. У нас с Сашкой два ребёнка уже. — Талгат посмотрел в глаза женщине. — Пошли в пивбар. «Шашлыкофф»! Была там? Я тоже не был. Говорят, отличный шашлык готовят.
— Тебя не хватятся?
— В Египет полетели мои. Холостякую щас.
«Точно сдох, скотина! — подумала Гуля про бывшего, беря мужчину под руку. — К себе пригласит или предложит ко мне? Лучше бы к нему... хотя какая разница!».
По литру пива выпили и по шпажке бараньего шашлыка съели под беседу о жизни, в частности своей и глобальной. Талгат не так напорист, начал из далека. Мол давай проведу до дома. Провёл, напросился посмотреть, как живёт землячка.
Гуля боялась испугать птицу-счастье, не форсировала сама, доверила всё мужчине. И секс получился скомкано-бесстрастным.
— Ну пойду я, вдруг Сашка позвонит на скайп.
Договорились созвониться.
***
В следующую среду, два дня спустя после менструации, Гуля вновь ублажала Михаила. Она пыталась подстроиться под его фрикции, положение его тела, но дойти до оргазменного паралича не смогла.
— Слушай... Короче, одному нашему афганцу нужна помощь... Нет, нет. Не как мне. У него большие склады, около пятисот квадратов. Начал нанимать уборщиц для мытья там. Сорок пять тысяч тенге плотит если две уборщицы или шестьдесят если возьмётся одна за все площади. Так вот, две недели максимум поработают женщины и потом рассчитываются. Он не понимает в чём дело. Мыть все пять сотен квадратов не нужно, только меж рядами. Мы на днях с ним столкнулись, пивасик чешский скушали, фисташки попили. Я ему предложил послать агента. Тебя! Пойдёшь, поработаешь, узнаешь в чём причина увольнения с хорошо оплачиваемой работы.
— Серьёзно? Частный детектив я? Ой, как интересно! Я прям сейчас побегу... Да шучу, конечно. Только насчёт немедленного побега. Говори куда и во сколько?
— В третьем знаешь «Оптовик»?
— Бар «Шансон» рядом.
— Да! Завтра в девять стой там. Чёрный джип его. Товарища моего зовут Жора. Расскажешь, как тебя насиловали?
— Лучше о целке. Мама моя, родив меня, отдала весь иммунитет мне. Она на «Прогрессе» работала. Знаешь ведь о экологии там? До одиннадцати моих лет так и жила в болезненном состоянии. Умерла. После перестройки, папа начал спиваться. А я осталась бесконтрольной... Так что секс в малолетнем возрасте задерживался лишь ожиданием первой менструацией. А претендентов на меня оказалось полно. А что ты хочешь? Созревающий цветок все хотят сорвать. От учителей, до друзей по подвальным посиделкам. Короче, чуть позже чем у подружек и я простелила ватку на письку.
— Да говори уже по нашему, по рабоче-крестьянски — на пизду!
— Не перебивай. У нас у девушек как? Романтический ужин, мягкая постель. Ужин состоял из картошки с селёдкой. Постель тоже не барская, не романтичная. Парень из соседнего двора, казался самым красивым и добрым. Земля ему пухом...
— Да что же тут интересного и завлекательного?
— Не умею я говорить, Миш. Вот напишешь, приврёшь, я почитаю, прослезюсь может... Миш, посоветуй, мне отсюда уволиться? Или?
— Конечно увольняйся. Тут ведь по подъездам ссат, срут... А там... И стабильность, и зарплата. Давай ещё палочку поставлю и отпущу тебя, складской детектив, бля.
— Только это..., в горло сильно не пропихивай. Мне завтра с боссом встречаться.
— Сама руководи...
Гуля постаралась. Михаил поблагодарил. Заплатил в два раза больше.
***
Помещения оказались действительно большими. Но проходов между стеллажами и паллетами было не много. Босс рассказал о требованиях. Не обязательно мыть до чистоты, просто пройтись влажной тряпкой по рядам полов. Если справится до шести часов, то можно идти домой.
Несколько дней женщина работала без происшествий. Не понимала, почему предыдущие уборщицы увольнялись. Да тяжело таскать вёдра с водой от туалета, до противоположного угла склада.
Но годы работы с металлическими кольцами железнодорожных подшипников, закалили и прибавили силы в руки-ноги Гули.
За высокими стеллажами с дорогими алкогольными напитками Гулю перехватил молодой парень.
— Ты тут осторожней! Коньяки и виски тут дорогие. Не рассчитаешься.
— Часто бьются? — спросила женщина.
— Но если случайно опрокинешь, то я могу тебя отмазать.
— Спасибо, не нужно меня выгораживать — я привыкла отвечать за свои косяки.
— А я сейчас толкну упаковку коньяка, разобьётся, скажу, что это ты. — паренёк подошёл довольно близко к Гуле. Дыхнул перегаром.
— А тут камеры. Джамбулат посмотрит...
— Не рабочие тут камеры. Толкнуть?
— Чего ты добиваешься?
— Соснёшь? Или толкнуть?
— Толкай, хер с тобой, пиздюк. Но сосать грязный хуй не буду!
— А может у меня соснёшь?
— Или у меня? — с другого конца стеллажей вышли ещё два парня. Один европейского вида.
«Трое! Виталя! Где же ты подох, что не слуху, не духу?». — сознание приятно расслабилось от понимания, что возможно насилия будет достаточно для сладкого упоения.
Гуля действительно впала в ступор, не отбивалась, не кричала. Парни, понимая, что можно загреметь за насилие, оставив улики, её одежду берегли, не рвали. Да и раздели то не до конца, обеспечили себе доступ к гениталиям и грудям.
На двух обрезанных и одном не тронутом члене, появились презервативы. Сношали быстро, как малолетки. Окончили, вернули свои штаны на места и ретировались, оставив женщину неудовлетворённой.
«Вот почему женщины уходили! Рассказать Жоре? Он же их самолично кастрирует! Жаль парней, хотя ожидала лучшего, большей грубости и боли... Потерплю, пока, посмотрю, что будет дальше».
Следующий раз насиловали другие парни. Гуля решила оказать сопротивление, вынуждая парней обращаться грубее и бездумно. Она кричала оскорбительные для мужчин фразы, обзывала их ссыкунами, бессильными импотентами. Её ударили в живот, заставили проглотить окончание слова: «Пидорасы!».
— Сама сейчас станешь пидораской, блядь! Сука вафлянная! Парни! Только в сраку её ебать, блядину! — крикнул один из парней.
Молодые парни были не опытны, не догадались проверить насколько увлажнилась вагина Гули, они считали, что «опустят» её, как зечку. Но понимали, что сухое проникновение в плотный анус может повредить не только сфинктер, но и тонкие оболочки головки или крайней плоти. Обильно наплевали на конец обрезанного члена, растянули ягодицы в стороны.
Анус поболел первые минуты, а потом расслабился. Можно сказать, ласкал член парня. Гуля не хотела показывать, что хочет грубости в горло, однако мысленно просила. Один из них услышал эту молитву.
— Укусишь за хуй, на перо посажу! — пригрозил он, опасаясь за причандал.
Опасливо сунул вначале головку за щеку. Поёрзал там. Потом начал проникать глубже. Нос начал натыкаться на волосы мошонки и лобка. Временами Гуля теряла сознание от удушья, но как только член освобождал горло, то организм насыщался кислородом, выводил женщину из обморока. Сквозь гул в голове, слышались хохот и оскорбительные выкрики парней.
В один из этапов прояснения Гуля почувствовала наступающую волну эйфории. Но парни выдохлись первыми.
***
— Что скажешь, Гульмира Данияровна? Выяснила что-нибудь?
— Пока нет. Возможно действительно тяжёлая работа для двух, а тем более для одной уборщицы.
— Так почему они просто не сказали? Я что не человек, что ли? Поищи товарку себе. Но зарплату сорок пять будете получать!
— Хорошо, шеф, я поищу. Да! Я пыль протирала, случайно провод видеокамеры задела. Нужно посмотреть может повредила.
— Я скажу охраннику, пусть посмотрит и доложит мне. Чего с горлом?
— Мороженное усердно облизывала.
***
Охранник видимо знал о проказах грузчиков, сказал им о приказе шефа исправить все камеры и доложить лично ему. Парни устроили ей засаду. Поставили электрокар с большой паллетой с лимонадом, перекрыв обзор камерой. Гуля плевала в их лица, пинала по яйцам, обозлила их до кипения, один даже достал складной нож, приложил его по киношному к горлу женщины, пригрозил:
— Щас разрежу и будем ебать тебя в лёгкие, сука, если не прекратишь сопротивляться.
— Успа-а-акойся и получай насла-а-аждение. — заржал другой.
— Бля, давайте быстрее — обед не вечный! — поторопил третий.
— Я вот чо взял у водил. — сказал четвёртый и показал баночку с какой-то авто смазкой.
— Хуй не разъест? — поинтересовался пятый. — С её очком ничего не случится?
— Это технический вазелин. И мы же в гондонах.
Гуля на этот раз успела вспомнить тот оргазм, который с ней случился более двадцати лет назад. Горло саднило, анус кровил, влагалище устало сокращаться. Кислородное голодание мозга вызывало шум в ушах и блики в глазах.
***
На неделю парни оставили её в покое. Гуля начала беспокоиться. Может у парней появилась другая? Они изменяют ей с другой? Кто соперница? Или она недостаточно им понравилась. Избитый приём — косметика на лице, платье вместо брюк. Ноль эмоций.
— Чо, пидоры, не хватило силов? — буркнула она курящим грузчикам.
— Сама пидораска! — крикнул самый эмоциональный из них.
Его ткнули в бок — невдалеке сидели кладовщицы. Гуля посмотрела в сторону женщин.
— Девчата, а в девятый микрорайон разве вот так, через пути, не ближе? Почему по базе идём? Я сегодня пойду протопчу тропинку. — женщина говорит громко — парни явно слышат.
— Да там собаки дикие, страшно ходить. — отвечает одна из трёх женщин.
**
Они думали, что она угодила в их ловушку — пропитые мозги родителей алкашей выровнили все извилины мозгов у отпрысков.
Поджидали «жертву» в брошенном строении. Пили украденный алкоголь. Гуля изобразила испуг. Мастерски изобразила. Жертвы приняли это за чистую, так сказать, монету.
Женщина уже успела понять, что на самом деле ей нужно от мужчин. Боли и насилия над собой. Истязания и мелкие раны не жизненно важных органов. Нужно ещё заставить парней облить себя спермой, обоссать лицо и груди. Ей хотелось разбавить свой запах вонью мужских выделений.
— Ха! Ха! Ха! Попались педики! Щас я вас ебать в ваши тугие жопы буду, насаживать каждого на сиську и драть, драть, блядей ёбанных, как сук лагерных. — Гуля глумилась над хохочущими парнями.
— Ты ебанушка! Это мы тебя ебать, драть и спускать в твои жопу и пизду будем без гондонов. Пацаны! Рвём блядь! Не жалеть суку!
Гуля несколько раз, стараясь не травмировать гениталий, пнула парней по ногам. Сильный удар в солнечное сплетение, получился на выдохе. Перед глазами поплыли калейдоскопические картинки. Одежду не жалели — рвали. Голую женщину толкнули на матрас от старого дивана. Поставили на четыре опоры. Первый вход члена в Гулю произошёл в рот. Практически сразу, до упора волоснёй в нос и подбородок.
Тёплая волна возбуждения разошлась от сфинктера к тазовым мышцам и бёдрам — кто-то сзади тыкал то ли палкой, то ли пальцем, измазанным чем-то скользким, в анальное отверстие. Кто-то больно мял срамные губы, при этом хохотал, говоря, что сучка уже мокрая, и наверняка хочет ебаться с конём!
— Чо, сука, привести ишака? Чтобы и он тебя выебал, пидораску дранную! — парень схватил за волосы и снял её голову с торчащего члена.
— Мечтаешь, пидорок, о лошади? Щас я тебе устрою, гондон, еблю с конём? — успела произнести Гуля, прежде чем член проник в горло.
Какой-то перевозбуждённый юнец, спрыснул эякулят на болтающиеся внизу груди. Гуля мысленно обругала его за промах — нужно на лицо! Головка члена в горле раздулась, выплеснула первую порцию спермы. Парень насадил голову женщины по самые яйца. Опять кислородное голодание, вновь приятное головокружение.
Очнувшись женщина втянула сопли и сперму из носа в пищевод, проглотила. Успела прокашляться до того, как другой член закупорил рот.
— Мужики, давайте на два хуя посадим блядину. Время — цигель-цигель ай-люлю!
Пока перестраивались, Гуля успела оскорбить пацанов до бешенства. Её пнули ногой в грудь, ударили рукой по голове.
— Ты на меня то не кончай, сука! — услышала она слова того, на ком сейчас лежала спиной, член которого находился в разогретом анусе.
— Извини, братан, не хотел на тебя попасть. Хотел суку обвафлять! — сознался юный дрочила, не дождавшись своей очереди в одно из имеющихся отверстий.
Очко болело, посылая в мозг женщины волны истомы и эйфории. Женщина начала выдавать себя — подмахивала как могла и сопела носом, выдавливающим пузыри слизи и спермы.
— Тащится сука! Гляньте, поц, как наяривает на наших хуях. Разобрала наконец, что заебись мы тебя ебём? Да, блядь? Хочешь круче? Ща-а-ас мы тебе устроим зикутсыю, пидораска ёбанная.
Молитва женщины услышана — на прощание Гулю обоссали, обваляли в пыли, пнули в живот и лицо ногами.
Спала Гуля долго. Очнулась от треска костерка. Заметила, что укрыта чем-то шершавым и колючим.
— Ты зачем этой дорогой пошла, дура? — хрипло спросил бомж. — Тут или собаки сожрали бы или вот такие уроды, знасыловали б. Да, уже знасыловали. Курнёшь?
— Есть вода? — голосовые связки выдали еле понятное.
— Вода? Вода есть. Но тебе лучше водочки.
— Мне даже корвалол вреден — алкоголь мать его. В лёгких жар возникает. Говорят, оттёк начинается сразу.
Бомж подал ей пластиковую тару с водой. Гуля жадно осушила пол-литровую ёмкость. Вновь опустила голову на матрас и уснула до утра.
***
— Не ссыте, пацаны, не настучу. — Гуля присела к ним в курилке. — Только вы с другими уборщицами аккуратней — не все такие любительницы грубости, как я.
— Тёть Гуль, извини если... — начал самый сопливый, испугавшись страшного кровоподтёка на лице женщины.
— Всё нормально, парни. Заскучаю, подразню вас. Ха-ха-ха! — смеяться ей было больно, но приятно.
— А мы уже скучаем. — произнёс самый старший из них. — Поможете?
— Жопа и пизда болят. Горло хрипит. Могу полизать залупы. В туалет по одному заходите.
Члены заходящих в туалет парней уже стояли, Гуле оставалось пососать нежно, получить в рот эякулят.
***
Влагалище и анус запросили насилия через декаду. Гуля назначила экзекуцию в том же брошенном помещении. Требовала не жалеть органов, сношать и бить как тот раз.
***
«Нечего плодить уродов! — сказала себе женщина через полтора месяца, подписывая бланк согласия на аборт. — Лучше я от Миши тайком рожу! Это будет хороший мальчик. Михаил Михайлович Аспанов».
202