Уважаемые читатели! Рассказ, который я представляю вашему вниманию, является приквелом к рассказу «Сломанная любовь». В этом новом рассказе события происходят ДО событий, описанных ранее. Желаю вам приятного чтения.
* * *
Сочная эффектная брюнетка стоит около учебной доски и сыплет терминами, непонятными непосвящённому человеку. Тридцать пар глаз особей мужского пола, разного положения и возраста, смотрят на неё. Кто-то уже видит себя сидящим в кабине голубого экспресса, летящего сквозь тьму туннеля, кто-то — череду непонятных значков, начерченных белым мелом на доске... Они ещё не знает, что бОльшая их часть отсеется на разных этапах обучения. А сочная барышня работает дежурной по станции, этакая «красная шапочка» [1] и преподаёт. Идёт лекция по ПТЭ [2] в учебном центре Метрополитена.
Я вижу перед собой соблазнительные бёдра Татьяны Константиновны. Её крутую попу, обтянутую голубой юбкой чуть выше колен, стройную грудь, выпирающую сквозь зелёную блузку. Девица чуть полновата, но самую малость, а как она развратно смеётся, чуть закидывая голову назад, показывая ровные, но с небольшим никотиновым налётом, зубы. Она на три года старше меня, знаете, меня всегда почему-то притягивали девицы 79-го года рождения. Она курит и не прочь выпить. Об этом она нам рассказала после майских праздников. Таня знает много скабрезных анекдотов и прибауток про метро, регулярно делится ими с нами. «Увольняясь из метро — стыри рельсовое полотно», или «Ветер в харю — а я шпарю», это как машинисты справляют свои дела прямо на ходу из кабины состава, кстати, это не шутка.
—... Габариты. Об этом мы поговорим после перерыва. И откройте окна! Проветрите аудиторию — возвещает она, возвращая меня к реальности.
И есть с чегопроветрить, тридцать здоровых лбов, и она одна.
— Молодой человек, я знаю, что я вам нравлюсь, но не надо на меня так пристально смотреть на занятиях! — я отрываюсь от изучения ангара близлежащего депо.
Не получив ответа, отходит от меня, её вновь окружает разновозрастная стайка курсантов. Она всегда готова рассказать им какую-нибудь гадость. Мне становится как-то грустно. Те, кто курит — кучкуются группками, самые молодые — между собой, моего возраста — чуть поодаль, каждый сам по себе, старше меня — особняком, у них свои интересы и дела.
А как не смотреть, если я смотрю на доску, но воображение услужливо рисует мне иную картину. Сквозь её юбку я вижу богатую поросль чёрных густых лобковых волос. Её влагалище, уже выпустившее двоих детей, покоится где-то там, но будто бы ждёт своего часа для принятия в себя очередного «состава», и я почему-то уверен, что принимает оно их регулярно. Грудь стянута бюстгальтером, а вот если её всю раздеть и посмотреть на неё вот так как сейчас... Я был-бы даже не против, если бы у неё и в подмышечных впадинках было-бы немного. Это просто похоть. Какая-то звериная и неконтролируемая. Похоть пробуждает мой член, он начинает шевелиться. Такое у меня было когда-то в институте, ну и раньше, конечно. Отвечать у доски придётся завтра, а сегодня я просто посижу, и она не заметит моей маленькой неловкости. Какое уж тут вам ПТЭ.
Она обременена детьми, но не мужчиной. Таня болтает много лишнего, я знаю о ней всё, что меня интересует...
— Ты мне нравишься и я тебя хочу — сообщаю я, поравнявшись с нею по дороге к метро, словно даю запоздавший ответ на ту её реплику на перерыве.
Я больше не мямлю и говорю как есть, в отличии от различных случаев прошлых лет.
— Лучше учи сигнализацию — ускоряя шаг, бросает она, не глядя в мою сторону.
Сигнализацию я выучил уже давно, не на тех напали.
* * *
— Садитесь. Хорошо — её рука чертит в клеточке закорючку, похожую на «5».
Заканчивается последняя пара, скоро домой. Сегодня пятница...
— Ну вот скажи, зачем я тебе нужна? — с нажимом, по слогам спрашивает Таня.
Впереди уже виднеется красная буква «М». Я не дам ей сегодня уехать. Я обдумываю ответ долго, очень долго. Буква «М» растёт, увеличиваясь в размерах. Станция метро всё ближе.
— Ты что, любишь меня? Тебе нужны чужие дети? А может быть ты хочешь пятёрку на комиссии?! — последняя её фраза заставляет меня нахмуриться.
— Я тебя не люблю, мне не нужны твои дети, и пятёрка твоя сраная мне тоже не нужна — у меня двоюродный братан работает машинистом, я ПТЭ лучше тебе знаю, ясно?! — раскрывая все карты, отвечаю я.
Прохожие косятся на странную парочку, обходя её стороной.
Дым её сигареты тонкой синей струйкой поднимается вверх.
— Я просто тебя хочу. Я просто тупо и дико хочу всю тебя, от макушки и до пяток. И ещё я хочу тебя понятьи узнать.
Прохожие шарахнулись в сторону.
Я не был уверен в искренности моей последней фразы про «понять и узнать».
Столбик пепла упал на асфальт.
— Я не блядь — сообщает Таня, её карие глаза подёргиваются дымкой.
Пятнадцать минут назад, впрочем, как и раньше, я думал иначе. Теперь я начинаю сомневаться.
* * *
— Ты останешься у меня на все выходные — сообщил я ей около подъезда дома.
После нашего разговора около метро, Татьяна, словно, преодолев какой-то свой внутренний барьер, раскрылась, успокоилась, расцвела.
— А как твои дети будут? — задал я ей вопрос в лифте, мучивший меня всю дорогу.
— На выходных, обычно, с ними сидит мама — ответила она, отведя в сторону глаза...
Мы пили на кухне чай. Смеркалось.
— Скажи, что ты думаешь обо мне? — спросила Таня, внимательно посмотрев на меня.
— Я думаю, что ты просто молодая женщина, допустившая в жизни ряд ошибок... — начал я.
— Незадолго до восемнадцати, или сразу после, ты стала «плохой девочкой», забеременела... Потом неудачно вышла замуж — родила второго ребёнка... — блеснул я своими умозаключениями.
— Тебе надо было идти в психологи, а не в машинисты подземки — серьёзно ответила девушка, допивая чай.
Я ничего не ответил, поймав себя на мысли о том, что мне нельзя, просто смертельно опасно привязываться к ней. Она может меня погубить. Не на экзамене, конечно, а в душе, в голове...
Я положил её на кровать, сам лёг рядом. Но почему я вижу перед собой не просто тело, которое меня просто дико возбуждало ещё сегодня утром, а ещё и интересного человека, молодую женщину, личность, в конце концов?
— Мне нельзя впускать в своё сознание опасные мысли — напомнил я себе, расстегнув на её груди блузку.
{Я далее не буду упоминать, типа, «У меня встал, у меня оттопырились штаны/трусы» и тд и тп. Это совершенно очевидно и неинтересно в данном контексте. }
— Мне надо сходить в ванную, пусти! — со смехом проговорила девушка, пытаясь подняться.
Мягко удержав её обеими руками, я легко перевернул её на живот, расстегнул застёжку молнии на юбке.
— Дим, ну мне правда нужно в ванную! — уже почти серьёзно проговорила Таня, задрыгав ногами.
— Я потом провожу тебя, даже вместе с тобой схожу — ответил я, — А сейчас я хочу тебя вот как есть, с твоим запахом, накопившимся за день...
Я всё ещё считал, что её просто невозможно чем-то смутить, напугать или удивить.
Я осторожно прилёг на неё, уткнув лицо в её волосы, проведя ладонями по её рукам, подмышкам, бокам и бёдрам. Я ощущал запах её волос, кожи, и всего того, от чего она хотела избавиться при помощи воды.
— Мне завтра в ночную — жмурясь, сообщила она рассказы эротические мне.
Я уже и забыл, что на выходных она будет работать, работа отнимет её у меня на двенадцать часов, а выходные и без того коротки. Но это будет завтра вечером, а сегодня...
Стянув с неё юбку, я прижался губами к её ягодицам. Моя щетина скребанула по тонкому материалу Таниных колготок. Боясь испортить вещь, я осторожно полностью снял их, провёл руками по её ступням и, уже голым, бёдрам. Остались лишь черные трусики, наполовину прикрывавшие ягодицы. Мне теперь не хотелось её сразу всю, я хотел открывать её постепенно, даже, возможно, не сразу за один раз. Положив ладони ей на попу, запустил пальцы под чёрную ткань. Мне хотелось пройтись языком между её ягодиц, но я решил сделать это после того, как отпущу её в ванную. Сейчас я уже боялся её смутить, я уже не видел в ней этакую прожжённую девку, сейчас она стала для меня другой.
Я решил воспользоваться рукой. Кончики моих пальцев начали свой путь от её копчика, ниже, между ягодиц, аккуратно касаясь ануса, подушки пальцев почувствовали шероховатость, девушка задышала тяжелее, повернула голову в другую сторону, чуть-чуть ниже... Влага. Я уже там.
Всё случилось так, как и должно было быть. Я входил в неё вновь и вновь. Легко и свободно, как по маслу. Она лежала на животе, одежда на ней, лишь ниже пояса оголена. Попа чуть приподнята, глаза закрыты, чуть раскрасневшееся лицо. Девушка пыталась сдерживать стоны, вероятно, стесняясь шуметь в чужой квартире. Капля пота, скатившаяся с моего лба, пробежала по щеке и упала на её блузку. Чуть скрипит кровать, Я хотел, чтобы это продолжалось долго-долго, но всё когда-нибудь заканчивается. Предчувствуя приближающуюся развязку, я вышел из неё, перевернул Таню на спину — я хотел завершить, смотря ей в глаза, впиваясь губами в её губы, но у неё были свои планы, резко сев, она, вдруг, взяла мой член в руку и я кончил, орошив всё её лицо и прилипшие ко лбу волосы.
Не желая заканчивать, я лёгким толчком откинул её назад и припал губами к её возбуждённой, горячей промежности. Теперь я не боялся смутить её, мой язык и губы отправились в свободное путешествие по всему её сокровенному местечку, от ануса и до пупка, то и дело углубляясь в само влажное лоно. А Татьяна уже не боялась дать волю чувствам, оглашая комнату громкими, сладостными стонами, выгибая таз. Мне пришлось придерживать её бедра руками.
Её лобковые волосы приятно щекотали лицо, чуть раздувая ноздри, я пытался учуять их запах, чуя, притом, весь букет остальных. Приятных для меня, это меня чертовски заводит, запах разгорячённой женской тайны, особенно той, которую бешено желаешь...
— Ну почему всё так происходит? — всхлипнула девушка, сидя в пенной ванне, — Почему нельзя всё вернуть назад и исправить?
— Я не знаю, — просто ответил я, сидя на полу возле раковины.
Я сильный, я справлюсь, а справится ли она, если что?
— Пойдём спать — проговорил я, вставая и беря в руку мочалку, — Я тебя помою...
Таня встала из воды, в клочьях пены, как Афродита, и крепко-крепко обняла меня за шею.
* * *
Я проснулся, когда ещё не было и восьми утра. Таня спала на животе, лицом ко мне, положив руку мне на грудь. Такая прелестно милая и... такая новая. Я не стал её даже целовать и трогать, хотя и хотелось — ей сегодня в ночную смену, пусть поспит подольше. Я лежа
л с закрытыми глазами и думал о том, что если нельзя исправить, то значит можно... Нет, нети нет! Я отогнал от себя эти мысли, осторожно выбрался из кровати, накинул халат и отправился на кухню варить себе кофе.
— Доброе утро, Димуля! — услышал я сзади себя немного утробный женский голос, помешивая ложкой в турке ароматный напиток.
Признаться, такие слова и при подобных обстоятельствах я слышал нечасто.
Я обернулся и увидел её, голая, она стояла в дверях кухни, опираясь рукой на косяк. Вот примерно также я жаждал увидеть её не далее как два дня назад. Мой взгляд пошёл вверх, от ступней, до коленей, задержался на такой притягательной для меня чёрной «подушечке», весьма большой такой подушечке, как мне и нравится, выше, до груди, на лицо. Чуть помятая со сна, но такая невообразимо притягательная. На её губах играла игривая улыбка.
— Спала бы ещё, тебе сегодня ночью не спать — обнял я её, коснувшись губами шеи под ухом.
— Я так привыкла, с двумя детьми то — проговорила она, ответив на объятие.
— За кофе смотри! — вдруг воскликнула Татьяна, легонько оттолкнув меня.
— Красный сигнал также пролетать будешь?! — пошутила она.
Налив кофе в чашку, я предложил его ей, поставив варить себе новый. Я сей за стол напротив неё.
— А ты сегодня будешь стучать на машинистов и отмечать время прибытия их составов? — постаравшись не остаться в долгу, спросил я.
— На тебя — обязательно! — улыбнулась она, бросив в чашку кусочек сахара.
— А ты на какой станции работаешь? — вдруг серьёзно спросил я.
— Дим, это неважно — она помешала ложкойкофе.
— Ну хоть на какой дистанции? — не унимался я.
— Дим, не надо, пожалуйста... — чуть дрожащей рукой она взяла чашку за ручку, пролив несколько капель на стол.
За моей спиной раздалось шипение испорченного напитка. Красный я пролетел. И, пожалуй, влетел...
— Дим, ну чего ты обиделся? Ты вчера всё трезво воспринимал и всё правильно мне сказал. Если бы ты вёл вчера себя со мной также, как сейчас — меня бы тут не было — я выбросил окурок сигареты с балкона, проследив за его полётом.
Мы вернулись в комнату. На Татьяне был мой халат, на мне шорты.
— Ну?! — она ущипнула меня за бок.
Права, тысячу раз права.
— Пойду плиту отмою — она чмокнула меня в щёку.
— Подожди — удержал я её, — Оденься.
— На работу уже гонишь? — обернувшись ко мне, с улыбкой спросила Таня, скидывая халат.
Стоя ко мнеспиной, возле стула, на котором была сложена её одежонка, надела трусики.
— Колготки и лифчик не одевай — пояснил я.
Девушка одела юбку, сняла со спинки стула блузку.
— Чего ты задумал, разбойник? — игриво проворковала она, сжигая меня своим взглядом.
Одела блузку, подошла ко мне, на ходу застёгиваясь.
Я подобрал с кровати пояс от халата и несильно связал сзади её руки.
— Сначала я свяжу твои руки у тебя за спиной — я усадил её на кровать.
— Затем резким движением сорву лиф — я расстегнул её блузку, обнажив мягкую белую грудь.
— Ты отвернёшь в сторону раскрасневшееся лицо... — поняв меня, девушка отвернула голову, сжала губы.
— Я подойду к тебе спокойно и не спеша... — я осторожно взял её за подбородок, заглянув в глаза.
Она действительно была немного раскрасневшейся, смотря на меня снизу-вверх. Я нагнулся и легонько поцеловал её в губы. Она разжала свои, пропуская мой язык внутрь. Я был не в силах оторваться от её пряных губ, касаясь своим языком её дёсен, зубов, нёба... Наши языки соприкоснулись... Сначала я задумал, чтобы она взяла мой член в рот, сидя на кровати со связанными за спиной руками, но в самый последний момент передумал. Я целовал и целовал её, губы, щёки, подбородок, освободил руки, увлёк на кровать.
— Я хочу чтобы ты меня не жалел, не привязывался ко мне, просто трахал и трахал, я же такая в твоих глазах, да? Да? — проговорила она, блестя глазами.
— Ещё в пятницу былатакая, теперь нет — ответил я, привлекая её к себе...
* * *
Обнажённая девушка с ногами сидела на кровати, облокотившись на стену, и наводила макияж. Одежда валялась здесь же. Мы провели в кровати бОльшую часть дня. Сейчас я сидел за компьютером, грустил и пытался во что-нибудь поиграть.
Татьяна готовилась к выходу на работу.
— Ерунда какая-то — я выключил ПК, игра не радовала.
Прошёл на кухню, аккуратно сложил в пакет фрукты, чай в термосе, хлеб и контейнер с гречкой. Танюша будет на работе кушать, сложилось у меня в голове...
Я одел джинсы и рубашку.
— Ты куда собрался? — удивлённо спросила Таня, закрывая косметичку.
— Тебя провожу — ответил я.
— Дим, ну мы же договорились... — она встала с кровати и подошла ко мне.
— До метро — успокоил я её...
— Будь на связи, я поздно вечером позвоню — я спустился с нею на платформу, поцеловал и обнял, — Утром позвони, я тебя встречу.
Настроение было паршивое. Первый вагон, машинист закрыл двери, забрав у меня Таню, дёрнул ручку хода в «Ход 1».
— Член свой дёрни — зло подумал я.
И помахал девушке рукой, она помахала в ответ и улетела в туннель.
Я знал, что ручку хода я буду дёргать через пол — года, но ещё не знал, что потом буду ещё долго дёргать уже свой член.
* * *
—... скучаю, жду, целую. Люблю. — я почмокал губами в трубку.
Подождал, пока она отключится, отключился сам. За окнами почти стемнело. Не зажигая света, я сел в кресло и задумался. «Люблю», почему я так сказал? Я не должен её любить. Не должен. Как она там? Время позднее, а станция ещё открыта, а если хулиганы? Мои мысли продолжили беспорядочный полёт. Пойдёт в обход, а мало ли? Там достаточно полицейских? А если там тупик для ночного отстоя составов? Мои мысли метнулись в другую сторону. Будет встречать машинистов, выходящих ночью из туннеля. Как это так? Будет с ними общаться. Ну нет, довольно! Я лёг в кровать, но сон так и не пришёл ко мне...
Проворочавшись до раннего утра, я встал, лишь за окнами забрезжил рассвет. Выпил кофе, покурил, всё как всегда. Наскоро позавтракав, принялся готовить еду для Тани. Настрогал салат, так ещё по мелочи, включил компьютер, в надежде скоротать время в компьютерной игре. Дело опять не пошло, я выключил компьютер, прилёг на диван и задремал...
— Я скоро выхожу!!! — радостно прокричал я в трубку, чувствуя, как у меня начинается жизнь...
Она выпорхнула из первой двери первого вагона. Радостная, уставшая после ночной, такая милая. Я заключил её в свои объятия, расцеловал. Машинист в кабине посмотрел на нас и тепло улыбнулся.
— Ты на этой дистанции работаешь? Он тебя знает? — насупился я.
— Да не на этой, Дим, правда! — ответила Таня, — Пошли домой!
На улице раскинула руки в стороны, зажмурилась, подставила лицо весеннему солнцу, на миг превратившись в маленькую девочку. Приятно, наверное, оказаться на земле!...
—... нет, ну ты представь, «сковородку"[3] на блок-посту [4] оставила, забыла и не помню где!! — хохотала Таня, уминая салат, — А у меня состав сейчас без остановки пойдёт, чем я ему сигнализировать буду? Руками что-ли махать?! — и опять приступ заливистого смеха.
Я смотрел на неё и не мог оторваться. Всё ясно, я пропал...
— Я сам помою посуду! — остановил я её, — Вымойся и ложись спать. Я разбужу тебя к обеду.
Я помыл ванную, заткнул затычкой отверстие слива, включил тёплую воду. Набрызгал пены, разболтал рукой. В ванную вошла Таня, сняла блузку, юбку.
— Одеть будет нечего, в следующий раз возьму с собою вещи — проговорила она, снимая трусики.
Моё сердце наполнилось радостью, я возликовал. Через несколько дней мы вновь будет вместе, вместе, вместе...
* * *
Под ногами плескалась тёплая вода, жаркий влажный воздух щекотал лёгкие, не давая нормально дышать. Моя спина вжималась в повёрнутый в раковину кран, было неудобно, но это были пустяки по сравнению со всем остальным, что я испытывал. Ябрал её в попу, стоя в этой самой ванне. Таня стояла, уперевшись руками в плитку, вся в пенных хлопьях, скользкая и горячая. В качестве смазки была пена, мой член, как стальной поршень, входил и выходил, и вновь входил в её самую соблазнительную и таинственную «пещерку». Танины мокрые волосы прилипли к спине, ногтями она скребла белый кафель, иногда мотала головой, сладостно постанывая...
Онасама предложила мне заняться анальным сексом. Сказала, что свои чувства к ней я должен превратить в свои желания. В обычных условиях это прекрасно, но в моём случае — смертный приговор.
Я и превращал как мог, кончая и кончая ей внутрь, оглашая ванную комнату судорожными выдохами, вместе с девушкой. Кончил, обнял её руками за спину, прижался мокрым лицом к её жаркой коже, слизывая со спиныеё соленоватый пот...
Всё превратил, а чувств меньше не стало...
Я укрыл её одеялом, поцеловал в лоб.
— Спи, хорошая моя, отдыхай — я задёрнул шторы, — Я тебя разбужу позже...
Если ей дать спать до вечера — не заснёт ночью, а завтра понедельник... Уже понедельник.
* * *
Я проснулся я ещё затемно. Меня разбудили непривычные звуки, доносящиеся с кухни. Я бросил взгляд на подушку — Тани рядом не было. Испугавшись, в чём мать родила, я поспешил на кухню. Таня стояла у плиты, в моём халате, помешивая ложкой что-то в кастрюле. Я успокоился.
Подошёл ближе, обнял, положил свой подбородок ей на плечо.
— Почему так рано встала? Ещё целый час спать — проворковал я.
— Я тебе приготовлю завтрак и поеду домой, дела есть, сам понимаешь — ответила она, потёршись о мою щёку своей.
Я конечно всё понимал и не настаивал на обратном.
— Тогда, увидимся на занятиях — ответил я, поцеловав её в щёку.
— У тебя сегодня нет моего предмета, Дим — напомнила она.
* * *
Вот так мы и встречались почти каждые выходные в течении полугода. Мы особо не скрывали наши отношения — метро, это такая большая семья, секта, хранящая свои секреты и тайны от посторонних глаз, а свои всё понимают. Каждый раз я настаивал на том, чтобы Таня оставалась у меня на подольше... В сексуальном плане наши отношения менялись от страстной нежности, до полнейшего разврата. Я закончил обучение, у меня началась практика. Татьяна как-то сама собой скрылась с моего горизонта, мы иногда общались по телефону. Потом случился эпизод, описанный в рассказе «Сломанная любовь» и вот тогда, когда я уже почти сумел забыть Таню, она внезапно вновь появилась в моей жизни.
Но это уже совсем другая история...
[1] — Форменный головной убор красного цвета
[2] — Правила технической эксплуатации
[3] — Переносной ручной оповестительный сигнал
[4] — Маленький диспетчерский центр, есть на каждой станции
150