Началось все это еще вчера — 6 мая. С вечера сели за стол, начали репетировать. Повод для репетиции был серьёзный: 7 Мая. Три события соединились в одни посиделки: 7 мая — день рождения Маринки, сестры моей жены, 7 мая — день радио и работников связи всех отраслей (ваш покорный слуга, пишущий эти строки — связист) и наконец 7 мая — день вступления в должность (или вступления на пост?) ново-избранного (бывшего, предыдущего) президента России. Надеюсь, обойдемся без пояснений? В самой пьянке ничего нет интересного, ну может быть, только то, что три выпивающих особы были женского пола, а вот два индивида мужского — как раз наоборот, не пили. Итак, присутствовали: вышеупомянутый я, со своей же женой, этой самой жены сестра (незамужняя), и (опять про жену!) ее брат, со своей уже женой, правда с гражданской. Терпения у нас, непьющих мужиков, наблюдать нетрезвый кураж женского превосходства хватило часика, эдак, на три. После того, как Серегина жена, Людка, стала разговаривать лозунгами, обещая показать, как она ублажает его орально и по всякому, было принято решение: репетицию прервать, Сереге с Людкой собраться и идти домой. Демонстрировать там свое умение, не распространяя его на меня. А то она уже договорилась до точки (вслух между прочим!): «Если бы я — она то есть — такое внимание тебе (мне значит) уделяла, как бы ты (опять я!) отозвался на мои (блять, ЕЕ!) старания?» Такие игры в вопросы и ответы очень опасны. Чревато облысением и слепотой: если моя жена взбрыкнет, то и мне, и Людке глаза выцарапает и космы выдерет. Согласно собственному постановлению мы это мудрое решение претворили в жизнь. Я целомудренно отправился их проводить, просто так, чтобы самому проветриться, а Света с Мариной в это время оставались дома, прибрать со стола.
Проводы заняли массу времени — минут пять. По возвращении, обратил взгляд на небо — и замер: «Огромная, чуть красноватая луна зловеще поднималась над горизонтом, заливая все вокруг своим мертвенным светом... « Страшно? А мне вот нисколечко, трезвый потому что. Но очень и очень красиво. Чтобы получше разглядеть луну, пошел к забору. Иду мимо окна: девчонки, в мое кратковременное отсутствие, уже междусобойчик соорудили, по рюмочке махнули и прячут концы в воду, то бишь, водку в холодильник убирают. Я не стал акцентировать на этом внимание, когда девчонки вышли — на луну показал. Пьяненькие, но согласились, что красиво. Покурили на свежем воздухе, похихикали, вернулись в дом. Время за полночь, девки тормознулись на веранде, водку пьянствуют, беспорядки нарушают, а я прошел в комнату, вот сижу, пишу. Не пишется чего-то. То есть ничего не пишется. Наверное права пословица: Утро вечера мудренее... Спать что ли лечь? Но тут девки (от скуки что ли?) начинают меня призывать разбавить их женскую компашку моим, мужским присутствием. Терпеть не могу пьяных баб, сам трезвый потому что. Но что не сделаешь для них, для любимых? Пришлось идти.
Посиделки затянулись, и вот, Маринка на ухо мне шепчет, что должен я ей кое чем помочь. Странно, думаю, чем же? Идем с ней в комнату, жена на веранде осталась, курит. Маришка отправляет меня под стол, у нее там склад секретных вещей. И такой многозначительный разговор заводит: «Ты, мол, мужик свой, болтать не будешь, женских секретов не выдашь. Тебе, говорит, женщины не интересны!» Я, честно говоря, немного оторопел: «Это с чего же ты вдруг решила, что мне женщины не нужны? Или ты считаешь, что мне нужны мужики? Тогда ты глубоко ошибаешься.» «Хорошо, — говорит она мне, — при случае проверим, насколько ты женщиной еще интересуешься, и ты докажешь, чем ты — женщине — можешь быть интересен!» И показала она мне, своими ручками, что и где... Пьяная баба себзде не хозяйка, так уж повелось. Достал я то, что она просила, и очень это что-то, в коробочке красивой, напоминало товар из секс-шопа: похоже, что вибратор. Ну, она конечно немного смутилась, когда я пялиться стал, то на нее, то на коробку, отобрала и пообещав, — «потом-потом» —, ушла нетрезвой походкой, к моей жене, к Светланке, на веранду. А я опять один остался, в комнате.
Они там что-то еще долго обсуждали, спорили, и доказывали что-то друг дружке — подробностей особо не разобрал. А вот любопытство меня так и распирает: Что же может незамужняя сестра обсуждать с замужней, держа при этом в руках вибратор? Мне любопытно было, в чем же интерес моей жены, ведь она «этим» категорически отказывалась интересоваться, когда я об «этом» с ней разговор заводил. А тут так активно вступает в спор, как будто у нее немалый опыт в этой теме! Очень даже интересно. Пару раз отчетливо промелькнуло слово «в жопу»: вот только в каком контексте? То ли вибратор, как анальный партнер, то ли в переносном смысле — « да засунь ты его себе в жопу!» Не так уж много я услышал, что бы сделать соответствующие выводы. Вскоре они спорить перестали, видимо уже догнались водочкой под легкую закусочку, и я, не дождавшись продолжения, плюнул на все и лег спать.
7 мая. Ранее утро. Вспомнив вчерашнее, решил вспомнить молодость. Забрался к жене в теплую постель, обнял, прижался сзади, стал гладить обнаженную грудь..."Спит Розита, и не чует, что на ней матрос ночует. Вот пробудится Розита, и прогонит паразита»... Нет, не пробуждается. Я, по видимому, немного перестарался с перемещением во времени: вместо «вспомнить молодость» получилось «впал в детство»... Н-да... «Маленький мой» так и не проснулся, а я, большой, вспомнив детство золотое, чтобы не заплакать с расстройства, взял сиську в рот, почмокал немного и тоже уснул. Хорошо еще, что пеленки не намочил...
Жена встала утром (12:30) после вчерашней репетиции. Не помнит, где бюстгальтер сняла. Память девичья: кому дала — сразу забыла. Ходит, ищет. «Лицо б умыть и руки, в сортир сходить бы надо... отдайте лифчик, суки, где мой бюстгальтер, гады?» Трусы то, спрашиваю, хоть на тебе? Да, отвечает, вроде как на мне. Ты, говорю, присмотрись, твои ли, не мужские, случайно? Если, говорит твои на тебе, то откуда другим мужским взяться? Ага, про себя думаю, так я поверил, после услышанного вчера. Искали долго, всем миром. Нашелся бюстгальтер, — кто бы мог подумать... на веранде, под креслом. Ладно, думаю, хорошо хоть трусы у нее на месте и все таки свои.
Садимся за стол. 13: 30. На завтрак: Салат из курицы, шампиньонов, лука, моркови и майонеза — отвергли. Консервированные ананасы я убрал в сторону, до окончания завтрака. Согласились на фрикасе — курица, картошка, овощи. К горячему приправа: два соуса из серии Hеinz — «Чили» и «Экзотический» (имбирь, ананасы и п) И то и другое на любителя. Я оказался им, любителем, понравилось в общем. Еще поставили черные консервированные оливки без косточек. Попробовал — фигня, мне напомнило забродившую вишню из компота. Жена стала убеждать, что только первая так, а потом после каждой следующей все вкуснее и вкуснее. Как с водкой, спрашиваю? Первая колОм, вторая соколОм, потом без счета, в конце блевать охота? В общем не стал я изображать из себя гурмана и от оливок отказался. Вот, чуть не забыл про бутерброды: ломтик батона мажется сливочным маслом, самую малость приправы «Роллтон грибной», для усиления вкуса, и собственно, сам вкус — свежие (именно свежие, а не просто сырые!) шампиньоны. Как Райкин говорил — «Вкус списфический!» Не всем нравится, а я с удовольствием, сам готовлю. Колбаса и сыр так же в нескольких вариантах присутствовали.
Мне вообще по нраву все домашнее, например: свекла с чесночком, измельченным черносливом, тертыми грецкими орехами, крохотными маринованными огурчиками-корнишонами, и все это заправлено майонезом (куда же без него). Люблю повеселиться, особенно пожрать! Ну и конечно, чтобы не застряло все это на сухую, девчонки хором, четко, после вчерашней репетиции, по паре рюмок попросили. Я предложил им по четыре: одна — для поправки здоровья, после вчерашней репетиции, вторая — за день рождения, третья за нового старого правителя, а четвертая — за день радио и связи. Когда до этой рюмки очередь дошла, родил тост — «за связь без брака!». Связь половая, брак любой, на усмотрение. В общем вчерашняя репетиция, превратившись в сегодняшний праздник, грозится плавно перейти в банкет, по поводу удачного выступления. По этому поводу рассказываю девчонкам анекдот. «Один Сэр, после знатной пирушки, говорит слуге: Вспомни, Джон, это было в ночь, со среды на пятницу... Сэр, Вы, наверное, хотите сказать со среды на четверг... Нет, отвечает Сэр, я точно помню, что за стол я сел в среду, а из-под стола вылез в пятницу!» Ржут до упаду мои девчонки, обещают: «Как шестого сели за стол, так восьмого и выползем. Учитывая, что тебе (мне значит) девятого на работу, в город ехать!» Продолжается веселье. Через некоторое время, девчонки, сославшись на светящее в окошко солнце, — жарко им — перебрались опять, как и вчера, на веранду. C собой прихватили оливки, ананасы (я им открыл банку) и сыр-колбасу в нарезке. Бросив практически на произвол судьбы и меня, и неубранную с кухни посуду. Сижу в комнате один, пишу рассказ.
Правда время от времени Маринка про меня вспоминает. По поводу: «Вовчик, а ты мне на флешке несколько песен сотри, другие запиши.» Ладно, сделаю. Отвлекает конечно, я делом занят, рассказ вот пишу. Разобрался с одним ее заданием — бежит со вторым: «Два сезона фильма уже посмотрела, сотри, другое что нибудь закинь. Только третий не сотри.» И так раза три, про не сотри. Да я же не глухой и не тупой! Слава богу, и это тоже исполнил. Хоттабыч, твою мать, хорошо хоть волосья из бороды дергать не приходится. Не успеваю сесть, сосредоточиться на вчерашних воспоминаниях (пишу как придется) — опять двадцать пять!"Ты, — говорит, один хрен ничего не делаешь (действительно!), пульт у телика глянь. Он, зараза волшебная, сам по себе, без участия рук, все каналы по кругу гоняет.» Пришлось. Открываю пульт — жирный изнутри, ну прям как я. Спрашиваю у Маринки спирт с ватой, протереть — предлагает салфетки для инъекций. «Ими же, — говорит, — жопу протирают!» Так ведь там, на жопе — отвечаю, — микробов убивают, а не жир удаляют. Если бы они так с жиром боролись, я бы, для того, чтобы похудеть, согласился бы их, салфетки эти, даже есть!»
Победил я и пульт, работу сдал, опять вот пишу. О былом. Не пишется ни хрена, девки не дают. Ни одна, которая жена, ни другая, сестричка ее. И писать — тоже не дают. К жене дедушка Клим Макс приходил, погостил — погостил, да и был таков. Причем вместе с потребностями. Нет их теперь у моей жены, потребностей ко мне, как к мужчине. И не только ко мне. Раньше на других мужчин как-то поглядывала, реагировала на их внимание, не упуская возможности легкую ревность во мне возбудить. Сейчас ей, как женщине, от меня ничего не нужно, и я, видя это, к ней тоже интерес потерял. Сестренка Маринка, раньше коротавшая, редко возможные, наши с ней ночки, глядя на наши отношения решила, что дело в моей недееспособности и от меня отдалилась. Есть еще одна причина, о ней чуть позже. Я думаю нужно расставить точки над «Ё», объяснится. Маринка на шесть лет младше своей сестры Светланы. И со времен нашей свадьбы глядела в мою сторону с чувством. Но маленькая еще была, и ничего у нас с ней быть не могло. Потом, когда немного подросла, скоропостижно вышла замуж, переехала, и видеться мы стали гораздо реже. Неудачное замужество, ребенок, и прочее не прибавили возможности возникновения каких-либо отношений. Вот когда уехала она от мужа и вернулась на прежнее место жительства — вот тогда предпосылки и возникли.
Первый раз получилось спонтанно, сумбурно, но бурно, вспоминается с удовольствием. Зимой дело было, в деревне, где жили теща моя и Маринка, правда она жила отдельно, в квартире. Мы загостились у давнишней подруги моей жены, у Татьяны, ночевать решили идти домой к теще, да вот со временем немного не рассчитали: приперлись в два часа ночи. А теща тогда еще работала, дояркой, и вставать ей нужно было в четыре утра. Потоптавшись у запертых на ночь дверей, решили ее не будить, пожалели
. И ничего лучше не придумали, как пойти ночевать к Маришке, благо ходьбы всего три минуты. Пришли — Маришка только еще собирается ложиться, гостей проводив. Она с гостями выпила, мы тоже не совсем трезвые: а давайте-ка еще понемногу накатим? Накатили, кто понемногу, а я — так от души, грамм двести с прицепом. И смотрю, моя Света прикладывается прямо на кухне. Не позволили мы с сестрой ей свалиться на кухне, переместили в комнату, на кровать.
Кровать у Маринки одна, как и комната в квартире, причем кровать — односпальная. Маринка стелет на полу еще одну постель, на матрасе (зимой!). Пока мы с ней стелили, допивали остатки водки, мой Светик уже выводит носом такие рулады — оркестр отдыхает. Улегся я к жене, поместился с трудом, а она не двигается к стенке, развалилась, как барыня! Разделась Маринка, правда свет перед этим выключила, но все равно, видно было — хорошая соблазнительная фигурка. Улеглась, притихла, а мне не спится. Тесно, того и гляди свалюсь, и еще очень хочется замерзающую на полу свояченицу погреть. Сполз я с кровати, чертыхнулся про себя, и полез к Маринке под одеяло. Она так странно стала возражать, обняв меня при этом обеими руками: «Ты что, — шепчет в ухо, — она же сестра моя, как же можно? Ты наверное постоянно ей изменяешь? Кобель!» А сама, между прочим, продолжает прижиматься ко мне, уже всем телом. Я, конечно, пытаюсь добиться реабилитации себя в ее глазах, заодно, девушку, как могу, успокаиваю: «Да ты что, я ее, Светочку свою, люблю, но ты мне тоже очень нравишься, еще со свадьбы о тебе мечтал!» Ну, и в таком духе еще много чего... Мужики все врут, но кто из женщин откажется верить комплиментам? В общем, Маринка и не сильно-то сопротивлялась, не девочка все-же. Мужа под бочком нет, а тут я весь такой желанный.
Ласкаю я ее, мягко целую, куда придется, норовлю эрогенные зоны обихаживать — ушко покусываю, грудь маленькую поочередно то правую, то левую целую. Мариночка отвечает взаимностью, и тоже меня ощупывает — оглаживает. Я сползаю с груди ниже, язычком в пупочек этаким буравчиком вворачиваюсь. Маришке скорее щекотно, чем возбуждающе мое действо, чувствую, выворачивается она из под моего языка. Я тогда пошел на свой коронный номер, начинаю раздавать поцелуйчики по обеим сторонам ее пушистой киски, нарушая попутно языком границы переходами животик-бедро. Вот тут уж она не отстранялась очень ей видать понравилось. Лежит, дрожит, может, думаю, от холода? Зима на дворе а мы с ней на полу, одеяло съехало. Но нет, похоже от чувств-с... Дышит жарко, шепчет что-то, я тоже не молчу, когда рот свободен. Прошелся по нижним губкам язычком — растопил ледок, протаяла моя хорошая, весной пахнула, родничком зазвучала. Я тоже весь заколосился, в смысле налился силой мой колосс! Стал я подниматься повыше, чтобы, значит к Мариночке в кисоньку залезть. Сначала пальчиками, ее родимую, как мог подготовил, поласкал, глубину проверил, ширину расшевелил. Кнопочку нужную понажимал, тихие звоночки услыхал... Навстречу стала моя радость свое тело подавать, жаждет соединиться наконец. Вот и получилось, на конец она таки попала! И до того нам обоим хорошо, так здорово, что приникнув друг к другу, мы и шевелиться не хотим.
Лежим, наслаждаемся самим фактом проникновения, ощущая друг друга каждой клеточкой. Ни стужа зимняя, с полу, нам не помеха, ни алкоголь чувств не притупил. Эйфория, одним словом. Насладившись покоем, начинаем мы с ней потихонечку двигаться сначала невпопад, потом немного подстроились, стало получаться. Глубоко, насколько возможно, я проникал членом в самое сокровенное место ее, временами прикасаясь к чему-то потаенному, от чего Мариночка всхлипывала и замирала. Упругие ягодички плавились в моих ладонях, настолько разгорячило нас взаимное наслаждение. По моей спине бегают маленькие острые ноготки, совершенно не причиняя боли, а совсем наоборот: усиливают непередаваемое ощущение воссоединения с давно желанной девушкой. Мы оба так взлетели на крыльях своих чувств, что совсем забыли о моей спящей, буквально в двух метрах от нас, жене. Может это и к лучшему. Если бы мы помнили о ней, такого урагана ощущений навряд ли мы удостоились. А так, на пике наслаждения нас обоих накрыла волна оргазма: мы одновременно, совершенно не обращая внимания на окружающую нас действительность, кончали. Причем кончали так, как никогда до этого. Маришка просто вцепилась в меня всеми четырьмя конечностями, резко подавая свой низ навстречу, моим, тоже не плавным движениям. Я же старался выплеснуть все, что вложила в меня матушка природа, наделяя при рождении мужской силой.
Если бы не летаргический (не иначе) сон моей жены, объяснить ей, издаваемые нами в тот момент звуки, было бы наверное невозможно. Я ревел, как раненый бизон, Маринка тоже какой-то животный звук издавала, хотя чувства оба испытывали человеческие — огромное наслаждение и радость. Когда фонтан иссяк, мы немого полежали, лаская друг друга руками и целуясь при этом. После этого, с непередаваемым чувством выполненного долга (откуда он интересно взялся, этот долг?) я покинул уютную Марьяшкину норку и отправился в ванную, приводить себя в порядок. Следующей пошла она. Утром у нас с Маринкой никакого похмелья даже не наблюдалось, а вот жена мучилась головной болью, жаловалась на страшный сон: кто-то в ее сне страшно орал, точнее стонал, и от этого сна у нее на сердце остался нехороший осадок. Мы с Маришкой обмирали от страха: А что, если, пока мы с ней были на седьмом небе, и не замечали ничего вокруг, жена открывала глаза? А вдруг вспомнит она свой сон? Что тогда? Но все обошлось в этот раз, ничего не всплыло, что еще больше подогревало нашу взаимную тягу друг к другу, спровоцировав наши дальнейшие (были и такие) шалости. Некоторое время. Потом, по уважительным причинам, был большой перерыв. Несколько лет. А вот после перерыва...
Как-то раз, когда мы опять были в гостях, у вышеупомянутой деревенской подруги моей жены, посчастливилось, еще раз, мне с Маришкой покувыркаться, правда, уже не было таких восторженных чувств, все очень даже прозаично, я бы даже сказал — буднично. Маринка еще раз за муж сходила, нажила немного: дочку и развод. Опять вернулась в деревню, опять жила одна: сын у матери первого мужа, на каникулах, а дочка маленькая — у тещи моей, то есть у ее матери. Лето, во дворе частного дома ребенку лучше, чем у панельного дома, да и теща к тому времени уже на пенсию вышла. Маринке приходилось работать: самой есть надо и детей кормить. И вот мы с женой, как прошлый раз, чтобы не будить старых и малых, пошли ночевать к сестре. Встретила она нас, посидели тщательно, практически до потери возможности дальнейшего продолжения разговора нарезались. А Маринке, оказывается, завтра на работу, в город на электричке ехать. Электричка в пол шестого уже уходит, вставать — пол пятого. Все это выясняется в три часа утра, когда ложиться уже нет никакого смысла. Жена опять уснула, правда уже самостоятельно легла, без нашей помощи. И тут же захрапела, отключилась опять качественно.
Я по пьянке стал Маринку опять охмурять — да не тут-то было: повзрослела дамочка, влюбленность в меня у нее уже прошла, в штыки все мои поползновения принимает. Ну, пришлось уговаривать, прибегая к разным, в том числе и запрещенным приемчикам. «Дурочка, — говорю я ей ласково, я же тебя хочу, аж зубы ломит, неужели не видишь? И если у нас сейчас с тобой ничего не выйдет, я же или болеть стану, яйцами звеня, или к кому нибудь еще пристану, кто не откажет, знаю, что такие у вас в деревне есть. Неужели ты настолько меня не хочешь, что позволишь совершить поход налево? Маринка крепко поддатая была, поверила в мои сказки. Закрылись мы с ней в ванной и стал я ее раздевать. Она не сопротивляется, но и желания почему-то не видно. В общем, загнув ее буквой «Г» и облокотив на стиральную машинку, вставил я ей свой стояк в сухую дырочку. И все. Она стоит не шевелится, мне на сухую тоже не в кайф... попытался руками ее расшевелить. По груди прошелся — ноль эмоций, клитор поискал — да видно с пьяну не нашел. Пошел по попочке путешествовать и приползли мои пальчики к ее маленькой дырочке. Пока вокруг окаянствовал — вроде все сдвинулось с мертвой точки, зашевелилась чуть-чуть.
Только полез пальчиком в шоколадный глаз — тут же, чуть не потерял партнершу: взвилась на дыбы, того и гляди, с члена спрыгнет. Убрал я щупальца свои, а Маринка мне и говорит: ты делай что хотел, но не лезь, куда не попадя, да не тяни время, а то мне скоро одеваться на работу. И эта речь произвела на меня неизгладимое впечатление. Я в тот же момент потерял все свои похотливые желания, и выскочил из нее, как ошпаренный. Что интересно, эрекция не прошла, а вот желания что-либо делать, как не бывало! Так со стоячим концом и сам оделся, и ей помог на работу собраться. И пошел провожать ее на электричку. Ходьбы минут пятнадцать, вышли за полчаса. А дорога проходит через школьный парк, там еще памятник войнам Великой Отечественной стоит. Так вот, конец мой тоже стоял, как памятник: гранитный и не эмоциональный. Правда Маринка пожалела меня. Когда мимо памятника шли, она меня за руку взяла и за памятник, в кустики потащила. Там убедившись в устойчивости члена-памятника, выпростала его из моих штанов, задрала свою юбку, сдвинула полоску трусиков сторону и молча выставилась задницей ко мне. Я сдуру опять полез, а толку? Без эмоций качаю, а кончить-то не могу! Время поджимает, а я — ни сам, ни ее — ну никак, и все. Надоело Маринке развернулась она ко мне лицом, опустилась на колени, и плюнула на это дело. На член.
И следом, потрепав пару раз его рукой, всосала половину. Ну, тут уже светает, отчетливо вижу рабочие губки Маринки на своем многострадальном члене, появляется ощущения необходимости что-то делать. И я делаю, просто трахаю ее в ротик и начинаю получать от этого удовольствие. Ненадолго хватило меня, на минуточку — другую, наверное. Влил я лапушке полную дозу, и она, умница, ни крошки не просыпала, все в себя отправила. Не теряя времени, платочком утерлась, с коленочек вскочила и припустилась к электричке. А я остался стоять: опустошенный физически, и что гораздо хуже, морально. Голая физиология мне никогда не нравилась, мне все больше чувства подавай — а вот тут их, как раз, и не было. Были после еще случки (по другому не назовешь) у меня с Маришкой, но вот такого, как первый раз уже не было. А жаль.
Кстати, только вчера (точнее даже сегодня!) случайно узнал, отчего она так анального вмешательства боится. Помните, она с моей женой по пьянке разговаривала на эту тему на веранде? Я еще удивлялся: с чего бы это, а сам в это время делал вид, что сплю. Ну, и только утром, проанализировав их разговор, пришел к выводу, что Маринка имела неудачную попытку анального секса с мужем. Жаловалась, что очень больно, а я тогда со своими пальцами полез и ее напугал. Была бы другая ситуация, глядишь и прошел бы пальчик, для начала. А там по обстоятельствам, с краешку, да потихонечку. Но — не судьба видать, а уж после — вообще проблемы. Маришка — жалко бедняжку — обгорела сильно на пожаре, много кожи потеряла и вся сейчас в шрамах. Нет, «главное» не пострадало, а вот грудь, ноги... с ягодиц и спины кожу на пересадку брали... Времени прошло — n лет, но, ничего так и не улучшилось в ее внешнем виде. Так что теперь — увы и ах! Наверняка и сама она не сможет так ощущать ласки, выгибаться под руками шаловливыми, губами горячими, да и мне неловко будет ласкать такое тело. Прошлого не вернуть.
Так что теперь мне понятна ее возня с вибратором. Но вот «жопа», причем тут эта самая «жопа, а тем более, участие моей жены в этом странном споре... Вот вопрос! Кто бы приоткрыл завесу тайны? Может, я чего-то не знаю, и много потерял в интимном плане? А может и к лучшему, что не знаю, а лишь подозреваю. Подозрение меня вроде возбуждает, а вот какова будет моя реакция на «фактические рога» — вопрос конечно интересный! Но, история об этом умалчивает, пока. Пока в смысле до свидания, может еще вспомнится что, напишу. И прошу извинить за длинное вступление. Память не сразу выдает файлы.
180