Выезжал богатырь грозный Гришка
Поискать себе женку-супружницу
Чтоб была в женских ласках искусница.
Чтоб другой богатырь к ней не хаживал,
Грудь лебяжью ее не поглаживал,
Серым волком под платье не рыскивал...
Двадцать лет он такую подыскивал,
Двадцать лет и еще лет пятнадцать.
И решил он опять в путь собраться,
В путь-дороженьку, во поле чистое.
Выпил чарку вина он игристого.
В чарку ту умещалось ведро —
Так горело от страсти нутро.
И подался он в даль неизвестную.
Королевну искать прелестную.
Едет сутки, другие уж к вечеру клонятся,
Ветры буйны за ним не угонятся.
Сокол сизый и тот не догнал —
Кувыркнулся и с криком на землю упал,
А Гришка упрямо скакал и скакал
В Киев-град на турнир обязательный...
Видит камень он вдруг указательный.
Трезвым стал, будто и не был пьяным.
Бьет коня сапожком он сафьяновым,
Но конек тот каурый ни с места,
А на камне на том крупным текстом:
«Ты не езди уже никуда,
Посмотри на свои ты года.
Ты невест уже всех повидал,
Перепробовал, переебал».
Прочитал эти буквы обидные,
Для прохожих других очень видные,
В грусть-тоску он вошел зеленую
И припомнил рекламу хваленую.
Вуку Вуку он пил да Виагру,
А лечить надо было подагру...
Заболела тут грудь и в костях заломило,
В сердце что-то вонзилось, как шило.
Из запл
ечной сумы те снадобья достал
В придорожную грязь сапогом затоптал.
Но натурою был он большой ловелас
И банку снадобий оставил в запас.
На душе как-то стало приятно.
Он поехал дорогой обратной,
Но его потянуло к Бабе Яге
Был на дружеской с ней он ноге.
Та, конечно, хоть гостя не ждАла,
Кочевряжиться долго не стала.
Улеглась на перину пуховую,
А была она бабой бедовою.
Мужем когда-то был сам Водяной,
Ёб до утра весь от счастья хмельной,
Лет сто двадцать назад их судьба развела
Он с Кикиморой крутит нынче дела...
Змей Горыныч к ней тоже захаживал
И в три хуя с ней связи налаживал.
Был так приятным тройной с ним минет.
Он куннилингус ей делал в ответ.
Как-то однажды дошло до анала
Месяца два она тяжко стонала...
Был он в любви борзо прославленным
Да погиб же в бою обезглавленным.
Гришка тоже старался, как мог,
В амурных делах он был вовсе не лох,
Принял полбанки таблеток хваленых,
Как оказалось, подпольных, паленых.
И так утомился он давеча к утру,
Листая заморский журнал Кама-Сутру,
Зело осунулся и вовсе ослаб,
И стало ему не до жен, не до баб.
Едва не погиб от случайной интрижки...
Вернулся он в славный свой город Подмышки.
Может быть так, а быть может инАче,
Жизнь он закончил обетом безбрачия.
Очень простецкое это сказание,
Молодцам добрым всем в назидание.
463