Мокрый и фыркающий, я зашел внутрь. В нос ударил запах пыли и сырости, дождь все сильнее барабанил за стеной.
Большое, холодное, темное и заброшенное. Это строение обходили все мальчишки, и только самые отчаянные смельчаки были готовы провести здесь пару часов вечером.
Было отчего испугаться: голые стены с портретами Ленина и Маркса, потрескавшиеся колонны и огромные лестницы покрытые клочьями заплесневевших ковров.
Где то наверху жалобно скрипнула дверь, я испуганно присел, но потом понял что это ветер.
Мне нужно было спуститься ниже, в подвал, там, где шастал Митька.
Я, выхватывая фонариком из тьмы кучи разбитой мебели, и облезлую штукатурку, стал осторожно продвигаться по лестнице.
Со стен таращились великие строители коммунизма и суровые генералы. Ливень за окном все нарастал.
Вот и вход в подвал.
Приложив усилия, я отодвинул железную дверь. На ней, в пыли, я увидел еще чьи то отпечатки-скорее всего Митькины. Какой еще дурак припрется сюда?
Хотя, открывая зияющий чернотой вход, у меня мелькнула мысль, а если на самом деле там кто-то притаился и ждет? Некий коммунистический сумасшедший эксперимент, живущий в подвалах, и охраняющий великое наследие советских ученых.
Я направил фонарик в глубь-вроде никого, лишь голые потрескавшиеся стены и разбитый стол.
Дождь напоминал барабанную дробь — глухую и отдаленную
Пройдя несколько шагов, шаря фонарем, я пытался найти ту самую дыру, о которой говорил Митька.
Двухметровая худощавая фигура в старой шинели и фуражке таращилась на меня в углу. Фонарик отразился в треснутых очках. Свернула звезда на фуражке и оскал зубищ.
Я не упал в обморок, хотя был близок. Холод и миллионы мурашек пробежались по ногам, телу и подняли мои волосы дыбом. Я застыл, в надежде, что жуткий эксперимент меня не заметит. Хотя, как можно не заметить того, кто светит в тебя фонарем, в твоем подвале.
Шинель зашевелилась. Оно сейчас пойдет на меня! Прохрипит, «Я покажу тебе Кузькину мать!», и забьет початком кукурузы!
Шинель зашевелилась еще сильнее.
Или засунет в зад молот с серпом и превратит меня в преданного Подвального Ленинца!
Ветер взвыл и шинель затрепетала. Фигура покачнулась из стороны в сторону. Сердце билось бешено в унисон с дождем.
Но ужас постепенно отступал.
Фуражка и шинель висели на вешалке, очки и вставную челюсть кто-то приклеил скотчем. Какие-то шутники, а может даже сам Митька, прибавили мне седых волос до самой задницы.
Я шумно выдохнул.
По крайне мерее я не обделался.
— Выкуси, сестренка, — гордо прошептал я и вновь стал осматривать стены, иногда поглядывая через плечо на леденящее кровь пугало.
Дыру я увидел быстро, ее было трудно пропустить.
Порывшись я ничего не нашел, кроме отпечатка в пыли где некогда лежала та самая штука.
— Да где же ты?!
Ничего только кучка мусора. Хотя...
Я дрожащими руками разгреб эту кучу и да! Там лежала она, по крайне мерее я был уверен, что это она-инструкция. Маленькая папка со стопкой бумаг напечатанных на машинке.
Открыв, я быстро пролистал. Сердце забилось еще сильнее, нежели во время встречи с Призраком Коммунизма. Кое где машинописный текст прерывался записями и дополнениями от руки, чернилами и карандашом. Выхватывая обрывки фраз, я понимал — мои усилия не прошли даром!
« Стандартный подход зависит от данных. Вместе с импровизацией можно добиться...»
« Агент не поддавался влиянию, но реверсивный гипноз сделал свое дело, он думает что помогает своим, нужно было...»
« Есть проблема, если агент находится вне зоны куратора...»
Батарейки сдыхали, и фонарик замигал. Дома все изучу, а то Призрак Коммунизма, в углу, как-то недобро на меня поглядывает.
Стараясь не выронить листы я, перепрыгивая через три ступеньки, рискуя расквасить себе нос, выскочил из заброшенного здания.
Дождь лил беспощадно. Ветер перевернул мой велосипед. Подняв его из кустов, я закрепил документы на багажнике, уселся на мокрое сиденье и, ликуя, помчался вперед, сквозь ливень.
Очнулся я в канаве. Рядом лежал велосипед. Колесо все еще крутилось — значит лежу я здесь недавно.
Колено болело. С трудом вспоминая, как тут очутился, я, стиснув зубы, поднялся.
Дождь, яма, полет. Опьяненный успехом я забыл о всякой осторожности и уже в городе не заметил очередную выбоину на дороге.
Пока я лежал, ливень почти прекратился.
Джинсы были разодраны, по колену стекала кровь. Надо бы лед приложить. Но оглядевшись, я понял, если даже нога сломана, это меньшая из проблем.
Инструкция. Она была развеяна беспощадным ветром и прибита дождем к грязному асфальту. Десятки страничек, в беспорядке, как после взрыва, валялись на дороге. Пропуск к моим не самым добрым мечтам был разодран злым роком. Может это наказание, за всё то, о чём я помышлял?
Я вскочил, и, несмотря на боль в ноге, стал панически собирать грязные бумажки. Проезжай кто мимо, принял бы меня за сумасшедшего-окровавленный, хромой, с вытаращенными глазами, собирает мусор на дороге.
Все же судьба не была слишком жестока, тяжелые капли прибили страницы к земле. При таком ветре, но без дождя, они бы разлетелись по всей области.
Все ли я собрал? Не знаю. Облазив дорогу и ближайшие овраги в радиусе ста метров я понял, что если задержусь еще чуть-чуть то подхвачу пневмонию, не говоря о нарастающей боли в ноге.
Засунув папку в крутку, я, кряхтя и постанывая, очень медленно и осторожно поехал домой.
Мама и сестра еще не вернулись с тренировки. И это хорошо потому, так как увидев, во что превратилась инструкция под дождем, дом стали сотрясать невероятная брань и проклятия. Думаю, забреди сюда, какой-нибудь зэк-сапожник, он бы с ужасом выскочил от нас со свернутыми в трубочку ушами.
Одна треть страниц превратились в лохмотья и были полностью уничтожены. Другие требовали срочно фена и теплой батареи.
Разложив их на ковре, я стал сушить эти древние тексты.
Некоторые записи были вообще непонятными, чернила размазались катастрофически. Но кое — где можно было прочитать стенограммы и наставления по использовании этой штуки.
Судя по разным почеркам, тут были и записи профессора, который создал Гипноверб и записи агентов, которые использовали его. Я, перескакивая через непонятный почерк и размазанные дождем буквы, искал информацию где бы четко было сформулировано и как вообще это делать.
Но, как и ожидалось, там не было четкой инструкции.
Были описания допросов и вербовки агентов с помощью этой штуки. Допросы проходили почти всегда на отлично, но вербовка была настолько разная с разным подходом к каждому, что я сначала не мог понять каким образом она вообще происходит.
Я сушил их уже около часа. Брал следующие, перекладывал, читал. Все равно, некоторые нужно будет прогнать через сканнер и восстановить. Но картина начинала вырисовываться.
Была запись, где шпион перешел на строну вербовщиков, так как обладатель Гипноверба внушил ему, что он сделает пользу пойдя против Никсона, выкрав секретные документы.
В другой, вербовщикам пришлось разыграть целый спектакль, дабы убедить агента, что на самом деле все это происходит с одобрения его родной разведки.
Было огромное количество тех, кто переходил почти сразу, но не было никакой секретной фразы, слова, заклинания. Одного подцепили любовью к собакам, другого тем, что он оставит след в истории. Упертого агента завербовали, используя его интерес к историям о пришельцах обменяли, якобы секретный документ, на настоящие данные.
Также было много дополнительных записей ручкой и карандашом поясняющие то или иное событие.
Я плюхнулся на ковер, пытаясь как то переложить этот шпионский опыт на мою ситуацию.
Волшебного слова не было.
Шаблона не было.
Общего подхода не было.
Но, тем не менее, до меня стало доходить.
Каждый случай подбирался индивидуально. Я понял, что нужно было нащупать некие фетиши, фобии, желания, стремления, и сыграть на них.
Когда мама и сестра вернутся с тренировки, у меня в голове уже будет четкий план.
Я почти уснул, когда дверь хлопнула и сердце мое заколотилось.
Мама и сестра вернулись. Катька была усталая, а мама довольная. Похоже, она хорошенько погоняла ее сегодня.
Они раздевались в коридоре, когда я подошел к ним.
— Слушай, мам. Я тут подумал. Я ведь все-таки провинился перед Катькой.
Мать кивнула, а Катька лишь злобно фыркнула.
— Ну, и должен искупить свою вину. Я думаю, вы хотите, что бы я делал Кате массаж каждый раз после тренировки, что бы хоть как то искупить вину.
Штука зажужжала. И Катя кивнула.
— Да, — хихикнула она, — слуга массажист не помешает.
— Ма, ты ведь разрешаешь? — спросил я.
— Хорошо. Главное меня не беспокойте, и не потяни ей ничего, но да, массаж не повредит.
Я улыбнулся и сказал.
— Иди, вздремни, ма, а ты сестренка, как только переоденешься, приходи и я тебя отмассажирую.
Прошло минут двадцать. Я не мог унять дрожь в коленях, когда увидел, как мать поднялась наверх и оставила нас.
— Эй, массажист, а ну подь сюда! — услышал я голос сестры.
Ну что ж, вот сейчас все и начнется.
Катюха, сняв штаны, улеглась на кровать. Большая спортивная задница, шёлковая кожа и упругие тренированные бедра.
— Кать, — футболку бы тебе снять.
— Это еще зачем?!
— Ну, я что массаж через футболку буду делать, где ты такое видела. Давай снимай.
Сестра вздохнула и, стараясь не показывать мне грудь, стянула футболку и кинула ее в угол комнаты.
Теперь она лежала передо мной в одних трусика. Правда, была видна лишь спина, смачные ягодицы и тренированные бедра, и я не хотел на это останавливаться.
Налив в руку масло, я стал мягко оглаживать ее плечи, лопатки, спускаясь все ниже. Было приятно трогать спину своей сестры, но ее ноги, и прелестная задница, манили все сильнее.
Кожа блестела все сильнее и сильнее от масла, Вот мои руки уже мяли
и гладили ее поясницу. Предвосхищая возмущения Кати, я решил сразу дать ей установку.
— Так, бедра нужно тоже размять хорошенько, так что не дрыгайся, просто лежи и наслаждайся массажем.
Она фыркуна, и кивнула.
Мои руки стали оглаживать ее бедра, все сильнее и сильнее. Пальцы спустились к икрам и размяли их. Я чувствовал крепкие мышцы под своими ладонями. А мои глаза буквально пожирали промежность сестренки, покрытую легкой тканью трусиков.
Мои руки опустились на Катькины ягодиц. Я стал разминать и лапать роскошную жопу моей родной сестренки.
— Э? Ты че там делаешь? — она посмотрела на меня через плечо.
— Массаж тебе делаю. Ягодичные мышцы самые крупные мышцы в теле. А в гимнастике они самые важные. Так что, лежи смирно.
Да, сестренка лежи смирно, пока я раздвигаю и разминаю твой зад.
Член налился кровью, так что был готов взорваться. Я видел как ягодицы, сверкая от масла, проминаются под моими пальцами. Чувствовал их тренированную упругость, а то, что это была задница моей родной сестры, просто сводило меня с ума. Несколько раз я довольно сильно развел их в сторону и увидел колечко ануса прикрытое полоской трусиков.
— Кать, я сейчас полотенце принесу, нужно поясницу тебе помять хорошенько.
— А полотенце зачем?
— Трусики надо снять. Они мешают.
— Еще чего!
Я сделал удручено обиженный вид и сказал.
— Хорошо, можешь отказаться. Но тогда будем считать, что ты меня простила за леопарды, и я уже ничего тебе не должен. И больше не буду тебя массажировать.
— Ну, уж нет, ты так легко не отделаешься!
— Если нет, то ложись и дай мне исполнять мое служение тебе.
Формулировка ей очень понравилась и она, улыбнувшись все же легла.
Я сбегал в ванную. Усмехнувшись своему злодейскому плану, взял самое малюсенькое полотенце, которое было.
Сестра всё также лежала сверка от масла. Я потянул за резинку трусов и резко сдернул их. Катька сильно свела ноги и сжала ягодицы, дабы я ничего лишнего не увидел. Но она уже лежала с голой заднице предо мной.
— Давай скорее полотенце и не пялься! — прикрикнула она.
Я не стал испытывать судьбу, и накинул этот лоскуток поверх ее попы. Я знал, что это не надолго.
Вновь начав массаж со спины, я продвигался вниз и стал мять поясницу. Как бы случайно задевал полотенце, отчего оно все сильнее и сильнее сползало.
Катьку немного разморило, сказалась тяжёлая тренировка. Воспользовавшись этим я сложил полотенце сделав его еще меньше.
Массируя внутреннюю часть бедер, я чуть раздвинул их в сторону. На мгновение открылась ее киска. Капельки масла стекали по вагине, делая эту аппетитную дырочку еще привлекательнее.
Сестра заворчала, почувствовав слишком сильное давление моих рук.
— Давай перевернись, — сказал я, опережая события, — надо бы тебя сверху помассировать.
— Это еще зачем? — Сестра чуть приподнялась и прикрыла грудь.
— Как зачем? Ты ведь хочешь, что бы я довел массаж до конца?
Она кивнула:
— Но я не хотела бы светить грудью перед своим братом.
— Сестренка пока я массировал тебя, я уже разглядел твою пещерку, так что грудь...
— Что?! Ты охренел?
— А что ты орешь? Могу прям сейчас уйти. Но если хочешь, что бы массаж бы сделан до конца и я до соревнований был твоим преданным слугой — то давай, убирай руки и слушайся меня.
Я видео как лицо ее залила краска, но она повиновалась и опустив руку, открыла пред моим взором свои небольшие и аккуратные сисечки с маленькими сосками.
Видно было как ей стыдно и неловко, но Гипноверб жужжал и делал свое дело. Катька перевернулась на спину.
— Полотенце нам уже не нужно. Та что откинь его, — сказал я, видя как она, тряся грудками неуклюже пытается прикрыть свою киску.
— Голой что ли буду лежать?
— Именно. Надо будет промять суставы в районе,... ну там. Полотенце будет мешать. Так что откинь его. Что для тебя важнее быть чемпионкой или неуместное стеснение?
Что то проворчав она откинула полотенце. Черт! Я кое-как попытался скрыть стояк, Ее пизда была чисто выбрита — все гимнастки брили там. Мммм... Так и хотелось помять эти два маленьких сладких холмика, но я не спешил.
Уделив совсем немного внимания ее плечам, я стал массировать и нежно гладить маленькие грудки. Они блестели от масла, переливаясь, когда я мял их. Блики прыгали на сосках и юных сиськах, похожих на спелые персики.
Пару раз она неуверенно пыталась остановить меня, но я сказал ей что бы не шевелилась и она, повиновавшись, лежала смирно. Но чем больше я массировал ее аккуратные буфера, тем сильнее я слышал, как учащается ее дыхание.
Надо переходить ниже.
Моя ладонь скользнула по тренированному животу, размазывая масло все ближе к сокровенной щелке.
— Такс, давай ноги раздвинь. Нужно бедра везде хорошо помять.
Штука на руке завибрировала и Катька расставила ноги, открывая перед братом все свои прелести.
Я начал гладить внутреннюю поверхность бедер неумолимо приближаясь к сверкающей от масла щелке.
Пару раз я как бы случайно задевал ее нежные лепестки. Она постанывала когда я случайно проводил пальцем по клитору.
— Перевернись.
Она опять перевернулась на живот.
— Вот так хорошо, — промурлыкал я и стал тискать ее голый сверкающий от масла зад.
Раздвигая ягодицы в стороны, я наблюдал за колечком ануса которое всего минуту назад было прикрыто трусиками. Когда-нибудь я засажу в эту смачную жопу, но не сегодня.
Сегодня я хочу кое чего другого.
— Я секретные исследования читал недавно, как многие китайские чемпионки делали миньет и глотали семя, дабы увеличить свою силы. И делали это чуть ли не каждый день, за месяц перед соревнованиями.
— Это чушь, — прошептала сестра.
— Не чушь. Это утвердившийся факт. Там эффект сравнимый со стероидами.
— И что?
— Ничего. Но думаю, лишним не будет.
Я стянул штаны, обнажив налитый кровью, возбужденный член.
— Э? Ты что, одурел?! — Сестра вскочила.
— Это и есть проверка того хочешь ты стать лучшей или нет. Я провинился перед тобой и готов на все. А ты готова быть лучшей?
— Да, но отсасывать у родного брата? — она скривилась.
— Это даже хорошо. ДНК буду совпадать, и пользы будет еще больше. Поверь, я не делал бы этого, если бы не хотел твой победы, сестренка. Хочешь стать чемпионкой по гимнастке и порадовать маму — становись на колени и соси у меня.
Гипноверб завибрировал. Ее глаза забегали.
— Я даже не знаю, это как то экстремально, — но несмотря на ее сомнения она, голая блестящая от масла, послушно встала на колени.
— Ты хочешь стать самой крутой гимнасткой в истории? — я приблизился к ней вплотную, и мой член покачивался перед ее лицом, — хочешь стать сильнее?
— Да, но это неправильно ты все таки мой бра... кхммм! — я не дал ей договорить и с размаху засунул хуй в рот старшей сестры.
Она удивленно вытаращилась на меня с членом вор рту.
— Достижения требуют жертв, — сказал я, и стал легонько потрахивать ее в рот, — отсоси хорошенько сестра, покажи мне как ты хочешь победы.
Штука жужжала все сильнее и, похоже, ее воля была окончательно сломлена. Катька выпустила член изо рта, вдохнула поглубже, и вновь заглотила его.
Язык лёг под головку, мягко лаская выступ в нижней её части, нёбо приняло на себя верхнюю часть головки, а губы бегали по стволу, размазывая слюну, отчего член ходил в её рту всё свободнее.
Сестрёнка сосал аккуратно, даже опасливо, но я хотел большего, я хотел просто оттрахать ее в рот.
Я взял Катьку за голову двумя руками и постарался проникнуть в её рот сразу на всю длину. Сестра чуть не задохнулась, попыталась отстраниться, но ничего не получилось, я держал её крепко. Я буквально начал трахать её рот, отчего на яйца даже полилась слюна, которую сестра не могла удержать во рту под таким напором.
Она лишь мычала и сердито поглядывала на меня, пока мой сверкающий ствол погружался в ее глотку.
Это продолжалось минуту, она приноровилась к такому бешенному темпу, а когда я отпустил её голову, также продолжила насаживаться на член, почти не замедлившись. Во все стороны летела слюна. Катька работала как машина. Ее блестящая масляная жопа тряслась синхронно с отсосом.
Иногда я вытаскивал ялду из ее рта, наслаждался ее блядским видом и вновь засаживал.
— И откуда в тебе столько слюней? — сказал я, в очередной раз вытащив мокрый хуй из её рта. Тягучие слюни тянулись паутиной от моей головки к ее языку.
Я поднял член к животу и приставил свои яйца прямо к её лицу.
— Это обязательно? — спросила сестра слизывая слюни с яичек.
— Да, все ради тебя. Давай, бери их в рот.
И я прижал яйца прямо к губам Катьки. Она взяла их в рот полностью и стала делать сосущие движения, будто хотела засосать их в себя.
Какой кайф. Я получал удовольствие чувствуя как сестра языком перекатывайте мои яйца у себя во рту. А также наблюдая как моя дылда сестра покорно отсасывает мне, как шлюха. Так активно, что слюна капала ей на сиськи.
Я не вынимая яйца изо рта Кати, дотянулся до них, стал ласкать и пощипывать.
Сестра замычала, прикрыла глаза и стала еще сильнее сосать яйца младшего брата.
Я чувствовал, что вот-вот кончу.
— Открывай рот и глотай.
Сестра, не задавая вопросов, как сучка отрыла рот и высунула язык в ожидании.
Я целился в открытый рот Катьки, и, застонав от удовольствия, прицельно загнал несколько порций своего соуса прямо ей на язык. Катька отдёрнулась от первой порции и судорожно сглотнула несколько раз. Второй раз я не попал и кончил ей на лицо. Она отшатнулось от неожиданности но, быстро взяв себя в руки вновь широко открыла рот. Я, засунув ялду ей в рот, заставил глотать струи спермы, одну за другой.
Ее щеки несколько раздуло, глаза жалобно взглянули на меня, но сестра как настоящая чемпионка продолжала глотать мое семя. Наконец мой ствол перестал дергаться в ее мокром ротике. Она выпустила его и глубоко выдохнула
— Блин, чуть не захлебнулась, братик.
Она, обконченная, блядски поглядывая на меня и улыбаясь, взяла крепко мой обмякший пенис и начла выдаивать, слизывая и глотая последние капли спермы
205