2) Любые совпадения или сходства с реальными персонажами мультфильма, отнюдь не являются случайными, и ни одной фамилии или имени автором изменено не было. Если кого узнали — то это они и есть.
Бани потянулась, сползла с дивана и растянулась на коврике, расставив ножки буквой «V». Коротенькая и ничего не скрывающая комбинация задралась до предела, и взору Макото предстали мокренькие губки подружки. Солнечные лучи токийского утра образовали красивый узор из золотых волосиков на лобке Бани. Холмик отбрасывал тень на правую ляжку девушки, и это лишь подчеркивало ее соблазнительность. Ниже, естественно, никакой тени не было. Вернее не было тени от волосиков. Их Макото сама сбрила с писи подруги еще вчера. То, что было вчера, Макото вспоминала с трепетом. Но об этом позже. А если вернуться к тени, то она конечно была. От клитора Бани. Он был, как всегда по утрам, возбужден и торчал крупной розовой виноградинкой прямо в лицо Макото.
Зевок и потягивания закончились, и комбинашка вернулась на прежнее место. Макото вздохнула, толи с облегчением, толи с разочарованием оттого, что прелести скрылись. Собственно, что ей расстраиваться. Вчера она по полной программе имела и эти волосики, и этот отросток. И руками, и губками, и язычком, и своей писькой. И еще было всего много-много. И шампанское, и свечи, и даже — чулочки с поясочками.
Макото застонала от нахлынувших воспоминаний. Решив тоже сладко потянуться, она медленно провела коленкой по кровати, потом, приподняв попку, встала на мостик, и, резко расслабившись, опустилась на мягкую перину. Раскинув ноги, Макото провела рукой по трусикам, проверяя, не очень ли она потекла от вида тянувшейся девушки, но это движение доставило ей неожиданное неудобство. Между ног все было натерто до красноты. Казалось, промежность просто жужжала от несправедливости. Губки к утру распухли и требовали покоя. Ну, действительно! Нельзя же трахаться с подружкой на протяжении четырех часов, а потом рассчитывать на адекватное восприятие промежностью руки утром. Макото, на протяжении последних трех лет, привыкшая встречать каждый рассвет одним-двумя оргазмами, сейчас с отвращением подумала о мастурбации.
Впрочем, а почему именно мастурбация? Ведь у Макото есть дар. Она единственная из воинов в матросках, кто может кончить и без стимуляции своих эрогенных точек. Почему это она должна отказываться от своих привычек только потому, что вчера ночью переспала с Бани. Она сможет кончить и без своей натертой рыжей письки. Правда, для этого ей понадобится чей-нибудь клитор. Чей-нибудь — это конечно клитор Бани. Но добыть его будет не так-то просто. Вчера эта стерва спускала, не переставая, и в результате испытала что-то около 15 оргазмов. Оральных, вагинальных, анальных, смешанных и еще, черт знает, каких. Правда Макото и сама не могла пожаловаться на неудовлетворенность, но сейчас получить в ротик писю подружки казалось непростой задачей. У нее ж тоже все натерто. Вон, аж ноги соединить вместе не может. Что-то надо придумать!
Макото медленно, с похотливой грацией кошки, встала с перины, поправила свою рыжую растрепанную шевелюру, крадучись подошла к дивану, и присела рядом с полулежащей подругой, положив руку на плечи Бани. Другой рукой она стала поигрывать с косичкой принцессы таким образом, чтобы пальчики ласкали волосы, а ладошка, тем временем, как бы незаметно, касалась соска под комбинацией.
— Бани? Как ты? Ты проснулась? — Макото попыталась заглянуть в огромные глаза подруги, но они были плотно закрыты.
— Почти, любимая.
— Тебе было хорошо вчера? — ласковым медовым голосом спросила Макото.
— Послушай, Мако! Я в этой жизни ненавижу две вещи. Во-первых, когда вы — четверо похотливых телок — начинаете по поводу и без повода, превращаться из обычных девушек в воинов в матросках, даже не дождавшись моего приказа. А во-вторых, когда кто-то из вас, и не только из вас, начинает спрашивать меня утром — хорошо мне было, или нет. Ты ж сама слышала, как я орала вчера. Сама выжала из моей дырки все соки. Так какого ж дьявола ты спрашиваешь — «хорошо — нехорошо»?
Макото поняла, что совершила ошибку.
— Прости, лапочка. Но ведь мы спали с тобой в первый раз. По-настоящему. Я просто не знала, что ты этого не любишь, — все таким же медовым голоском пропела Макото. — Я думала, что сделаю тебе приятное, если спрошу тебя об этом. Не сердись, ладно?
— Ладно, ладно, — передразнила Бани. — Слушай, надень что-нибудь на себя еще кроме трусов, а то сейчас Ами с Минако придут. И перестань теребить меня за соски, я ж не деревянная.
— Почему? Мне очень нравятся твои сосочки, и я просто не могу от них оторваться, — Макото уже забыла про волосы и трогала теперь оба соска. Они сразу ответили ей взаимностью и устремили свои розовые кончики к солнышку из верхнего окна, которое вело на крышу.
— Потому, что если ты их потрогаешь еще пару секунд, я... я не знаааюю, — Бани нервно выгнулась, но разум пока победил. Она резко согнула ноги в коленках. Потом интуитивно качнула бедрами, как бы сбрасывая ненужное возбуждение и, отталкивая руку подружки, попыталась встать. Это ей почти удалось, но на полпути к вертикальному положению руки Макото схватили подругу за низ комбинации и потянули на себя. Не до конца проснувшаяся Бани потеряла равновесие и грохнулась задницей прямо на Макото. Та не могла упустить подобного случая. Воины в матросках вообще очень сильны, хотя этого и не скажешь по их потрясающим девичьим фигуркам. Каждая из них могла бы запросто поднять вдвое больший вес, чем они сами. Ну а сейчас задача была слишком проста. Макото рывком поднялась вместе с подругой на руках, держа ее, одной рукой за плечи, другой за ляжки, закружилась вместе с ней. Потом остановилась и, прижимаясь как можно ближе и интимнее к ее груди, впилась губами в губы Бани. Поцелуй — это последний шанс. Макото знала, что девичий язык заводит Бани с пол-оборота. Как новый крутой Харли-Девидсон. Если уж не поцелуй, то ничто другое точно не поможет завоевать главную воительницу. И тогда — прощай, утренний оргазм.
Макото вложила в поцелуй всю нежность, на которую была способна. Раньше она стеснялась целоваться с девушками взасос. Она могла целовать их куда угодно: груди, сосочки, писечки, попочки, ножки. Но только не в губы. Ее очень смущало, когда две девушки целуются. Ей казалось, что это — плохо и пошло. И только после того, как главные враги воинов в матросках, Таики и Сейя, заставили ее в каком-то подвале лизать их, привязав ее руки к трубе, а потом нежно целовали ее за то, что она вылизывала их так, как никто, Макото стала позволять себе эту потрясающую, как оказалось, ласку. Тогда, в подвале, Юпитер так и не услышал ее просьбы дать ей силу, но она ему осталась даже благодарна за его предательство. Сразу исчезли все оковы стеснительности. Макото всегда была достаточно скромной. Конечно, не такой, как Ами, но все же. Кстати, именно поэтому она и трахнулась с Бани самой последней из всех воинов. Нет, конечно, они баловались друг с другом и раньше, как и со всеми остальными, но одно дело — петтинг, и совсем другое — романтическая ночь, когда девушка принадлежит только тебе.
А поцелуй все длился и длился. Макото сама еще не поняла, что победила. Бани пыталась оторваться от нее, но уже не для того, чтобы прекратить это баловство, а для того, чтобы отдаться подружке полностью, без остатка. Наконец она пересилила Макото. Соскочив с ее рук, Бани, задыхаясь, полезла рукой в ее трусики со стороны попки, а ртом нашла ушко и нежно прошептала:
— Ну, ладно. Твоя взяла. Раздень меня, только нежно. Быстрее, а то сейчас. .. эти придут.
— Бани, любимая, лапочка, — Макото не знала, что еще сказать. Ее переполняла нежность к подруге. — Давай... давай развяжем эту тесемочку. Давай скинем эти тряпки с моей любимой девочки. Я хочу посмотреть на тебя — голенькую.
Говоря все это, Макото явно не теряла времени зря. Комбинация упала к девичьим ногам и остренькие, крепенькие грудки Бани заколыхались прямо напротив личика Макото, которая нагнулась, что бы поднять кружева. Один сосок почти попал в ее рот, и она сама быстро справилась с этим «почти». Руки Макото, тем временем, летали вокруг попки и спинки Бани, лишь чуть касаясь кожи кончиками пальцев, доставляя девушке прекрасные муки нарастающей похоти. Бани уже находилась в полузабытьи, и машинально начала искать плоть партнерши. Это удалось ей без труда, но тут произошло неожиданное:
— Киска, пожалуйста, не трогай у меня там. Там все очень натерлось и..., — Макото хотела все объяснить, но ладонь Бани легла на ротик подружки.
— Я поняла тебя, милая. Я больше не буду. Только зачем же ты меня тогда опять соблазнила?
— Ты очень возбудила меня, когда тянулась, любимая. Мне очень нравится, когда ты потягиваешься. Но ты не бойся. Мне все равно очень хорошо. Я просто поласкаю тебя, и ты спустишь мне в ротик, а я кончу вместе с тобой, мой зайчик. Только дай мне поласкать тебя там. Пожалуйста. Мне это очень, очень нужно, — Макото упала перед принцессой на колени и стала неистово целовать ей ляжки. — Ну, пожалуйста, дай мне лизнуть тебя. Раздвинь ножки. Я очень тебя прошу!
Из глаз Макото брызнули слезы. Девушка была возбуждена до крайности. Она подняла свой взгляд, полный влажных капель, на Бани и, не найдя, что еще сказать, прижалась щекой к ее лобку с ее замечательными, желтыми волосиками, и стала тереться об него. Бани не ожидала такой тирады от подруги. Много раз до этого, да и вчера ночью, она просила Мако пососать ее писю. Макото знала, что ей это нравится. Да и как не нравиться, если Макото делала это действительно лучше всех. То, что она умела творить с клитором, губками и влагалищем, было непередаваемо. И не раз Макото выпивала весь любовный сок Бани, а потом даже не просила ответной ласки.
— Успокойся, моя лапочка, — Бани опустилась рядом с ней на колени, — конечно я дам тебе. Пойдем на постельку. Иди ко мне на ручки, я сама отнесу тебя. Как ты хочешь полизать? Мне сесть тебе на личико, или хочешь, я лягу и раздвину свои ножки?
— Сядь на меня, Бани, сядь, быстрее. Ну, садись же! Выеби меня в рот! — Макото захлебнулась от сладости. Не переставая плакать, она открыла ротик, чтобы набрать побольше воздуха и в этот момент блондинка ловко прыгнула ей на лицо, прижалась к нему и задрожала всем телом.
— Соси его! — приказала она не очень уверенным голосом.
Макото не ответила. Потому, что не могла. Рот наполовину заполнился трепещущей плотью Бани. Да, и нужны ли были сейчас слова для ответа. Девушка втянула в себя остававшийся в уголках рта воздух, создавая должное давление, полностью обволакивая клитор и губки. Жилка клитора тут же напряглась и начала пульсировать в такт движениям Макото. Язычок ходил вверх-вниз, завершая каждое поглаживание небольшим ударом кончика по верхней части любовной маслинки. Верхние зубки чуть-чуть зацепили самое основание клитора. Бани всем сердцем почувствовала теплый язычок Макото. Первая мощная волна похотливого трепета пробежала по спине принцессы вверх, потом вниз, и растворилась где-то между бедер. Растворилась, но не пропала. Бани не нарочно вильнула попкой, еще сильнее зарывшись в ротик подружки и прижав ягодицы к шикарной груди Макото. Той только это и было надо. Руки рыженькой девушки легли на гладкие пышные бедра Бани и начали придавать им поступательные движения. Как же это нравилось Макото. Огромный клитор трахал ее в ротик. Волосики на лобке щекотали носик и щечки, только способствуя дикому возбуждению. Беленькое, терпкое молочко потекло по лицу. Шелковые косички Бани переливались по всему телу Макото, вызывая неземную истому и желание как можно быстрее кончить, а пальчики нежно обхватили голову, размазав соленые слезки по щекам.
Так продолжалось секунд сорок. Бани потихоньку стонала. Ее подруга хорошо знала свое дело, и все прибавляла и прибавляла ритм. Макото уже сама почувствовала близкий оргазм и теперь сдерживалась, не желая спускать раньше своей наездницы. «Вот, кажется, уже сейчас». — успела подумать Макото, и тут...
Удар грома расколол лунную воительницу на тысячи мелких кусков. Бани показалось, что вместо вкусовых шершавых сосочков на языке Макото вдруг выросло с десяток острых сладострастных иголок, которые разом пронзили все тело девушки. Ее плоть теперь стала одним огромным клитором, сознание отключилось, и только где-то далеко, в самом укромном уголке мозга повисла мысль: «Так вот, почему плакала Макото. Вот что ей было нужно. Наконец-то я понялааа...»
— Ааааааа... ааа, — завизжала принцесса. — Не могу больше... ааа-о-о-от... от... отпусти меняааааа.
Ее попка со всей силы дернулась от ротика Макото вверх, потом на секунду расслабилась, возвращаясь. Но чуть только снова Бани коснулась писькой кошачьего языка Макото, какой-то невероятно приятный, но безумно сильный толчок поднял девушку и буквально вогнал в нее безумной мощи оргазм, сбросив ее с дивана прямо на ковер. По всему нежному тельцу Бани пробежала судорога, и когда эта судорога достигла девичьей головки, сознание покинуло ее. Дыхание девушки восстанавливалось. Она просто, как бы спала.
Зато совсем не спала Макото. Конечно не столь сильный как у Бани, но все же, оргазм настиг и ее. Бани еще только начинала кончать, когда Макото расслабилась и дала волю своему телу. Пися привычно запульсировала, и тоненькая струйка вязкой влаги потекла из кружевных трусиков, которые она так и не сняла. Когда Бани вихрем соскочила с подруги, Макото инстинктивно напрягла руки, желая смягчить удар, но это только усилило оргазм и пальцы как будто сами вцепились в бедра. Макото приподняла плечики над диваном, приоткрыла глаза, и тут она увидела нечто, от чего слезы снова брызнули из ее огромных красивых черных глаз. Прямо напротив ее промежности в проеме открытой двери, стояла ухмыляющаяся блондинка Минако, нагло пялившаяся на ее мокрую писечку, и небрежно засунув правую руку себе под юбку, а левой опершись об косяк. За ней пряталась скромница Ами — жгучая брюнетка с прической-каре — потупив взор и скрывая свою приятную детскую улыбку ладошкой.
Макото поняла, что девушки видели все, и от этого она стала спускать еще сильнее. Так все и закончилось. Слезы счастья, катящиеся по щекам из глаз Макото, ее сливочки из письки, стекающие по ногам, и напротив — две свеженькие и хорошо выспавшиеся, соблазнительные леди, просмотревшие потрясающее бесплатное шоу. Утро Макото однозначно не пропало даром. У девушек, видимо, тоже. О лежащей на полу подруге и предводительнице воинов в матросках, по началу никто даже не вспомнил.
— Так, так, так! — протянула Минако своим самым противным голоском, — Видишь, Ами, как наши доблестные подруги готовятся к экзамену по географии, целиком отдавая себя науке. Жаль только, что эта наука называется не география, а лесбийская любовь. По-моему, они обе заслуживают наивысшей оценки.
— Послушай, Минако! Может, пойдем. Зайдем минут через пять. Неудобно же! — Ами пыталась не смотреть на роскошную грудь и соски Макото, но взгляд, словно прикованный, возвращался к огромным коричневым кружкам, которые классно сливались с рыжей шевелюрой, разбросанной по груди. Ами всегда млела от девушек с красивой большой грудью.
— Да нет уж. Отчего же — «минут через пять»? Давай останемся, может, и сами что новое узнаем. Век живи — век учись. Ты только прикинь, Ами. Какой прекрасный шанс увидеть, как две талантливые молодые ученые девушки занимаются лабораторной работой по теме «отсоси с утра мой клитор». Нет. Остаемся однозначно! — Минако сделала пару шагов вперед и ловко схватила Макото за промежность под насквозь промокшими трусиками, — Если, конечно, Вы не против, Макото-сан?
— Минако, ты не могла бы заткнуться? — Макото с удивлением обнаружила, что рука этой шалавы не вызывает неприятных чувств, как с утра. — Или ты, может, ревнуешь?
— Конечно, ревную! — Минако просто так не сдавалась. — Ты сама-то посмотри. Когда мы с тобой на прошлой неделе ласкались в ванной у Рей, мне из твоей дырочки удалось выжать пять-шесть жалких капель, а сейчас у тебя оттуда можно смазку в промышленных масштабах добывать.
— Ну, ладно, Минако. Ну, пойдем. — Ами легонько потянула подругу за рукав, но ее никто не слушал.
— Ты прекрасно знаешь, что тогда, в ванной у Рей, я не смогла кончить, и тебе известно — почему. — Макото начал раздражать этот разговор. Такое впечатление, что эта языкастая зараза всю прошлую ночь зубрила географию, а о сексе даже не вспоминала.
— Понятное дело. Разве со мной, бездарной любовницей, кто-нибудь сможет кончить. Я ж фригидная. Куда мне? — Минако распалилась не на шутку.
— Послушай, ты — язва в матроске! Во-первых, ты не фригидная, потому, что в той же ванне тогда, ты кончила дважды подряд. Во-вторых, я тебе говорила, что не кончила из-за того, что очень устала на теннисе. — Макото оттолкнула руку Минако.
— Может, ты устала не на теннисе, а на кое-чем очень похожем? Ну, давай, расскажи нам, как этот теннис входил в тебя, выходил. Ласково, нежно.
— Какого черта, Минако! Ты прекрасно знаешь, что я не сплю с мальчиками. Впрочем, как и все мы. Или ты сомневаешься? Ты что, считаешь, что я вас предаю? — Макото была возмущена поведением подруги. Прекрасно ведь знает, что Бани запрещает заниматься с мальчиками сексом. Да что — сексом. Даже петтингом. Сколько раз девушки ругались по этому поводу. Но каждый раз ответ был один: «главный демон вселенной может войти в любого мужчину, кроме Мамору, а если они будут иметь с ним контакт, то не только потеряют всю силу планет, но и могут раскрыть тайну семи радужных кристаллов». На вопрос: «Почему мы не можем отдаться Мамору?», всегда звучало следующее: «Мамору — принц вселенной, а так как принцесса вселенной — Бани, то и нечего всяким там лесбиянкам, кроме нее самой, лезть к Мамору со своими грязными пиписками». Конечно, воинов каждый раз так и подмывало рассказать о том, что к Мамору постоянно липнут «всякие там не лесбиянки», причем вовсе не без успеха. Но каждый раз девушки вовремя спохватывались, щадя лучшие чувства начальницы.
— Да ничего я не считаю. Просто вместо того, чтобы готовиться, вы с Бани не известно, чем занимались. — Минако надула губки, и, давая понять, что разговор окончен, отвернулась и села рядом со спящей на полу Бани.
Макото подошла к зеркалу и стала причесываться. Грудь задорно запрыгала. Девушка улыбнулась сама себе и тут же случайно перехватила отражение взгляда Ами, которая так и простояла весь разговор у двери. Макото подмигнула ей и пошла в ванную комнату — поискать чистые трусики и сполоснуться.
Ами подошла к Минако. Тихим, почти девичьим голосом, спросила:
— Минако, а что с Бани?
— Что с Бани, что с Бани? — Девушка никак не могла успокоиться. — Сама-то как думаешь?
— Может, ей плохо?
— Ей-то?! Ха-ха, — Минако заржала во всю глотку, — еще как плохо. Забросить географию. Отдаваться весь вечер и всю ночь Мако, потом, с утра, трахнуть ее в рот, обкончаться и забыться — тут кому угодно станет плохо!
Ами наклонилась над Бани и стала ласково гладить ее по щекам.
— Бани, Баааани. Проснись. Бани Цукино, ты спишь?
— Что ты делаешь? Вот как надо! — Минако надоели эти нежности. Она стала легонько хлестать Бани по щекам. — Ну-ка, Цукино, просыпайся, а то я тебе соски откручу. Тебе будет больно.
Минако уже собиралась исполнить свою угрозу, но тут Бани зашевелилась и стала что-то шептать. Девушки ничего не смогли расслышать. Бани поворочала пару секунд языком и вдруг ясным громким голосом, очевидно — еще во сне, произнесла:
— Сила Луны, помоги!
Сила не заставила себя долго ждать, и Бани стала вбирать в себя магические лучи, появившиеся, как всегда, неизвестно откуда. Видя все это, Ами и Минако последовали примеру Сейлор Мун и в комнате, одно за другим, раздалось:
— Волшебная сила Меркурия!
— Призма Венеры!
— Дай мне силу! — обе девушки попали в унисон. Через мгновение в комнате стояли Сейлор Мун, Сейлор Меркурий и Сейлор Венера. Воины в матросках.
— Ну и какого, дьявола, спрашивается?! — Венера не теряла своего ехидства, даже будучи в образе воина. — Чего ты завопила-то? Где демон?
— Ой! — Сейлор Мун наконец-то открыла глаза. — Где это мы?
— Мы, блин, в черной дыре вселенной в плену у главного демона тьмы. А точнее — в спальне Макото. Стоим втроем, как дуры, в матросках вокруг одного дивана. При этом ни одного демона в радиусе двадцати миль не наблюдается. Может, объяснишь — зачем ты вызвала силу Луны? — Минако от возмущения была вне себя. Она поставила руки на бедра и встала в позу строгой жены, отчитывающей мужа.
В комнату вошла чистенькая, посвежевшая Макото. От открывшейся двери образовался сквозняк. Юбочки сейлоров взлетели до пояса и стало ясно, что о нижнем белье сегодня утром вспомнила только Ами.
— Вы, что? Хотите изгнать демона, который каждую ночь сминает мои простыни? — Макото была явно удивлена внезапным превращением одноклассниц.
— Нет. Мы просто решили проверить: влияет ли утренний оргазм на быстроту превращения в воинов. Результат, как видишь, превзошел все ожидания — Бани телом уже сейлор, а мозгами до сих пор трется о твой язычок.
— Девчонки! Может, мы превратимся обратно, а потом поговорим? — предложила Меркурий.
— Да уж пора бы. Все равно Сейлор Мун распугала всех демонов своей голой задницей. А ты говоришь «волшебный лунный жезл», «лунная призма». По сравнению с ее ягодицами, это все — тьфу, семечки. — Венера явно потеряла чувство субординации, но это ей сошло с рук, так как принцесса все еще не очухалась.
Через минуту прекрасные девушки сидели на диване и кляли Бани, на чем свет стоит. Та вроде бы пришла потихоньку в себя, но было видно, что ни о каком экзамене по географии она даже не вспоминала. Ей вообще не хотелось сейчас разговаривать с кем-либо, кроме Макото, которой она хотела сказать очень многое. Но не может же она сказать подругам: «Ну вы идите — готовьтесь, а мы тут с Мако поговорим». Бани так и не знала до сих пор, что Минако и Ами все видели своими глазами.
— Бани! О чем ты думаешь, черт возьми? — Макото явно не понимала, что творилось в душе у ее ночной партнерши, — Давай, возьми себя в руки, и пойдем.
— Куда? — мечтательно пропела Бани. — Впрочем, куда хочешь, мне все равно.
«Лишь бы с тобой вместе», подумала про себя Бани, но вслух не сказала.
— Экзамен по географии сдавать. Уже одиннадцать, а ты еще даже не одета.
— Экзамен? Может мне не ходить. Сдам как-нибудь потом.
— И останешься на второй год. Давай, поднимайся. Иди в душ. — Ами, как самая ответственная, взяла инициативу в свои руки.
— Почему, интересно, Рей уехала, не сдав последний экзамен, и никто ее на второй год не оставил. — Бани, причитая, все же кое-как поползла в сторону ванной комнаты.
— Ты прекрасно знаешь, почему Рей не нужно сдавать Географию, — крикнула ей вдогонку Минако.
— Наверное, по той же самой причине, по которой тебе не нужно сдавать нормативы по физкультуре, — огрызнулась Бани и закрыла за собой дверь.
— Да, да. Именно, по той самой. — Прокричала в спину подруге Минако. — Что, завидно?
— Она не слышит тебя, — спокойно сказала Макото. — И вообще, давай не при Ами, ладно.
— А что это за причина? — Тут же спросила Ами.
— Может, расскажем ей. Глядишь, повзрослеет. — Минако никак не могла избавиться от злорадного настроения.
— Расскажите, ну, пожалуйста!
— Не надо. Живи себе спокойно. Ты и без этого лучше всех учишься. — Ответила Макото.
— А может, я после этого еще лучше учиться стану, — наивная Ами широко раскрытыми глазами смотрела прямо в лицо Макото. — расскажите, а?
— Учиться лучше ты после этого вряд ли станешь, а вот оценки могут действительно стать идеальными. Хотя в твоем случае это почти невозможно. — Минако продолжала распалять любопытство Ами.
— Ну, вот видишь, Мако. Она говорит, что будет лучше. Ну, расскажите. Я никому не скажу.
— В этом нет необходимости. Это и так все знают, кроме тебя да еще нескольких таких же ботаников.
— Послушай, Минако. Помолчи, пожалуйста. Ты ж сама нарываешься. Она же теперь не отстанет, пока не скажем.
— А мы ей прямо сейчас все и расскажем.
— Нет! — Макото сорвалась на крик. — Ну, ладно. Только я сама расскажу. Сегодня вечером, после экзамена. Мы вчетвером поедем ко мне, и я тебе все расскажу, хорошо?
— Хорошо! Договорились. — Обрадовалась Ами.
Экзамен прошел, на удивление, успешно. Мисс Акиноко была грустна, немного рассеяна и принимала предмет спустя рукава. Ами, Минако и Макото уже стояли со своими пятерками в коридоре и трепались о планах на каникулы, которые для них уже начались. Девушки ждали Бани, которая все еще сидела в классе и не решалась начать отвечать.
Ждать пришлось довольно долго, но через сорок минут дверь класса вдруг чуть не слетела с петель от удара, и задыхающаяся от счастья Бани, с криком: «Ура! Четыре», бросилась в объятия подруг.
На радостях, девушки решили отметить удачное начало каникул. Было решено купить мороженного и шампанского. Макото вспомнила, что у нее дома есть виноград и мандарины. Бани сказала, что зайдет к знакомой, которая работает в кондитерской, и принесет по паре пирожных. Минако была против такого обжорства, но ей тут же напомнили, что у нее не только самый большой клитор, но и чуть ли не самая тонкая талия во всем Токио.
Добравшись к четырем часам домой к Макото, и, подождав Бани, девушки начали готовиться к вечеринке. Быстро был накрыт стол. Для четырех молоденьких девушек еды было явно многовато.
— Девчонки, а может мы сначала поспим часок? — Неожиданно предложила Бани. — А то всю ночь готовились.
— Как ты готовилась, мы видели сегодня утром. Я удивляюсь, почему ты не получила пятерку с плюсом. Такое самоотречение по отношению к наукам демонстрирует не каждый. — Минако уже без злобы отпустила колкость. — Правда поспать было бы действительно неплохо, да и есть пока не хочется.
— А ты мне обещала рассказать все про Рей, — Ами тоже не хотелось есть, — может девчонки подремлют, а мы поболтаем?
— Ну, хорошо, хорошо! — Макото сама бы с удовольствием поспала, но раз уж обещала. К тому же если рядом не будет Минако и Бани, никто не помешает рассказу, не будет встревать, и указывать на забывчивость и скромность.
То, что она не собиралась всего рассказывать Ами, было очевидно. Пусть хоть одна из них пребывает в неведении о том, как иногда решаются жизненные вопросы. При помощи чего они решаются. А вот Минако явно не хотела ни о чем умалчивать, и Макото решила согласиться на разговор прямо сейчас. Пусть Минако отдохнет.
— Давайте, тогда не теряйте времени. Я не хочу есть вялый виноград. Один час, и я вас разбужу. — Макото открыла шкаф и стала доставать спальные принадлежности. — Бани! Ложись на диване, а ты — на перине. — В Минако полетели две подушки. — Спокойной ночи.
— Только, чур, все по честному. Расскажешь ей все как есть. Ами, если она будет врать или недоговаривать, вырви у нее язык и принеси мне. Я сама тебе все расскажу, ее же голосом.
— Нет, пусть лучше Макото. Мако, ты не будешь врать? — Ами засверкала наивными глазками, преданно устремленными на рыженькую девушку.
— Ладно, не буду. Пошли.
— Нет уж. Ты, сначала, поклянись, что не будешь хитрить. — Минако знала, что Макото серьезно относится к сентиментальным глупостям.
— Вот ведь, достала. Хорошо, клянусь говорить правду, только правду и ничего, кроме правды. Теперь довольна? Может мне положить свою руку на что-нибудь святое и чистое?
— Засунь свою руку себе в..., — Минако показала на себе, куда нужно засунуть руку и отвернулась.
Бани и Минако растянулись на своих ложах. Ами и Макото уединились в библиотеке. Они заняли два низких старинных кресла лицом друг к другу.
По началу они обе молчали. Ами не знала, что она должна спросить, а Макото старалась найти наиболее удачное начало рассказа. Наконец Ами решилась:
— Ну, ты чего молчишь-то? Давай рассказывай, — Ами напустила на себя не свойственную ей развязность.
Макото посмотрела в огромные синие глаза Ами и поняла, что разговор будет очень сложный. Ну, не может она разбить самые радужные представления этой девчушки об горькие слова мерзкой реальности. Как она скажет ей о том, что Рей просто спит с учительницей географии, а Минако — с тренершой по физкультуре. И обе за это получают оценки, ради которых Ами просиживает за книжками по всем предметам ночи на пролет.
— Видишь ли, малышка. — Макото набралась смелости и начала. — Дело в том, что в жизни для каждой девушки или женщины очень важно, что бы их кто-то любил, заботился о них ну и тому подобное.
— Это я и сама знала. — Ами пока не отказалась от роли распущенной всезнайки.
— Нет. Я о другом. Вот ты сейчас говоришь, что и сама знаешь, только ты не знаешь, как сложно жить девушке, если этого «кого-то» — нет.
— Знаю!!! — Чуть не закричала Ами, но вовремя сдержалась. — Еще как знаю. — Уже шепотом добавила она.
Макото уловила какие-то странные нотки в голосе девочки. Она пристально посмотрела на подругу. Ами была сама не своя. Она прятала взгляд, ерзала по креслу, и было видно, что ей нужно что-то сказать. Казалось, она разрыдается прямо здесь, но этого не произошло. А то, что произошло, потрясло Макото как гром Юпитера, которым она сама так хорошо умела пользоваться. Ами медленно встала. Неуверенными шагами и отводя взгляд в сторону, брюнетка подошла к Макото. Помедлив пару секунд, девушка поправила юбку, и вдруг резко опустилась на колени Макото, обняв подругу руками и зарывшись мордашкой в шейку. Макото, растерявшись, даже не знала — что ей надо делать? Она даже не догадывалась о причинах подобного поведения отличницы. Может, хочет рассказать о несчастной любви. Или, не дай Бог, ее кто-то изнасиловал, а она боится признаться?"Если так — найду и прибью. Нельзя прощать такое.» — Макото внутренне содрогнулась от самой мысли о насилии.
Время шло, но Ами так и не решалась прояснить ситуацию. Она все глубже зарывалась личиком в волосы Макото, красиво спадающие на плечи и спину, и тихонько всхлипывала. Макото почувствовала, что ее футболка уже сырая от слез. Это побудило ее предпринять хоть какой-нибудь шаг.
— Ну, успокойся, зайчик. Давай продолжим — я тебе расскажу про Рей.
— Угу..., — на большее Ами не хватило.
— Ну, вот. Видишь ли, однажды, когда наш старый учитель географии ушел на пенсию, нового учителя никак не могли найти. Поэтому сделали запрос по всей стране и нашли мисс Акиноко. Она, во-первых, молодая. А, во-вторых, оказалось, что она уже преподавала в школе для девочек. Рекомендация, на удивление, у нее была очень хороша, но ты и сама помнишь — какая она была, поначалу, злая и придирчивая.
— Да, помню. Она еще сказала, что никто из нас не знает географии и что она с нас живых не слезет.
— Правильно. А потом она вдруг изменилась. Стала добрая, к каждому подходила, говорила, что поможет во всем разобраться. — Макото немного освоилась с ситуацией. Ее рука стала гладить Ами по головке, а ногой она стала чуть раскачивать девочку, наподобие, как укачивают маленьких детей.
— Точно. Она даже всех двоечников подтянула. И улыбается всегда. А причем же здесь Рей? — Ами поддерживала разговор, но актриса она была плохая, и было видно, что не этот вопрос висит у нее на язычке.
— Слушай, Ами. Может, мы поговорим о тебе, а не о Рей. Ты что-то держишь в себе. У тебя все нормально? — Макото, наконец, решилась прервать бесполезный рассказ. — Давай, маленькая, вздохни и объясни мне, в чем дело?
— А ты не обидишься? — Ами впервые, после перемещения на колени подружки, подняла заплаканные глаза.
— Что ты, киска? На тебя разве можно обижаться?
Ами сглотнула. Голос был неуверенный, очень тихий, но видно Ами переборола себя и теперь смотрела на Макото неотрывно.
— Макото! Я хочу задать тебе вопрос. Ответь, пожалуйста. Только честно. Обещаешь не смеяться?
— Обещаю! — Макото по глазам девочки поняла, что речь идет о чем-то очень серьезном.
— Скажи, Мако. Тебе кто-нибудь признавался в любви? — Ами ждала ответа, смотря прямо в рот Макото.
— Ннну-у, да — один раз. — У девушки отлегло от сердца — судя по вопросу, Ами никто не насиловал.
— А кто?
— Ами, я не хотела бы тебе это говорить. Просто с этим человеком я больше никогда не виделась и не увижусь. К тому же, он мне тоже нравился и мне тяжело вспоминать..., — Макото вспомнила своего возлюбленного, но не дала волю чувствам, и сосредоточилась на разговоре.
— Ну, ладно. Не говори. Скажи, только, сейчас ты кого-нибудь любишь?
— Да, вроде — нет. Если ты конечно не имеешь в виду маму, папу и вас четверых. Вас я люблю как сестер. — Макото совершенно запуталась. Она уже подумала, что сейчас придется учить Ами признаваться в любви или как вести себя, когда тебе признаются. Но что-то не клеилось. Что-то говорило Макото — не это интересует Ами, сидевшую у нее на коленках.
— То есть, сейчас, у тебя никого нет?
— Нет.
— А то, что было сегодня ночью — это серьезно? — спросила после небольшой паузы Ами, словно внезапно вспомнив увиденное утром, — я про Бани.
— Я не совсем понимаю, какой смысл ты вкладываешь в слово «серьезно», но, наверное, ответ — нет. — Макото вспомнила, как она хитростью соблазнила Бани. О серьезности тут даже речь не идет. Толи от воспоминаний, толи от сидящей на коленях Ами, между ног стало чуть влажно. Макото даже прониклась какой-то странной нежностью к подружке. Она уже давно не задавалась подобными вопросами. О любви не задумывалась. Не искала ее. А вот Ами задумывается. В конце концов, не важно — в кого она влюбилась. Важно, что она умеет любить.
Заплаканное лицо Ами смягчилось, и она даже смогла улыбнуться. Улыбка получилась мягкой и нежной. Макото чувствовала, что девочка улыбалась от всего сердца.
— Мако. Можно я задам еще один вопрос? Последний.
— Ну, давай! — Макото уже и саму волновал этот диалог. Она зажигалась. Вместе с тем, зажигалась и вишенка клитора под желтенькими трусиками. Макото чувствовала, что что-то сейчас произойдет. Она уже даже догадывалась — что. Пися текла теперь вовсю и остановить это было уже не возможно.
— Слушай, Мако. Вот если кто-то признался кому-то в любви, но не стал ждать ответа, а сразу поцеловал ее или его в губы. Можно ли считать, что человек тоже влюблен, если он ответил на этот поцелуй? — Ами вдруг выпрямилась и пересела так, что бедра Макото оказались у нее между ног, а почти голенькая, под задравшейся юбочкой, попка в узеньком бикини, прижалась к загорелым ляжкам. Расстояние между мордашками девушек сократилось до нескольких дюймов. Глаза Ами пожирали личико подружки, ожидая ответа.
— Ну, дда-а! Наверное. — протянула Макото. — ведь если по-настоящему любишь, трудно иногда дождаться ответа. А если человеку приятен другой человек, то..., — Макото задумалась, но ее выручила Ами.
Девочка притянула Макото ручками за плечи к себе. Теперь они почти касались друг друга носиками. Глаза девочек встретились и, воспользовавшись паузой, Ами тихонько прошептала:
— Я влюбилась в тебя, Мако, милая! Я люблю тебя!
Прежде, чем их губки встретились, Макото успела закрыть глаза, и два девичьих тела слились в долгом, по-настоящему любовном, поцелуе. Ами не очень хорошо умела целоваться, но для Макото это было не главное. Она любима. Ами любит е
319