Мария только что проснулась. Рядом никого не было. Девушка осторожно выглянула из приютившего путешественников склепа: остатки ночного костра уже не дымились, в густой листве кричали какие-то птицы. Креолка медленно перевела взгляд на правое запястье — большие круглые часы показывали два часа. Как долго она проспала! Спутники, не дождавшись ее, ушли искать храм.
Девушка оглянулась: нет, ей ни за что не вспомнить безумный ночной марафон. Она решила идти в направлении наиболее высоких из угадывающихся развалин, скорей всего именно они должны быть центром этого комплекса.
Через час блужданий по бесконечным лабиринтам заброшенных руин, Мария совсем выбилась из сил, и серьезно планировала разрыдаться от отчаяния. Но, к счастью, именно в этот момент ей на глаза попался диковинно изогнутый сухой куст с далеко раскинутыми толстыми ветвями. Одна из ветвей была безжалостно перерублена. Такой удар может нанести только мачете — девушка стала внимательнее всматриваться в окружающие ее предметы. Вот вывернутый из земли камень, вот еще один след лезвия: из пораненного дерева все еще продолжал вытекать прозрачный сок.
Как следопыт, шаг за шагом, продвигалась креолка по знакам оставленными проходившими людьми, пока они не вывели девушку к широкой квадратной площади. Напротив располагалось огромное конусовидное каменное здание. Две высокие изъеденные временем стелы обрамляли темный провал входа. Место было явно расчищено. Мария решительно направилась к храму.
Вынырнувший из темноты Педро Гуэдос слишком поздно заметил идущую в его направлении креолку. Мария опешила: мужчина был совершенно обнажен, не считая необычной короткой золотистой накидки на широких плечах. Его темно коричневую покрытую короткими волосками грудь, переходя по бокам на спину, покрывал причудливый белый рисунок. Ничем ни прикрытый мужской орган вызывающе глядел на онемевшую девушку.
— Э-э... Синьорита... — замялся и покраснел перуанец, — Проходите... Прошу вас.
Он приглашающе указал на черный проход и отодвинулся в сторону. Мария аккуратно, бочком, прокралась по широкой дуге мимо застывшего проводника, не зная, что представляет для нее большую опасность: огромные жилистые руки мужчины или такой не похожий на ее «нефритовый стержень» изогнутый морщинистый член.
При первой же возможности креолка метнулась к темному провалу, преодолела короткий коридор и... обмерла. В большом высоком зале ярко пылали полные углей жаровни, причудливо многократно отражаясь от покрывавших стены пластин из чистого золота. Все помещение было залито нереальным бардовым светом.
— Мария!? — от огромного бурого пятна в центе отделилась расплывчатая фигура: девушка с трудом узнала Паолу Муньес, — Ты решила придти раньше?
Нагое коричневое тело метиски приобрело в этом храме возжбуждающий красноватый оттенок. Ее высокая грудь и спина были покрыта теми же, что и у проводника белыми узорами. Плавно покачивая бедрами, искусительница приблизилась, протянула руку:
— Пойдем со мной...
Завороженная креолка безропотно последовала за любовницей. Паола неспешно, загадочно улыбаясь, повела девушку к массивной глыбе в центре. По мере приближения Мария смогла различить руки и ноги огромной, в полтора человеческих роста, статуи.
— Что это? — еле смогла выговорить ошеломленная креолка.
— Разреши тебя познакомить, — коварно усмехнулась обнаженная метиска, — Великий Ашух. Покровитель любви и телесного наслаждения.
Она подвела Марию почти вплотную: древний бог был изображен в виде сидящего стройного мускулистого мужчины с безобразным, чудовищно искаженным, лицом. Огромные блюдцеобразные глаза выкатились из орбит, вместо носа — два рваных отверстия, широкий лягушачий рот. Из одежды на статуе была только узкая позолоченная накидка на плечах. Такая же как у их проводника... Еще бы белый рисунок по груди...
Креолка оглянулась вокруг:
— А это?
— А это его храм, — рассмеялась Паола, — оттуда входили люди, здесь они поклонялись Ашуху, здесь занимались любовью в его честь, — девушка поочередно показала на вход, идола и огромное пространство пола.
— А когда их тела сплетались в экстазе, эти золотые пластины отражали каждый миллиметр их нагих тел, потому что никакая из частей священного ритуала не может быть скрыта от глаз бога. Он видит и знает все, — с каждым словом блестящие глаза метиски разгорались все ярче, — Представь, сотни людей перед его лицом соединяются телами. Здесь, здесь, здесь. А он смотрит. Он видит, — она уже кричала, — вот крепкий напряженный член ныряет в развернутое от нетерпения лоно, вот алый распахнутый рот закрывает выворачивающиеся от желания губы.
Как безумная Паола металась по огромному пустынному залу:
— А здесь в юную стройную девушку проникли двое — спереди и сзади. Их стволы движутся поочередно: один входит, другой выходит. Счастливица кричит от наслаждения, но недолго — ее рот уже занят третьим членом. А вот две подруги, видишь, они наклонились друг к другу и слились в поцелуе, но и им не остаться наедине. Двое юношей устремились в их выставленные лона. Они входят. Входят легко, потому что девушки текут от желания. Смотри, по бедрам струится любовный сок...
— Паола! Паола! — воскликнула, объятая ужасом Мария, — Остановись! Что ты делаешь?!
— Не видишь? — с грустью проговорила запыхавшаяся метиска, — Потому что тебе не дано. Ты не одна из нас. Но скоро это измениться...
Она наклонилась и выхватила из лежащей в углу сумки продолговатый предмет. «Жезл инков». Или, все таки, член идола?
— Паола! — переживающая за разум подруги креолка бросилась вперед, — Что с тобой?
— Педро!
Марию сзади охватили жилистые коричневые руки. Перуанец незаметно сумел подобраться со спины девушки.
Довольно улыбнувшись, Паола шагнула к идолу, перегнулась через выставленное колено и, вытянув руку, решительно воткнула исторический артефакт между глиняных бедер статуи. Что-то щелкнуло, в зале будто стало светлее: большой золотой шар на вершине цилиндра поймав отраженные от стен багровые лучи усилил и раскидал их разные стороны.
— Ашух проснется! — радостно воскликнула обнаженная метиска, — Настанет век его могущества!
— Паола, — тихонько простонала прочно стиснутая в медвежьих объятиях креолка, — Ты сошла с ума.
Резко развернувшись, блестящая от пота мускулистая девушка отвесила бывшей любовнице звонкую пощечину:
— Не смей оскорблять невесту Ашуха в его храме.
— О чем ты...
— Чтобы разбудить спящего бога, нам нужно будет пролить кровь на его алтарь, — громко зашептал над плечом креолки дрожащий от возбуждения проводник, — а когда он, проснувшись, придет к нам, нужно дать ему женщину... Угадай, кто из вас получит удовольствие, а кто нож в сердце...
Мария отчаянно завизжала и начала вырываться.
— Успокой ее! — гневно бросила метиска.
— Не могу! У меня руки заняты!
Не говоря ни слова, предательница выхватила из вороха своей одежды длинное мачете. Размахнувшись, ударила креолку рукояткой в висок. Брызнула кровь. Дернувшись в последний раз, бледнокожая девушка бессильно обвисла на могучих руках перуанца.
***
Сколько времени Мария провела в беспамятстве: минуты, а может сутки? По залу по прежнему разливался тот же отраженный от золота багровый огонь. Девушка попыталась подняться, но не смогла этого сделать: ее руки и ноги были накрепко прихвачены к выступающим из пола потемневшим медным кольцам. В довершение ко всему она оказалась совершенно обнаженной.
К еле слышно застонавшей креолке приблизился перуанский проводник Педро Гуэдос. Его нехитрый костюм не изменился: золотой воротник и нестирающийся от струящегося пота белая роспись. Покачивающийся между ног член уже не был сморщенным, и чем дольше мужчина смотрел на распятую на камне жертву, тем он более разглаживался. Увеличивался в размерах...
Перуанец присел на корточки, Мария почувствовала, как его шершавые пальцы раздвигают чувствительные половые губы. Еще чуть-чуть и даже оковы не помешают ее телу предательски возбудиться...
— Педро! — остановил проводника повелительный женский голос, — Прекрати!
Метиска, подобно всем участникам предстоящего обряда надела золоченое покрывало, едва-едва доходящее до светящихся узоров на груди. Мария чувствовала, как бывшую любовницу сжигает желание.
— Паола! Что происходит?!
— Семьсот лет назад, моя похотливая подруга, в это святилище ворвались разъяренные воины. У поклоняющихся Ашуху не было оружия, и они не сопротивлялись, — Метиска подошла вплотную; ее глаза наполнились яростью, — но это не остановило безжалостных убийц. Красное озеро крови разлилось в стенах Великого храма, и в нем, не знающие милосердия солдаты, топили последних из нас... Семьсот лет прошло... Ты думаешь это можно простить?!
— Но при чем тут ты?!
— Не все из жрецов погибли, неразумная. Некоторым удалось укрыться в джунглях... Они вылезли из своих нор, когда опьяненные победители покинули нашу поруганную долину. Они рыдали над изувеченным богом. Они хоронили погибших друзей. Ты думаешь это можно забыть?!
— Но, Паола...
— Мы с братом, — метиска кивнула в сторону проводника-перуанца, — последние из потомков тех, кто выжил. Тех кто страдал не видя своего бога. Не чувствуя его силу...
— Когда мерзкие поклонники солнца осквернили тело Великого Ашуха, — скрежеща зубами, прорычал наклонившийся к девушке Педро, — он не смог более приходить к нам. От его крови веками рождались воспевающие отца жрецы. Теперь же, после смерти последних из избранных, некому стало зачать священника...
— Но сегодня все изменится, — срывающимся голосом произнесла метиска, — Тело Ашуха восстановлено. И он сможет вбросить в
меня свое сверкающее семя. Я стану родоначальницей новых жрецов бога. Великий воплотиться в своих детях, даст им силу, и поведет к победе.
— О чем вы говорите! Безумцы! — закричала Мария, — Паола, вспомни себя! Вспомни меня! Вспомни Клару!
— Я великолепно все помню, — надменно усмехнулась коварная метиска, — Помню годы учебы. Помню годы поисков. Помню, тот невероятный оргазм, который я испытала, найдя утерянный орган Ашуха. Я помню те пылкие ночи, что мы провели с тобой, с Кларой. Я не забыла ничего. Но, скажи, разве все это может сравниться с болью моего народа?! Разве это перевесит алую чашу его страданий?!
Не сдержавшись, Паола топнула ногой и гневно сжала кулачки:
— Чтобы разбудить бога, милая Мария, нужно пролить кровь на его алтарь. Много крови. Я буду невестой Ашуха, а ты, прости любимая, его жертвой. Раньше я хотела использовать Клару, но тут появилась ты...
Она опустилась на колени рядом с привязанной девушкой, провела рукой по ее обнаженному животу, груди. Коснулась губ. Наклонилась. Поцеловала.
— Тебя так легко оказалось обмануть... Экспедиция в непроходимые джунгли. Мы вдвоем... Педро ждал меня в условленном месте. Я все спланировала заранее...
Перуанец громко расхохотался.
— Не смей! — резко вскочила Паола, обрывая смех брата, — Это моя любовь и я приношу ее в дар моему богу!
Она развернулась и решительно направилась в сторону коричневой громады древней статуи. Покрывало на плечах бога, только сейчас увидела Мария, слегка поблескивало желтым, а по груди вился знакомый белый узор. Они в самом деле приготовились к ритуалу...
— Больше тянуть нельзя! Вот-вот родиться новая луна!
— Когда мне начинать, сестра? — Педро с готовностью занес над Марией тонкий блестящий клинок.
— Я дам знак.
Креолка расширившимися от страха глазами наблюдала, как ее недавняя подруга, ловко подтянувшись, оказалась на коленях у идола. Как привстала на его широких бедрах, как присела, разводя ноги...
Благодаря отражающим блестящим стенам каждая деталь, каждая подробность происходящего была видна, увеличивалась и приближалась так, будто происходила прямо перед глазами. Вот золотой шар на глиняном члене уперся в темные валики половых губ. Вот Паола повела тазом: следом за промежностью на гладкой поверхности размазался мутный сок, девушка была невероятно возбуждена. Вот она в нетерпении резко бросила свое тело вниз, и огромный коричневый ствол без труда нырнул в жаждущую проникновения вагину...
Метиска кричала. От боли? Удовольствия? Или того и другого? Упираясь ступнями, она двигалась. Вверх. Вниз. Вверх. Вниз... Налившиеся кровью губки плотно охватили скользящий глиняный член. Повторяли каждую его трещинку. Метиска была в экстазе. Голова запрокинулась назад. Она кричала от удовольствия — ее мечта, ее предназначение исполнялись... Девушка даже не обратила внимание на то, как один за другим острые голубые камни на стволе разрезают нежную раскрасневшуюся кожу. Как из переполненной кровью плоти вырываются тонкие алые струйки. Как любовный сок, выбрасываемый при каждом ее движении, смешивается с красным и стремительно стекает вниз... Пустяки! Она уже кончила и готова была продолжать...
Внезапно на глазах завороженной происходящим креолки глиняная статуя пошевелилась. Правая рука слегка дрогнула, да и цвет ее, с ужасом заметила Мария, изменился, стал светлее. Ярче заблестела желтая накидка, четче стал виден белый рисунок...
Метиска, как безумная, завизжала от радости и с новой силой отдалась совокуплению с богом. Алые капли из рассеченной плоти разлетались по залу, пятнали золото стен.
Ашух, медленно пробуждаясь после векового сна, втянул ноздрями воздух. Мария закричала от страха: блюдцеобразные глаза блеснули жизнью. Черные зрачки сдвинулись к центру...
Вопящая от восторга Паола, не останавливая бешеной скачки, протянула к отвратительному лицу раскрытые ладони. Начала нежно гладить его. По щекам неистовой девушки потекли слезы.
Она что-то говорила, но что именно было не разобрать: слова захлебывались в рыданиях...
Бледная, как смерть креолка перевела взгляд на застывшего рядом перуанца. Ей показалось, бывшая любовница призывает брата не медлить, вонзить нож в прикованную жертву. Но тот был настолько поглощен происходящим, что, похоже, даже не услышал сестры. Рот мужчины раскрылся, глаза выкатились, напряженный член мелко дрожал в предвкушении: невиданное эротическое представление произвело на него незапланированный эффект.
Откинувшись назад, метиска позабыла обо всем — ее бог, ее любимый обнял девушку, прижал к себе. В их устремленных друг на друга глазах полыхало одинаковое пламя страсти... Кровь «невесты Ашуха» стекала уже по ногам глиняного бога... Уже нет, встрепенулась Мария, уже не глиняного. Трансформация завершилась — перед ними была масса живой плоти. Дышащей, хрипящей, жаждущей...
Дико зарычав, пробудившийся великан поднял вверх тонкое загорелое тело Паолы. Вслед за промежностью девушки к чудовищно огромной головке толстого члена протянулась тонкая прозрачная нить. Спустя секунду она лопнула. Связь оборвалась.
— Я служу тебе, — ласково прошептала висящая на вытянутых над головой руках Ашуха метиска, — Я твоя...
С диким хрустом монстр сомкнул огромные ладони. Грудная клетка посвятившей себя ему девушки сломалась, как пустая коробка. Из открывшегося рта на грудь колоса хлынул поток крови. Залил живот, бедра Ашуха. Растекся темной лужей на полу.
— Что?... Что происходит? — рядом с Марией звякнул нож, выпавший из руки перуанца, — Что это?
Поднявшийся в полный рост древний бог, сжимал и крутил в сильных руках болтающееся как тряпичная кукла женское тело. Густая кровь хлестала не только изо рта, но и из заднего прохода и вагины жертвы, щедро окропляя ожившего повелителя.
— Он бог плотской любви, — отстраненно произнесла едва не теряющая сознания креолка, — И алтарь — его чресла. Она пролила свою кровь. Она стала жертвой...
— Но... Но... Как?! Почему?! Ему же нужна невеста!
Измятое тело метиски рухнуло на пол. На оставшихся в живых глядели ее раскрытые непонимающие глаза.
— Развяжи меня, — слабо попросила Мария, видя как уродливый демон, которого наивные индейцы по недоразумению именовали богом, направляется к ней.
— Ты родишь ему сына, — простонал, отходя в сторону, последний потомок жрецов, — иначе смерть сестры будет напрасна..., — рука Ашуха уже протянулась к неподвижной девушке: у нее не было сил ни вырываться, ни, даже, кричать.
Бронзовокожий монстр легко, словно нитки, порвал сковывающие жертву веревки, поднял бледное тело, бросил на залитый кровью постамент. Ноги креолки взлетели ввысь, бесстыдно выпячивая обнаженную промежность... В этот момент несчастная девушка хотела одного — как можно быстрее потерять сознание...
Навалившееся всем весом чудовище начало свою отвратительную работу. Толстый член едва не разорвал женское лоно. Неимоверная головка с каждым движением забиралась все глубже и глубже, грозя вырваться из живота терзаемой жертвы. Широкий рот исполина открылся в отвратительной улыбке, рваные ноздри трепетали, большие выкатившиеся наружу глаза светились похотью.
Внезапно что-то пошло не так. Монстр зашатался, его лицо заметно потемнело. Огромные прозрачные зрачки подернулись дымкой. Движения внутри тела девушки стали медленными, тягучими. Мария с трудом оторвала взгляд от истекающей слюной лягушачей пасти и посмотрела вниз: кровь Паолы, которая еще минуту назад покрывала бронзовый торс чудовища, впиталась, ушла, испарилась. Бог терял нить жизни. Он снова неумолимо превращался в глиняную статую.
Одним прыжком возле креолки на постамент вскочил Педро. В воздетой руке сверкнул узкий нож. Нагой перуанец замахнулся для удара и... к ужасу креолки вонзил его себе в грудь. По самую рукоятку. Мария успела увидеть его победную улыбку, когда он резко рванул в сторону окрасившееся алым лезвие, расширяя страшную рану. Густая бардовая кровь хлынула на постамент, заструилась вниз... Последним усилием убегающей жизни перуанец попытался шагнуть к стремительно каменеющеми идолу, отдать ему свою силу. Поддержать бога... Но ноги его уже подломились, бледное тело рухнуло на колени и, поскользнувшись в луже собственной крови, сорвалось на пол...
Мощная волна удара подбросила беспомощную девушку в воздух. Спустя секунду она больно ударилась о липкий каменный постамент. Это несколько привело ее в чувство. Апатия отступила. Ее место занял страх. Креолка, преодолевая бессилие, поднялась, огляделась: исполинский идол, согнув ноги, сидел у дальней стены. На нем не осталось ни белого рисунка, ни желтого покрывала. Обычная рыжая глина. Не получив кровавой подпитки, догадалась Мария, он рухнул назад. Несмотря на это в распахнутых нечеловечьих глазах, могла поклясться девушка, еще теплились искры. Бог с ощущаемой на расстоянии ненавистью и жаждой наблюдал за своей «невестой».
Внизу, у самого подножья, креолку встретило ненормально изогнутое тело Педро: при падении, очевидно, сломался позвоночник. Вокруг мертвого проводника неспешно растекалась причудливая темная звезда. Самые длинные лучи дотягивались до ступни замершего Ашуха. Они то, видимо, и поддерживали в нем подобие жизни...
Скользя по крови, девушка с трудом смогла добраться до изувеченных останков Паолы. Упала на колени. Закрыла прекрасные карие глаза... Она спиной чувствовала неотрывный злой взгляд глиняного бога.
У метиски, неожиданно вспомнила Мария, был динамит — креолка с трудом, дрожали руки, смогла извлечь из насквозь промокшей сумки красные толстые трубочки. Она похоронит подругу и навсегда покончит с жестоким демоном...
От мощного взрыва древний храм подпрыгнул на месте. Из недлинного прохода вырвался яркий язык пламени. Все заволокло дымом и пылью. Через минуту Мария Кастадос смогла убедиться: святилище мертвого бога сложилось, как карточный домик и превратилось в небольшую кучу битого камня. В погребальный холм...
Так долго сдерживаемые чувства вырвались наружу. Страх. Отчаяние. Злость. Боль. Обида. Захлебываясь слезами, обнаженная, измазанная в чужой крови девушка каталась по черной, выжженной перуанским солнцем, земле.
А ведь ее еще ждал путь обратно к цивилизации...
Е-mаil автора: аfryа[email protected]аndеx.ru
205