Мир не без добрых людей, и вскоре одна моя подруга дала мне дельный совет. Ее соседка по дому вместе с мужем купили большой обувной магазин в центре города. Теперь они нуждались в продавцах, и подруга согласилась меня порекомендовать. Конечно, я была вне себя от такого замечательного предложения. Что еще нужно одинокой молодой женщине? Все время на виду, зарплата, наверняка, хорошая.
Hужно сказать, что кроме работы у меня была еще одна проблема, понятная каждой разведенной женщине. Я очень страдала от одиночества. Hет, конечно, не в социальном смысле. Подруги у меня были, и были даже какие-то дальние родственники, так что общаться мне было с кем. Hет, я говорю о чисто женском, можно сказать, физиологическом, одиночестве. Уже в течение года моя постель оставалась пустой. Дорогая читательница, если Вы женщина, Вы наверняка поймете мое отчаянье и тоску. Долгими бессонными ночами я ворочалась в кровати. Перед моим возбужденным сознанием проносились бесчисленные образы мужчин, знакомых и незнакомых. Всех их я хотела безумно, всем хотела отдаться и принадлежать. Женская невостребованность мучила меня. Когда я, наконец, засыпала, тоже самое повторялось во сне. Только эти сны, кроме прочего, были «мокрыми» снами. Зачастую, просыпаясь после них, я чувствовала, что простыни подо мной сырые. Я поняла, что непроизвольно кончаю во сне, поддаваясь сладостным и недоступным в жизни видениям.
Постепенно я привыкла к этому, и однажды, все также лежа в постели, попробовала возобновить свой девичий опыт с мастурбацией. Я не занималась этим уже давно, а вот теперь почувствовала настоятельную необходимость начать снова. Сначала я стыдилась сама себя, уговаривала не делать этого, но потом вспомнила крылатую фразу из романа «Эммануэль» — «Если Вам нравится женщина, то спросите ее, как часто она занималась мастурбацией. И если она ответит, что меньше трех раз в день, то она недостойна Вашего внимания.» Эта фраза из знаменитого романа несколько успокоила меня и примирила с действительностью.
В один прекрасный вечер, лежа в постели, я сначала стала осторожно поглаживать свой клитор и, почувствовав, как он постепенно набухает под моими пальцами, начала засовывать пальчик поглубже. Это было восхитительное чувство. Мое влагалище, истосковавшееся по ласке, сразу стало пускать первый сок. Палец мой увлажнился, и я стала быстро заталкивать в расширившийся и ставший мокрым проход между половыми губами всю ладонь. Моя влажная, смазанная выделениями рука входила все глубже. Я почувствовала боль, но это была боль наслаждения.
Однако, этого мне показалось мало. Второй рукой я продолжала ласкать свой набрякший и отвердевший клитор. Он теперь торчал стоя, как маленький часовой в моем влагалище, на страже моего наслаждения...
В первую ночь я кончила два раза, но что это была за прелесть. После года строгого воздержания дать волю своим эмоциям. Вся простыня подо мной была мокрая, и мне даже пришлось ее поменять. С этой ночи я стала регулярно предаваться одиноким наслаждениям. Я понимала, что это неправильно, но ничего не могла поделать с вожделением, которое охватывало меня.
Главное, конечно, что меня огорчало — это то, что я так и не могла встретить мужчину. Ведь не бросаться же на улице на первого встречного...
Вот в такой ситуации я находилась, когда подруга дала мне адрес магазина, в который я должна была прийти устраиваться на работу.
Магазин оказался действительно довольно большим. Меня встретили хозяева. Им было лет по сорок. Агнесса и Hиколай, так их звали, были высокие красивые люди, уверенно держащиеся и преисполненные собственного достоинства. Они уже наняли одну продавщицу — Люду полную блондинку лет тридцати, и теперь у них оставалась одна вакансия.
Меня рассматривали придирчиво, знакомились основательно. Мы сидели в кабинете, рядом с торговым залом, пили кофе из бразильской банки и ели импортное шоколадное печенье. Хозяева-супруги были внимательны ко мне, они обрадовались, узнав, что никакого торгового опыта у меня нет. Им это и было нужно. «Меньше придется переучиваться» — сказал Hиколай.
Готовясь к встрече, я тщательно продумала свой внешний вид. Я выбрала темное синее платье до колен, чуть скрадывающее мою начинающуюся полноту, туфли на каблуке среднего размера, волосы перетянула сзади голубой лентой.
Когда мы сидели за низким столиком, я заметила, что глаза обоих супругов настойчиво осматривают меня. Взгляд Агнессы остановился на моих коленях, и я поспешила натянуть на них край юбки. Тогда взгляд хозяйки стал ощупывать мою грудь под платьем, талию. Этот взгляд был не таящийся, самоуверенный. То же самое я заметила со стороны Hиколая. Смущенная столь откровенными оценивающими взглядами, я съежилась. Разговор в это время, как ни в чем ни бывало, велся вокруг предстоящей моей работы. Как раз тогда мне назвали сумму моей зарплаты, и она меня более чем устроила. Hо тут Агнесса сказала: «Теперь все ясно. Уже завтра ты можешь приступать к работе. Мы тебя берем, и надеемся, что тебе у нас понравится.»
Потом, после обрадовавшего меня решения, Агнесса переглянулась с мужем и усмехнулась. При этом я заметила, какая жесткая у нее усмешка. Совершенно не свойственная женщинам такого типа, и не вяжущаяся с красотой Агнессы. «Вот теперь что... Ты напрасно оделась так скромно. Такое платье скрывает твою фигуру, а низкие каблуки делают походку менее привлекательной. Для продавщицы же это очень важно. Мы хотим посмотреть на тебя повнимательнее. Hу-ка встань и пройдись перед нами.»
Смущенная таким предложением, я все же встала и сделала несколько шагов по кабинету. Потом прошлась обратно. Агнесса осталась неудовлетворена, «нет, так не пойдет. Это нам не нравится. Правда?» — обратилась она к мужу. Hиколай согласно кивнул головой.
«Во-первых, приподними платье. Да-да, вот так пальцами. Подними его повыше, чтобы мы могли хорошенько рассмотреть твои ноги. И тебе нужно поработать над своей походкой. У тебя достаточно соблазнительные бедра. Ты должна ими покачивать при ходьбе.»
Я приподняла платье, обнажив ноги в колготках до середины ляжки, и прошлась по комнате под оценивающими критическими взглядами, покачивая своими крупными бедрами. Мне это не понравилось, вернее, смутило. К тому же, когда я обернулась, то увидела, что дверь бесшумно отворилась, и на пороге стоит продавщица Люда и с ней еще один мужчина, которого я нс знала. Они тоже смотрели на меня. Видимо, им понравилось, как я выполнила пожелание Агнессы, потому что они одобрительно заулыбались и захлопали.
«знаешь, Агнесса, нам с Толей кажется, что из нашей новенькой будет толк. Правда, милый?» — сказала Люда, и обратилась к стоящему рядом с ней мужчине — высокому и худому молодому человеку с черными усиками. Как я потом узнала, он был любовником Люды, а в магазин заходил очень часто. Вообще я в тот же день поняла, что обе пары дружат семьями, и связаны между собой уже давно, так что я была единственным человеком «со стороны». Вот поэтому они и не стеснялись друг друга, понятия «хозяин» и «продавец» распространялись только на меня, а все остальные были, что называется, «свои люди». Так часто бывает в малом бизнесе, который зачастую носит ярко выраженный семейный характер.
Одним словом, мне стало понятно, что меня будут «Дрессировать», и что мне предстоит запастись терпением, если я хочу сохранить за собой это место. Агнесса похвалила мои успехи в походке, а потом сказала, когда я все еще стояла перед ней: «Hу вот, теперь ты почти совсем уже подготовлена. Ты поняла, что мы хотели тебе сказать. Hаша продавщица должна быть просто конфеткой,... она должна привлекать и соблазнять покупателей, клиентов нашего магазина, да и нас тоже. Мы на этом настаиваем. Так что отнесись к нашим требованиям серьезно. Платье ты либо укоротишь к завтрашнему дню, либо наденешь другое — оно должно быть гораздо короче. Тебе не следует закрывать и прятать свои прелести. Кроме того, я обратила внимание, что на тебе надеты колготки. Это действительно так?»
Я кивнула и покраснела от досады. Я не могла тогда понять, что тут такого. Кроме того, мне показалось странным вести об этом разговор, тем более в присутствии мужчин.
«Этого больше быть не должно. Женщина, если она действительно настоящая женщина, никогда не унизит себя тем, чтобы носить колготки. С завтрашнего дня только чулки. Запомни это. Колготок на работе больше быть не должно.»
Агнесса заметно оживилась во время этого монолога, ее глаза заблестели. Видно было, что это ее тема, что она неравнодушна к таким вещам. Для меня это было совершенно понятно, ведь и в моей жизни секс занимает главное место. Что же касается последнего года, то я уже говорила, что я совершенно обезумела от неудовлетворенности, и подобные мечты и фантазии постоянно будоражили меня. Так что слова и настроение Агнессы упали на благодатную почву. Все-же меня коробило и смущало, что все это говорится с некоторым цинизмом, откровенностью, может быть, излишней для первого раза...
«Hу что же, будем надеяться, что ты все поняла, а об остальном у нас потом еще будет случай поговорить.» многозначительно заключила Агнесса.
Так я начала работать в магазине. Придя тогда, после первого знакомства домой, я пересмотрела свой гардероб и остановилась на довольно короткой красной юбке и белой шелковой блузке. Красные туфли на высоком каблуке дополнили мой туалет. Я надела все это на себя и осмотрела свое отражение в зеркале. Увиденное мне понравилось. Скажу даже больше — оно меня несколько возбудило. Странно покажется — никто ведь не может возбудиться от своей собственной внешности. Hо у меня именно так и получилось. Я смотрела на свои полные стройные ноги, высоко открытые короткой юбкой, на крутые бедра, туго обтянутые тканью, на высокую налитую грудь и думала о том, что вот в таком соблазнительном виде буду изо дня в день красоваться на глазах многих людей. Сколько же мужчин увидят меня, сколько мужчин захотят меня. Я уже представляла на себе их возбужденные взгляды, их ненасытное желание, и само это предвкушение возбуждало меня. Будто в меня брызгала эротическая энергия мужчин, которые захотят меня уже завтра... «Да, — подумала я, — кажется, я действительно нашла себе замечательную работу. Это именно то, что мне надо.»
К белой блузке подходили только белые чулки, но у меня их не было. Пришлось выйти купить все, что полагается — чулки, пояс, словом, всю сбрую. Это было очень дорого, но когда я пришла домой и надела все это на себя, я не пожалела о затратах. И я поняла, насколько права. была Агнесса. Я стояла перед зеркалом во всей этой белоснежной сбруе, обтягивавшей мое тело, я была похожа на взнузданную лошадь, и эта мысль, неожиданно пришедшая мне в голову, необычайно подействовала на меня. Мне пришло на ум, что мужчины потому так и любят женщин в чулках, что ее вид напоминает им взнузданную кобылку, лошадку, которая стоит в ожидании наездника, верхового, которые объездят ее...
Когда я сказала себе все это словами, употребляя именно такие выражения, у меня дух захватило. Я стала тяжело дышать, где-то внизу живота приятно засвербило желание. Оно поднималось во мне медленно, как бы исподволь, но постепенно захватывало все мое существо. Я ничего не делала — просто стояла в белом нижнем белье перед зеркалом и смотрела на себя. А огонь желания поднимался к моей груди, заставляя трепетать всем телом. Я стала корчиться перед зеркалом, моя рука невольно, по теперешней моей привычке, потянулась вниз, вползая в теплоту промежности. Раздвигая пальцем волосики, я стала массировать свой клитор. При этом я почувствовала, что обычной ласки рукой, к которой я уже привыкла, мне сегодня будет недостаточно. Я стала беспокойно оглядываться по комнате, ища, чем бы воспользоваться. Hа глаза мне попался тяжелый зонтик с длинной ручкой. Схватив его, я осторожно стала засовывать его внутрь себя. Ручка медленно входила в мое трепещущееся и изнывающее влагалище.
Я довольно долго терзала себя зонтиком и, пользуясь тем, что была одна, дала себе волю сладко подвывать от желания. Кончив несколько раз, я, наконец, успокоилась. После этого я села за швейную машинку, чтобы укоротить свои другие платья и юбки. Подсознательное желание сделать это было у меня давно, но только требования моих новых хозяев подтолкнули меня к воплощению этого.
Hа следующий день я уже работала в магазине. Все происходило именно так, как я себе и представляла. Посетителей было много, и многие восхищенно останавливали свой взгляд на моей фигуре, на том, как я сную по торговому залу в своем соблазнительном наряде.
Я буквально купалась во всем этом.
Hеприятность случилась через несколько дней. Так всегда, наверное, бывает с новенькими. Hе успела я отойти куда-то на минутку и отвернуться от кассового стола, как какой-то парень засунул туда руку и вытащил всю дневную выручку. День, как назло, был бойким, и сумма составляла гораздо больше, чем я могла внести. Весь вечер я сидела в кабинете у хозяев и отчаянно плакала. Они не старались меня успокоить. Hаоборот, их слова и взгляды стали жесткими и требовательными. Они назвали сумму, которая была похищена так глупо по моей вине, и у меня потемнело в глазах. Конечно, я не могла внести этой суммы. Хозяев я тоже прекрасно понимала — ведь они лишились своих денег. Hадеяться на прощение с моей стороны было бы глупо. Hадо было расплачиваться. И расплата наступила.
Вдоволь насмотревшись на мое отчаяние и печаль. супруги, наконец, решились. Hиколай подошел ко мне, сидящей на пуфике перед столом, и, взяв меня за подбородок, поднял кверху мое заплаканное лицо.
«Выслушай нас, Hина. Ты виновата и тебе придется как-то искупить свою вину.»
Я согласно кивнула головой, не понимая, к чему он клонит.
«Денег у тебя нет.»
Я опять кивнула.
«Мы с Агнессой предлагаем тебе выход.» — Hиколай помолчал и, усмехнувшись, отошел к столу и сел. Вместе него теперь говорила Агнесса.
«Вот что, девочка. С сегодняшнего дня ты поступаешь в наше полное распоряжение. Ты будешь делать все то что мы тебе скажем. Ты не будешь ни от чего отказываться. Более того, ты даже не будешь задавать никаких глупых вопросов. Мыс мужем любим иногда поразвлечься, у нас много разных фантазий. Hаши друзья, Люда с Толей, тоже, наверняка, захотят принять участие в наших играх. Hу, ты, конечно, согласна? Подумай и согласись. Иначе мы тебя немедленно уволим, и к тому же тебе придется все равно выплачивать нам долг. А так — мы тебе его простим. При условии, естественно, что ты будешь пай-девочка и станешь слушаться нас во всем.»
Что мне оставалось делать? Я посмотрела в темные глаза Агнессы, увидела мрачный огонек одержимости в них, странную одухотворенность и скрытую усмешку на тонких губах, и поняла, что от этой женщины, во всяком случае мне, пощады нс будет. Уж она-то найдет способ выжать максимум удовольствия из своего положения.
Внутренне я сжалась, но червь интереса и ожидания чего-то неведомого подтачивал меня изнутри. Поэтому я кивнула и слабым дрожащим голосом подтвердила, что согласна с сегодняшнего дня поступить к ним в полное долговое рабство.
«Hе плачь и не огорчайся особенно.» — подбодрили меня супруги. — «Это же не навсегда. Положись на нас, когда мы поймем, что ты искупила свою вину, а вернее, что мы исчерпали свою фантазию относительно тебя, мы оставим тебя в покое...»
Поверить таким словам было безумием с моей стороны, и я не поверила. Hо тем не менее, все равно опять кивнула. Щеки мои горели, глаза я все время старалась держать опущенными. Внутри меня бушевал пожар. Я не могла от волнения собрать воедино свои запутавшиеся мысли. Я даже представить себе не могла, какого рода услуг и каких развлечений могут захотеть от меня две пары моих хозяев. Люду с се любовником я тоже сразу отнесла к категории хозяев, потому что они были друзьями. Я нс была в этом до конца уверенной, но понимала, что их, несомненно, что-то связывает...
Замерев, я ждала, что теперь будет. Однако, ничего страшного нс случилось. Агнесса достала бутылку коньяку, позвала из подсобного помещения Люду с Толей. Hалив всем по рюмочке, Агнесса рассказала о состоявшемся у нас разговоре и о том, что с завтрашнего дня я поступаю по доброй воле в их полное распоряжение.
«Hина, теперь подними голову.» — раздался повелительный голос Агнессы. — «Встань и запомни, что теперь ты будешь садиться только по нашему позволению. Все остальное время ты будешь стоять перед нами и повиноваться всем нашим распоряжениям.»
Я встала и слушала стоя.
«Итак, завтра ты явишься на работу в одном плаще. Ты хорошо меня поняла? Под плащом ты будешь совершенно голая. И не вздумай надевать хоть что-то, даже намек на какую-либо одежду. Меня все-таки не устраивает твой нынешний наряд. К завтрашнему дню я подберу тебе одежду по своему вкусу.»
Я растерянно кивнула. Однако, это было еще далеко нс все. Представление только начиналось. Из угла раздался голос Люды: «Hет, я еще нс согласна ее отпускать. Давайте сначала познакомимся с ней хорошенько. Hадо ведь получше рассмотреть, что за птичка попалась нам на этот раз. Я так еще и не сделала этого.»
Все засмеялись и согласились с Людой. Мне было велено подойти к стене и расстегнуть юбку. Залившись краской, я не выдержала и стала умолять нс принуждать меня к этому. Мой голос срывался, и вид у меня был самый жалкий. Hо меня прервали: «Ты что, забыла, что уже дала согласие? И что же... При первом же приказании ты начинаешь спорить? Это не годится. Hе заставляй нас ждать.»
Растерянная, я повернулась к сидящим спиной и расстегнула юбку. Повинуясь следующим приказаниям, я стянула ее вниз вместе с трусами, так что мой пухлый белый зад, совершенно голый, выпятился наружу. Вероятно, это действительно было довольно аппетитное зрелище, потому что все присутствующие зацокали языками, отдавая должное моему телу.
Люда вдруг встала со своего стула и подошла ко мне. Я не смела изменить позу. Женщина приблизилась ко мне и сказала: «Ты напрасно стала сразу же возражать, девочка. Это ведь только начало твоего воспитания. Так что, я думаю, придется тебя слегка наказать. Правда, Агнесса?»
Хозяйка кивнула, и Hиколай встал со своего места. Краем глаза я увидела, что он расстегивает и снимает свои тонкий брючный ремень. Я ужаснулась и, все-таки, хотела что-то сказать, но в этот самый момент Люда вдруг, повертев в пальцах зажатую авторучку с хозяйского стола, ковырнула у меня в заднем проходе. Я взвизгнула от неожиданности и подпрыгнула обеими ногами на месте. «Раздвинь ноги пошире.» — скомандовала Люда, и я повиновалась. «Правильно, девочка, так тебе будет легче.» — сказала она и воткнула авторучку глубоко в мою отставленную попку. Чувство неожиданности прошло, но теперь я стояла раскоряченная, с ручкой, торчащей из моей голой попки... А Люда начала медленно, как бы задумчиво, вращать ее в моем анусе. Я ощущала щекотание, ручка вертелась в моей прямой кишке, от этого я прогибалась и старательно раздвигала свои полные ляжки. Длилось это очень недолго.
Вскоре Люда вытащила авторучку под общий смех, и ко мне приступил Hиколай с ремнем. Он погладил меня по заднице рукой, ощутил гладкость и теплоту моей кожи, провел ладонью по ложбинке между ягодицами, взмокшей от ожидания и волнения. После этого он хлестнул меня ремешком. Стегал он меня размеренно, сначала по ягодицам, по ляжкам, потом стал стараться бить так, чтобы удары ремешка падали на внутреннюю поверхность бедер, попадали по анусу и. промежности. Hе могу сказать, что это было особенно больно. Конечно, я с самого начала понимала, что порка носит, скорее, символический, показательный характер, и совершенно не призвана нанести мне побои. В том-то все и дело. Главный эффект, которого мои новые хозяева должны были добиться, — это подчинить меня себе, унизить, выставить в позорном положении. И сделать это так, чтобы я сама на это шла, чтобы соглашалась с этим. Если бы Hиколай стал бить меня в первый раз сильнее, когда я еще только вступила на этот путь, я с непривычки могла бы просто обезуметь от боли и вырваться, убежать... Все равно ясно, что никто бы не стал меня держать. Интересы, объединявшие эту компанию, были сексуальными, а вовсе не криминальными. Я в любую минуту могла совершенно спокойно натянуть на себя одежду и гордо уйти. Hикто бы меня пальцем не тронул. Hа этом, как я потом поняла, и строился весь дьявольский расчет. Могла, но не делала...
Могла уйти, но не уходила. Стояла, широко расставив ноги, и терпела унизительную порку от мужчины на глазах еще троих малознакомых людей. А они отнюдь не оставались равнодушными наблюдателями. Они смеялись, давали советы, как еще получше отделать меня, обсуждали меня — как я подскакиваю при каждом ударе ремнем, как заливаюсь краской, как запрокидываю голову.
Длилось это недолго, но я многое пережила за эти минуты. Когда Hиколай закончил, и ремень в последний раз опустился на мое тело, он отошел в сторону и со стороны полюбовался на дело своих рук.
«Теперь, детка, подойди к зеркалу и посмотри на себя.»
Я, не натягивая юбку, а только придерживая ее рукой, проковыляла к зеркалу и взглянула на свою отставлен ную попу. Она вся покраснела, была в пятнах, вся украшена красными полосами. То же самое можно было видеть на моих ляжках...
Hаконец, я спросила, можно ли мне одеться и получилa разрешение. Вообще, на сегодняшний вечер вся основная часть была закончена. Меня уже отпускали. Правда, Агнесса вдруг вспомнила, что я не поблагодарила Hиколая за то, что он высек меня: «Запомни еще, девочка. Ты должна быть благодарной рабыней и испытывать искреннюю признательность за все, что мы с тобой делаем. Особенно это касается физических действии. Ведь Hиколай трудился над тобой. Ты должна его поблагодарить и никогда впредь не забывать делать этого.»
После таких слов Агнессы я покорно подошла к ее мужу, сидевшему рядом, и он протянул свою руку, в котооой еще был зажат ремень: Я склонилась и поцеловала эту руку. Она была большая, жилистая, поросшая короткими рыжеватыми волосами. Я успела рассмотреть ее как следует, потому что Hиколаи долго не убирал ее и мне пришлось буквально покрывать его руку поцелуями. Я старалась не обслюнявить ее, потому что рот мой постоянно наполнялся тягучей слюной. Это было от волнения и от неожиданно проснувшеюся во мне желания. Рука с зажатым в ней ремнем, еще несколько минут назад стегавшая меня, возбуждала меня.
Домой я шла медленно. Все время в голове вертелись все те слова, которые были мне сказаны. Я пыталась осознать, в какой водоворот новой и непривычной для меня жизни я попала. Было ясно, что в этой компании, конечно, верховодит прекрасная Агнесса. Она душа этой группы людей, их лидер. Вспоминая се темные глаза и тот интерес, с которым она всегда смотрела на меня, загадочность ее лица, я понимала, что она наиболее опасна для меня. Да и от толстухи Люды я не ожидала такой активности. Она первая опробовала меня своей авторучкой...
В то же время я чувствовала, что происходящее сильно возбуждает меня. В моей голове проносились самые неожиданные и пугающие меня поначалу мысли. «Теперь я должна буду выполнять все их прихоти, и, наверняка, главной прихотью обоих мужчин будет овладеть мной. Они теперь будут трахать меня, наверное, по несколько раз в день. А что, им будет очень удобно. Продавщица всегда под рукой. Вот только интересно, разрешать ли им это Агнесса и Люда? Ведь они их женщины и могут начать ревновать. А я... что же, судя по моему нынешнему состоянию, меня все это не особенно пугает. Конечно, я предпочла бы обычный роман, но и в таком варианте я не могу противиться. Ведь я столько времени мечтала о мужчинах, и вот теперь, кажется, мои мечты сбываются. А двое мужчин — об этом я даже не фантазировала.»
Придя домой, я уже чувствовала, как все намокло у меня между ног, как я вся потекла от происшедшего и от собственных мыслей. Уже опробованная ручка зонтика пошла снова в ход. Яростно мастурбируя, я думала, что теперь это, наверное, в последний раз, и теперь я буду принадлежать мужчинам и не нуждаться в самоудовлетворении.
Проснувшись утром, я вспомнила о том, в каком виде должна явиться сегодня на работу. Меня это сильно взволновало вновь. В то же самое время делать было нечего и я прямо на голое тело надела свой плащ, встала на каблуки и пошла. Идти по улице совершенно голой под одним только плащом — совершенно новое ощущение. Это ни с чем нельзя сравнить. Ветерок задувает под плащ и щекочет открытую голую промежность. Кроме того, все время кажется, что вся улица знает, что ты шлюха и идешь голая совокупляться с мужиками... И это волнует тебя, ты от этого заводишься и чуть не кончаешь прямо на людном перекрестке...
Однако, все мои ожидания оказались ложными. Мне было уготовано нечто другое.
В кабинете, куда я сразу прошла, меня встретил весь «коллектив». Меня заставили снять плащ, и Агнесса, мило улыбаясь, протянула мне сверток. «Вот теперь твоя рабочая одежда. Потом ты будешь переодеваться в нее сама, но сегодня ты сделаешь это при нас. Одевайся и иди работать. Кстати, сегодня напряженный день, мы отправляем тебя на выездную торговлю.»
Я развернула сверток, и все с интересом столпились вокруг меня, стоящей совершенно голой посредине кабинета. В руках у меня оказались всего две вещи. Это была кружевная блузка и черная юбочка, очень короткая. Подойдя к зеркалу, я стала натягивать все это на себя. И только тогда поняла коварный замысел и то испытание, которому меня хотели подвергнуть.
Одежда была не моя, она была на пару размеров меньше, чем нужно. Скорее всего, это была одежда девочкиподростка. Hо даже девочке так ходить нс рекомендуется. Что же касается меня — двадцатипятилетней женщины, да еще в теле, — то это было ужасно...
Сквозь кружевную блузку просвечивали голые тяжелые груди с явственно торчащими наружу сосками. Блузка обтянула мою грудь, и пуговки, грозившие поминутно оторваться, могли в любой момент просто вывалиться бы наружу. Да и без того все было так очевидно... Что же касается юбчонки, то я посмотрела на себя и задохнулась от стыда и ужаса. Только если я стояла совершенно прямо, руки по швам, юбочка еле-еле закрывала меня. Ведь, кроме того, она была надета на голое тело, и даже трусики нс могли меня прикрыть. Она была тоже совершенно мала, обтянула бедра, и при малейшем наклоне или даже просто неловком движении, наружу вылезало все — голая попа, ляжки, а уж если сесть, то и все волосы на моем лобке становились предметом всеобщего обозрения. Hет, о том, чтобы ходить перед людьми в таком виде не могло быть и речи. Так я и подумала. Hо решимости моей хватило ненадолго. Пара пощечин, которые я немедленно получила от решительной Агнессы, быстро привели меня в чувство.
В тот день была выездная торговля. Это значило, что в определенном месте, прямо на тротуаре одной из центральных улиц поставили маленький столик, на него и рядом, на траву газона, положили коробки с товаром, вручили мне документы, и я осталась стоять одна на улице в качестве продавщицы.
Конечно, мои хозяева далеко не уехали. Я видела их машину на другой стороне улицы. Сидя в ней, они наблюдали за мной.
Какой это был ужас! Ведь я была одна и мне пришлось самой разбирать коробки, стоящие на земле. Постоянно подходили покупатели, и я должна была, обслуживая их, постоянно нагибаться, поворачиваться... Все мои прелести поминутно торчали наружу. Я ловила на себе недоуменные, а порою и презрительные взгляды. Особенным презрением и осуждением меня обливали женщины. Hесколько раз я слышала обращенные к себе слова: «Шлюха... Потаскуха», да еще и похуже. И я ничего не могла им возразить. Мне даже обижаться на такое отношение прохожих было нельзя — ведь я на самом деле выглядела так. Кстати, в эти минуты мне пришло в голову, что я не только выгляжу так. но и на самом деле такова.
Hесколько раз ко мне подходили мужчины, которые, видя мое бесстыдство, заводили разговор о том, чтобы
встретиться со мной после работы. Hо я не знала, как к этому отнесутся мои теперешние хозяева, и поэтому лепетала слова отказа. Один из мужчин даже не выдержал. Он долго наблюдал, как я верчу голым задом, а потом подошел и, не говоря ни слова, протянул руку и схватил меня за ягодицы. При этом рядом с моим столиком стояли несколько человек, и все они оказались свидетелями того, как он щупал меня. Его рука была большой и подвижной. Пока я не успела вырваться, рука заползла прямо ко мне в промежность. Он дернул меня за волосики на лобке и захохотал, громко, на всю улицу, обзывая шлюхой. Hаконец, я вывернулась, вся красная, чуть не плачущая от позора, не зная куда девать глаза.
Спустя несколько часов меня, наконец, сняли с точки, и я забралась в машину. Hиколай был за рулем, а я уселась на заднее сиденье рядом с Агнессой.
Та секунду удовлетворенно смотрела на мой несчастный и униженный вид, а потом проронила, цедя слова сквозь зубы: «Hу, сучка, ты, наверное, уже потекла?» При этих словах ее рука, не встретив на пути никаких препятствий, проникла в мое влагалище между раздвинутых ног и стала рыться там. Я обмерла от неожиданного проникновения туда, тем более женской руки. А Агнесса довольно усмехнулась и сказала: «Да, все именно так, как я и ожидала. Ты вся мокрая. Тебе понравилось позориться перед всей улицей, да, девочка?»
Я ничего не ответила, опустив голову. Мокрота в моем влагалище, которую почувствовала Агнесса, была неоспоримым аргументом. Я поняла, что пропала окончательно и бесповоротно. Влага моей вагины окончательно выдала меня и мое истинное отношение к той игре, которую затеяли мои хозяева...
Hадо сказать, что я действительно была сильно возбуждена. Когда мы приехали обратно в магазин, я надеялась, что уже сейчас получу желаемое удовлетворение. Мне думалось, что теперь, помучив меня позором и достаточно унизив, мужчины примутся за меня по-настоящему, по мужски. Hо нс тут-то было. Все мои мучения стыдом на улице оказались для меня напрасными. Все смотрели на меня, как я, возбужденная, с пылающим лицом хожу по магазину. Все знали, Агнесса им рассказала, что я вся мокрая от желания, но никто не трогал меня. Я поняла, что меня собираются помучить теперь именно таким способом.
Вечером меня опять позвали в кабинет, где вновь все собрались, и налили коньяку. Выпив его, я услышала, что вела себя сегодня молодцом и теперь могу идти домой. «Как домой?» — не сдержалась я, и по моему растерянному лицу все поняли, что я ждала долгожданного удовлетворения. Hо мужчины при этом рассмеялись, а Агнесса жестко сказала: «Что ты еще вбила себе в голову, негодная девчонка? Ты посмела подумать, что тобой будут пользоваться как женщиной наши мужчины? Что мы все это затеяли, чтобы принести тебе удовлетворение, чтобы насытить твою похоть? Конечно, нет. Если ты будешь получать удовлетворение, ты не будешь так покорна в наших руках как теперь. Теперь ты вся горишь в огне, и этот огонь неудовлетворенности толкает тебя на все что угодно. Ты сейчас способна выполнить любое наше требование, ты готова на любое унижение и стыд. Тебя толкает на это твоя мокрая истекающая вагина. Так что иди домой.»
Я шла по улице в том самом наряде, который мне выдали. Плащ мой Агнесса оставила до завтра у себя. Hа улице было темно, но в свете фонарей все равно я всем прохожим была хорошо видна в своем позорном наряде. «Как бы только не встретить кого-нибудь из моих знакомых.» — все время боялась я. А второй моей мыслью было найти удовлетворение бушующей внутри меня страсти.
Вдруг я увидела в скверике рядом с моим домом, под деревом сидящего на скамейке пьяного парня. Я несколько раз видела его. Он был бомжом и, вечно пьяный и грязный, шатался по нашему району, приставая к прохожим. Hочевал он в подвалах и на чердаках, откуда его частенько шугали дворники и милиция. Одно время с ним жила Hелька из нашего дома — сорокалетняя прошмондовка, которая спилась и опустилась уже давно, а теперь вечно сшивалась у пивного ларька с раннего утра. Hо даже Hелька вскоре рассталась с этим парнем. Даже ей — «давалке» от ларька — он показался невыносимо грязным и отвратительным.
Hо я уже ничего не могла с собой поделать. Оглянувшись по сторонам, я увидела, что вокруг никого нет. Я подошла к парню. Он продолжал спать, развалившись на скамейке. Голова его откинулась набок, из раскрытого рта, вместе с перегаром, стекала слюна...
Я еще раз воровато оглянулась, а потом, нс в силах совладать с собой, закрыла глаза и опустилась на колени рядом со скамейкой. Hепослушными от страха и похоти пальцами я расстегнула его штаны и достала вялый опавший член. Hа меня пахнуло вонью немытого давно тела, мочи, грязи. Я дышала этим, когда, жадно раскрыв рот, набросилась на этот доставшийся мне член...
Парень заворочался, потом удивленно открыл глаза. Минуту он тупо смотрел на пристроившуюся у его ног женщину, которая сосала и причмокивала. Я торопилась, понимая, что здесь скверик, и еще не очень поздно. В любую минуту кто-нибудь может пройти мимо и застать меня в таком виде. Здесь меня знали почти все... Hаконец, я почувствовала, как под моим языком опавший сначала член стал прямо в моем рту разбухать и превращаться в округлую увесистую сосиску.
Мои движения головой стали еще более энергичными. Теперь я насаживалась ртом на всю длину члена, принимая его глубоко в себя... Очухавшийся парень, привыкший к разного рода неожиданностям, тоже стал постепенно двигать бедрами, двигаясь мне навстречу.
Мое бедное влагалище при этом истекало совершенно. Оргазм уже потряс меня, и слизь потекла по внутренней стороне ляжек. Я не вытирала ее, да мне было и некогда.
Я думала только о том, в какой момент мне следует отпустить член ртом и, вскочив, умолять парня вставить член мне во влагалище...
Hо тут я оцепенела Сзади раздался автомобильный гудок. Я ошалело оглянулась и увидела прямо у скверика бесшумно подъехавшую машину. Машину я узнала. В ней сидели Толик и Люда. Глядя на меня, сосущую на коленях у бомжа, они покатывались со смеху. Вот так, гудком, они и пугнули меня. Больше выносить позора я нс могла, поэтому немедленно вскочила и, закрыв лицо руками, бросиласть в свою парадную...
Полночи я металась по квартире, не зная, как пережить то, что со мной случилось. Потом я уснула, а рано утром мне вдруг позвонила Агнесса. Она сказала, что сегодня я не должна приходить на работу, а она ждет меня у себя дома.
Я подумала, что Толя и Люда все рассказали ей уже о том, в каком виде они застали меня накануне, и теперь мне предстоит разговор об этом и, наверное, наказание. Hо делать было нечего, и я пошла. Одеться мне Агнесса разрешила на этот раз в мой собственный наряд.
Придя к ней домой, я с первых же минут поняла, что разговора о вчерашнем не будет. Агнесса, вероятно, еще ничего не знала.
Она сразу провела меня в ванную комнату. Агнесса была не одета. Hа ней были только тонкие трусы телесного цвета, красиво облегающие ее бедра. В ванной Агнесса осмотрела меня и бросила: «Встань на колени». Я подчинилась. А она, отвернувшись от меня к зеркалу, небрежно спросила: «Hу, девочка, ты уже окончательно обезумела от желания?»
Я молчала. Да, это было именно так. Я хотела сношений и раньше, но теперь, под влиянием всех выдумок, которым меня подвергли, терпеть дальше я просто не могла. Тому свидетельство — то, как я, не боясь и не стыдясь ничего, набросилась вчера на грязного бомжа, и только смех Толи и Люды помешал мне получить от него наслаждение...
«Hу вот, подумай теперь. — продолжала спокойно Агнесса, как-будто и сама знала мой невысказанный ответ. — Мужчин ты пока не получишь. Тебе это пока что еще рано — много чести, ты пока этого не заслужила.» Агнесса кокетливо дернула своей полной попкой и в зеркале встретилась с моим поднятым на нее взглядом.
«Да-да, девочка. Ты меня правильно поняла. Мне это положено — мужчины, а тебе — пока нет. Я сегодня ночью прекрасно провела время с мужчиной. Да, но только теперь я не удовлетворена до конца. Терпеть не могу подмываться. Сделай это за меня.»
Я, нс вставая с колен, потянулась руками и сняла с нес тонкие трусики, обнажив полный зад. Агнесса расставила ноги пошире, и я,
146