Так я стала покорной рабыней для подруги моей дочери, её одноклассницы Кристины. Мы часто встречались, — когда у меня, когда у неё дома, — и она надо мной доминировала, издевалась по всякому, даже иногда била, а я вылизывала её киску и безвольно подчинялась во всём. Я постепенно втянулась в эту сладкую эротическую игру и мне она стала безумно нравиться. Я просто кайфовала, унижаясь перед молодой, наглой и похотливой извращенкой, ублажая её и исполняя все её разнузданные прихоти и капризы. Она совершенно подавила мою волю и превратила в тряпку, об которую любой желающий мог вытереть ноги. Фантазии её были неуёмны и дики, и я не могла даже представить, что ей придёт в голову в следующую минуту.
В то же время, я продолжала страстно любить мою прекрасную мучительницу, и страсть эта возрастала всё больше и больше, по мере возрастания изощрённых сексуальных издевательств Кристины. Дошло до того, что она однажды велела мне ходить по улице без лифчика и трусиков под одеждой, а юбочку надевать настолько коротенькую, что при малейшем дуновении ветерка, края её поднимались вверх, и становилось видно мою большую, пышную попу. Мужчины приставали ко мне на улице табунами, я еле успевала отбиваться от их наглых, недвусмысленных домогательств, прилипчивые кавказцы всех мастей, жужжащим сексуальным роем постоянно преследовали меня, предлагали подвести куда-нибудь на новеньких шикарных иномарках. Я жаловалась Кристине и умоляла позволить мне носить хотя бы малюсенькие девчоночьи стринги, прикрывающие лобок, или надевать подлиннее юбки, но она не разрешала. Я плакала и предупреждала, что меня когда-нибудь просто посадят силком в машину, вывезут за город и изнасилуют. «Тогда я тебя накажу, стерва!» — всерьёз угрожала Кристина, и я понимала, что с её стороны это не просто слова...
В последнее время в городе появились какие-то крутые молодёжные группировки, терроризирующие по вечерам одиноких прохожих. Ходили слухи, что есть даже банда, состоящая из несовершеннолетних девчонок-школьниц. Они будто бы все — занимаются развратом и воровством. Издеваются в школе над своими сверстницами, запугивают их, даже бьют в туалете и вымогают деньги на выпивку. Однажды в глухой и мрачной городской окраинной роще, в самой чаще, нашли сильно избитую обнажённую молодую девушку. Злоумышленники привязали жертву к дереву и долго хлестали прутом, исполосовав всё её тело. Потом распили возле неё несколько бутылок пива, помочились на избитую и ушли. Кто это сделал, потерпевшая не знала — напавшие были в масках. Самое примечательное: девочка училась в той же школе, что и моя дочь Ольга.
Этот случай несколько отрезвил меня и навёл на мрачные размышления. Я заподозрила в причастности к экзекуции в роще Кристину, но никаких доказательств и фактов у меня, увы, не было. А догадки — не в счёт. К тому же, я продолжала безумно любить Кристину, и на мою любовь не могло повлиять ничто. Я каждую секунду думала о ней, представляла, как вылизываю её малюсенькое девчоночье влагалище, а она бьёт меня со всей силы по щекам и жестоко таскает за волосы. От этих сладостных фантазий я едва не кончала, страшно заводилась и, если была дома одна, начинала мастурбировать.
У моей дочери Ольги был ноутбук, и ночью, когда она спала, мы с Кристиной подолгу зависали в Интернетовском чате в одной из социальных сетей. Тут уж её и моя фантазии разыгрывались вовсю и мы писали всё, что только приходило в голову.
— Я хочу, когда ко мне будут приходить мои сладкие подружки, чтобы ты при них ползала на коленях и показывала, как ты меня любишь, вылизывала мои ножки! — как всегда напористо и жёстко, полностью осознавая свою неограниченную власть надо мной, писала Кристина. — Да! Ты будешь моим туалетом! Я превращу тебя в свою вещь, в свою сучку, в двуногое животное!
— Господи, как ты добра ко мне, госпожа! — отвечала я, с силой стуча пальцами правой руки по клавиатуре компа, а левой рукой теребя и возбуждая свой набрякший от неутолённого желания, вытянутый как небольшой палец, клитор. — Зови побыстрее своих подружек, — я буду голая ползать у тебя в ногах и вылизывать их. А если позволишь — буду лизать ножки и твоих подруг. Но только если разрешишь! Ты не будешь меня ревновать к ним? Я ведь только твоя вещь? Да, госпожа, сучка хочет быть твоим туалетом! И ты даже можешь покакать мне в рот, как тогда, в первую нашу встречу у меня в коммуналке! И я всё проглочу как тогда, и буду счастлива! Можно?
— Ты хорошо вылизываешь попку, сучка. Мне очень понравилось, как ты это сделала в тот раз. И проглотила все мои какашки. Будешь делать это постоянно.
— О, боже, неужели ты снизойдёшь до меня, госпожа? — писала я и текла, как настоящая сучка и шлюха под своими собственными ласками, мастурбируя клитор и большие губы своего влагалища. — Да, да я этого хотела давно, чтобы ты, любимая моя госпожа, покакала мне в рот. И я всё это проглочу и всю попочку твою вылижу. А ты можешь бить меня по щекам! Ведь ты же госпожа и должна бить своих рабынь! Иначе они тебя не будут бояться, и не будут любить! Какай мне на лицо, милая и писай! Я давно мечтала стать рабыней у такой молоденькой девочки, как ты! Я кончаю при одной мысли, как ты надо мной издеваешься! И хочу, чтобы ты доминировала надо мной при своих подружках. И если позволишь, — хочу, чтобы и они писали мне в лицо, а я бы голенькая лежала у их ног! Или этого нельзя, госпожа? Я что-то не так сказала? Тогда накажи меня, жестоко!
— Тебе понравились мои какашки кушать? Я сейчас возьму свечи, и воск будет капать на твоё тело, на твои груди, я хочу, чтоб ты кричала от боли! Я ударю тебя по лицу! Ты будешь ползать на коленях передо мной, голая и умолять о прощении... Вот, кстати, пришла моя подружка!
— Бей меня, повелительница! Как это упоительно, принимать побои от своей любимой госпожи! Закапай меня всю воском, я буду орать, и сосать твои пальчики на руках. Твои какашки умопомрачительны! Я всю попочку твою подлизала, на ней уже ничего нет, она блестит, как у ребёнка! А твоя подруженька тоже будет меня бить? Ты ей разрешишь?
— Нет, бить тебя могу только я! Я хочу, чтоб ты ей подлизала её писю и попу, а затем она трахнет тебя жёстко! А я хочу это всё наблюдать. Как ебут мою сучку!
Я в деталях представила эту пикантную сцену и задрожала от возбуждения.
— Ты чего так долго не отвечаешь? — в нетерпении, раздражённо писала Кристина.
Но я не могла уже сдерживаться и, бросив комп, вовсю мастурбировала. Я расстегнула лёгкий халатик, спустила с бёдер трусики и блаженствовала, быстро-быстро доводя себя рукой до сладостного оргазма. Старалась только не сильно скрипеть стулом, чтобы не разбудить спавшую у стены на кровати дочь Ольгу...
Но наша игра зашла слишком далеко. Я и не подозревала, что это так серьёзно. На следующий день, как только Оленька, наспех позавтракав, ушла в школу, в коммуналке раздался требовательный звонок. Я, полуодетая, пошла открывать. На пороге стояла разгневанная Кристина и какая-то незнакомая, развратного вида, накрашенная, как уличная блядь, девка. Они решительно прошли в мою комнату, Кристина по-хозяйски защёлкнула дверь на замок.
— Ты почему, шлюха, вчера мне не ответила? — зло заговорила она, сверля меня испепеляющим, разгневанным взглядом.
— Но, Кристина... Прости, было уже поздно... Я притомилась и пошла спать, — пролепетала я тихим голосом и вся сжалась от страха в предчувствии недоброго.
— Ах, ты притомилась, сучка! — взвизгнула в негодовании Кристина, подскочила ко мне и что есть силы ударила кулачком по лицу. Удар был настолько сильный, что я не удержалась на ногах и упала на пол. Из разбитой губы у меня потекла кровь. Я машинально прикрыла лицо руками, защищаясь от новых ударов. Увидев на ладони кровь — вскрикнула в ужасе. Я с детства панически боюсь крови, особенно своей. Меня буквально парализует от одного её вида.
Кристина ещё несколко раз ударила меня по лицу, по голове, по спине. Я закричала не своим голосом, внутри у меня всё оборвалось, я поняла, что со мной не шутят. С трудом поднялась на четвереньки и с громким звериным воем, в ужасе заползла под кровать, на которой ночью спала Ольга. В паху моём в этот миг как будто лопнула какая-то «охранительная пружина», и я почувствовала, как по ногам быстро побежали горячие ручейки мочи. Я подумала, что Кристина будет меня сейчас сечь хлыстом, как ту девочку в роще. Теперь я поверила, что это могла сделать именно она вместе с накрашенной, развязной девицей.
— Кристина, хватит, она уссалась. Продолжим, но не здесь... Отвезём старую кашолку в рощу, — как бы в унисон моим подозрениям, предупредительно подсказала сообщница моей мучительницы.
Я, продолжая громко реветь, по щенячьи скулить и причитать, растирала кровь и слёзы по грязному от размазанной чёрной туши, враз заплывшему безобразной опухолью, лицу. Забилась глубоко под кровать, в самый угол. Здесь Кристина не могла достать меня
, и я чувствовала себя в относительной безопасности.
— Вылазь из-под кровати, сучка! — угрожающе прошипела Кристина. — Я всё равно жёстко накажу тебя за вчерашнее! И запомни: ты теперь никуда от меня не денешься. В прошлый раз, когда я насрала тебе в рот, а ты проглотила моё дерьмо, — я засняла эту пикантную сценку на сотовый телефон. Представляешь, что будет, если я выложу эту запись в Инет на YоuTubе?
Услышав, я ужаснулась от одной мысли об этом. И с горечью поняла, что Кристина права: отныне я действительно её вещь, и она может делать со мной всё, что захочет. Мне ничего не оставалось, как вылезти из-под кровати.
Узрев мою расквашенную, перекошенную от боли, животного страха и унижения физиономию, молодая садистка удовлетворённо хмыкнула, ласково обратилась к своей подружке:
— Натали, тебя когда-нибудь подлизывала старая шлюха?
— Никогда, Кристи, — ответила вульгарная, вызывающе накрашенная девка.
— Хочешь?
— Я всегда хочу... ты же знаешь, — засмеялась девица, плотоядно окидывая меня оценивающим взглядом.
— Ну так займись ею, пока есть время. Она твоя! — предложила Кристина, поудобнее усаживаясь в кресло. Закинув ногу за ногу, закурила тонкую, коричневую сигарету с фильтром и приготовилась смотреть.
Натали подошла ко мне и остановилась в двух шагах. Хищно прищурившись, впилась взглядом в мои глаза. Она была немного выше меня и намного стройнее. Тело её, как выточенная умелым мастером статуэтка, завораживало красивыми эротическими овалами и изгибами. Но лицом она, конечно же, сильно уступала Кристине. Глаза у неё были карие, испепеляющие внутренним огнём и нескрываемой, дикой, животной страстью. Я, не выдержав её гипнотического, казалось проникающего в самую глубь души, взгляда, робко опустила глаза книзу.
— Раздевайся, блядь, — потребовала Натали, почувствовав мою пассивную робость и, от сознания своего всемогущества, обретая ещё больше наглой самоуверенности и нахрапистой силы.
Я беспрекословно подчинилась своей новой доминанте, торопливо сбросила с плеч обляпанный кровью ситцевый халатик, отстегнула бюстгальтер, сбросила мокрые от мочи трусики.
— Теперь раздень меня, обоссанная шалава, — озвучила новую свою прихоть Натали, и я, мгновенно загоревшись, подскочила к ней и стала осторожно снимать с неё одежду.
Дойдя до трусиков, я без колебаний спустила их с её красивых, выпуклых бёдер, хотела положить на диван, но девица грубо остановила меня. В следующую минуту мне показалось, что я ослышалась.
— Засунь их себе в рот и жуй, — приказала строгим голосом Натали.
Мне ничего не оставалось, как выполнить её безумное желание. Стринги были давно не стиранные, имели плохой вкус и я, жуя их, чуть не вырвала.
— Что, животное, не нравятся мои трусишки? — гневно вскричала голая Натали, подскочила ко мне и отвесила по щеке звонкую пощёчину, потом вторую — по другой щеке. — Живо улыбайся и говори, что тебе очень нравится жевать мои стринги, не то я изобью тебя ногами, опушенная пидораска! Ну, повторяй!
— Натали, не бей! Я просто без ума от твоих трусиков, — торопливо забормотала я, униженно наклонив голову. Через силу, сквозь слёзы заулыбалась и с видимым удовольствием продолжала жевать необычную жвачку. Разбитая губа сильно болела и кровоточила, но я старалась не обращать на это внимания.
— Хватит. Повесь трусики на спинку кровати — потом постираешь — и подойди ко мне, — сухо сказала Натали, присев на край дивана. Я исполнила её повеление. Она вытянула свою правую ножку.
— Целуй, шлюха!
Стоя это делать было неудобно и я вынужденно опустилась перед молодой развратницей на колени. Натали сунула ногу мне в рот, и я принялась покорно целовать её, обсасывать пальчики, вылизывать стопу и пятку. Нога её была не совсем чиста, и я тут же ощутила во рту специфический вкус чужого пота. Не смотря на это, подавив брезгливость, я до влажного блеска вылизала и обсосала каждый её наманикюренный пальчик, обработала языком каждый ноготок. Стала покрывать горячими поцелуями щиколотку и нижнюю часть голени.
Натали, прикрыв от удовольствия глаза, блаженно постанывала. Протянула мне вторую ножку. Когда я страстно обработала губами и язычком и её, велела пошире раскрыть рот и засунула туда всю стопу, насколько было возможно. Я почувствовала, как большой палец её ноги упёрся мне в нёбо, поперхнулась, закашляла, чуть не вырвала. Изо рта у меня, как у собаки, обильно потекла слюна.
— Соси мою ножку, животное! — гневно вскрикнула Натали, и ударила меня другой ногой по животу.
Я охнула от боли, слегка откинулась назад, едва не выпустив её стопу изо рта. Испугавшись, что она снова меня ударит, быстро заглотнула стопу обратно и стала торопливо, с показным вожделением, сосать, как будто это был мужской член. Но, честно говоря, я ещё ни разу в своей жизни не сосала член. Муж у меня был нормальный, не извращенец, и никогда не позволял себе подобных вольностей. И вот я опустилась до того, что сосу и облизываю немытую ногу у наглой и жестокой малолетки!
Всё это парализовало мою волю, от страха я напрочь утратила всякий человеческий облик и действительно прекратилась в покорное, безответное животное. И это не удивительно: примерно то же самое проделывают опытные крутые зэчки-рецидивистки с молоденькими, впервые попавшими на кичу, — враз ставшими робкими и застенчивыми, — девчонками-хулиганками или взрослыми женщинами — проворовавшимися бухгалтершами, попавшимися на взятке чиновницами, и другим контингентом. Жила я в старом городском криминальном районе, славном ещё с довоенных времён своим воровским прошлым, встречала много бывших зэчек, водила знакомство даже с одной настоящей воровкой «на доверии», и была много наслышана о тюремных нравах.
Сейчас я мгновенно припомнила все эти слухи, кухонные сплетни и рассказы бывалых, многое повидавших на своём веку, женщин. Натали вела себя точно так, как ведут себя прожжённые, оттянувшие не один срок, девчонки-"воровайки». Так что я не на шутку боялась её, не ведая, что может ещё прийти в отмороженную голову этой молодой садистки.
— Хорошо, блядь, — удовлетворённо объявила довольная моей работой Натали, повернулась ко мне задом и пальцами широко развела в стороны розовые, пухленькие половинки. Моим глазам предстала сморщенная, коричневая дырочка её крохотного ануса. — Вылижи меня там, живо!
Я беспрекословно подползла к ней по полу и, не поднимаясь с колен, только слегка выпрямив спину, чтоб было удобней лизать, припала ртом к отверстию в её попе. Вскоре мне сделалось так хорошо, что я сунула руку между своих ног и по привычке принялась мастурбировать. Язычком я работала, как заведённая, вылизывая анальную дырочку Натали и нижнюю часть её влагалища. Дырочка ощутимо отдавала фекалиями, а влагалище — мочой, но меня эти запахи и вкус только возбуждали ещё сильнее. Натали в свою очередь почувствовала острое наслаждения от того, что я проделывала. Она очень быстро, как бешеная, крутила круглой, красивой попкой, громко стонала от возбуждения и неистово тёрла пальцами свой клитор. Я тоже стонала и мычала от страшного удовольствия. Вскоре почувствовала, что кончаю, заскользила языком ещё быстрее и настолько же увеличила темп руки, надрачивая свой набрякший, налившийся кровью клитор и наружные половые губы. Кончив в замысловатых конвульсиях, с криками и стонами, дождалась, пока кончит Натали. Когда на неё стал накатывать оргазм, она быстро соскочила с дивана, грубо опрокинула меня навзничь на пол, и села попой прямо на моё лицо. (Специально для еtаlеs.ru —. орг) Ёрзая по нему быстро-быстро, крича и сжимая пальцами свои среднего размера отвислые сиськи, она кончила. Всё лицо моё было мокрое и липкое от её выделений, но я была удовлетворена и счастлива.
Пока Натали расслабленно отлёживалась на диване, широко разбросав в стороны всё ещё подрагивавшие от возбуждения, красивые ноги, вывернув наружу свою расширившуюся, влажную, раскрасневшуюся пизду, Кристина подошла ко мне, лежавшей, блаженно прикрыв глаза, на полу на спине, ни с того, ни с сего больно ткнула острым носком туфельки в бок, ледяным, не терпящим возражения тоном повелела:
— А теперь, сучка, подошло время расплаты... Удовольствие получила? Покайфовала с молоденькой девочкой? Плати! В наше время за всё надо платить.
— Сколько? — со страхом посмотрела я в сузившиеся от злости, безжалостные, но всё равно прекрасные глаза Кристины.
— Миллион! — брякнула она, сверля меня алчным, ненавидящим взглядом молодой хищницы.
— Но, Кристина, у меня нет таких денег!
— Давай всё, что есть, — приказала Кристина. — Быстро достала все свои деньги, золото и сберкнижку. Остальное будешь должна. Ставим тебя с девочками на счётчик... За каждый просроченный день будем отводить в рощу и сечь прутьями, пока не отдашь деньги или не уссышься. Ты крупно попала, шлюха! А не вернёшь долг — продашь квартиру. Время пошло...
171