Профессия моя имеет множество названий: повелитель душ, продавец живого товара, охотник, дилер, собственник. Но я предпочитаю, чтобы меня называли Слэйвер или, по-нашему, работорговец.
Да, торгую я именно людьми, их душой, телом и всем остальным. Спектр услуг, предоставляемых моими людьми, огромен. Я, можно сказать, являюсь торговцем мечтами в платоническом смысле.
Любого человека можно купить, а если нельзя купить, то можно продать.
Идеология моя проста, и я обожаю свою работу. Но вам интересно, как же я проворачиваю такие дела.
Началось это давным-давно, когда меня познакомили с одним очень влиятельным человеком. Надравшись в баре, он был очень откровенен со мной и признался в том, чего хочет на самом деле: парня. Я не стану раскрывать личность этого человека, иначе мне придётся вас убить. Скажу лишь, что предложил ему одного юношу из своей свиты в личное распоряжение и получил за это чёртову кучу денег.
Это было первым моим делом. Спустя год по совету моего влиятельного друга ко мне стали приходить всё новые и новые довольно-таки богатые люди. И тогда я решил создать свой бизнес. Пирамида моих махинаций строилась не один год, поэтому сейчас это идеальная схема, в которой нельзя найти ни одной зацепки, ни одного изъяна.
Во-первых, нужно было достать товар. Где я его брал? В других странах, конечно же! Мои парни похищали людей по всему свету и привозили их в моё поместье. Забавно, ведь без вести пропавших искать заграницей никто не будет. Некоторые сами продавали своих дочерей и сыновей, мужей и жён, родственников или даже самих себя в рабство, чтобы получить приличную сумму для своей семьи. Это было весело, мерзко, противно... Не важно, это был всего лишь товар...
Но похищать первого попавшегося на глаза человека было безрассудно, поэтому мои люди рыскали по городу в поисках хорошей добычи, и каждая жертва подвергалась строгой оценке со стороны. Итак, критерии, по которым мы выбираем жертву, были довольно просты.
Красота, конечно же, имела первостепенное значение. Чем красивее, тем дороже.
На втором месте было здоровье и отсутствие каких-либо болезней. Об этом можно было узнать в медицинской карте жертвы, которую нам любезно представляла медсестра любой больницы за небольшую плату. Никому не хотелось подцепить СПИД или ещё какую-нибудь заразу, поэтому за качество своего товара я мог поручиться всегда.
Третий критерий — девственность. Чистые, непорочные, наивные — за таких платили вдвое, втрое больше. С парнями в этом плане проблем не было, потому что... к геям мы интерес не проявляли. Ну, вы понимаете... С девушками было посложнее, но моё мастерство позволяло продавать даже дам, уже имевших огромный сексуальный опыт, правда, это сказывалось на цене.
Пол не имел значения, как, в принципе, и возраст. Можно было сбыть любого, разница была лишь в цене. Конечно же, молодые красавицы и сильные, здоровые юноши ценились гораздо выше остальных.
Однако ко мне также обращались за изысканным, редким товаром. Один просил ямайскую темнокожую девушку, другой — здорового, волосатого, брутального байкера; третий — скромную, застенчивую девчонку, походившую на парнишку. У каждого свои загоны...
Аудитория у нас самая разнообразная...
За эксклюзивным товаром все они обращались лично ко мне, раздобыть такое было сложнее, поднималась и цена. Но они готовы были платить за всё, пока я был их личным психологом, другом и джинном из волшебной лампы.
Людей мы продавали на аукционах — так можно было получить больше выручки и товар был разнообразней. Все эти достопочтенные люди собирались в огромном зале, им предлагали выпивку, еду — всё за счёт заведения. Они лишь сидели, обсуждали и выбирали, а мы показывали им то, что добыли.
Рабов было довольно много, и со временем я придумал более цивилизованный и успешный подход к аукционам. Товар во всей красе отображался на большом экране — так и рабы меньше стеснялись, да и моим людям представить удавалось гораздо больше, и торги шли успешно.
Это очень прибыльный бизнес, но не забывайте, что мне приходилось платить налоги, взятки и приличные гонорары своим «охотникам», а если товар не нравился, я обязан был вернуть деньги. Но не полную стоимость, ведь использованный товар уже не так хорошо продаётся.
На одной работорговле долго не проживёшь, ведь уже тогда, в самом начале моей карьеры, многие возвращали товар, который не хотел им подчиняться. Мне было забавно слышать рассказы об откусанных конечностях или достоинствах... Но кто вернёт мне мои деньги?!
Впрочем, я нашёл выход из этой ситуации, не зря четыре года моей жизни ушли на обучение в Оксфорде по специальности «психолог». Я видел людей насквозь, знал все их тайны, уязвимые места, слабости, пристрастия, возможно, именно поэтому бизнес мой шёл в гору.
Ломать людей, подчиняя их волю — вот что было моим призванием. Как только я взялся за это дело, меня стали переполнять неизвестные ранее чувства и эмоции, доставляющие гораздо больше удовольствия, чем секс, алкоголь, наркотики или убийства. Клиенты желали, чтоб их рабы были покорными, исполняли все приказы, капризы и прихоти хозяина. Конечно, попадались и сумасшедшие, которые любили бойких и непокорных, но таких были единицы. Остальные приходили ко мне со своими питомцами и, опять же, за определённую плату получали назад преданные и покорные им игрушки.
Всё ради денег, лишь они приносили умиротворённость. Я родился в бедной семье и всего добился сам. Но вскоре я понял, что деньги — это ничто по сравнению с тем, какое удовольствие мне приносит победа над поверженными людьми. О, да! Это целиком и полностью была моя жизнь и моя работа, которой я упивался каждую секунду.
Итак, я — свет, несущий подарки судьбы, я — волшебник, исполняющий ваши мечты. Я — Бог этого мира, и зовут меня — Себастиан...
Я со скучающим видом сидел в своём кабинете, закинув ноги на стол, и убивал время. Почти все дела были сделаны, а до очередного аукциона было ещё целых три дня. Каждую минуту в моём пристанище раздавались глухие выстрелы, а затем я снова перезаряжал свой Walther PPK — небольшой пистолет с глушителем, который обычно использовал Джеймс Бонд, выполняя очередное секретное задание.
Я богат, поэтому даю волю вашей фантазии. Сами представьте, насколько огромным было моё поместье и как роскошно был обставлен мой кабинет.
Прямо напротив стола, сделанного искусными мастерами из красного дерева, находилась входная дверь, а чуть левее висела огромная копия «Джоконды» Леонардо да Винчи, изуродованная пулями в самых интересных местах. Ягуар по кличке Арчибальд лениво наблюдал за моими мучениями, лёжа на кожаном диване. Хищные жёлтые глаза его были слегка приоткрыты, а уши нервно подёргивались при каждом выстреле. К этому красавцу с бархатной пятнистой шерстью и наглым взглядом я питал самые нежные чувства, поэтому двухметровому ягуару, свободно разгуливающему по дому, прощались все шалости. Когда Арчи был трёхмесячным котёнком, мать его застрелили браконьеры. Я получил его в подарок от одного из клиентов, выкормил, выходил, и теперь этот наглый и чертовски умный хищник был моим верным спутником и другом.
Сегодня день не заладился с самого начала: клиент был недоволен, дорогая греческая ваза разбита, а раб убит в приступе ярости. Я без жалости палил в стену уже около двух часов, но злоба накатывала на меня новой волной каждый раз, когда я заряжал оружие. В мои покои входить никто не смел, все боялись нарваться на неприятности или и того хуже. .. — получить пулю в лоб.
Рука устала, и я закинул пистолет обратно в верхний ящик стола, поднялся и медленно проследовал к дивану. Рухнув рядом с Арчи, я нежно почесал у него за ухом и зарылся носом в мягкую шерсть; тут же послышалось тихое урчание. Я откинулся на спинку дивана и громко позвал:
— Генри!
Долго ждать не пришлось, дверь слегка приоткрылась и осталась в таком положении.
— Можешь зайти, — приказал я тени за дверью.
Дверь медленно отворилась, в комнату тихо вошёл старичок и поклонился. Генри стал моим слугой пять лет назад, когда пришёл с просьбой о том, чтобы его продали за небольшую сумму, которая нужна была ему на операцию дочери. Это был единственный человек, на которого я не мог повысить голос. Он был очень тихим, спокойным и рассудительным стариканом, всегда одетым с иголочки, аккуратным и порядочным, знающим этикет и все тонкости. Он не был рабом, скорее дворецким, и работал он за зарплату, которую я ему всегда любезно дополнял различными премиями. Но он не брал ни цента свыше положенного. В его обязанности входило всё, что касалось моего рациона, одежды, питания, ухода за домом и ягуаром.
— Накорми Арчи чем-нибудь особенным, сегодня я ему обязан своим настроением. Ко мне кто-нибудь приходил?
— Хорошо, сэр. Да, сэр, один человек ждёт вас уже больше часа.
— Пригласи, только пусть сначала ребята допросят. Если очередной пустяк, то не надо меня беспокоить.
— Желаете что-нибудь ещё, сэр? — учтиво склонил голову дворецкий.
— Пусть Снежанна заглянет, мне нужно расслабиться.
— Слушаюсь, сэр, — поклонился Генри, а затем обратился к ягуару. — Арчибальд, пойдёмте, Жульен приготовит вам что-нибудь особенное.
Котяра лениво зевнул, сполз с дивана и потянулся. Ещё раз глянув на меня своими огромными ярко-жёлтыми глазами, он медленно проследовал в открытую перед ним дверь, и Генри незаметно удалился.
Спустя пару минут дверь распахнула молодая девица в коротенькой юбке и блузке с декольте, почти обнажившем аппетитную грудь. Продефилировав, будто по подиуму, она села ко мне на колени.
— Что желает мой господин?
— Как обычно... Куда это ты так вырядилась?
— Я хотела подарить вам что-то особенное.
— Я не в духе. Займись тем, что умеешь лучше всего.
Снежанна опустилась на колени, расстегнула ширинку на моих узких джинсах и занялась своей работой. Я откинулся на спинку дивана, запрокинул голову и закрыл глаза. Вся злость, усталость, напряжение куда-то испарились, осталось лишь спокойствие и безразличие.
Поток моих мыслей прервал настойчивый стук в дверь. Не открывая глаз, я мысленно отдал приказ, а мой мощный голос повелительно потребовал:
— Войди!
Я слышал, как открылась дверь, слышал, как кто-то замешкался у входа, потом что-то упало, и высокий мужской голос стал извиняться:
— Простите, ради Бога, извините. Я не хотел, я ничего не видел! Я могу подождать. Зайду чуть позже. Не хотел вас беспокоить. Простите.
— Нет! — прорычал я.
Вошедший замер, шуму он больше не производил, однако можно было услышать его тяжёлое прерывистое дыхание. Подняв голову, я резко открыл глаза. Рядом с дверью стоял странного вида мужчина: в недорогом костюме, грязных ботинках, на руках вместо настоящих часов какая-то дешёвая подделка, скромный затасканный кейс под мышкой. Такие в моём поместье бывали не часто, да и делать им здесь было нечего.
Снежанна всё так же продолжала работать ртом. Она настолько привыкла к тому, что ей приходилось заниматься этим в любых условиях, что совсем перестала стесняться и замечать, что творится вокруг. Я вызывал её на совещания, на работу, брал с собой в путешествия и на аукционы. Эта девушка была одним из лучших товаров, которые я предпочёл оставить себе.
— Кто такой? Чего хотел?
— Я, пожалуй, попозже зайду, — замялся мужчина.
— Не переживай, Жанну уже ничем не смутишь, — махнул я рукой.
— Мой друг работает у вас телохранителем, он сказал, что вы сможете помочь, — посетитель сделал пару шагов мне навстречу.
— Кто? А впрочем, неважно. Сомневаюсь, что у тебя хватит денег, чтобы что-либо купить.
— Я пришёл не покупать, а продавать.
— Продолжай.
— Есть один человек...
— Он с тобой? Ты привёл его ко мне? — тут же перебил я мужчину.
— Нет, я... Если хотите, я могу привести его.
— То есть он покорно придёт сюда для того, чтобы ты получил за него деньги?
— Нет, наверное. Нет...
— Ну, тогда ничем помочь не могу.
— Дортон сказал, что вы крадёте людей.
— Он ошибся.
— Жалко. Извините, что побеспокоил. До свидания.
Он кивнул головой и повернулся, чтобы уйти. Я вовремя окликнул его:
— Постой! Почему ты хочешь его продать?
— Понимаете, есть одна девушка... — мужчина остановился и подошёл ближе, стараясь не замечать Снежанну, стоящую передо мной на коленях. — Её зовут Эмили, я влюблён в неё со школы, мы лучшие друзья, а сейчас снимаем квартиру вместе. И вот я собрался сделать ей предложение, но тут появился этот парень. Красивый, умный, интеллигентный. Эмили только о нём и говорила. Она всё время была с ним, иногда не приходила домой на ночь, а потом и вовсе исчезла, сказала лишь, что продолжит платить за квартиру свою долю.
— Женщины такие непостоянные!
— Я навёл справки об этом человеке. У него никого нет: ни семьи, ни родственников, он сирота. Искать его вряд ли кто-то будет. И...
— А почему всё-таки решил продать? — перебил я его.
— Ну... Он бы исчез, искать его никто бы не стал, я смог бы убедить Эмили, что парень её бросил, и мы были бы счастливы.
— С таким же успехом ты мог бы его грохнуть.
— Это... не знаю... негуманно, что ли.
— Негуманно? А что сейчас гуманно? То, что ты сливаешь мне этого парня? Так что ты там сказал про родственников?
— У него их нет. Он нигде не работает, находит частные заказы раз в месяц и живёт на гонорары от них.
Я почувствовал, как лёгкая дрожь прошла по телу. Жанна прекрасно знала своё дело, а я был на пределе. Удовольствие накатывало медленными волнами, стирая остатки реальности.
— Секундочку, — выдохнул я и закрыл глаза.
— Я могу зайти в другой раз, — смутился посетитель.
Снежанна хищно облизнулась и застегнула мне ширинку. Выпрямившись во весь рост, она подмигнула и направилась к выходу; мужчина проводил её жадным взглядом.
Закрывшаяся дверь снова вернула меня к реальности. Вскочив с дивана, я быстрыми шагами дошёл до стола и пригласил неопытного продавца сесть на стул.
— У тебя есть его фотка?
— Да, конечно же! Я принёс всё, что требуется. Вот справки, медкарта, фотография, — продолжил мужчина и протянул мне стопку бумаг.
Я вытащил из-под кучи документов фотографию и стал внимательно её рассматривать. На ней была молодая счастливая пара: юная девушка в пляжном купальнике, которую на руках держал молодой человек. Это и был мой товар. Симпатичная мордашка, слегка накачанное красивое тело, длинные тёмные волосы. Красавец, не то слово. За такого можно было назначить высокую цену.
— Это твоя Эмили?
— Да, я взял это на время, других фотографий не нашёл. Зовут его Габриэль, ему 23 года, он абсолютно здоров, занимается спортом и...
— Сколько?
— Простите?
— Сколько хочешь за него? — повторил я.
— Пятьдесят...
— Пятьдесят?
— Тысяч.
— Хорошо, — улыбнулся я. — Позовите кого-нибудь! Мэдисон!
В кабинет тут же вошёл один из лучших моих агентов и учтиво кивнул. Сделка было превосходна, но я не смел подать виду, что мой гость проторговался.
— Я дам тебе 25 тысяч, — снова обратился я к посетителю. — Это Мэдисон, расскажи ему, где можно найти твоего парня, как он обычно проводит своё время и когда встречается с подружкой. Оставь свой адрес — после того, как мои люди схватят его, получишь остальную часть денег. Дортона ждёт наказание за длинный язык. А теперь валите нахрен из моего кабинета!
Последние слова прозвучали дико и неестественно, и мужчина вздрогнул. Мэдисон подошёл ближе, наклонился ко мне и тихо произнёс:
— Сэр, в холле вас ждёт клиент с непокорной.
Я ухмыльнулся, но отвечать не стал, просто поднялся с кресла и, толкнув дверь ногой, стал спускаться по огромной мраморной лестнице в холл. У подножия меня ждал министр — большой, тучный мужчина преклонных лет. Рядом с ним стояла девушка и, понурив голову, пыталась скрыть следы побоев за длинными волосами.
— Миллион, — передал кейс клиент.
— Пойдём со мной, солнышко, — приказал я девушке, забрав деньги.
Мы спустились в подвал, я оставил кейс и пододвинул ей стул. Девушка села и вновь понурила голову, а я остался стоять, грозно возвышаясь над ней.
Промывать мозги девушкам было гораздо проще, с ними можно было договориться. Ведь ей предстояло жить с богатым и влиятельным человеком, который сможет полностью обеспечить её на всю жизнь, будет дарить дорогие подарки и выполнять любые её капризы. Что ещё может желать принцесса? Надо лишь слушаться своего хозяина. Если это не действовало, то они ломались, как только чувствовали боль. Слабый пол — тут всё просто. С парнями было гораздо больше хлопот, большинство из них были стойкими — до поры до времени...
— Только не бейте, — прошептала девушка, выводя меня из раздумий.
— Не собираюсь. Ты хочешь красивой жизни?
— Как в кино?
— Да, как в кино, как в новостях и на обложках журналов.
— Хочу.
— Так чего же ты, дура, упускаешь свой шанс? Ты у него — первый и единственный товар. Он всегда приходил просто посмотреть, а тут сделал приобретение. Значит ты его чем-то зацепила. Хочешь богатого мужа, семью — вот твой шанс. Просто слушайся и выполняй все его просьбы. Ты меня поняла?
— Да.
— Мне нужно с ним поговорить. Посиди здесь, тебя позовут.
Я стал подниматься по винтовой лестнице, но внезапно остановился и прижался щекой к каменной стене. Холод медленно расходился по всему телу, всё остальное меркло перед чувством покоя, словно душе подарили свободу, а тело осталось на земле. Я не знаю, сколько я так простоял, может, пять-десять минут, может, полчаса, час или больше. Когда я замёрз, пришлось продолжить свой путь. Наверное, я выглядел очень бледным и мрачным, словно вылез из могилы, потому что, когда я приблизился к министру, он от меня испуганно отшатнулся.
— Да не собираюсь я есть твои мозги, — успокоил я его.
— Ну, что скажешь?
— Здесь нужен не кнут, а пряник. Она девочка умная, сама всё прекрасно понимает.
Приняв совершенно безразличный вид, я стал подниматься по лестнице мимо Мэдисона, который куда-то жутко торопился, мимо неудачника-продавца, который наверняка направлялся к своей Эмили, мимо Генри, который даже не успел понять, кто проскользнул у него за спиной. Мигом очутившись в своих покоях, я прикрыл за собой дверь, нажал на «play» в музыкальном центре и лёг прямо на пол. Мягкий тёплый ковёр отдалённо напоминал шерсть Арчи, и я пожалел, что сейчас рядом не оказалось ягуара.
Я лежал на полу, раскинув руки и упершись взглядом в одну точку на потолке, отовсюду до меня доносились бархатные звуки бас-гитары Роджера Воторса, знакомый до боли ритм «One of this day» отсчитывал пульс, а записанные в обратном порядке удары тарелок звучали на удивление привычно.
Мои глаза закрылись от необъяснимого удовольствия. В таком положении я часто проводил своё время для отдыха, слушая «Pink Floyd» и другие рок-группы, занявшие в моей голове триумфальное первенство и оставившие неизгладимый отпечаток на моём характере и самой личности.
День медленно сошёл на нет. Я не помню, как оказался в кровати, почти незаметно меня окутал сон, затягивая в свои липкие сети. Ночь была беспокойной, я повернулся на другой бок и почувствовал под собой пушистый хвост Арчи. Он по привычке всегда спал рядом со мной, поэтому после бурной ночи приходилось выпроваживать девушек. Я никогда не замечал, как приходит этот ночной хищник, но всегда чувствовал его присутствие.
Проснулся я рано утром от шума, доносившегося откуда-то снизу из холла. Встав с постели и натянув халат, я спустился вниз. Ко мне тут же подошёл Генри, почтительно поклонился и спросил, что приготовить на завтрак.
Вся шумиха была из-за человека, на которого набросились мои цепные псы. Я называл их «охотниками», потому что именно они отлавливали мой товар. Я перепрыгнул последние две ступеньки и громко зевнул:
— Что за шум?
Все сразу же обратили внимание на меня.
— Поймали, сэр!
— Буйный, сволочь.
— Кусается.
— Уже пару раз пытался сбежать.
Толпа расступилась — на полу передо мной лежал без сознания юноша, которого мне вчера продали за 50 тысяч.
— Что вы с ним сделали?
— Я вырубил его, чтобы не брыкался, — ухмыльнулся Мэдисон.
Я подошёл ближе, сел на корточки и осторожно приподнял голову парня. Осмотрев ангельское личико, одобрительно кивнул:
— Симпатичная мордашка. Она должна остаться такой до аукциона.
Парень очнулся и слегка приоткрыл зелёные пронзительные глаза. Приходя в себя, он оценил обстановку и бросил на меня вызывающий взгляд. Никто никогда не смел так смотреть на меня; обычно в глазах жертв читался страх, мольба, просьба, недоверие.
— Пальцем не трогать! — приказал я. — Отведите в лабораторию, пусть составят отчёт. Затем завяжите глаза, свяжите руки и заприте в камере до примерки.
Остаток дня прошёл как-то слишком обыденно и размеренно, я еле дождался следующего дня, потому что «примерка» всегда была увлекательной и интересной, на неё можно было потратить весь день и не пожалеть об этом.
«Примеркой» называлось мероприятие, где мы подбирали одежду для товара, чтобы тот выглядел привлекательно для покупателей. Это всё равно что подбирать обёртку для конфеты.
Судьями всегда были три человека: я и два моих помощника — Сэм и Дэйв. Эти парни были здесь не случайно.
Сэма я встретил на улице, когда того повязала полиция за то, что он пропагандировал какую-то национальную идею. Его ораторские качества и потрясающее чувство юмора стали для меня удивительной находкой. Теперь Самуэль вёл все аукционы, умело манипулируя вниманием клиентов и представляя рабов в лучшем свете. Дэвида и вовсе отловили в Италии, но этот раб оказался достаточно умным и проворным, к тому же идеально говорил на английском языке. Он убедил меня в том, что товары мои никуда не годятся, и тут же предложил свою помощь. Оказалось, что Дэйв учится на дизайнера, и тут его навыки пришлись очень кстати. Я даровал ему свободу, работу, деньги и развлечения, а этот малый сильно ко мне привязался, к тому же у нас нашлось много общего, поэтому большую часть времени мы проводили вместе за спорами, разговорами и общим хобби — стрельбой.
И вот мы вновь собрались в небольшой комнатке. Я уселся в кресло, Сэм достал стопку бумаг и приземлился рядом, Дэйв хлопнул в ладоши и стал расхаживать из стороны в сторону. Примерка началась.
— Лот номер 375, — продекламировал Сэм. — Юная леди восемнадцати лет, находка для холостяка. Умеет готовить и убираться, если заставите.
Из-за дверей в сопровождении одного охранника показалась девушка в коротеньком платьице.
— Что скажешь? — обратился ко мне Дэйв.
— По мне, всем девушкам платье покороче, а вырез поглубже, и их разберут словно по акции или со скидкой, — влез Сэм. — Кстати, а почему у нас не бывает скидок?
— Повернись, — приказал я девушке. — Неплохо. Следующий.
— Пусть будет лот номер 53. Парнишка восемнадцати лет. Для тех, кому нравятся юные.
— Следующий, — пророкотал я, окинув взглядом паренька.
— Опытная женщина, 35 лет, знает толк в своём деле, уж поверьте мне. Помимо этого ещё и очаровательная красавица.
— Лот не забывай!
— Себастьян, лот и цену мы перед аукционом назначаем. Сейчас-то какая разница? — возмутился Сэм.
Дэвид тут же остановил его:
— Ладно тебе, Сэб просто скучает по аукционам.
— Следующий!
Так примерка длилась около трёх часов. Кое-что подходило, где-то приходилось подбирать новое. В среднем на один аукцион попадало от 50 до 70 рабов, и всех их надо было приодеть подобающе.
— Лот номер хрен знает какой, — продолжал Сэм. — 27 лет, великолепная девушка, модель, «Мисс Тронтон-2007». Вот её я бы трахнул.
Вышла девушка в роскошном облегающем платье, прошлась, как по подиуму, и замерла в ожидании приговора.
— Сойдёт, — потянулся я.
— Всё, конец, — встал с места Сэм и швырнул бумаги с досье, которые разлетелись по всему полу. — Свобода!
— А где парень, что утром поймали? — спросил я.
— В камере. А его тоже завтра на аукционе будем выставлять? — сел рядом Дэйв.
— Да. Приведите!
Дэйв позвал кого-то из охотников, и передо мной на коленях с повязкой на глазах тут же оказался Габриэль. Я медленно поднялся с дивана и наклонился, чтобы снять ленту. Парень заморгал от яркого света, а затем посмотрел прямо мне в глаза. Я почувствовал, как холодок пробежал по моей спине, и выпрямился в полный рост; теперь я гордо возвышался над рабом и чувствовал своё несомненное превосходство над ним.
— Обожаю этот момент... — на моём лице появилась хитрая усмешка. — Габриэль, ведь так тебя зовут? Ты ещё ничего не понял, не осознал, в каком положении ты находишься, но скоро до тебя дойдёт.
— Кто вы? Что вам от меня нужно? Денег у меня нет, — этот мягкий уверенный голос сводил меня с ума.
— Да брось, зачем мне твои копейки? Тело твоё стоит гораздо дороже... Дэвид, подбери ему что-нибудь из одежды.
Тут до Габриэля дошёл смысл моих слов, и он попытался вскочить, но Мэдисон тут же прижал его к земле, сказав:
— В твоих интересах не дёргаться.
Я склонился над ним.
— Оу, ты всё понял. Сопротивляться бесполезно, как и кричать, как и пытаться сбежать. Тебя всё равно купят — за несколько сотен миллионов. А знаешь, за сколько тебя продали? За пятьдесят тысяч долларов!
Больше я ничего не слышал, просто молча удалился в открытую дверь. Видеть мне никого не хотелось, поэтому в полном одиночестве в своём кабинете я стал ожидать следующего дня.
Моё поместье стояло недалеко от города Остин, до которого было около двухсот километров, поэтому ещё ни одному из рабов не удавалось сбежать. Зал аукционов находился на центральной площади города в большом концертном зале филармонии. Работать так было гораздо проще. Рабов вплоть до покупки содержали в подвальных камерах моей усадьбы, а мы показывали их на огромном экране в филармонии, приготовленном специально для нас.
До начала аукциона оставались считанные минуты, я встречал гостей, со всеми был вежлив и обходителен. Богачи веселились, шутили и обсуждали последние новости мировой экономики, мне приходилось быть всегда в курсе всех событий, чтобы не упустить что-то важное.
Запищали часы на моих руках, а Сэм взбежал на сцену и поприветствовал гостей. Вступительную речь я слушать не стал, а просто уселся за стол, приготовленный специально для меня, и стал следить за ходом событий.
Всё проходило достаточно тихо и спокойно, товар разбирали один за другим. Ко мне подсел Дэйв:
— Может, вашего красавчика сейчас продадим?
— Нет. Его, как обычно, на десерт. Ты же знаешь, что самые активные торги начинаются под самый конец.
— Когда у посетителей заканчиваются деньги.
— Тут миллионеры и миллиардеры из всех стран. Они найдут способ, как заработать состояние.
Под конец люди подустали, но зато — в беспокойстве за упущенную возможность — они бурно поднимали цены за каждый лот. К счастью, драк в этот раз не было, но напряжение в зале меня очень успокаивало. Дейв поднялся на сцену и шепнул что-то на ухо Самуэлю, тот вытащил из-под стопки последнюю бумагу и откашлялся.
— Дорогие друзья, осталось всего шесть рабов. Прошу вас, не упустите свой шанс! Итак, самый шикарный лот номер 523. Парень, двадцати три года...
Я взглянул на экран, там появился Габриэль. Он стоял на коленях, позади возвышался Мэдисон, чьи штанины попали в кадр. Руки и ноги у Габриэля были связаны, белая рубашка и узкие джинсы делали его более привлекательным.
Я заворожённо смотрел на экран, а Сэм продолжал:
—... совершенно здоровый, сильный и красивый юноша. Посмотрите на его тело, мускулистые руки и кубики пресса. А чего стоит одно только ангельское личико! Женщины, на вашем месте я бы сейчас доставал ручку из сумочки, чтобы выписать чек! Начальная цена — 200 миллионов.
Я с удивлением взглянул на Сэма, но тот лишь легко кивнул мне и начал торги. Он задрал цену без моего разрешения, однако не прогадал. Теперь, словно громкое эхо, он повторял предложения покупателей.
— Двести миллионов раз! Что? 210! 230, 250, 270. Кто больше? 300! 350! 400! 450, 500! 550? Ну, не смешите меня! 600! 700! 750! Да, давайте! Он ведь стоит этого! 800! 820! 830! 850! Ого, 900! Итак, последнее слово — девятьсот миллионов.
Тут встал один полноватый сэр из Англии и буквально проревел:
— Один миллиард, и ни долларом больше!
— Продано!
Я с облегчением вздохнул, когда услышал заветное слово, и теперь отхлебнул виски из стакана. Ноги почему-то дрожали. Встав из-за стола, я медленно направился к выходу. Остальной товар меня больше не интересовал. Когда я пришёл в себя, аукцион уже закончился и гости собрались ехать в поместье за своим товаром.
Я сел в лимузин и отвесил Сэму подзатыльник, когда тот плюхнулся на сидение рядом со мной.
— За что?!
— За то, что заставил меня поволноваться.
— Всё отлично. Когда ещё ты смог бы получить один миллиард за человека?
Дождались Дэйва и только тогда отправились в путь. Я сидел молча и смотрел в окно, говорить не хотелось; Сэм и Дэйв ушли в переднюю часть машины и что-то тихо обсуждали.
Добрались мы без приключений, я вышел из машины и тут же направился к Англичанину. Он одобрительно мне кивнул и проследовал за мной. Мы спустились в подвал и направились в самую последнюю камеру. Мэдисон распахнул дверь и пропустил нас вперёд.
На полу всё так же связанный и с заткнутым ртом сидел Габриэль. Когда моя тень упала на пол, он поднял голову и посмотрел на нас ненавидящим взглядом.
— А рот можно открыть? — спросил Англичанин.
Я аккуратно развязал кляп, и Габриэль тут же прорычал:
— Сука, знаешь, что я...
Я тут же опять заткнул парню рот, заставив его мычать от возмущения. Вместе с гостем я вышел в коридор, и он обратился ко мне с просьбой:
— Буйный. Себастьян, утихомиришь его для меня? Я же миллиард заплатил.
— Конечно! В чём вопрос? А зачем он вам?
— У дочери скоро день рождения, он станет её гувернёром и личным слугой. Я сегодня же пришлю деньги, — миллиардер похлопал меня по плечу и удалился.
Вернувшись в камеру, я сел перед парнем на корточки, развязал кляп и махнул рукой Мэдисону:
— Займитесь им.
— Я убью тебя! — прорычал Габриэль.
— Убьёшь?
— Да! И того жирного урода тоже!
Мэдисон вдавил его в землю и замахнулся, но я успел перехватить его руку:
— Нет! Развяжи.
Мэдисон снял верёвки, Габриэль вскочил и размял затёкшие руки. Я спокойно встал и оценил своего противника с ног до головы.
— Ну, давай, убей меня.
Габриэль широко расставил ноги и быстро выбросил правую руку вперёд, я с лёгкостью увернулся — годы тренировок и занятий айкидо не прошли даром. Перенося вес с ноги на ногу и работая корпусом, я парировал все удары, а в ответ на последний схватил его за руку и ударил по печени. Парень согнулся пополам, держась за бок, я схватил его за шкирку и ударил ещё раз в живот. Габриэль рухнул передо мной на колени, я легонько ткнул его носком туфли в бок.
— Ну же, вставай. Ты, кажется, хотел убить меня.
Опершись о стену, парень поднялся с колен и попытался выпрямиться в полный рост. Сделав шаг вперёд, я ударил его согнутой рукой в солнечное сплетение и отступил назад. Он рухнул на пол и стал задыхаться.
— Милую мордашку не трогать, — кинул я напоследок Мэдисону и вышел из камеры...
Так прошла целая неделя. Парню развязывали руки, я его бил, а мои ребята добивали. Он не ломался, был стойким и каждый раз стоял передо мной с гордо поднятой головой, приготовившись к побоям.
Прогуливаясь по поместью, я заглянул к нему в камеру. Габриэль сидел на полу, прижав колени к груди и прислонившись спиной к стене. Он даже не поднял взгляд, когда я подошёл ближе, его зелёные глаза смотрели куда-то вдаль, выражая лишь равнодушие.
— Знаешь, кто тебя продал? — мой тихий голос заставил его вздрогнуть. — Бойфренд твоей девушки. Да, он убедил Эмили, что ты её бросил, и теперь они счастливы. Подумай над этим, — прикрыв за собой дверь, я самодовольно усмехнулся.
По моему приказу его не трогали 4 дня, кормили, приносили ему чистую одежду. Я уверен, он ждал меня, боялся и каждый день замирал в страхе, когда в коридоре эхом разносились чьи-то шаги.
Сам я обычно никого не трогал. Рабов избивали, пытали или насиловали мои охотники, а я лишь присутствовал при этом и проводил психологические беседы. Я всегда знал, на что можно было надавить, унижал морально или доводил до безумия, и рано или поздно ни один не выдерживал. После процедур меня боялись, как огня, мой голос сопровождал рабов в их ночных кошмарах, никто не сбегал от хозяина от страха ещё раз предстать передо мной.
Но мой многомиллионный друг был особым случаем, поэтому я решил заняться им лично.
Габриэля привели в мой кабинет, предварительно связав ему руки. Он стоял и молча смотрел на меня.
— Вышли все, — махнул я рукой своей свите, а когда дверь закрылась, стал шаг за шагом приближаться к парню. — Итак, с этого дня я твой господин. И пока ты не будешь подчиняться мне, твои муки не закончатся.
Подойдя к парню вплотную, я нежно провёл рукой по его щеке.
— Минет сделаешь?
— Да пошёл ты!
Удар слева в корпус оказался для него полной неожиданностью — Габриэль рухнул на пол. Ногой я заставил его встать на карачки и приспустил ему штаны.
— Нет! — задыхаясь, прохрипел он.
— Не хочешь, чтобы это случилось, умоляй о пощаде.
После такого поворота событий сдавался любой мужик, но этот молчал. Я знал, что, пока не подействую, он не поверит в угрозу, поэтому расстегнул свою ширинку, вынул член. Миллиардеру он всё равно не для того нужен, так кто ж будет его проверять?
Ситуация меня крайне заводила, возбуждение и было той причиной, по которой я ломал людей. Я сжал руками его ягодицы и резко всадил в него свой член. Габриэль дико закричал, но было уже поздно, больше щадить его я не собирался.
Каждый новый толчок рождал во мне животные инстинкты, каждое новое движение усиливало букет чувств, каждый его крик порождал во мне желание овладеть им полностью. Я ничего не знал об анальном сексе и никогда не имел дело с парнями, но почему-то с каждым движением мне это нравилось всё больше и больше.
Крики боли постепенно сменились стонами наслаждения, подстёгивая меня двигаться быстрее. Габриэль возбудился, его член наполнился кровью, а кончик покраснел и был готов излиться божественной жидкостью. Я грубо схватил его член и надавил пальцем на трубку у основания, чтобы это предотвратить. Я был на пределе, но мне нельзя было снова терять голову и отрываться от реальности, позволять, чтобы оргазм овладел мной полностью.
Быстро кончив, я вытащил член, и горячая сперма полилась из его плоти. Откинув его от себя, я застегнул ширинку, быстро встал и пнул его пару раз в пах.
— Ты не заслужил того, чтобы получить разрядку. Когда научишься хорошим манерам, тогда и поговорим.
На глаза у Габриэля навернулись слёзы. Мне было неприятно смотреть на него — такого беспомощного, забитого и униженного, содрогающегося всем телом. Распахнув дверь, я позвал своих парней.
— Уведите его.
Охотники взяли его под руки и уволокли обратно в камеру, а Мэдисон вопросительно посмотрел на меня:
— Себастиан, вы...
— Да, я! Не вам же заниматься парнем, который стоит миллиард долларов!
Руки были связаны за спиной и уже порядком затекли, Габриэль лежал на кровати в своей камере, уткнувшись лицом в подушку. Он сгорал от стыда. Что его так возбудило? Он еле сдерживался, чтобы не застонать от удовольствия, когда этот человек так жестоко и безнравственно насиловал его.
Этот голос, твёрдый и уверенный, но при этом тихий и спокойный... Габриэля всего передёрнуло, когда он вспомнил надменное высокомерие и ледяные глаза, но почему-то возбуждение только возросло.
От резких движений ломило поясницу, а разбухшие яички невыносимо болели. Габриэль повернулся на бок и постарался не двигаться, боль постепенно утихла, но мысли не давали погрузиться в забвение сна.
Этот человек — работорговец, значит Габриэля продали какому-то богачу, и если он станет тихим и покорным, его отдадут в распоряжение ново
138