Речь не о них.
Речь о женщинах, мимолётная встреча с которыми цепляет нас за нечто, расположенное повыше брючного ремня и помнится долго.
В зале нового пулковского аэровокзала мне предстояло почти час ожидать посадки в самолёт, и я собирался провести время за фантастическим боевиком, первые сцены которого посмотрел утром в гостинице. В наушниках я не услышу приглашения к посадке, поэтому следовало устроиться недалеко от выхода D81, чтобы вовремя заметить, как экран вспыхнет зелёной символикой компании S7 и мои попутчики направятся в посадочный рукав. А ещё я хотел занять крайнее сиденье, чтобы на боковой полочке с удобством устроить рюкзак. Зал был нов, приятен на вид и не слишком заполнен, однако из всех подходящих мест свободным оказалось лишь одно.
Я опоздал. Опоздал буквально на несколько метров, без которых не случилось бы этой истории.
На облюбованное мною место легла небольшая дорожная сумка, на боковую полочку её хозяйка бросила паспорт с посадочным талоном и принялась снимать короткий плащ. Я не успел чертыхнуться, как разглядел опередившую меня девушку, и недовольство рассеялось как дурной сон. Одета незнакомка была неброско, не выделялась ни голыми ногами, ни яркими красками и многие прошли бы мимо, не бросив второго взгляда, но я… я замер, будто заворожённый! Будто в осенней питерской хмари между облаками мимолётно проглянуло солнце, придавая каждой ветке, каждому камню и каждой душе изрядно позабытую красоту!
Девушка быстро заметила внимание постороннего мужчины и ответила взглядом, лишённым всякой приязни. Смутившись, я опустил глаза и двинулся дальше, рассмотрев её посадочный талон, рейс в котором оказался тот же, что и у меня. Машинально обойдя зал, я сообразил, что место напротив девушки свободно, и, если сяду там, я смогу, во – первых, молчаливо наслаждаться её обществом, а, во – вторых, направлюсь в самолёт вслед за ней.
Пытаясь отвлечься от незнакомки, я уселся с ноутбуком на коленях, надел наушники и продолжил смотреть фильм. Однако уже через несколько минут Цельнометаллическая Стерва долгим змеиным движением перетекла из горизонтальной стойки на руках в нормальное положение и резко спросила Кейджа, для какого хера никем не званый рядовой отвлекает от тренировки старшего по званию? Я невольно бросил взгляд на соседку и вдруг понял, что она бы вела себя точно так же.
Девушка, так похожая на суровую героиню – валькирию, сосредоточенно работала на планшете, то что – то читая, то стуча пальцами по виртуальной клавиатуре, и я некоторое время незаметно её рассматривал.
Она была стройна и даже худощава, с очень длинными ногами и в меру широкими бёдрами, подчёркнутые не тесными, но и не чрезмерно свободными тёмно – синими джинсами. Незнакомка сидела с прямой спиной, держа голову лишь чуть – чуть наклонённой вниз. Блузка была тёмной и свободной, фигура за ней скрадывалась, но я почему – то уверился, что у девушки идеальная талия и маленькие, хорошо оформленные груди. Её поза дышала несколько самоуверенной напористостью, плечи были развёрнуты, а ноги широко, по – мужски расставлены, что могло бы смотреться по́шло, если б поверх колен не лежал плащ, а весь её вид не показывал, насколько она выше гендерных условностей. Сосредоточенное лицо сообщало, что любым делом она занимается с полной самоотдачей, умеет концентрироваться на выбранной цели и требует того же от других. Полагаю, что даже на пляже или во время секса она ставит себе задачу и движется к её решению с прямолинейной искренностью дикого зверя, не отвлекаясь и не делая ничего лишнего. Что нужно совершить, чтобы разбудить в ней спонтанную, искрящуюся юмором жизнерадостность? Полагаю, это награда для избранного круга.
Девушка посмотрела на меня, и я поспешил притвориться, что разглядываю нечто за её спиной. Прогулявшись до экрана у D81 и убедившись, что на нём всё ещё информация о предыдущем рейсе, я вернулся к фильму, но продолжал бросать на незнакомку изучающие взгляды при каждом появлении сержанта Риты Вратаски. Называть сержанта Цельнометаллической Стервой расхотелось совершенно.
С попутчицей мы несколько раз пересеклись взглядами, но оба ни разу не улыбнулись. Если моё внимание раздражало или, напротив, было приятным, она этого никак не выдала.
Макияж на безупречном лице девушки был совершенно незаметен, его выдавала лишь не встречающаяся в природе чёткость черт. Внимание притягивали густые тёмные брови, которые вместе со смуглым цветом идеально гладкой, лишённой родинок и веснушек кожи придавали слабый восточный колорит её славянскому лицу. Тёмные прямые волосы ниспадали ниже плеч. Джинсы в одном месте были слегка испачканы, наверное, о дверцу машины, но всё остальное, от волос до простых и удобных кроссовок было безупречно чистым. Украшение я заметил ровно одно: неброское золотое кольцо на безымянном пальце правой руки.
Чувство меры, совершенная чистоплотность, развитый вкус, сосредоточенность, уверенность и замкнутость со всеми, кроме избранного круга близких знакомых — вот как я бы описал мою случайную попутчицу, если бы кому – то вдруг потребовалась характеристика в одно предложение.
Истребив орды мимиков и совершенно разрядив экзоскелеты, Кейдж и Вратаски добрались до заброшенной фермы, где влюблённый Кейдж в очередной раз попытался заставить сержанта отступить во имя не похоти, но самой жизни, однако беспощадная валькирия в очередной раз выбрала смерть. И, вновь погибая, как признание правоты мужчины она открыла ему своё интимное, второе имя.
Как же зовут мою валькирию? Сколько ей лет?
Лет не больше тридцати, скорее двадцать пять. Совершенно точно её не зовут Жанна, Роза или Кристина, она не Надежда и не Любовь, банальные Аня – Оля – Лена – Ира сомнительны, но возможны, как и экзотика, вроде Гаяны. Ей бы здорово пошло короткое, всем известное, но не слишком популярное имя. Может быть, Алина или Софья. Или Рита. Да, Рита подходит идеально.
Мы в очередной раз встретились взглядами, и я вдруг устыдился своих переживаний и тайных разглядываний, достойных подростка, но не женатого мужика, отнюдь не вчера перешагнувшего середину пути от тридцатки к сороковнику. Иди и знакомься. Или отвали.
Я погрузился в фильм. Девушка, пошуршав шоколадкой, вернулась к планшету.
Мной постепенно завладевала тревожная безнадёжность. Я понял, что все герои погибнут и не публичные почести, но экстаз самопожертвования станет их главной наградой. Несколько удивившись хэппи – энду, я захлопнул ноутбук, но тревога продолжала расти, а безнадёжность углубляться. Подняв взгляд, я встретился со столь же тревожными глазами. А не пора ли… Я посмотрел на часы.
Ёжкин паровоз!!!
Если всё прошло по расписанию, то самолёт уже десять минут, как поднялся в воздух.
Не говоря ни слова, мы в несколько секунд оделись и, подхватив вещи, подбежали к экрану. Там был всё тот же, давным – давно улетевший рейс Аэрофлота. Найдя наш собственный рейс на общем табло, мы увидели, что выход изменён c D81 на D84, а красная надпись безжалостно сообщала: посадка завершена. Добежав до D84, мы толкнулись в запертую стеклянную дверь и, не увидев окрест ни одного сотрудника, стали разглядывать взлётное поле.
— Думаю, вон тот, что выруливает, — показал я попутчице на зелёный самолёт.
— Тогда догнать не выйдет. Даже если найдём того, кто имеет право отменить взлёт, раз борт покатился, из – за пары опозданцев его на стоянку не вернут.
— Смотрю, у тебя серьёзный опыт опозданий?
— Да иди ты к чёрту! — взбеленилась моя валькирия. — Пока на мужиков не полагаешься, всё как по маслу, сколько раз уже зарекалась, и вот на – те, дура, поверила умному лицу! Ни в чём вам верить нельзя, ни в чём!
— Скажи, женщина, ты не пробовала говорить мужикам, чего именно от них ждёшь? Может, стоило сообщить, что я в будильники назначен?
Её лицо исказилось презрением, и, ничего не ответив, девушка широкими шагами направилась к эскалатору.
— Ты куда?
— Стойки компаний этажом ниже, — бросила она через плечо.
С представителем авиакомпании снова пришлось объясняться вместе. Сдав менее чем за полцены билеты на пропущенный вечерний рейс, мы приобрели места на утренний, снова на один и тот же. Незнакомка отправилась в дальний угол зала на свободный ряд кресел, я, повинуясь её магнетизму, пошёл следом. Мы вновь устроились друг против друга и вынули ноутбук с планшетом; попутчица покосилась на меня, но промолчала.
Купив весьма недешёвый билет, я совершенно не хотел раскошеливаться вновь, однако спать на аэропортовой лавочке улыбалось ещё меньше. При помощи 2ГИС я нашёл гостиницу, не слишком близкую к аэропорту, но с почасовой оплатой; сумма в итоге получилась приемлемой. Позвонив, я попросил забронировать стандартный номер.
— С двуспальной кроватью или раздельными? — уточнил сотрудник.
— А у вас номера только двухместные?
— Есть четырёхместные и люкс, можно ставить дополнительное спаль…
— Понятно – понятно, — перебил я и покосился на девушку, — давайте с раздельными.
Под взглядом попутчицы я убрал телефон и захлопнул ноутбук. Подумав, открыл его и выключил как положено, через «Завершение работы». Затем убедился, что паспорт на месте, проверил деньги, посмотрел, нет ли свежих смс – ок, неспешно надел и застегнул куртку. Попутчица продолжала сидеть в молчании, наблюдая, как я собираюсь. Пришлось, надев рюкзак, начать самому:
— Мне неловко, что я вас подвёл, хотя и невольно. В номере, куда я еду, есть вторая кровать, приглашаю составить мне компанию. Тем более, что мне это ничего не стоит, — усмехнулся я, пряча за развязностью смущение.
— Спасибо, я лучше переночую здесь, — ответила она, но не отвернулась.
— Не буду настаивать, но останусь в недоумении: принять душ и спать в постели определённо удобней и совершенно бесплатно.
— Вы знаете подтекст приглашения. Я говорю: нет.
— Обещаю: буду вежлив и галантен, на время вечернего туалета покину номер. Единственная вольность, которую себе позволю — это вновь перейти на «ты».
— Чтоб не было непониманий и недоразумений. Я не люблю случайных связей, я замужем, и, если ты надеешься, что в гостинице сможешь взять меня занудством или силой, ничего не выйдет. Имей в виду: я умею больно бить, громко кричать и не постесняюсь позвать полицию и оформить протокол.
— Звучит, как признание в любви! В таком случае, дорогая, попрошу тебя оплатить такси.
— Юморить можно, но соблюдай меру.
Я наклонил голову в знак согласия, протянул руку, и мы скрепили договор лёгким рукопожатием.
Пока такси шуршало шинами, незнакомка позвонила мужу и обрисовала ситуацию. Её голос изменился, стал глубже и расцвёл лёгкими мурлыкающими нотками. Мужа она любила и я, против воли, ощутил, как ревность поскребла сердце наждачной бумагой. Однако из правдивого в целом рассказа попутчицы полностью исчезла моя персона, а в тех местах, где беспристрастный следователь зафиксировал бы моё участие, рассказчица становилась неконкретной: «увлеклась и пропустила объявление…» и прочее в том же духе. Мне подумалось, что, не делая ничего дурного, она не хочет портить настроение совершенно ненужными объяснениями по поводу мужчины, с которым собралась спать в одной комнате.
— Давай зайдём в магазин, — предложил я по завершению разговора.
— Зачем?
— Возьмём еды. Я собирался поесть в самолёте, теперь голоден. Ты, наверное, тоже.
— При гостинице должно быть кафе, перекусим там.
— Подъедем уже заполночь, и я сомневаюсь, что в это время работает хоть кто – то, кроме одинокой дамы на ресепшене.
— Что это за гадюшник, в который ты
меня ночевать позвал?
— Просто небольшая гостиница, только на отшибе, поэтому дешевле.
— Ну, давай в магазин, — вздохнула она.
Мы купили два готовых обеда класса «залей кипятком», взяли несколько яблок и одноразовые приборы. Девушка сказала, что питьё можно не брать, в сумке у неё бутылка тоника, которой хватит на двоих. Подождавшее такси быстро донесло нас до ночлега.
— Сойдёт, — вынесла вердикт попутчица, осмотрев номер и проверив чистоту простыни.
Номер был вполне традиционным для недорогих гостиниц: от двери шёл коридорчик с одёжными шкафами по левую руку и дверью в ванную справа; пройдя по коридорчику ты попадал в комнату со столиком, двумя стульями – полукреслами, двумя кроватями и тумбочкой при каждой из них. На стене висел телевизор, в углу пристроился торшер.
Попутчица вынула из сумки литровую бутылку тоника и разлила его по двум стаканам. Я с благодарностью отпил сразу половину.
— Давай ужинать, я видела в коридоре кулер.
Мы разорвали упаковки, я взял обе пластиковых ёмкости с высушенной гречкой и направился к кулеру, который преподнёс сюрприз: бутыль оказалась пуста, и кипятка вылилось едва на полстакана. Оставив еду в номере, я пошёл вдоль коридора, разглядывая таблички на дверях и, наконец, увидел надпись: «Дежурная по этажу». Постучав раз, другой, третий и, не услышав за дверью ни единого звука, я спустился на респшен. Там мне сообщили, что вода — забота дежурной и заверили, что та должна быть на месте.
— Может, спала? Стучать пробовали? — уточнила консьерж и сняла трубку. Через несколько звонков ей ответили и, убедившись, что дежурная на месте, консьерж отправила меня обратно.
На этот раз дверь оказалась открыта, на пороге стояла пожилая женщина, оплывшая со сна, с плотно поджатыми губами и с кожей, испорченной длительным употреблением алкоголя.
— Это ты долбился? — с неповторимой приветливостью произнесла она. — Спать надо ночью.
— В кулере закончилась вода.
— Утром привезут.
— Я очень рад, но горячая вода мне нужна сейчас.
— У меня нет.
— А у кого есть?
Дежурная ответила унылым взглядом.
— Дайте тогда свой чайник.
— А утром ты закроешься и мне чай из чего пить?
— Подождёте воды для кулера.
— Ну конечно! Её только к десяти привезут.
— Впредь будете умнее.
— Ты меня поучи ещё, умник, спать иди, ночь на дворе, — она повернулась и пошла в комнату. — Ну как тут выспаться, когда ходют и долбятся, ходют и долбятся, потом весь день насмарку…
В номер я вернулся злой и, пряча раздражение, процитировал классика:
— Кипятка нет. Жуй, Сеня, супец всухомятку!
— Ладно, переживём, — ответила попутчица, — давай съедим яблоки и спать.
Я несколько секунд думал.
— У тебя в маникюрном наборе есть ножницы?
— Есть.
— А лезвия для бритвы?
Она вынула косметичку и показала безопасную бритву с лезвиями, запаянными в сменную кассету.
— Нет, не годится. Обёртку от шоколадки не выбросила? Щипчики для ногтей имеются? Зубная щётка?
Я осмотрел электроприборы и выбрал торшер. Убедившись, что дно держится на одном винте, я отключил торшер от розетки и выкрутил винт пластинкой для чистки ногтей; отвинченное дно открыло доступ к креплению провода. Какое – то время я думал, чем справиться с двумя маленькими гайками, наконец, сумел ухватить и открутить их щипчиками для ногтей. В конце концов, в моей руке оказался кабель питания с вилкой на одном конце и оголёнными проводниками на другом.
Попутчица наблюдала за мной с ироничным, но искренним любопытством, и я испытал признательность, не услышав традиционного для женщин кудахтанья: а это не опасно? А нас не ударит током? А оно не взорвётся?
Я отправил спутницу тщательно мыть обе наши зубные щётки, затем попросил допить тоник и отрезать ножничками горлышко от бутылки.
Разорвав фольгу на половины, я свернул каждую в несколько слоёв, зажав внутри проводники, и прокатал чашкой. Получились две плоские, прикреплённые к кабелю пластинки. Одну из них я уложил на стол, сверху рядком устроил плоские ручки зубных щёток и накрыл всё это второй пластиной. Сложив в несколько раз простенькую резинку для волос, я осторожно растопырил её пальцами и надел, зафиксировав конструкцию. Получился пакет, в котором два плоских алюминиевых электрода разделялись пластиковым диэлектриком. Длинную часть зубных щёток, ту, что с щетиной на конце, я обвил проводом.
— Набери холодной воды, — попросил я.
— А разве можно пить воду из – под крана? — внезапно забеспокоилась спутница.
— Это раздался голос твоей мамы? Было б нельзя, отравленных хоронили бы миллионами.
И вот наполненная водой бутылка стоит на полу, рядом на всякий случай приготовлено полотенце. В воду, почти на самое дно опущен импровизированный кипятильник, а моя сжимающая вилку рука замерла перед розеткой.
— Ну что, поехали?
— Ключ на старт! — воскликнула она.
С выдохом я вонзил вилку и… всё прошло, как задумано. Тут же зашумела вскипающая между электродами вода — звук был, как у электрического чайника, только более гулкий. Закипевшая вода поднималась и перемешивалась с холодной, постепенно прогревая весь объём. Бутылка нагрелась и стала опасно мягкой.
Вскоре вода забурлила и электроды заколыхались — то ли реально, то ли преломляясь в волнующейся жидкости. Я начал осторожно, опасаясь коснуться стенок, вынимать кипятильник за провод.
— Может сначала выкл…
Перед глазами пыхнуло синим электрическим светом, стих работающий за стеной телевизор, комнату залила тьма.
Две секунды мы сидели, слушая тишину.
— Опаньки! — произнесла темнота голосом моей спутницы.
— Надо было сначала выключить, — запоздало согласился я.
Схватив мобильники, мы осветили бутылку встроенными фонариками. К счастью, вода не пролилась.
— Свети, — сказал я и принялся лихорадочно искать гайки.
Да на стол же их положил, чтоб не потерять! Дважды уронив одну и ту же гайку, я, наконец, собрал распотрошённый торшер. В номере вспыхнули лампы, мы переглянулись.
— Оперативненько, — проговорил я и, включив торшер, погасил верхний свет. — Если что, мы спим.
Мы успели подивиться на попорченные электрохимической коррозией электроды и залить еду кипятком, как в дверь требовательно застучали.
Девушка стала тихонько прятать в тумбочку следы нарушения правил пожарной безопасности, а я направился к выходу.
— Кто там?
— Открывай!
— Кто там?
— Дежурная там, открывай давай!
— Я сплю, чего надо?
— Вы мне тут пробки вышибли?
— Нет.
— Открой!
— Погодите, оденусь.
Я вернулся в комнату. В дверь снова заколотили. Моя спутница успела всё убрать, сбросила на пол оба покрывала, разорила мою постель и сейчас лежала под одеялом, высунув обнажённую руку. Я снял футболку и отпер дверь.
Знакомая мне дежурная хищной торпедой метнулась в номер, но я притормозил её, выставив поперёк руку:
— Тщ – щ – щ – щ, ну – ка, стоп! Отставить беготню по номеру без приказа.
Под напором я отступил на порог комнаты, но дальше разъярённую тётку не пустил.
— Поговори мне тут про приказы! — забуянила она, попеременно глядя то на меня, то на девушку. — Щас я найду, как вы тут с электроприборами балуетесь! Ну, где кипятильник?
— Стал бы я чайник у вас просить, если б у меня кипятильник был?
— Поговори мне тут! Пусти, в тумбочке посмотрю!
— Посмотреть можете мандавошек у себя в штанах. Если вопросов больше нет, дверь вон там. Хотите устроить обыск, зовите полицию.
Несмотря на возраст, выгляжу я довольно молодо, и многие пожилые дамы начинают строить из себя строгую бабушку. Осознание, что сейчас я выставлю её за дверь силком, заставило дежурную вытянуть лицо.
— Мы, согласно вашему распоряжению, легли спать, — примирительно сказал я. — Ложитесь и вы.
Я проводил дежурную до коридора, убедился, что она удалилась, запер дверь и обернулся на непонятный звук. Спутница хохотала, уткнувшись лицом в подушку. Блузку она сняла и показавшееся из – под одеяла обнажённое плечо пересекала белая бретелька, хорошо различимая на загорелой коже. Услышав мои шаги, она подняла смеющееся лицо и, не в силах говорить, показала жестом, чтобы я отвернулся.
Ужин прошёл весело!
Я рассказал, как мы в школе, когда ездили на олимпиаду жили в какой – то зачуханной общаге и так же кипятили воду, только электроды у нас были правильные: жёсткие и стальные, сделанные из бритвенных лезвий. Пластиковых бутылок тогда не было, мы сняли с лампы круглый плафон, тщательно его вымыли, устроили на подставку из книжек и кипятили в нём, постоянно опасаясь, что треснет.
Затем я рассказал, что в аэропорту сел перед ней, поскольку увидел, что рейс тот же самый и не следил за временем, ожидая, когда пойдёт она, ожидающая, когда пойду я. Девушка на секунду замерла, затем вновь расхохоталась, невольно плюнувшись едой. А, отсмеявшись, поглядела на меня внимательно:
— Почему сразу не сказал?
— Тогда бы мы поссорились сильнее, а какой в этом смысл?
Она помолчала.
— Ты необычный.
— По правде говоря, была ещё одна причина, — произнёс я, и девушка вопросительно подняла брови. — Глаз от тебя не мог оторвать, потому и сел поближе.
— Ну, уж это я заметила.
Немного смутившись, она поднялась, заканчивая разговор. Мы убрали со стола.
— Ты, наверное, хочешь в ванную? — спросил я.
— Было бы здорово.
— Тогда мавр просит разрешения удалиться.
Я взял ноутбук и направился на выход.
— Щёлкни дверью, как закончишь, я вернусь.
— Хорошо, — улыбнулась она.
Дома уже глубокая ночь, супруга наверняка улеглась, думая, что всё идёт по плану, и ранним утром я появлюсь у неё. Устроившись в коридоре на кресле, я через вконтакт обрисовал ей ситуацию в том же стиле, что и моя попутчица: правдиво, но не упоминая, что провожу ночь с какой – то посторонней женщиной. Мы же не делаем ничего дурного, правда? Тогда нет и причины получать в лицо ушат ревности.
Я развлекался чтением новостей, когда по коридору прошла дежурная.
— Ты же сказал, спишь? — неприязненно спросила она.
— Ну как тут заснёшь, когда ходют и долбятся, ходют и долбятся? — вежливо ответил я.
Дежурная поджала губы и удалилась.
Вскоре дверь номера тихо щёлкнула, приглашая меня домой. Быстро почистив зубы, и коротко ополоснувшись, я, одетый лишь в трусы – боксеры, зашёл в комнату. Попутчица дремала при свете торшера, но при моём появлении открыла глаза и далее со смешливым выражением наблюдала, как я укладываюсь в постель.
Некоторое время мы молча смотрели друг на друга.
— Ну что, спокойной ночи? — спросила она.
— Были ночи и поспокойней! Сна ни в одном глазу.
Она отвела взгляд и слегка прикусила губу.
— Мы сомневаемся об одном и том же, верно? — сказал я, когда она вновь посмотрела на меня.
— Это у вас, мужчин, в голове мысль одна и об одном. А женщина…
— Давно придерживаюсь принципа, — перебил я, — что лучше сделать и, возможно, раскаяться, чем не сделать и раскаяться совершенно точно.
— Принцип интересный, только…
Не давая времени подобрать слова, я одним движением скользнул к кровати спутницы и опустился на колени у изголовья. Девушка глубоко дышала едва приоткрытым ртом и безотрывно сверлила меня тёмным взглядом. Я плавно, будто собираясь погладить насторожённую кошку, протянул руку и коснулся нежного девичьего лица, осторожно отодвинул со лба локон, погладил щеку, провёл пальцем вдоль подбородка, приласкал волосы. Я гладил её голову воздушными, но уверенными движениями, пока она не прикрыла глаза.
194