Друг нашей семьи дядя Женя часто бывал у нас. Он заядлый турист и гитарист, и еще — кинолюбитель. Он показывал нам фильмы о своих походах, что вызывало во мне бурю зависти — до того хотелось самому отправиться в такое же путешествие: идти с рюкзаком горными тропами, покорять на байдарке бурные реки… Но мои предки тащили меня отдыхать на курорты, ибо сами они были очень далеки от романтики бродяжничества и экстрима.
Как-то я не выдержал и прямо спросил:
— Дядь Жень, ну когда же меня возьмете с собой?
— Да хоть этим летом, — ответил дядя Женя, убирая в чехол кинопроектор.
— Он вам будет обузой, — засомневался папа.
— Об этом не может быть и речи! — строго отрезала мама.
— Почему обузой? — возразил дядя Женя. — Это будет «детский» поход по Карелии. Весь маршрут километров сто, «единичка», идем на десять дней. Больше будем отдыхать, чем плыть. И нам как раз мужик в экипаж катамарана нужен.
— Да какой он мужик! — рассмеялся папа.
— Это почему ж не мужик? — обиделся я. — 18 лет будет в конце июля.
— Вот как раз и день рождения в походе отметим, — подмигнул дядя Женя.
Да, мне в ту пору шел 18 год, и это были мои последние школьные каникулы. Не буду утомлять читателей подробностями, как мне удалось уломать предков, как я собирался в дорогу, как мы добирались до озера. В группе было шесть человек. Дядя Женя плыл на байдарке со своей подругой тетей Верой… Впрочем, еще в поезде мы договорились: никаких «дядь» и «теть» — называть друг друга только по именам.
И пусть дяде Жене под пятьдесят, а тете Вере сорок, я называл их Женя и Вера. Так же к ним обращались сестры Лена и Даша. Лене было лет двадцать, а Даше пятнадцать. Обе они — племянницы Игоря. К Игорю я очень долго не мог обращаться по имени. Хоть он и выглядел спортивно и моложаво, но для меня это почти дед — ему под шестьдесят. Игорь, я и девушки плыли на катамаране, мы с Игорем на корме, девчонки спереди.
Карелия встретила нас чудной погодой, для севера — просто жарой. Девушки гребли в купальниках, и я любовался их стройными фигурками — плечиками, спинками и попками, которые вызывали во мне острое сексуальное желание. Спали мы в двух палатках. В одной Женя с Верой, в другой мы вчетвером. Мое место было слева у стенки, рядом со мной спал Игорь, как барьер нравственности, по другую сторону от него Даша и Лена.
Поначалу я засыпал плохо. Игорь храпел, из палатки Жени и Веры доносились охи и стоны, девчонки шушукались: видимо, обсуждали, что там происходит. Для меня самого это было открытием — в том нежном возрасте мне казалось, что после сорока люди уже не занимаются сексом. Лишь только дожив до глубоких седин, я понял, насколько сильно заблуждался. Ибо теперь, уже сам будучи дедом, считаю, что день, в течение которого сперма не покинула мои яйца, прожит напрасно. Но я отвлекся.
2. Случай
Первые дни путешествия до предела наполняли мое сознание впечатлениями, да и физически я уставал с непривычки, поэтому довольствовался лишь легким возбуждением от созерцания обнаженных до грани приличия женских фигур. Надо сказать, и Вера для своих лет была очень стройна и выглядела молодо, но, конечно же, мой юношеский взор был больше прикован к фигуркам сестричек.
Особенно притягательна для меня была Даша. Ее пышная каштановая коса до пояса сводила с ума. Юный бюстик второго номера выпирал из явно малОго купальника. Сформировавшаяся попка словно магнит притягивала к себе ладонь — до того хотелось погладить ее или слегка шлепнуть. А длинные стройные ноги так и манили пасть на колени пред ними, прижаться и целовать.
Лена тоже была красивая девушка. Ее два коротких «хвостика» подчеркивали овал озорного веснушчатого лица. Волосы ее были чуть рыжеватыми, носик курносым. Она была близорука, но редко надевала очки. А зря, они, надо сказать, были ей очень к лицу. Ее сходство с сестрой было весьма отдаленным. Возможно, у них разные папы. Будучи старше, Лена, тем не менее, была ростом пониже Даши и чуть пополнее. Впрочем, даже не полнее, скорее более округлой, что придавало ее фигуре мягкость и женственность. От нее веяло уютом и домашним теплом. А эластичная ткань трусиков ее купальника настолько четко прорисовывала половые губы, облегая их, что скрыть возбуждение стоило немалых трудов.
К тому времени я уже года два грешил онанизмом, удовлетворяя себя ежедневно, иногда по два, а то и по три раза. Тут, в походе, я решил воздержаться от этого дела. Но на третий день произошло событие, взволновавшее меня и вынудившее нарушить данные себе обещания. Мы закончили ходовой день, разгрузили наши плавсредства и поставили лагерь. Я отправился в лес по малой нужде и поливал толстый ствол березы, укрывшись за ним. Боковым зрением я заметил приближающуюся фигуру.
В принципе, я оправлял естественную надобность и не делал ничего предосудительного, но решил не создавать неловкость для нас обоих, убрал член в штаны и затаился за деревом.
Фигуркой оказалась Лена. Не заметив меня (я был в защитной одежде, а Лена, как я уже говорил — близорука), она остановилась буквально метрах в пяти, повернувшись ко мне спиной, приспустила штанишки с трусиками и присела в заросли карликовой березки. Белая кругленькая попка на мгновение открылась моему взгляду и скрылась в листве. Из зарослей виднелись только спина и плечики в голубой футболке, затылок, разделенный прямым пробором и два хвостика, перехваченные резинками. Донеслось характерное журчание.
Я думал, она пописает и уйдет. Мне не хотелось выходить из укрытия, дабы не смущать Лену. А вид мелькнувшей голой попки заставил мой член вскочить. Учитывая четырехдневное воздержание (считая дорогу), он вскакивал и в менее пикантных ситуациях. Журчание стихло, но Лена продолжала сидеть на корточках. Я заметил, что она подрагивает и, судя по движению плеча, что-то делает рукой. До меня доносилось ее частое дыхание и тихое постанывание. Не оставалось сомнений — она мастурбирует. Теперь я вообще не мог сдерживаться. Стараясь не производить звуков, я достал изнывающий от нетерпения член. Хватило буквально трех-четырех качков, чтоб струи спермы хлынули на ствол березы, за которой я прятался.
Лена тем временем, тоже, кажется, кончила. Издав тихий протяжный стон, она поднялась, снова открыв мне вид голой попки. Хорошо бы, она повернулась, думал я, поскольку никогда еще не видел живой пи… э… женских гениталий. Но она так и не повернулась. Чуть разведя колени, она вытерла салфеткой промежность и бросила ее в траву. Натянула трусики и штанишки; полуприсев, расправила их и ушла в лагерь. Когда она скрылась, я вышел из своего укрытия, подобрал салфетку и нюхал ее. От нее пахло женщиной. Возбужденной женщиной и сексом.
3. У костра
На другой день мы прошли порожистую протоку, и решили устроить дневку — типа завтра никуда не плывем, останемся здесь. Поскольку рано не вставать, все засиделись у вечернего костра, пели песни. Первым на покой отправился Игорь, потом ушли и Женя с Верой. Мне спать не хотелось. Я ковырялся прутиком в костре, когда загорался кончик, поднимал его вверх и крутил тлеющий огонёк, чертя в воздухе фигуры Лиссажу.
— А что это, фигуры Лиссажу? — поинтересовалась Даша.
Я стал объяснять.
— Дашка, спать пора! — потащила ее за руку сестра.
— Не хочу, сама иди! — Даша высвободила руку и снова уселась на бревно.
— Ну, как хочешь! — сердито буркнула Лена и отправилась в палатку, откуда уже доносился храп Игоря.
Мы сидели с Дашей у догорающего костра и о чем-то болтали. В основном вспоминали забавные школьные случаи. Из палатки Жени и Веры послышались характерные звуки. Даша опустила глаза и тихонько хихикнула.
— Ты чего?
— Интересно, почему люди стонут, когда ЭТИМ занимаются?
— Не знаю, наверно от радости.
— От радости надо смеяться.
Мне и самому было непонятно. Лично я, занимаясь онанизмом, наслаждался оргазмом молча, и вообще старался не издавать звуков. И вчера это здорово помогло мне, когда я наблюдал за Ленкой.
— А ты уже пробовал? — спросила Даша.
— Что? — не понял я.
— Ну… секс.
— Не-а… — честно признался я, ведь онанизм не в счет.
Я хотел спросить: а ты? Но счел это бестактным.
— А целоваться умеешь? — Даша взглянула на меня лукаво.
— Нет.
— А я умею!
Даша глядела на меня смело, даже с вызовом.
— Так научи, — я обнял ее за плечи и приблизился к ее лицу.
Даша закрыла глаза и приоткрыла губы. Я коснулся губами ее губ. Мы застыли в этой позе, а я почувствовал возбуждение. Я просунул руку под резинку ее треников, нащупывая резинку трусов. Даша отвела мою руку. Но я повторил попытку вновь. Даша опять отвела мою руку, но уже не столь решительно. Тогда я залез к ней под футболку и нащупал сосок ее груди. Даша вздрогнула и через нос издала тихий стон, поскольку рот был занят. Я снова повторил попытку залезть рукой в трусики. На этот раз удалось. Проведя по лобку, я добрался до щелки.
Ножки ее были плотно сжаты, просунуть пальчик можно было только в верхний уголок. Снова тихий стон через нос. А я усилил давление пальчиком, пытаясь пропихнуть его ниже. Даша оторвалась от моих губ и часто задышала с тихими стонами, как бы вторя в унисон стонам Веры, доносящимся из палатки. Девочка чуть расслабила ноги, и я смог водить пальцем вдоль щелки вверх-вниз, ощущая, как он обволакивается влагой.
Мой член стоял как каменный — я впервые коснулся пальцем половых губ. Даша, сколько это было возможно сидя на бревне, пыталась двигать попкой, раскачивалась, делая встречные моему пальцу движения. Тупая резь в промежности, предвестие оргазма, — и я не смог больше сдерживаться, мои трусы наполнились теплой спермой. Даша, словно уловив это, испустила тихий протяжный стон, расслабилась и, обняв меня, уткнулась лицом мне в плечо.
— Ну вот, — шепнул я ей. — А ты говоришь, почему стонут.
Даша расхохоталась.
— Я и так знаю. Это был вопрос риторический. Пошли спать.
4. Подглядывание
Весь следующий день мы валяли дурака. Купались, загорали, собирали ягоды. Перед ужином Даша и Лена взяли мочалку, мыло, полотенце, кан с теплой водой и сказали, что пойдут за мыс мыться и чтобы им не мешали. Женя с Верой занимались приготовлением еды, Игорь взял спиннинг и отправился на рыбалку, а я сказал, что пойду собирать чернику.
Но на самом деле я решил подглядеть за девчонками. С другой стороны мыса был небольшой песчаный пляжик, прижатый к воде террасками, поросшими лесом и густым подлеском. Этим подлеском я и воспользовался, замаскировавшись у самого берега. Я полил свой «целинный» костюм изрядной дозой репеллента, чтоб не допекали комары, а защитного цвета панамку украсил вереском и багульником, улегся в заросли и притворился травой.
Девушки разделись догола. Обзор был хороший, но явно не хватало бинокля — до них было метров двадцать. Впрочем, зрение у меня, слава Богу, хорошее, и все, что меня интересовало, я разглядел: и соски их грудей, обрамленные розовыми кружочками, и лобки, и щелки. Волос на лобках девушек было немного, и это радовало. У Даши кучерявился небольшой завиток, а у Лены над щелочкой — едва заметное рыжее редколесье.
Раздевшись, они вошли в воду, с визгом поплескались и стали намыливаться. Лена намылила спинку Даше, а потом Даша Лене. Все это сопровождалось хохотом и повизгиванием. Как я уже говорил, Даша, хоть и младшая, но ростом немного выше Лены. Намылив, она вдруг обняла сестру за талию, прижалась животом к ее спине и стала делать тазом такие же движения, какие делает мужчина, сношаясь с женщиной. Лена с визгом выскользнула и стала убегать от Даши, а та ее догонять. Они бегали по мелководью у берега, брызгались водой и кричали. Даше все-таки удалось поймать Лену. Обняв ее сзади, она опять прижалась лобком к ее попе и стала делать «трахальные» движения, при этом приговаривая:
— Вот так тебя е*ут? Да? Так?
За визгом и криками девчонки не услышали, как хрустнула ветка. Зато это услышал я. Я затаился и боковым зрением увидел Игоря. Он тихо подкрался, прислонил спиннинг к сосне и сам укрылся за ней. Нас разделяло метров пять, но он меня не видел: я зама
скировался как настоящий разведчик. Главное — не шевелиться. Правда, я чуть-чуть повернул голову, чтоб держать в поле зрения и девчонок, и Игоря. Но Игоря интересовало не то, что у него под боком, а то, что творилось на озере. А девушки смыли пену, вышли на берег и стали подмываться теплой водой из кана. Разведя ноги, они подставляли ладошку лодочкой к писе и лили на нее воду, зачерпывая кружкой из кана.
Тем временем, Игорь расстегнул ширинку и вытащил возбужденный член вместе с яйцами. Я обычно дрочу член, зажав его в кулаке, Игорь же двумя пальцами поддерживал его под уздечку, большим накрыл сверху головку через крайнюю плоть, сдавил и принялся быстро-быстро дрочить. Спустил он буквально через пару минут, когда девки закончили подмываться и растирались полотенцем. Игорь выдавил из члена последние капли, встряхнул его, убрал в брюки и застегнул ширинку. Забрав спиннинг, он тихо удалился.
Но он пропустил самое интересное, отчего лично я кончил снова в трусы, даже не пошевельнувшись. Растерев Лену полотенцем, Даша опустилась перед ней на колени и стала лизать ей писю. Лена стояла в позиции «ноги шире плеч», подавшись животом вперед и закатив глаза к небу. Она стонала, держа Дашу за косу и прижимая к себе. Даша держала Лену за бедра, и я словно улавливал ее старания доставить сестре удовольствие.
Ощутив животом пульсирующую теплую струю, я был удовлетворен морально и физически, но решил досмотреть сцену до конца. Я думал, что у Лены вот-вот наступит оргазм, а потом и она сделает Даше то же самое. Но Лена оттолкнула Дашу, двигая попой, довела себя до оргазма своими пальчиками, тут же подхватила кан и пошла к озеру его ополаскивать. Даша начала одеваться. Тихонько выбравшись из своего НП, я отправился в лагерь, по дороге почти догнав Игоря. Тот положил спиннинг под крыло палатки и сел на бревно возле костра.
— Поймал чего-нибудь? — спросил Женя.
«Двух русалок», — хотел пошутить я, но промолчал.
— А где черника? — обратилась ко мне Вера.
— Съел по дороге.
— Жаль. А мы оладушков напекли, могли бы ягоды протереть с сахаром вместо варенья.
— Ну, извините.
— А вот и мы! — на поляну вышли веселые и румяные Лена и Даша. — Ужин готов?
5. Даша
После ужина мы снова засиделись, и расходиться стали за полночь. Хоть июль давно перевалил за середину, северные ночи стояли светлые. Мы с Дашей опять остались у костра вдвоем. Поболтав немного о пустяках, я шепнул ей на ухо:
— Давай, пройдемся…
Я поднялся и взял ее за руку. Даша послушно встала и пошла за мной по тропинке. Мы отошли от лагеря шагов на сто. Я остановился, взял Дашу за плечи, прислонил к дереву и стал целовать. Она без особой страсти отвечала на поцелуи, а я вспомнил их игру с Леной на берегу, и мне безумно захотелось сделать то, что она делала сестре — поцеловать Дашкину писю. Я нащупал обе резинки — треников и трусов — и рывком потянул их вниз.
— Ты что?! — испугалась Даша, крикнув чуть не в голос.
— Тихо, тихо... все хорошо… — зашептал я, опускаясь на корточки.
— Прекрати!
Даша ухватилась, за трусики, пытаясь натянуть их обратно.
— Да погоди, глупенькая, — успокаивал я. — Ничего не сделаю, поцелую только и всё.
Наконец она перестала ломаться, убрала руки, открыв мне свои прелести. Вот ОНА передо мной, наконец-то, та самая, которую я вчера ласкал пальчиком. В сумеречном свете все хорошо видно. Налюбовавшись, я обхватил Дашу за бедра и припал губами к лобку.
Целуя, я опускался ниже, подбираясь языком к верхнему уголку щелочки. Даша очень напряженно стискивала ноги, да и трусы с трениками, спущенные до колен, мешали их раздвинуть. Чтоб снять их совсем, надо расшнуровать кеды, но лучше этого не делать — мало ли, вдруг придется срочно приводить себя в порядок.
Минут через пять моих стараний Даша все же решила расслабиться и получить удовольствие, и я смог просунуть язык меж ее половых губ. Где ж у нее этот самый клитор, центр женского блаженства? Вот, кажется, язык нащупал какой-то бугорок, от прикосновения к которому Даша вздрогнула. Я чаще стал работать губами и языком, чувствуя тот самый запах, который исходил от салфетки, брошенной Леной, и ощущал незнакомый доселе солоновато-кисловатой вкус женщины. Даша прерывисто часто дышала, иногда постанывала, иногда вздрагивала. У меня стоял в штанах член, и я снова ощущал позывы кончить в штаны. Даша тоже дышала все чаще и подергивала тазом. Значит, должна вот-вот кончить.
Она кончила первой. Видимо, после оргазма прикосновения становились ей неприятны, поэтому она оттолкнула меня и натянула трусики с трениками. И вовремя, потому что из палатки послышался голос Лены:
— Эй вы, гулёны, спать собираетесь или как?!
— Идем-идем! — ответил я.
Отправив Дашу в палатку, я сказал ей, что мне надо на горшок. А сам, отойдя шагов на десять, вытащил возбужденный член и быстро спустил на траву.
Следующей ночью мы также задержались с Дашей у костра, а потом я ей снова предложил прогуляться. Спустив с нее штанишки, я теребил ее писю пальчиками, потом лизал языком, довел до оргазма, а после этого она заторопилась в палатку. Мне хотелось, чтобы она проявила интерес к моему половому органу, поиграла бы с ним и помогла бы мне кончить ротиком или ручонками, но она никакого интереса не проявляла, а попросить я стеснялся.
На другой день Даша была какая-то смурная и кислая, лениво гребла, а вечером сразу после ужина залезла в палатку.
— Чего это с ней? — спросил я у Лены.
— А, так. Неможется. Месячные у нее.
Жаль. Я уже втянулся в наши ночные игры. Мне было скучно, я плохо засыпал, долго ворочаясь в спальном мешке, а под утро мне снилось, что я ласкаю Дашу, и что она сосет мой член.
6. Подарок
Настал мой день рождения. Вера с Женей испекли пирог с ягодами и кремом из сгущенки с маслом. Меня поздравили, взрослые (к ним причислялась и Лена) выпили спирту, для нас с Дашей был припасен напиток «Байкал». После ужина Даша опять быстро ушла в палатку, а мы немного попели, после чего разошлись и все остальные. У костра остались мы с Леной.
— Вы с Дашей как бы сестры, а так не похожи, — заметил я.
— А мы сводные. Я папина дочка, а Дашка — мамина.
— Ясно.
— Знаешь… — Лена взяла меня за руку. — Я хочу сделать тебе подарок.
— Какой?
— Узнаешь, — в ее глазах промелькнул лукавый блеск. — Пошли.
Она повела меня к берегу озера. Мы шли вдоль береговой кромки, пока наш лагерь не скрылся из виду. У Лены была с собой пляжная сумка. Она достала из нее подстилку и расстелила ее на песке. Ночь была не по-северному теплая, а возле воды совсем не было комаров. Над противоположным берегом висела полоска зари, было светло. Лена опустилась на колени и расстегнула на мне штаны. Она спустила их до колен вместе с трусами.
Не знаю почему, может от неожиданности, может от такой дерзкой прямолинейности, член мой висел. Мне даже стало неловко и стыдно. Но Лену это не смутило. Она погладила мне яички, сдвинула с головки крайнюю плоть. Пальцем коснулась обнаженной головки, провела вокруг нее. Потом сняла футболку, обнажив грудь и, потянув меня за руку, усадила на подстилку рядом с собой.
Приблизив грудь к моим губам, она молча предложила ее поцеловать, что я и сделал. Потом Лена легла на спину, освободилась от брюк и трусов и раздвинула ноги. Мне тут же захотелось поближе рассмотреть ее писю и поцеловать так же как Дашкину. Я лизал ее с каким-то яростным остервенением, покусывал губки и глубоко вводил язык во влагалище. Она не девушка, это ясно. Ленка стонала и извивалась. Мой член уже стоял и требовал каких-нибудь манипуляций с ним.
Словно угадав это желание, Ленка поднялась, уложила меня на спину и взяла его в рот. Она выпускала его изо рта, лизала, потом снова брала. Эта сладкая пытка продолжалась недолго, фонтан забил в тот момент, когда она выпустила член изо рта. Сперма оросила ее лоб, щеки и волосы. Лена стерла ее с лица ладонью и вытерла ладонь о подстилку.
— Понравилось? — озорно спросила она.
Я кивнул.
— А тебе?
— О! Ты мастерски лижешь. Уже приходилось?
— Нет, — соврал я.
Мне не хотелось рассказывать о наших играх с Дашей.
— Между прочим, я еще не кончила, — напомнила Лена капризным голосом. — Ты мне поможешь или я сама?
И, не дожидаясь моего ответа, она легла на спину и принялась водить пальцем вдоль своей щели.
— Я с удовольствием бы тебе помог… — мой член, хоть я и кончил, все равно был готов к работе. — Но мне очень нравится, как ты это делаешь.
— Я знаю, — улыбнулась Лена. — Все мужики балдеют, когда женщина мастурбирует. Ну, любуйся.
Она закрыла глаза и в медленном темпе, чтобы отдалить оргазм, игралась со своей писей. Минут пять я любовался, потом не смог дольше терпеть, убрал ее руку и присосался губами. На этот раз я делал все медленнее и нежнее до тех пор, пока она не подтащила меня за подмышки, уложив на себя, и не предложила войти в нее членом. О, небо! Я трахаюсь с женщиной! Миг, о котором любой мальчишка мечтает чуть ли не с дошкольного возраста. Член, охваченный не кулаком, не каким-то суррогатным имитатором, а настоящим влагалищем, влажным и теплым, мягким и в то же время упругим, двигается там, осязая нежное лоно. И живое упругое тело под тобой, тело женщины, которая часто дышит и стонет, подрагивает и извивается.
Войдя на всю глубину, я остановился, ощущая, как пульсирует, наполняя влагалище, сперма и, не помещаясь в нем, вытекает наружу. Мне хотелось расслабиться и полежать вот так на женском теле, но Лена раздосадовано прицокнула языком, резко отпихнула меня, и принялась быстро натирать пальцами клитор. Через минуту она, застонав, расслабилась. Меня охватило некое чувство вины и неловкости, но Лена, открыв глаза и увидев мой грустный вид, успокоила:
— Не переживай. Ты все хорошо делал. Тут дело во мне, я могу кончить только от своих пальчиков. Да и, в конце концов, сегодня же не мой, а твой день рождения!
— Уже вчера, — заметил я, поскольку в этот момент солнце бросило первый луч на гладь озера.
7. Ревность
Следующий ходовой день был у нас последний. Маршрут заканчивался. Даша все еще была замкнута и неразговорчива. Перед завтраком я пожелал ей доброго утра, но она не ответила и демонстративно отвернулась.
Мы прошли последнюю шиверистую протоку, а на плесе причалили к берегу и начали готовиться к отъезду. Лагерь разбивать не стали, все занялись на поляне сбором вещей и укладкой рюкзаков. А мне поручили на берегу развинтить раму катамарана.
Я откручивал отверткой винты, а мои мысли были заняты Дашей. Почему она такая злая последнее время, особенно сегодня? Я хотел на прощание хотя бы поцеловаться с ней, а она не смотрела на меня и не общалась. Раскручивая винты, я краем глаза заметил, что она вышла на берег и идет ко мне. Хочет мириться?
Она подошла. Я выпрямился, держа в руке отвертку. Ее глаза извергали молнии, а лицо ее было лицом разгневанной фурии. Она выхватила отвертку из моей руки, казалось, она готова пырнуть меня жалом.
— Ты был вчера с ней?! Говори! Был? Да?!
Так вот оно что. Сцена ревности. Я хотел улыбнуться и отшутиться, но не смог. Только растерянно кивнул головой.
— Чем вы занимались?! Ты у нее лизал? Признавайся, лизал у нее? Да?
Я не мог врать этому существу. Даже во гневе она казалась мне ангелом. Я снова кивнул.
— Гад! — в меня полетела отвертка.
Я увернулся.
— Сволочь! — она взяла пассатижи и тоже швырнула в меня.
Я опять увернулся. Больше швырять было нечего. Даша повернулась и ушла. Плечи ее подрагивали…
Меня озадачила эта вспышка ревности. Я не предполагал, что ее настолько серьезно увлек наш мимолетный роман. Я полагал, что это всего лишь игра...
Но позже я догадался, что дело было совсем не в этом. А дело было вот в чем. Да, она ревновала. Но не меня. Она любила сводную сестру. Любила как активная лесбиянка. Я вспомнил сцену, увиденную мной, когда они мылись. Я замахнулся на ее приоритет. Я посягнул на святое, на ее право — лизать Ленкину писю.
Буду рад вашим отзывам.
Пишите: [email protected]
197