Девушке стоило большого труда, чтобы оторвать голову от постели; казалось, в неё налили свинца. Когда она села новая волна боли охватила её — ягодицы словно пылали огнём. Но это было ничем по сравнению с болью в вагине. Глаза её расширялись по мере того как взгляд скользил вниз. Её пышные груди с крупными вишенками сосков были покрыты толстым слоем крема. А живот и аккуратно подстриженный лобок были исписаны неприличными надписями. Из них она узнала что блядь, корова и шлюха, а ещё о том, что её надо нещадно ебать во все отверстия. Также прилагались стрелки, указывающие куда именно.
Самое большое открытие ждало Наташу, когда её внимание сосредоточилось на вульве. Между половых губ торчало голенище сапога, всунутого в её лоно. Он и являлся причиной жуткой боли между ног. Схватившись двумя руками за него, она попыталась его вытащить, но он словно врос в неё. Он даже не шевельнулся.
Девушка была на грани нервного срыва. Мутным от боли взглядом она скользнула по комнате. Всё увиденное не то что шокировало её, а положило на обе лопатки. Если выражаться шахматной терминологией это был шах и мат. Вокруг царил беспорядок, будто здесь шёл жаркий бой. Пол был усеян обёртками от конфет, разорванными подарочными обёртками, лентами, сдутыми шариками, пустыми консервными банками. Одежда разбросана, мебель перевёрнута, ёлка и та стояла перекошенной. Большинство игрушек на ней были разбиты. Ещё на ней были заметны следы огня. А на её верхушку вместо белого ангела с золотыми крыльями был водружён использованный презерватив.
У ёлки на полу спал поручик Ржевский. Он был совершено голый если не считать лежащих возле него и на нём пустых бутылок из – под шампанского, которых было не меньше полсотни. Его задница была утыкана длинными иголками ели. Рядом с ним спали две обнажённые девицы. Его лицо находилось в промежности одной из них. Предположение о том, что в её доме была оргия, чуть не лишило чувств.
– Хороший подарочек под ёлкой, – Наташа обескураженно поднялась на ноги, мысль о том, что участвовала в оргии, раскалённым добела прутом пронзила её сознание. – Шикарное рождественское утро, шикарное, – бормотала она, с трудом делая шаг; при малейшем движении боль в промежности пронзала всё её существо. – Да уж...
Ростова отчаявшись что – либо вспомнить, кое – как доковыляла до журнального столика. Сделав шаг она останавливалась, хватаясь руками за пизду, словно объятую пожаром. После недолгих поисков среди порно журналов она обнаружила дневник, куда каждый день делала записи. С жадностью она схватила его. В нём она хотела найти ответы на терзающие её вопросы; восстановить пробелы в памяти. Перевернув несколько страниц, она вонзила пытливый взгляд в аккуратно написанные ровные строки. С нетерпением она приступила к чтению.
Утро перед Рождеством
Дверь со скрипом распахнулась. Обернувшись, я увидела поручика Ржевского. Шатаясь из стороны в сторону, он вошёл в комнату. Его чёрные усы вызывающе были закручены вверх. Глаза его были красные. А ещё из них фонтаном била похоть.
– Доброе – с утро мадам – с, – сказал он заплетающимся языком.
– Где вы с утра уже успели набраться поручик? – грозно я посмотрела на него.
– Вчера в штабе был банкет – с по поводу проводов старого года, – продолжало его неистово шатать из стороны в сторону.
– Ах ты, пьяный чёрт! – оттолкнула я его от себя, когда его руки распахнув накинутый на меня халатик, нагло легли на вершины пышных грудей.
– Извиняюсь мадам – с, – отлетел он назад, чуть не растянувшись на полу.
– Значит, если я правильно тебя поняла, банкет был вчера! – ангелом возмездия я наступала на него. – Так или не так?
– Так – с, – отступал он к двери.
– Почему ты тогда сейчас пьяный как зюзя??? – грозовой тучей я нависла над ним.
– Так – с мы пили на коня по просьбе ротмистра, – растеряно он смотрел на меня.
– На коня?!? – вскричала я.
– Да – с на коня, – сжался он в комок. – Мадам – с может быть я засандалю – с вам по самые помидоры – с? – с надеждой он посмотрел на меня. – У меня уже как час жуткий утренний стояк – с и такой что – с своей елдой я готов – с пробуравить стену!
– Засандалить говоришь! – задрала я халат, показывая своё сладкое место. – Твой хрен с маленькими орешками лоно моё сейчас не увидит, и не мечтай! Будешь знать, как коня до утра ублажать! Вот и иди до него! Только не дыши на него своим перегаром, способным свалить с ног стадо быков! Если с моей кобылой что – то случится, я на тебя седло надену!
– Хорошо мадам – с, – прокряхтел поручик и, шатаясь, вышел из комнаты.
Скоро из конюшни донеслось громкое ржание. По крайней мере, мне так показалось.
– Бедная лошадь, – прошептала я, даже не догадываясь о том, что там происходит.
Немного позже я узнала, что это были отчаянные крики поручика. Дело в том, что когда он спустил штаны и уже собрался засадить белоснежной кобыле, сзади к нему подкрался Валет – конь ротмистра, очень похотливое животное, уже месяц обитающее здесь по причине непрекращающейся пьянки хозяина. С разгона он ему в задний проход по самые яйца вогнал толстый полуметровый хуй. Как Ржевский не стонал, не выл и не кряхтел, но слезть с огромной елды так и не сумел.
Час спустя
Поручик со спущенными штанами и распахнутым синим мундиром появился на моём пороге. Войдя в комнату, он принялся нарезать круги. Он шёл так, будто несёт тяжёлый груз. Из уст его вырывались стоны. Взгляд его был блуждающим. Ноги его походили на китайские ворота, которые были намного больше, чем обычно после сидения в седле. А на попу его вообще без содрогания нельзя было смотреть. Она была ярко – красная как у обезьяны, а вокруг ануса синяя, даже фиолетовая. А ещё она вся была в конской сперме.
– Ржевский у меня от вас уже голова идёт кругом! – шикнула я на него. – Вы можете хоть минуту постоять!
– Мадам – с я давно от вас без ума...
– Что вы без ума, я давно знаю! – грубо я прервала поручика. – У вас на уме только одно, засандалить мне по самые помидоры!
– Но мадам – с...
– Да сколько ты ещё будешь светить своим голым задом? На дворе Рождество, а у нас до сих пор нет ёлки! Чем бегать по комнате со спущенными штанами бери топор и ступай в лес за ёлкой! Живо!!! Скоро бал, а мы к нему не готовы! Давно пора идти к портному, чтобы забрать бальные костюмы!
– Мадам – с как изволите – с, – сказал поручик и вышел на улицу.
Спустя минуту меня оглушили пронзительные крики. Ржевский, этот усатый пьяный чёрт, перепутал сарай с курятником. Я не знаю, что подумал петух, когда тот оказался среди несушек, ясно было одно, что ничего хорошего. Гордая птица без раздумья ринулась в атаку.
Поручик, вопя, выскочил из курятника во двор. Его по пятам преследовал петух. Он в его голый зад наносил удары то клювом, то шпорами. Это было ни с чем несравнимое зрелище. Как же он хлопал крыльями, снова и снова наказывая нарушителя. От криков Ржевского у меня заложило уши.
Петух отстал от поручика лишь тогда, когда тот оказался за забором. Громкий вой доносился оттуда. Сквозь брешь в заборе я видела, что его голый зад распух и обильно кровоточит. Чтобы унять боль ему пришлось прикладывать к нему снег. Как же он матерился, я думала, уши мои сейчас отвалятся. Ещё он кричал, что когда вернётся из леса, то проклятую птицу зажарит, а перед этим её живьём нанижет на шампур.
Полдень рождественского дня
Поручик совершено голый вбежал в комнату. Глаза его были бешеными. Его лицо, торс и бёдра были покрыты царапинами. Его гениталии были утыканы еловыми иголками. Смотря на них, невольно в голову закрадывалась мысль о том, каким местом он в лесу искал ёлку. Но ещё удивительней было то, что сама ёлка торчала из его задницы. Поначалу она казалась огромным зелёным хвостом.
Лишь спустя несколько минут мне удалось Ржевского разговорить и то после того как я из его зада с большим трудом выдернула ёлку. Слушая сбивчивый рассказ, я из его превратившихся в ежей яиц и члена, мало чем отличающегося от колючей проволоки, выдёргивала иголку за иголкой. В общем, когда он в лесу нашёл подходящую ёлку, то чтобы долго с ней не возиться достал из – за пазухи шашку динамита. Взрыв был настолько мощный, что вечно зелёное дерево подбросило вверх. Взлетев, оно повисло на ветвях рядом растущего высокого вяза. Поручик постоял, почесал затылок, а затем помочился на то место, где только что красовалась ёлка. Откуда же ему было знать, что у её корней медведь соорудил берлогу. Взрыв разбудил зверя.
Медведь, проснувшись, был невероятно зол. А когда наш бравый поручик спустил штаны и принялся прямо на его морду, скрытую слоем веток, опорожнять мочевой пузырь, то пришёл в неистовство. Его гнев усилился тысячекратно после того как повисшая на ветвях бука двухметровая ёлка камнем рухнула вниз. Она ударила его по носу.
Зверь, взревев, разъярённым дьяволом выскочил из берлоги. Поручик бросился от него прочь. Тут же он растянулся на земле, так как штаны были спущены. Как это нестранно, но его от немедленной расправы спасло чудо. А если точнее вооружённая страшными когтями лапа медведя. Когда тот нанёс удар, то разорвал его штаны, мешавшие бежать.
Ржевский, лишившись пут на лодыжках, вскочив на ноги, зайцем бросился наутёк. На ходу он вместе с сапогами сбросил с себя всё то, что осталось от штанов. Оказавшись возле ели, он чтобы спастись от свирепого хищника голозадой мартышкой принялся взбираться на неё. Руки соскальзывали с оледеневшего ствола, он срывался, но каждый раз его от падения на землю останавливала унизанная иглами ветвь. Несколько таких приземлений и его яйца превратились в ежей. В какой – то момент дерево изогнулось, а затем резко выпрямилось, метнув его как из пращи.
Поручик с криком приземлился в заросли колючего кустарника. Его мундир вмиг превратился с лохмотья, который он уже через минуту во время неистового бега потеряет.
На счастье Ржевского высокий колючий кустарник охладил пыл медведя, неистово преследовавшего его, крепко сжимая в лапе ёлку, так больно ударившую по носу. Видя, что обидчик уходит, что тот за непреодолимой стеной кустарника. он в отчаяние метнул в него зел
ёное деревце. По невероятному стечению обстоятельств оно вонзилось в анус поручика, споткнувшись оказавшегося раком.
Голый Ржевский с ёлкой в заднем проходе вихрем нёсся по зимнему лесу. Его хлестали ветви кустарников, а в анусе бушевал пожар. Но ему было не до этого. Главное для него было спастись от разъярённого хищника.
Вернувшийся из леса поручик добрых полчаса статуей простоял посреди комнаты. То и дело он с опаской поглядывал на дверь, боясь, что та распахнётся и сюда ворвётся медведь. Лишь после того как я из его мошонки и пениса выдернула все иголки он несколько оживился. А когда он в привычной для него манере спросил, может ли он мне засандалить, я поняла, что шок у него прошёл.
Три часа пополудни
Вернувшись от портного, я заставила Ржевского наряжать ёлку. Кряхтя и скрипя зубами, он взялся за дело. Поставив стремянку, он принялся украшать игрушками верхние ветки. Мне не терпелось примерить костюм, но перед этим надо было доделать домашние дела. Расстегнув блузку, дав свободу пышной груди, я туда – сюда сновала по комнате.
В те моменты, когда я проходила мимо поручика, у него в штанах вырастал огромный кол. Ещё забавней было то, что каждый раз его достоинство упиралось в один из висящих на ёлке шаров; тот раскачивался и падал. После того как со звоном разбился очередной крупный красочный шар, я не выдержала. С криком я набросилась на Ржевского, сказав ему, что если он ещё разобьёт, хоть одну игрушку, я на ёлку повешу его яйца; что это будут отличные рождественские колокольчики. А если он не дай бог завалит ёлку, то заменит собой её. Я пригрозила ему, что в его голое тело воткну столько иголок, что дикобраз обзавидуется. И что тогда ему придётся всю ночь так стоять.
Поручик от испуга стал белый как мел. Буквально за десять минут он нарядил ёлку. А чтобы он жадным взглядом не пялился на меня и не нудил про то, когда разрешу ему засандалить, я отправила его во двор. Я ему сказала, чтобы он там навёл порядок и создал праздничное настроение.
Облачаясь в бирюзовое платье с глубоким декольте, взглянув в окошко, я увидела, что Ржевский лепит снеговика.
Через некоторое время, посмотрев в окно, я застыла с отвисшей челюстью. Это был никакой не снеговик, а настоящая снежная баба. У неё были огромные сиськи с ягодами рябины вместо сосков. На голове у неё распущенный веник – а – ля причёска я у мамы дурочка. Особое внимание привлекал её нос. Это была крупная морковка, вырезанная в форме пениса. Ещё у неё были ярко – алые губы. Только потом я узнала, что они были из презерватива, накрашенного поручиком помадой.
– Ай да Ржевский, ай да сукин сын! – невольно воскликнула я. – И это он называет праздничным настроением! Срамота!!!
Я уже хотела вернуться, зная, что горбатого могила исправит, как заметила в руках поручика ножницы. Он шёл от снежной бабы, которой только что слепил вульву, к собачей конуре. Не надо быть экстрасенсом, чтобы понять, что он намерился состричь клок шерсти у пса, чтобы своей снежной порно снегурочке сделать лохматку. В этот момент я вспомнила, что утром живущая по соседству графиня привела свою собачку, чтобы та погостила у моего породистого кобеля. Она хотела, чтобы та родила от Амилора великолепных щенят.
Жуткая мысль пронзила меня. Меня ужаснуло то, что милая рыжая крошка Дори может пострадать от ножниц поручика. Следом за первой мыслью вторая ещё больше шокировала меня. С ужасом я представила реакцию графини, когда та увидит снежную бабу с губами проститутки, огромными сиськами, лохматой пиздой и носом в виде члена.
С диким криком я выскочила во двор, совершено забыв, что перед этим сняла платье. В чём мать родила я босыми ногами бежала по ледяному снегу. Но этого я тогда не замечала. Главное для меня было остановить поручика. Сделать это, мне было не суждено. Всего в нескольких метрах от дома я споткнулась об санки, брошенные Ржевским посреди дорожки после того как он на них привёз дрова. Потеряв равновесие, я упала прямо на них. А ещё через миг я на них скользила вниз по склону.
Испугавшись, я закрыла глаза. Открыв их, я увидела, что на санках несусь на слепленную поручиком снежную бабу. Ещё я увидела, что вечно ищущий кому засандалить усатый хрен, склонившись, засовывает руку в собачью конуру. Мне стало страшно за Дори. Но та оказалась не из робкого десятка. Звонко залаяв, она цапнула лиходея за палец.
Ржевский, выронив ножницы, постанывая от боли, выпрямился. В этот момент санки врезались в его порно снегурочку. Она разлетелась на сотни больших и малых кусков. Снег покрыл меня, словно иголками вонзившись в обнажённое тело. Единственное что от неё осталось это голова. Взмыв ввысь, она по замысловатой дуге полетела в сторону поручика, балластом рухнув на него.
Я невольно рассмеялась, когда голова снежной бабы скрыла по груди любителя снежных эротических скульптур. Казалось, что на него надет маскарадный костюм. Особенно в нём забавляли нос – морковка в виде члена и страстные губы, сооружённые из крашеного презерватива. Не меньше меня позабавило и то. что из сарая вышел баран, потревоженный лаем собаки. Опустив вниз голову, он подскочил к Ржевскому, боднув его в филейную часть.
Я заливисто захохотала. Смех мой был непродолжительным. Санки, оставив позади рассыпавшуюся снежную бабу, поравнялись с тем местом, где поручик нашёл себе новые злоключения на одно место. Ударенный бараном в пятую точку, взмыв в воздух, он рухнул на санки. Парализованный болью он лежал на спине предо мной. Его голова оказалась в в моей промежности, чему он был несказанно рад. Он тут же принялся лизать вульву. Мои ноги были раздвинуты, поэтому его язык быстро проник за половые губы. А ещё он раз за разом устремлялся к клитору.
Оргазм начал овладевать мной, но мне сейчас было не до наслаждений. На лбу моём вспухала шишка после столкновения со снежной головой, слетевшей с поручика. От удара она рассыпалась, и как следствие моё голое тело второй раз за минуту обдало ледяным жгущим снегом. Ещё обиднее было то, что морковка – пенис влетела мне в рот, застряв в нём. Ещё одной неприятностью было то, что крашенные презерватив прилип к лицу, закрыв правый глаз.
Санки продолжали с головокружительной скоростью нестись дальше по увеличивающемуся углу склона, начинавшегося у крыльца дома. Меня утешало то, что вперед высился забор. Я не боялась столкновения с ним, к тому же на носу санок лежал поручик – его голый зад первым встретится с ним. Меня радовала мысль, что сумасшедшая езда, наконец, закончится.
Надеждам моим не суждено было сбыться. Санки, вернувшись на дорожку, заскользили к калитке. Я побледнела от страха после того, как обнаружила, что та открыта настежь. хотя зная рассеянность поручика, подобное можно было ожидать. Не успела я моргнуть глазом, как наш транспорт позора мчался по улице.
Мне стало невыносимо стыдно от понимания того, что я знатная дама совершено голая сижу на санках, несущихся по улице города даже, несмотря на то, что на ней людей почти нет. В разы ухудшало положение то, что мою киску страстно вылизывал поручик. И это вгоняло меня в краску. Невольно мне захотелось, чтобы прилипший к лицу презерватив стал огромным, чтобы я могла спрятаться за ним. Как сейчас не было плохо, это было полбеды. Надо же было такому случиться, что навстречу неуправляемым санкам шла хозяйка Дори. Я, отчаянно закричав, попыталась предупредить графиню, но было поздно.
Санки, врезавшись в высокородную даму, сбили её с ног. Потеряв равновесие, она рухнула на них. Вопя от испуга и боли она замерла раком. Юбка её была задрана, лосины спущены. Её голова находилась возле гениталий поручика, с которого после удара барана и полёта по воздуху сползли штаны. А её оголённый зад оказался возле моего лица. Торчащая из моего рта морковка, её сужающийся конец, глубоко вошёл в её анус. Видок у нас был ещё тот. Камасутра и та отдыхала при виде такого безобразия.
Санки продолжали нестись по улице. Я с ужасом представляла, что думают окружающие, видя нас в таком пикантном положение. Ни дать ни взять оргия посреди улицы. От стыда я готова была провалиться сквозь землю. Но я подозревала, что это ещё далеко не всё, что впереди меня ждёт ещё большее унижение.
Предчувствия меня не обманули. Санки вылетели на площадь и замерли. Они тут же оказались в плотном кольце зевак. Эта усатая сволочь Ржевский, как его ещё можно назвать после всего случившегося, в этот момент принялся страстно лизать мой клитор. Стоны так и стремились вырваться из меня. На счастье морковка – фаллос их сдерживала. Но это продолжалось недолго, оргазм был такой бурный, что она вылетела изо рта. При этом она ещё глубже вошла в зад стоящей раком графини, невольно лижущей яйца поручика.
Толпа взревела от восторга, когда высокородная дама взвыла от боли. А когда я страстно застонала она пришла в экстаз. Вскочив на ноги, ловя на своём обнажённом теле десятки жадных взглядов, я сорвала с поручика камзол. Прикрывшись им, вновь сев на санки, я заставила его тащить их назад. А перед этим я из заднего прохода графини выдернула морковку – пенис и сорвала со своего лица презерватив, нервно откинув его в сторону.
Графиня, оказавшись на ногах, перед тем, как раствориться в толпе таким взглядом посмотрела на меня, что казалось, я от него сейчас растаю как снег под весенним солнцем. Утешало одно, что она как говорится, оказалась со мной в одной лодке, и не будет по этому поводу распускать сплетни в высшем свете. Я была уверена, что мы помиримся...
Наташа Ростова, тяжело вздохнув, отвела взгляд от дневника. Она ещё не получила ответ что же произошло в рождественскую ночь, была ли оргия, но уже пришла в уныние от прочитанного. И это притом, что ещё не узнала о том, что было на балу. Предчувствие ей подсказывало, что там произошло нечто неординарное, поставившее на ней клеймо позора. Но это было в глубинах памяти, где царствовал снег и лёд, а ещё было на страницах дневника, в который она делала беглые записи весь вечер и всю ночь.
Ростова вновь взяла в руки дневник. В глазах её была неуверенность. От страстного желания немедленно всё узнать ничего не осталось, его сменила боязнь. Она никак не решалась продолжить чтение. Только один вид строк, похожих на волны бушующего моря, что уже было нонсенсом для неё, привёл в трепет. Румянец зардел на её щеках, плохие мысли закружились в голове. Но деваться было некуда, она должна знать, что же, произошло на балу, а затем ночью в её доме...
138