Лешик стал раздражителен, глуповат и нерешителен. Мужа было жалко, за себя было обидно, но мыслей о разводе не возникало, наверное из-за страха остаться совсем одной, без семьи и была надежда, да что там, даже уверенность, что с рождением ребенка все измениться счастливым как лицо пьяного японца образом.
Итак, совсем не томный вечер снова довел меня до слез, видеть пьяную харю мужа я уже не могла и выбежала из квартиры на лестницу, забывая что курить зареклась и успев надеть на ночнушку душевой тонкий халат, а на босые ноги бежевые босоножки с расстегнутыми ремешками. Мы жили на третьем этаже пятиэтажки и я обычно поднималась чуть выше к окошку и, вытирая слезы с распухшего носа, смотрела во двор и курила. Спуститься с пятого этажа было почти некому, там жили три пенсионера, неподвижные как комоды с бельем, а от своих соседей я всегда успела бы скрыться за лестницей. Работая четвертый год в ближайшей школе, мне не было никакого резона показывать свои слезы разновозрастным соседкам — мамашкам наших учеников и учениц. Не так воспитана, да и репутацию надо было беречь. С моими данными кране сложно было выдавать себя за строгую учительницу, потому что сорок пять килограмм веса при ста шестидесяти восьми сантиметрах роста выдавали редкую худобу, а это не добавляло мне веса ни в каком вопросе. Выглядела я как и n лет назад неуклюже молодо, безобразно красиво для старшеклассников и ревниво неправильно для школьных педагогов-дам. А, собственно, не дам у нас и не было, если не считать физрука — идиота.
Обычно пара сигарет приводили меня к смирению и желанию помириться, я возвращалась, мы долго молчали и смущенно начинали диалог, как бы прощая друг друга. Сегодня все пошло не так. Если бы мне тогда сразу это понять я бы пулей вернулась в квартиру, уселась в ногах мужа и зубами вцепилась в его брюки. Нет, ума не хватило.
Дверь квартиры второго этажа хлопнула, выпустив на площадку невидимых мне, но отлично слышимых парней. Одного я узнала. Знакома с ним почти не была, лет девятнадцати, здоровался он неохотно вначале, а потом и вовсе перестал. Ну и Х с ним подумала я и тоже стала его игнорить. Решила подождать их ухода и вернуться в квартиру, но они, видимо надолго уселись на подоконнике и ступенях и возбужденно о чем-то беседовали. Я затаилась и стала слушать их разговор.
— Делить будем сейчас, ничего не прятать. Каждый забрал и делает что хочет.
— Я тачку покупаю. Хватит на нормальную, но палиться не хочу.
— Ну и дурак. Надо выждать. Посадские искать будут не меньше года. На нас ничего нет, но если бабки засветим — хана, в лесу окажемся, грибами.
— Ори потише! — Это мой невежливый сосед голос подал.
— А чо тут у тебя уши в стенах?
— Не завяжешь орать, у тебя ушей не будет.
— Бидон, глянь там наверху никто не пыхтит папиросой? А то нам проще труп спрятать, чем самим хорониться.
Было неприятно от того, что этой шутке никто почему-то не засмеялся, а в мою сторону стали приближаться уверенные шаги. Все, блин. Момент был упущен! Страх сковал ноги, но я стараясь попадать в такт чьим-то шагам стала подниматься наверх, сперва на пятый этаж, а потом и выше в глухой закуток у чердачной лестницы. Нет, на чердак я не собиралась. Там висел амбарный замок на ржавых петлях люка. А вот пережидать уход напряженной от содеянного молодежи придется здесь, на ворохе тряпья, нюхая чудовищный аромат мочи. Даже не знала, что рядом с моей уютной квартиркой, до которой подать рукой, есть такой заповедник обоссавшихся слонов.
— Никого. Но табаком тянет и окурок бабский лежит.
— А, это училка как со своим лохом посреться, курить сюда бегает и сопли льет.
— Чо за училка?
— Да я, помнишь, показывал, такая... на тинэйджера похожая, чернявая, тощая как насекомое и плоская. Между бедрами просвет что твой кулак пойдет не коснувшись.
— А! Эта. Зачетная. Я б ее на учительском столе того... Или здесь прям. А чо? Муж — чмо бесхребетное, будет еще и свечку держать. А тощие они знаешь какие страстные! Наверное, когда в нее вставляешь из живота аж член выпирает. И ребра расходятся.
— А я бы хотел ей на клык дать. Чтоб из носа сперма потекла... Блин, аж вставать начал.
Тут мне стало жарко. Вот этого я точно не ожидала! Нет, ну когда проходишь мимо мужчин и видишь, что на тебя смотрят, понимаешь о чем они могут думать. Но услышать такое в своем доме! В таких выражениях! Ведь повода я точно не давала.
Залившись краской и уже начиная мелко трястись, я сидела на корточках возле кучи, накрытой телогрейкой и в ужасе раскрыла рот в немом крике, когда эта телогрейка приподнялась и показался кошмар с улицы Краснобогатырской! На мня смотрело белесыми глазами и шевелило потрескавшимися губами грязное до коричневого цвета лицо бомжа. Я резко встала и метнулась было вниз, но тут же остановилась, понимая, что чуть не напоролась на проблему, которую решат моим исчезновением навсегда. Не знаю как это было бы и знать такого не хотелось ни в деталях ни в общем. Замерев и балансируя на краю ступеньки, не выдавая себя ни шорохом, снова села на корточки и прижала палец к губам. еtаlеs Своим, не бомжа же! Тот понятливо кивнул на нижний пролет лестницы, давая понять, что на моей стороне и все слышал. Это чуть успокоило.
— Ну, раз вставать начал, иди вон бомжа трахни наверху.
— Кого?! Придурок... Стоп! Нас чо ща бомж слушает?!
— Может быть. Он там постоянно бухой лежит. Да не парься, он невменяемый постоянно, да и кто с него спросит? Западло. Его с козой на видео снимали, помнишь? Чуть до смерти животное не ушатал. Какой из него свидетель?
Мой неожиданный союзник деловито отхлебнул из пластикового стакана и подмигнул мне. Я сделала страшное лицо и снова прижала палец к губам. Пьяное создание вытянуло ладони, показав десять без одного пальцев на которых росли черные наполовину, а наполовину желтые ногти длинней, чем у меня. Я отвернулась и снова стала прислушиваться к разговору. Но то ли мешал шум крови в ушах от надоевшей позы, то ли говорить парни стали тише... Я уже ничего не разбирала. А через секунду мне стало вообще не до подслушивания, так как наклонив голову вниз я увидела между разведенных коленей рожу этого недоумка! Я вскочила и молча уставилась на лежащего на спине бомжа, который вывалил свой прибор из ширинки и яростно дрочил его
правой рукой. К запаху старой мочи добавилось что-то новое, похожее на протухший кабачок. Вставать этот урод не торопился, и мне ничего не оставалось как наблюдать за его занятием. Черт, ни убежать, ни отодвинуться! Действительность оказалась еще страшнее. Увидев, что под халатом и рубашкой ничего нет бомж так возбудился, что потерял совесть напрочь и просипел еле слышно:
— Ты, Ирка не прячь ее. Поняла? А то ща заору и трындец тебе. Слыхал им такие знакомства не надо. Давай я буду показывать чо, а ты делай и все будет хорошо. Ясно тебе?
Я застыла в ступоре, глядела на его отекшее лицо и лилово-коричневый член и еле кивала головой.
— Ну тада давай сядися как была и ноги пошире. Давай а то ща заору! Витя я.
Эта тварь еще и представилась. Я снова села на корточки уже лицом к нему и развела ноги крепко зажмурив глаза. Наверное, чтобы не видеть своего позора. Несмотря на свой довольно молодой возраст, отсутствие детей, внешне моя пися выглядела, скажем так... старовато. При сильной худобе и узких больших половых губах, маленькие выделялись своей длиной и сильно выступали коричневыми лепестками, свисавшими вниз. Муж любил растягивать их и прилеплять к внешним губам, чтобы получился бутон. Так выглядело лучше. Сейчас же бомжу досталась картина неприглядная, с моей точки зрения. Мне опять не повезло. Витя не ограничился зрительным счастьем, протянул свои заскорузлые пальцы и схватил меня за эту самую бахрому, оттягивая вниз так сильно, что мне пришлось опуститься на колени и упереться руками вдоль его боков. Рука в перчатке с запахом дохлого скунса опустилась мне на затылок и резко кинула голову в низ, в область его промежности, где уже приветливо помахивал сизой в белом налете по краям головкой огромный елдак. Намек был понятен и ужасен. Я напрягла руки, но силы были не равны и на его стороне был мой страх выдать себя преступникам. Член уперся мне сначала в щеку, проехался яйцами по подбородку и отойдя назад толчком уткнулся в стиснутые губы. Витя замычал злобно и я поняла, что уговаривать Витю не следует.
На мой молящий взгляд с членом у рта он ответил ухмылкой беззубого рта и ухватил голову по бокам больно сдавив уши. Я опустила взгляд вниз, еще раз посмотрела на отвратительный творог под открывшейся кожей головки и открыв рот насадилась головой на его хер. Размер был такой, что уголки губ заныли острой болью и запульсировали, но когда головка провалилась глубже стало не так больно и получилось дышать носом из которого потекли жидкие сопли. Некстати вспомнилась какая-то коза и пришло удивление — почему меня еще не вырвало? Кислятина и соль заполнила все рецепторы. Как будто прополоскала рот соленым кефиром. Творог с головки не пролез в рот, а остался белым кольцом вокруг рта, как крем-брюле у неопрятного ребенка. От меня никто не ждал минета и бомж просто стал энергично поддавать задом, пихая членом гланды и проталкивая язык в горло. Испугавшись задохнуться я раскрыла ро еще шире с схватила липкий орган за ствол. Желая побыстрее закончить этот кошмар, стала дрочить его своими наманикюренными тонкими пальцами, но руки были притянуты быстро к спине, а голова повисла, насаживаясь на Витин кол. Он обхватил меня за талию и поставил на колени, задом к себе, приник ртом к моей вагине, продолжая долбить в рот, зажав голову коленями.
До сих пор не могу понять как, но я начала возбуждаться. Горячая волна прилила к паху, надула вульву и выкатила на свет горошину клитора, которая оказалась во рту бомжа. Он шамкал ее своим ртом, больно задевая осколками зубов, оставляя царапины и боль. Халат с ночнухой оказался закинут на спину, Витя пристроился сзади и всадил член размером с бутылку минералки в мое лоно. Я почувствовала заметный треск, кости таза разошлись в стороны и его хрен вмял мою матку как кувалда тесто. Я выкатила глаза в надежде сдержать крик, получилось, но прокусила губу до крови. Во мне работал огромный молот! Я глядела вниз, между тощих маленьких грудей, которые даже в отвислом состоянии походили на мальчишечьи, дальше, где на фоне разведенных ног стоящей раком учительницы живот действительно вздымался показывал как в нем, внутри, двигается просто конской величины нечто! Изо рта у меня потекла слюна, соединив тянучей розовой паутиной губы и грязный пол площадки подъезда, к ладоням прилип мусор, запах творога у рта перебил пот и вонь тряпья. Вороные волосы растрепались и налипли на щеки и предплечья, покрытые мелкими каплями пота.
Голова моталась взад-вперед как у безвольной порванной куклы, в зад толкались сухие бедра бомжа с пятнами лишая, а в голове яростно билась мысль, повторяясь с каждым ударом в матку: — «Я коза, я коза, я коза, я ТВОЯ КОЗА!!!» Витя захрипел, откинулся назад, еще сильнее вдавил в меня член и замер. Через секунду внутри меня взорвался налитый шар, выплеснув струю спермы, наверное, в саму матку, так как Витя тал всадил свой прибор, что казалось будто шейка матки была уже натянута на головку и порвана. На все его жидкость меня не хватило, переполнив внутренности серовато-белая слизь брызнула вокруг его члена и потекла по внутренним сторонам бедер, смывая грязь с его ног и пачкая ей мою кожу. Агрегат Вити быстро сдулся, выскользнул из влагалища и бессовестно повис, продолжая капать молофьей. Пелена стала сходить с глаз, шум в ушах стихать. Я повернула голову и увидела напугавших меня так недавно парней. Они стояли пролетом ниже, не оставалось сомнений, что видели они немало, и не только видели. В руках высокого азиата я углядела фотоаппарат-мыльницу. Страх и стыд снова лишили меня голоса, как ни старалась я выдавить что-то пересохшим горлом и слипшимися губами.
— Конечно, она слышала, Чугун. Но, поверь, никому ничего не скажет. Да, КОЗА?
— Блин... Классная чикса была. Даже сам о ней мечтал. И так зашкварилась, тварь.
— Это она чоль училка?
— Аха, дрочилка! Чо бомжиха, молчать будешь или грохнуть тебя, животное опущенное?
Я закрутила головой, все еще находясь на четвереньках, стопы мои скользили по испачканному слизь полу, не давая подняться.
Я еще раз попыталась встать, но получилось не сразу, непослушные руки подогнулись и я ткнулась лицом в вытянутые ноги бомжа, который как ни бывало откинулся на спину и застегивал ширинку. Он что-то говорил, я мотала головой не соглашаясь, одергивая халат и постепенно подползая к ступеням. На карачках проползла между парней и по стенке стала спускаться ниже... Обернувшись, я с ужасом смотрела на наше любовное ложе и забыв все на свете желала только одного — быстрей оказаться дома в ванной. Мне были глубоко безразличны все бандиты, козы, бомжи и все остальное...
— Ну ладно! Хватит уже реветь! Поспорили — помиримся. — Услышала я за спиной, проходя в ванну, смешно не сводя бедра и шлепая босыми длинными ступнями в семечной шелухе по полу ванной...
— И хватит втихаря есть творожные кольца! А то растолстеешь как твоя мамаша и будешь никому не нужна, станешь трахаться только с бомжами...Через недели две проверяя домашние работы учеников я дошла до тетради заядлого двоечника и раздолбая Саши Н. Он ничего не сделал дома. Почти. Под классной работой красовалась только одна надпись: «КОЗА» и неумело нарисовано влагалище. Я поставила ему оценку «Отлично», но не в тетрадь, а в журнал.
***
Через три недели я узнала, что беременна. И мне страшно попробовать узнать — моего ли мужа это сын бегает сейчас рядом и смотрит на меня белесыми глазами?
Продолжение следует...
186