Теперь к нему подключились губки. По обнаженному телу начальника таможни начало разливаться давно забытое томление. Оно охватило низ живота, бедра и Григорий Васильевич сладко вздохнул, думая, что ему это снится. Но нет. Снова приоткрыв, теперь уже оба глаза, он к своей радости обнаружил все ту же девчушку, которая старательно трудилась над его членом. Под ее ласками тот начал оживать, наливаться силой, чего давно уже с ним не было.
Опустив голову на мягкое сиденье кожаного дивана, Григорий Васильевич окинул взглядом комнату. Он с удивлением узнал стены своего кабинета, бросил взгляд на заставленный бутылками и остатками закусок стол и с трудом вспомнил, что было накануне. Ведь вчера ему исполнилось шестьдесят. Поздравления, подарки от друзей и сослуживцев, застолье, обильное возлияние и… провал в памяти.
Все это Григорий Васильевич кое-как постепенно восстановил в памяти, но вот малышку, с ее ласковым язычком, хоть убей, не припоминал. Девчушка, между тем, приведя более-менее в боевое состояние его шестидесятилетний орган, с проказливой улыбкой, забралась на него верхом и хорошо отточенным движением нанизалась на торчащую плоть.
Ее норка была влажной, горячей и довольно глубокой, и Григорий Васильевич испытал невероятное удовольствие, топя в ней своего героя. Малышка уперлась руками в его грудь и «застрочила» попкой, высоко подбрасывая ее на его члене. Кудряшки длинных волос, ниспадая, прыгали в такт движениям на ее маленькой, еще недостаточно оформившейся груди, и начальник таможни в очередной раз подумал о том, как же она прекрасна в своей невообразимой для него юности. И все же, откуда она взялась?
Эта мысль продолжала жечь его затуманенный вчерашними возлияниями мозг, мешая сосредоточиться на происходящем. Впрочем, уже через минуту она вылетела из головы, уступив место более приятной. Девчушка еще некоторое время раскачивалась на его члене, а затем вдруг остановилась, опустилась на него до упора и начала вращать попкой, совершая волнообразные движения, позволяющие полнее ощутить его член у себя внутри.
- Хорошо тебе? – с улыбкой спросила малышка, скосив хитрые глазки на распростертого под ней мужчину.
- Ты чудо, - не посмел лукавить Григорий Васильевич, - так бы и умер на месте.
- Э-э-э! Ты чего? Не надо умирать, - всполошилась девчушка. - Кому нужны проблемы?
- Да это я образно так, - смутился он. – Давай, давай, покрути попкой еще.
Девушка улыбнулась, потрепала его ручкой по заросшей щеке и, не снимаясь с его члена, начала поворачиваться, выставляя на показ свой круглый упругий задок. Через минуту Григорий Васильевич мог разглядывать ее прелести с другого ракурса. Теперь она все делала медленнее. Наклоняясь вперед, к его ногам, она почти до конца снималась с его члена, а затем также медленно снова надевалась на него, впуская в себя до упора. Из ее груди подчас вырывались сладострастные стоны, которые еще больше распаляли мужчину.
Про себя он только диву давался, как же долго он не кончал. Давно такого с ним не было. Но вот природа все же взяла свое и Григорий Васильевич, обхватив руками круглые ягодицы, с силой потянул хрупкое тело на себя. Девчушка замерла на мгновение, но затем снова пустилась вскачь, наращивая темп до тех пор, пока тугие горячие струи не ударили в стенки ее влагалища. Хватка рук мужчины постепенно ослабла и тогда она соскользнула с его члена, ловкой змейкой скользнула вниз к его слабеющему органу. Горячий язычок вновь заплясал на головке члена, слизывая остатки спермы. Расслабившись под ее ласками, начальник таможни почти задремал, раскинувшись на диване, но вкрадчивый голосок девушки снова вернул его к жизни.
- Рассчитаемся сейчас или еще что-нибудь пожелаете? – склонившись над ним, спросила девчушка.
- Рассчитаться? – Григорий Васильевич открыл удивленные глаза. – А кто ты вообще? И как сюда попала?
- Теперь у нас вопросы появились? – хмыкнула девчушка. – А, когда трахал меня…
- Я не…, - растерялся Григорий Васильевич. – Ты сама…
- Ах, сама. Так я и знала, - воскликнула она в негодовании. – Хорошо, хоть Евгений Николаевич мне заранее денег дал. Дурочка. Старалась, думала еще полтинник заработать, а он - на тебе. Зара
ботала, - буквально выкрикнула девчушка, натягивая трусики.
- Да ладно, чего там, - сконфузился Григорий Васильевич. – Дам я тебе полтинник.
Он бросил взгляд по сторонам, пытаясь определить, где же валяется его одежда. Брюки оказались на полу, рубашка, галстук и китель висели на спинке стула. Поднявшись, Григорий Васильевич прошлепал босыми ногами по ковру, поднял брюки, отыскал портмоне. К его удивлению там ничего, кроме пропуска не было.
Лишь в правом кармане рубашки обнаружилась двадцатка, и начальник таможни в недоумении пожал плечами, не понимая, куда же могла подеваться его наличность. Девчушка все то время, что он искал деньги, стояла в нерешительности, не зная толи ей одеваться дальше, толи ждать продолжения. Видя бесплодность его попыток, она все-таки решила выбрать первое. Но лишь только, она потянула из кресла свои джинсы, как Григорий Васильевич, бросился к ней, пытаясь остановить. Глядя на такую соблазнительную, юную красотку, он вдруг почувствовал прилив нового желания.
- Подожди, подожди, не уходи, - взмолился он, – я что-нибудь придумаю, найду деньги.
Отобрав у нее джинсы, он бросил их обратно на кресло и прижал девушку к себе. Его руки коснулись нежной кожи, пальцы сомкнулись на маленькой груди, оживший член уткнулся в ягодицы. Она не сопротивлялась, прикидывая в уме, что бы с него еще взять. Накануне ее хороший знакомый, Евгений Николаевич, которому она не раз оказывала интимные услуги, оплатил ее время, наказав, как следует ублажить юбиляра. Что она и сделала.
Правда, юбиляр прошлым вечером был явно не в форме. Когда все гости разошлись, малышка раздела его, разделась сама и попыталась оживить увядшую плоть. Когда это ей с грехом пополам удалось, Евгений Николаевич пару раз щелкнул фотоаппаратом, запечатлевая юбиляра в ее объятиях. После этого он ушел, наказав дождаться пробуждения именинника. Тот проспал, как убитый всю ночь, давая тем самым и ей отдохнуть.
И вот теперь, когда она все же заставила его кончить, выполнив тем самым обязательство, он вдруг захотел еще. Потрогав рукой его набухший член, она смилостивилась, решив про себя, что ее не убудет, если она отдастся ему еще разок.
- Ладно, дяденька, давай. Только по-быстрому, а то мне еще в школу собираться. Не хочу опаздывать.
- В какую школу? – опешил Григорий Васильевич. – Ты что… учишься?
- Учусь, - хихикнула девчушка. – В 9- «а».
- О,Боже! И сколько же тебе лет? – на всякий случай спросил мужчина, чувствуя, как его спина покрывается липким потом, а член съеживается сам по себе.
- Пятнадцать, - чуть скривив губы, ответила малышка. – Что? Уже не хочешь?
Через пять минут, выпроводив девчушку за дверь и кое-как одевшись, Григорий Васильевич рухнул в кресло, обхватив голову руками. В его душу закрался омерзительный ни с чем несравнимый страх. Он сидел, безучастно наблюдая, как его помощницы, пришедшие на работу пораньше, убирали со стола, выпил две чашки кофе и только тогда, чуть успокоившись, принялся размышлять. По всему выходило, что девчушку ему кто-то подсунул и не известно еще, что он с ней делал накануне.
Несовершеннолетняя!!! Какой кошмар. Он вздрагивал от любого стука в дверь, ожидая, что за ним вот-вот придут. Перед обедом, не выдержав напряжения, он снова выпил и теперь сидел в кресле, осоловело тараща глаза на расстилавшийся за окном пейзаж. Возможно, он видел его в последний раз. Мрачные мысли, одна мрачнее другой, терзали его голову, не давая сосредоточиться на деле.
Все разъяснилось сразу после обеда. В дверь просунулась голова одного из постоянных клиентов таможни. Евгений Васильевич, которому он накануне отказался подписывать провозные документы на две фуры, груженные неизвестно чем, скользнул от двери, ехидно улыбаясь, и разложил перед ним на столе несколько цветных фотографий. На них Григорий Васильевич без труда узнал себя и… Рядом легли злополучные бумаги на перевозку груза. Бросив на гостя полный ненависти взгляд, начальник таможни, поставил под ними свою заковыристую подпись, шлепнул печать.
Когда дверь за шантажистом закрылась, Григорий Васильевич снова глянул на фото и при виде голенькой малышки застывшей на его члене, сердце юбиляра сладко заныло. Тяжело вздохнув, он сгреб фотографии в ящик стола. Одна из них упала на пол и, поднимая ее, Григорий Васильевич вдруг разглядел на обороте какую-то надпись.
«Лола» - 20 лет. Далее шел номер телефона.
Откинувшись на спинку кресла, Григорий Васильевич потянулся всем телом. Оно вдруг начало наливаться и оживать, причем в самом интересном месте. Рука сама потянулась к телефону.
SAS
122