Особенно не болтали, но шум по подъезду разносился звонкими волнами. Смешки заполняли пространство лестничных проемов. Пятеро сели в стоявший на первом этаже лифт, а Митяй и Мелкий пошли пешком.
Мелкий притарил турецкую сигаретку, а тут представляется беспалевный вариант покурить ее на двоих, а не по паре тяг на человека. Митяй же нервничал, и оттягивал момент встречи наверху, предполагая, что гладко ничего не получится. Зато сигарета немного придала уверенности ему и успокоила Мелкого. Последние три пролета они прибавили ходу, прыгая через три ступеньки. И нырнули в тамбур вслед за исчезающими там уже молчаливыми фигурами.
Время три дня, родители Оксанки на работе. И у них часа два до их прихода. Может чуть меньше. Как Лешка умудрился раскрутить родственницу на минет, никто не спрашивал, да и не верил, кроме Витька. Он то получил свою долю отсоса сразу после Лехи. И теперь был впереди, «на белом коне». А вот о том, что девушке это дело понравилось и хвастались и тот и другой. А то, что Ксю была еще и довольно-таки смазливой девицей, добавляло приправы в сегдняшнюю авантюру.
Никто, кроме Лешки, женские прелести и ласки еще не пробовал, не считая, конечно Витьки и его первого в жизни минета. Стараясь скрыть неловкость и скидывая обувь в небольшой прихожей прошли в комнату, где Оксанка с румянцем на щеках и неестественной улыбкой отнекивалась и разговаривала с Лехой, не зная куда девать руки, но стреляла глазами на вошедших, влажными глазами.
Корень, вечно голодный сунулся на кухню, там наметанным глазом заметил вазочку с конфетами. Дрозд облокотился на угол шкафа и разглядывал соблазнительную попку Оксанки и ее бедра чуть прикрытые фиолетовым халатиком. Пух сел на кровать. Мелкий и Митяй подпирали с двух сторон косяк двери. Лешка что-то шепнул девушке на ушко, та хихикнула, и согласно кивнула головой. Лешка надавил на ее плечи и она послушно уйдя вниз, неловкими пальцами начала расстегивать ему ширинку. По комнате как-будто дыхнуло облегчением. Пододвинув стул Лешка развернул его, поставив углом к письменному столу и расстегнув ремень, помог сестренке спустить штаны. Пока она держала в руках упруго поднятый кверху член, устроился на стуле так, чтобы всем было видно и кивнул разрешая начать. Оксанка устроилась поудобнее, откинула волосы с лица и взяла головку в рот. Лешка специально сел так, чтобы почти всем было видно и теперь сидел довольно поглядывая на остальных. Доказав что попусту не болтает и имеет право быть первым и главным.
Оксанка осторожно насаживала лицо на член. Делая это очень медленно. Зато искренне. Поэтому картина возбуждала и заводила всех. Долго Леха не выдержал, он взял Оксанку за затылок и начал подталкивать, подводя движение ее головы к нужному ритму. Член у него был небольшой, и он скрывался во рту почти полностью.
Потом сказав, чтобы посасывала и держала темп, отпустил руку, глянул на парней. «Картина Репина» удалась и первый вживую увиденный минет заставил всех смотреть широко открыв глаза и замерев.
Учащенное дыхание задавало общий пульс комнате. Казалось, что все дышат одновременно, вместе с движениями головы Оксанки и еле уловимый шелест халата о Лешкины ноги. В дверях в коридоре стоял Корень с открытым ртом и конфетой, угадывавшейся за щекой. Его рука медленно тянулась к вздыбившейся ширинке. Судя по глазам, ждать своей очереди он не будет и достанет аппарат намного раньше приглашения к отсосу. Тишину нарушили хрипловатые слова Лешки с похвалой сестренки.
— Молодчинка, давай теперь за щеку и полижи мне яйца, только нежно и ласково.
Ксю подняла влажные глаза и сбоку щечки выперла головка. Член выворачивал ее губки и капелька слюны потекла по подбородку. Ксю пальчиком убрала ее и вынув член, звонко чавкнула. Движение языка началось сверху и пройдя по стволу закончилось на яйцах. Леха их не брил и курчавые волосы коснулись щеки сестренки, а ее голова легла на его бедро. Язычок быстро заскользил по яйцам туда-сюда и потом пошел снова вверх как бы подметая ствол и дошел до головки.
— Теперь вот-тут. — Лешка пальцем пощекотал уздечку и провел по нижнему краю головки.
Оксанка преданно глядя в глаза брата начала танец языка. И потом насадилась на член и бешено заработала головой, теперь уже закрыв глаза и томно постанывая.
Леха не выдержал и промычав что-то нечленораздельное прижал голову Оксанки к паху и застыл, не давая той даже дернуться.
Оксанкины плечи судорожно задергались и руки впились в Лешкины бедра.
— Давай, кто следующий? — Леха на правах хозяина, ослабил хватку и поцеловав палец приложил его к носику сестры.
— Спасибо, Ксю, ты прелесть.
Оксана отстранилась, чтобы выпустить его со стула и улыбнулась.
Витька хоть и стоял ближе остальных, не успел.
Корень спустил штаны раньше, чем дошел до стула, его опередил и сунул свой горбатый член, Оксане под нос.
Митяй увидел, что стоя на коленях, Оксанка одной рукой взялась за член Корня, а другая скользнула под халатик. Оксанка, почему-то безо всяких затей просто продолжила поступательные движения головой. Но только в этот раз, член не весь исчезал во рту.
Короткий халатик все больше сдвигался вниз, стала видна аккуратная грудка и стали заметны движения руки
внизу. Парни зачарованно наблюдали за отсосом, расстегивали брюки. Комната потихоньку наполнялась терпким запахом залуп и возбуждения.
А Пух, наблюдая в шаге от себя голову девушки и ее тонкую шею с шапочкой волос уже теребил своего дружка, выдавливая капельки смазки...
Малек повернулся к Митяю и криво усмехнувшись уже не стесняясь сказал:
— Вот ведь сосет. А? — и тоже расчехлил свой тонкий, прямой аппарат.
Митяй смотрела на Оксанку и приятная истома возбуждения захлестывала его. Ее симпатичное личико притягивало взгляд, а скользящие по члену Корня губы были пухленькими и ярко красными.
Свой конец он доставать не торопился, мысленно находясь на месте Корня, был уже почти на грани. Еще немного и придется ощутить толчки внутри трусов, как бывало в детстве, когда он фантазировал, лежа в кровати перед сном.
Он ловил себя на мысли, имя Оксана стало вдруг для него сладким и нежным.
Корень тоже спустил Оксанке в рот и косолапя, уступил место Витьку. Тот стоя и наблюдая за процессом со спины, регулярно сглатывал подступающую слюну и подрачивал член, держа его на боевом взводе. Вчерашний опыт уже научил его не торопиться. И поэтому рукой он быстро не работал, но терпеливо ждал влажного теплого рта, и шелковых рук Оксаны.
Он тоже предпочел стоять, а не садиться как Леха на стул. Не давая сосочке взять член в руку, он поводил им по лицу, по губам, провел рукой по ее щеке, размазывая тушь и слезы.
А потом сунул его в рот, другую руку запустил в халат и обхватил грудь.
Оксана завозилась и чуть приподнявшись с колен начала сосать. Регулярно вытаскивая член изо рта она чмокала, постанывала и прижимая тело к руке Витьки, судорожно двигала рукой у себя в паху.
Мысль о том, чтобы подойти и сунуть свой член вторым номером пришла в голову Дрозду, потому что он боялся кончить от своей руки и не получить свою долю удовольствия, которое еще неизвестно когда получит. И он двигая на ходу по члену рукой, придерживая расстегнутые штаны подошел к Витьке и уперся в ухо Оксанке. Та приоткрыла глаза и скосив их на вздыбленный член, бестолково перевела их на Витьку. Как будто очнувшись, она взялась за него левой рукой и стала невпопад водить кожицу слишком сильно оттягивая ее назад.
И Дрозд кончил. Молофья брызнула, стрельнув в носик Оксаны. Белесые капли потекли по редким мелким веснушкам к ярко алым губам. Щеки тоже полыхали огнем, выдавая дикое возбуждение. Витек хитро глянул на Дрозда, вынул своего бойца и повернул рукой Оксанкину голову в сторону отстрелявшегося:
— Дорабатывай нетерпеливому.
У Оксанки одна соска сменила другую и Дрозд томно закатил глаза, пока она облизывала его залупу и щекотала уздечку. (Порно рассказы) Довольный, что не все потерял, он оставил рот Витьке и пошел из комнаты, придерживая член, в поисках ванной комнаты.
Ручка вернулась в складки халата, а ротик привычно заскользил по члену. Витек задвигался навстречу мягким губам и застонал.
Постояв с минуту и потрепав девушку по волосам, оставил ее стоять на коленях.
Пух хмыкнул:
— Ползи суда, малышка.
И Оксана развернувшись на коленях поскользила по полу к сидящему на кровати Пуху. Ее лицо нырнуло к небольшому члену и втянув его в себя тут же получило разряд молодой, душистой спермы.
Пух смачно хмыкнул и скорчил рожу:
— Чья очередь?
Мелкий сел рядом с Пухом и голова Оксанки переместилась на его ровненький и острый член.
Малек блаженно расставил руки и предоставил ей самой поработать головой, руками и языком. Блаженно щурясь и разглядывая комнату, чтобы не кончить раньше времени. Пух в это время пытался ухватиться за грудки Оксанки и пожамкать их.
Митяй завороженно смотрел на трио, удивляясь, что еще не обтрухал трусы. Старался выровнять дыхание и повторить подвиг Дрозда.
На коленях у девушки проступили красные пятна от елозанья по полу и он глядя на них, испытывал желание не дрочить, а целовать ноги и то, что между ними и в голове крутилась мысль о ее руке между бедер. Какой вкус у нее там, и как выглядит ее киска.
Когда Малек закончил, у Митяя отступили позывы оргазма и он подошел к Оксане. Волосы соломенного цвета, с перышками более светлых локонов волной обрамляли чуть вытянутое сердечко лица, Серые влажные глаза с темными кругами от туши, припухшие губы, точеный носик и ровная нежная кожа и капельки спермы на щеках, влекли Митю. Ужасно хотелось поцеловать эти губы и щеки. Пока Оксана расстегивала его брюки, он провел рукой по волосам, задел мочку уха с сережкой. Ощутил нежность ее кожи. Пальцем провел по краю щеки и до подбородка, задевая капли влаги. Руки с тонкими и длинными пальцами торопливо справлялись с его трусами, а он любовался бархатной кожей и кистями рук.
Когда ее губы обхватили его член, Митя закрыл глаза и почувствовал тепло и влагу ее рта. Он гладил ее волосы и мечтал, как бы целовал эти губы и руки. И верил, что сосала она ему по-другому или, вернее, все время, что она это делала, она делала только ему. И Лехе и Витьке и Корню. Всем.
В голове начал набирать обороты гул, сначала тихий и томный, а потом все громче и быстрее. И вдруг, отдался в копчике. Яички поджались и пошли толчки. Длинные, глубокие. Кончал Митяй так, что в глазах кружились звездочки.
На выдохе, вместе с томным облегчением произнес:
— Спасибо.
И нагнувшись поцеловал Оксану.
Никогда больше так искренне и мягко он не целовал женских губ.
181