— А как это?
— Снимай трусы, — сказал я.
Она приспустила трусики, и я увидел её пухленькую письку с глубоким разрезом посередине. У меня сразу встал член, но что делать дальше я не знал. Попробовал прижать член к её разрезку, но из-за разницы в росте это было неудобно.
— Ложись на коврик, — приказал я.
Она легла, а я попытался пристроиться, опираясь на выпрямленные руки. К тому же было неловко попадать в её разрезок сверху.
— Расширь письку руками, — предложил я.
— Как? Так? — она взялась обеими руками за края разрезка и развела его в стороны. Мне открылась дивная картина расширенной девичьей письки.
Я тут же прижался туда членом и приказал сестре отпустить руки. Мы замерли, наслаждаясь неведомыми до той поры ощущениями полового контакта. Вглубь я член не продвигал, мне было и так хорошо. Вдруг мне показалось, что нашим писькам стало очень горячо, и я отстранился. Немного подождал, нависая над сестрой, потом предложил:
— Давай ещё?
— Давай, — согласилась она.
Так мы проделали всё это несколько раз. Наконец, я сказал:
— На сегодня хватит. Надевай трусы.
Сестра встала и натянула трусики. Я не удержался и погладил ей письку через них.
— У тебя очень хорошая писька, горячая, — сказал я.
— У тебя тоже, — сказала она с улыбкой.
— А знаешь, что мы с тобой сейчас делали?
— Что?
— Ебались. Мужчина и женщина тоже ебутся, и от этого у них бывают дети.
Она промолчала.
— Но мы с тобой ещё маленькие, нам можно. Давай теперь почаще ебаться?
— Давай, — согласилась сестра.
Так продолжалось 8 лет, пока сестре не исполнилось 12. Однажды я обнаружил, что у меня есть сперма (произошла поллюция). Я испугался и стал надевать презерватив, который украл у отца (обнаружил, где он их хранит). Сестре я ничего не объяснял. Она спросила:
— Что это?
— Взрослые всегда его надевают, когда не хотят детей. Это я на всякий случай...
Но она насторожилась. Она уже училась в 6-м классе и изучала зоологию. Так продолжалось ещё примерно полгода. Техника была та же — она расширяла свою великолепную письку, и я прижимал к ней свой член. Такой письки мне с тех пор ни у кого не приходилось видеть. У меня даже мысли не возникало, что я ведь могу вдвинуть член подальше и, как все говорили, «сломать ей целку». Мне было достаточно тех ощущений, которые я получал от простого контакта с девичьей писькой.
Однажды сестра сказала:
— Всё! Сегодня мы делаем это в последний раз.
— Но почему?
— Я боюсь.
— Чего?
— Детей. У меня могут от тебя быть дети.
Как я ни разубеждал её, рассказывая про презервативы, она была непреклонна. Такой я и запомнил её: с раздвинутой девичьей писькой без волосяного покрова (а у меня был уже вполне взрослый член, весь в волосах) и пока ещё без грудей.
С тех пор прошло много лет, мы выросли, у обоих есть дети. Сестра живёт одна, без мужа. Но мужчины у неё, конечно, есть. Не могу сказать, что я не пытался (и не раз) соблазнить её вспомнить детство. Она всякий раз с возмущением отвергает мои предложения:
— Что ты? Нет! Ты ведь брат!
126