организм захалтурил чуток,
и, нарушив спокойствие жизни,
хлынул мутных инстинктов поток.
Мне тебя захотелось до спазмов,
до икоты и боли в боку...
Но заочно достигнуть оргазма — —
извиняюсь. Я так не могу.
Мне животное это начало
удавалось сперва заглушать,
но, как только глаза закрывал я,
перед взором являлось опять
всё, что в сердце давно накипело
и смело преграждавший рубеж:
ослепительно белое тело
в груде порванных мною одежд.
Ты поверь, до последних мгновений
я боролся с собой что есть сил:
отжимался до изнеможенья,
даже локоть себе укусил,
я бросался с разбегу на стены,
порываясь обои скрести,
перерезал напильником вены — —
жаль, соседи успели спасти.
Я в отчаянье лопал таблетки
и «живительной влаги» хлебал,
замотал себя в крепкую сетку,
но тебя ещё больше желал.
А потом достижения йогов
попытался в тот комплекс ввернуть:
посидел в одной позе немного — —
не лишился чего-то чуть-чуть.
Лишь с тобою я в деле интимном
вожделенье своё залечу,
а с другими мне просто противно,
даже если ужасно хочу.
Я в глубоком сейчас пессимизме.
Как же быть мне? И что предпринять?
Видно, выход один — — в онанизме:
мять кровать да подушку терзать.
364