Человека можно уничтожить, но не победить его»
(Э. Хемингуей)
Вступление
Для чего создан человек? Этот вопрос навсегда останется загадкой для человечества. Но одно можно сказать точно: мы не зря живём в этом мире. Мы не паразиты, которые просто используют то, что нам дала природа. У каждой особи есть своя миссия, с которой он приходит в этот мир. Кто-то рождён для того, чтобы разрушать, как это ни печально, кто-то для того, чтобы строить. И, как ни горько это осознавать, есть и такие, кто рождён, чтобы убивать, и те, которые здесь, чтобы рожать. Есть люди, которым суждено добиться успеха и жить в своё удовольствие, а есть те, которые всю жизнь будут страдать. Есть те, которым суждено любить, а есть те, которым суждено быть любимыми. Как это ни парадоксально, но это абсолютно противоположные, разные вещи, и несчастен тот человек, который не испытает оба эти чувства, а лишь одно из них. Хотя не мне это решать, не мне рассказывать. Есть в этом мире сила, которая и решает, кто кем родится, кем и как умрет. И только эта сила ставит перед нами трудности, которые мы должны преодолевать на пути к достижению этой заветной, ведомой только ей цели. Но кому-то жизнь делает поблажки, а кому-то приходится терпеть удар за ударом.
1.
2002 год
— Маришка, а я тебя всё равно догоню.
— Ноги ещё не выросли, чтобы меня догнать.
— Ну и что? Зато я их могу быстрее, чем ты, переставлять, и падать не так высоко.
— Эй, вы там! Смотрите мне, а то опять шишки понабиваете.
София смотрела на своих чад и не могла нарадоваться. Маришка такая взрослая стала, хоть ещё и девчонка. А Максим... маленький, но настоящий мужчина, весь в отца. Уже видно, что будет такого же высокого роста, что у него будут такие же светлые волосы, как у него, такие же серые глаза...
С такими мыслями и с блаженной улыбкой на лице она сидела на крыльце дома и довязывала любимому сыну обещанный шарф. До зимы было ещё далеко, но малыш сделал такое ангельское личико, когда просил его связать, что Соня решила начать сейчас, в августе.
— А вот и мы, — радостно воскликнул высокий стройный блондин, подходя ближе к Софье.
— Мы всё купили и готовы к пикнику, — дополнила его худенькая, среднего роста девушка.
Это была самая старшая из детей семьи Громовых. В отличие от младших, которые были похожи на отца, Кристина будто была копией своей мамы: невысокая, с точёной фигуркой, прямым аккуратным носиком, каштановыми волосами и ярко-зелёными глазами.
— Вы мои умницы! Быстро справились. Мариша, Кристи, пошли, будем складывать корзину, и в путь. Вить, можешь укладывать покрывала.
— А мне что делать, мам? Я тоже хочу вам помочь, — подбежав, спросил Максим.
— Мой ты помощник, — Соня ласково улыбнулась и потрепала парнишку с длинными волосами по голове. — Мы пока сами, а ты потом поможешь огонь папе развести.
— Ла-а-а-дно, — весело протянул паренёк и побежал делать любимое дело: играть с Мухой — их собакой.
Виктор с Соней любили всех своих детей одинаково, но Максима они иногда баловали, что, естественно, вызывало бурю эмоций у Марины и только смешки у уже понимающей всё Кристины.
***
Родители познакомились в очень юном возрасте, когда Вите было всего девятнадцать, а Соне на год меньше. Всё было как в романах или сериалах. Только не так красочно и жизнерадостно, а со всеми теми ямами и горбами, которые случаются на жизненном пути. Через год после знакомства они поженились, и родилась Кристи. Они жили в городе, работали оба на заводе и были в то время счастливы. Но, как и жизнь многих в то время людей, счастье кончилось, когда наступил кризис. Работы нет, денег нет. Громовы переехали в деревню. Перебивались случайными заработками и жили на те деньги, которые получали за огородину.
Вскоре Соня узнала, что беременна вторым малышом. Нельзя точно сказать, какие чувства были у них. Это и радость, и растерянность, и страх. Масла в огонь подливала мама Сони, которая ужасно не любила зятя. Она говорила: «Соня, подумай, зачем тебе этот хмырёнок. Вы же и так еле концы с концами сводите. Вы тут все с голоду издохнете. Этот козёл даже на работу нормальную устроиться не может». Подобные лекции Соня выслушивала каждый раз, когда её мама приезжала в гости. София тогда смеялась и говорила, что не удивляется, откуда берутся анекдоты про тещу и зятя, ведь только из её жизни можно было книгу подобных шуток написать, хотя Виктор никогда ничего против Марии Степановны не говорил, даже когда слышал очередную колкость в свой адрес.
Когда Соня забеременела в третий раз, было то же самое, но она была непоколебима и на очередные слова мамы сделать аборт она ответила: «Я не буду убивать своего сына». Соня была уверена, что родится долгожданный сын. Так оно и случилось.
Не теряя своей любви и желания быть счастливыми, Громовы всё-таки добились успеха. У них теперь большая ферма, много рабочих и такое долгожданное счастье. Вот и сегодня они собрались всей семьёй на пикник. Ведь пока есть возможность быть рядом с родными, нужно использовать каждую секунду.
***
— Пааап, а вы сосисок купили моих любимых, с сыром? — ласковым голоском пролепетал Максимка.
— Ой, ёлки, извини, солнышко, я забыл. Давай в другой раз, ладно?
— Так, никакого другого раза, — вмешалась Соня, — здесь же недалеко, сейчас схожу и куплю ему сосисок. Вить, ну я же тебе список написала. Вот чем смотрел, а?
В её голосе не было и капли укора. Её «нотация» была лишь формальной, и та с улыбкой. Соня вообще была жизнерадостным человеком. Её очень любили соседи и коллеги на работе. Последние несколько лет она работала учителем в школе. Виктор убеждал её в том, что ей не нужно идти работать, ведь их семья достаточно обеспечена, но Соня была упрямая и с фразой: «Я не могу сидеть дома. Хочу реализовываться. Зря я, что ли, пединститут закончила?» — первого сентября пошла работать учителем математики...
— Ну ладно, а мы проверим, ничего ли не забыли, — согласился Виктор и удалился к машине.
Прошло уже около часа, а Сони всё не было.
— Пап, что-то мамы долго нет, — подошла к отцу Кристина.
— Да не переживай. Наверное, опять тётю Веру встретила, и разговаривают на дороге.
Виктор знал свою жену, как никто. Она ужасно любила поговорить, но так как сплетен не переносила на дух, с местными соседками ей это плохо удавалось. А Вера, её коллега, начитанная и умная женщина, могла поддержать любой разговор и тоже не особо любила перемывать местным косточки. Живёт она как раз у магазина, и Соня часто её там встречает, когда идёт за покупками; таким образом, её «на пять минут» перерастает в полчаса, а то и в час.
Максим и дальше продолжил мучить собаку, а девочки ждали в своих комнатах прихода мамы.
— Макс, возьми трубку, — прокричал из гаража Виктор, когда услышал телефонный звонок.
Парнишка прытью подбежал к аппарату и тоненьким голосом ответил:
— Алло, я слушаю.
— Это дом Громовых?
— Да, он самый, а Вам кого?
— Это из больницы. София Громова попала под машину, спасти её не удалось. Приезжайте, забирайте тело.
Трубка с грохотом была поставлена на место, а парнишка присел у стола, обхватил ноги руками, пытаясь убедить себя, что это чья-то глупая шутка и мама скоро придёт, и они вместе, как и планировали, поедут на пикник. Но его мысли снова прервал телефонный звонок.
На этот раз трубку взяла Кристина. Это снова звонили из больницы. Так как они не услышали ничего в ответ, им надо было удостовериться, что сегодня кто-то приедет.
О том, что было дальше, нет смысла рассказывать. Максим не заметил, как его затолкали в машину,...
и они на бешеной скорости поехали больницу. А там уже был разговор с врачом, опознание. Конечно, младших не было при этом всём. Виктор вышел из больницы, молча сел в машину и тронулся с места, и только Максим, который сидел на переднем сидении, видел, как по щекам папы стекают слёзы. В салоне была тишина, все молча плакали. Они не знали, что же будет дальше, как они переживут похороны и будут жить без неё.
Сами похороны были ужасны. Крики сына и дочери, обмороки, уйма народу. Лишь Виктор пил стакан за стаканом, пытаясь хоть как-нибудь унять ту жуткую боль, что была у него в груди. Как теперь жить, он не знал. В душе была лишь пустота и желание забыться.
2.
2004 год
— Отдай бутылку, зараза, — Виктор с криком гнался за Мариной, которая отобрала у него очередную бутылку.
— Папа, хватит пить. Сколько можно? Смотри, что с фермой. Она же в упадке полном, — на ходу пыталась успокоить его дочь.
— Да мне наплевать на неё. Мне ничего не нужно. Отдай, — не прекращал он.
— Папа, хватит уже, — в разговор вмешался Макс, схватил его сзади за плечи и с огромным усилием повалил на землю. — Марина, неси верёвку.
Хоть Максим и был ещё юн, но он был крепким парнишкой — подкачанным, высоким, загорелым.
После смерти матери отец начал пить. Ферма начала приходить в упадок. Так как платить зарплату работникам у них не было возможности, то дети большинство работ выполняли сами. Виктор постоянно был в запоях, и место главного мужчины в доме было предоставлено Максу.
Марина бросила бутылку и молниеносно принесла верёвку. Они оба навалились на отца и в очередной раз его связали. Почему в очередной раз? Да потому что если он перепивал, то начинал драться. Кристина не раз ходила с синяками из-за него. Марина умудрялась убегать, Максим мог дать сдачи или увернуться, а Кристина говорила всё в лицо и не хотела уступать. Когда Виктор трезвел и с трудом, но вспоминал, что наделал, то просил у Кристи прощения на коленях. Но надолго ли? На следующий же день он снова нажирался, как лось, и творил то же самое.
В последнее время он не трогал старшую дочь. Причиной этому был её парень. Стас был старше Кристи на шесть лет. Он служил в милиции и был довольно крепко сложен. Он пару раз присутствовал при таких семейных разборках и забирал отца в милицию на пятнадцать суток. После таких профилактик он был как шёлковый около месяца, а потом всё начиналось сначала.
— Алло, Кристина, мы с Максом папу снова связали. Ты когда с работы будешь? Да? Предложил переехать? А ты что? Неужели ты уйдёшь от нас? А, ты ещё ответа не дала? Ну, правильно. Как мы тут без тебя? Ладно, тут отец в кухне летней спит. Мы к бабушке с Максом. Там нужно ей помочь, картошку копать.
После смерти Софии её мама переехала жить в ту же деревню, что и они. Она первое время помогала им с делами фермы. Они с Виктором и так не любили друг друга, а теперь вообще чуть ли не воевали. После очередной ссоры Виктор послал тёщу во всем известное место, и она больше не приходила к ним. Внуки приходили к ней в гости. Но назвать Марию Степановну хорошей бабушкой было нельзя. Она всегда держала дистанцию с внуками, и ласкового слова или объятий от неё дождаться было невозможно...
— Бабушка, мы закончили. Мы голодные до ужаса. Есть что покушать? — звонким голосом проговорила Марина.
— Ох, у меня только яйца в холодильнике. Идите, пожарьте их себе, — ответила женщина и ушла к себе в комнату.
— Ну, яйца так яйца, — выдохнул Максим, — неси, Мариша, сковородку, что ли.
Марина начала искать сковородку, но там, в тумбочке, где она обычно лежала, её не было.
— Макс, её нет здесь. Посмотри в кладовой.
— Нифига ж себе! — выкрикнул Макс, когда открыл дверь кладовой. — Марина, посмотри.
В кладовой стояли консервы, разнообразные крупы, тушёнки и припасы. Марина и Макс стояли у кладовки и только переглядывались.
— Пошли отсюда. Я больше жрать не хочу, — не выдержал Макс.
Они решили уйти, не попрощавшись. Однажды они зашли в бабушкину комнату после работы, чтобы сказать до свидания, но оказалось, что разбудили её, и тогда им было что послушать. Они люди умные и учатся на своих ошибках. Теперь, если бабушка была у себя в комнате, они к ней не заходили.
Когда они уже собирались выйти из дома, услышали:
— Стойте, паразиты. Стойте, воры.
Ребята переглянулись и непонимающе посмотрели на бешеную бабулю.
— У меня... там... деньги лежали. А ну отдавайте. Я вас ещё в милицию сдам, сволочи.
— Бабушка, уймитесь, не брали мы у вас денег, — начала оправдываться Марина.
— Мариша, не говори ей ничего, мы не виноваты, небось снова забыла, где оставила, — сказал Макс и направился к выходу.
— Ты какой же, как твой отец, обалдуй. Все вы — его отродье. Вы виноваты, что моей девочки нет в живых, — не унималась бабка.
— Ты хоть понимаешь, что говоришь? Да мне нафиг не нужна твоя картошка грёбаная. У меня и дома есть, над чем корячиться, так ещё и у тебя здесь. Ты нас больше не увидишь. Понятно? Сама тут делай всё.
— А те сто рублей вы мне всё же вернёте, — крикнула она вдогонку.
Марина уже хотела выйти за калитку, как вдруг увидела на траве скомканную бумажку. Да, это были те самые сто рублей. Видимо, они просто вылетели у бабушки из кармана. Марина вернулась, подняла купюру и под пристальным, уже понимающим, что наделала, взглядом бабушки отдала ей деньги.
— Вот, бабушка. Теперь ты точно нас не увидишь, — проговорила девушка и поспешила поскорее уйти.
Ребята слышали, что им что-то кричали в ответ, но внимания не обращали. Слишком многое на них навалилось. Они уже знали, куда нужно идти, если надо за что-то заплатить, знали, как продавать и выращивать овощи, и не забывали, что им нужно ходить в школу, а Кристи на работу.
Брат с сестрой шли домой молча. Был уже вечер, Кристина должна была быть уже дома. Но, завернув за угол, они увидели старшую сестру с её парнем.
— Крис, а ты почему не дома? — полюбопытствовала Мариша.
— Да вот, со Стасом задержалась. Я уже иду. Всё, пока, милый, — и, поцеловав парня в щёчку, она быстро пошла догонять родных.
Дверь на летнюю кухню была открыта, что немало удивило ребят.
— Я же закрывал, Мариш, — посмотрел на сестру Макс.
— Да, я же помню. Неужели развязался? — удивлённо сказала Марина и пошла смотреть, там ли отец.
На кухне его не было. Тогда пришедшие пошли в дом, обошли все комнаты, осталась только спальня мамы с папой. Когда они вошли в неё, то застыли, как каменные статуи. На кровати был отец, почти голый, а рядом в таком же одеянии какая-то женщина.
— Ооо, миллые мои... при... шли. Познакомьтессссь, это вашшша новая ма... ма, — заикаясь, еле выговорил Виктор.
— Ах ты, сволочь, — первая не выдержала Кристина. — Пошла вон отсюда, шалава, — перешла она на крик.
Кристи схватила за волосы не очень трезвую барышню и, стащив её с кровати, ударила по лицу.
— Что, не успел похоронить одну, уже другую в дом привёл? У нас одна мама. И ты её нам никем не заменишь, тем более какой-то потаскухой, — с этими словами она выволокла женщину из комнаты, несмотря на её вопли и крики.
— Не смей её трогать. Она меня любит. Она меня развязала, когда родные связали и бросили, — еле встав с постели и пошатываясь, подошел он к Кристине.
Марина и Максим уже знали, чем такие ссоры заканчиваются, и Макс подбежал к отцу, перехватывая уже поднятую руку, а Марина стала уводить кричащую отцу всякие гадости Кристину.
— Я больше не останусь в этом доме. Лучше умереть, чем иметь такого отца. Ты ничтожество. Посмотри, что ты сделал с собой, с фермой? — кричала неугомонная Кристи.
— Да лучше бы ты умерла, а не твоя мать! — выкрикнул в ответ уже слегка протрезвевший Виктор и в ту же секунду понял, что сказал.
В ответ он получил пощёчину от того же Макса и упал на диван.
Ребята вышли из комнаты и закрыли её. ..
на ключ. Отец бы больше не полез драться, но дать ему час-другой для того, чтобы пришёл в себя, надо было...
— Алло, Стас, я согласна. Я согласна, чтобы мы жили вместе, — плакала и говорила по телефону старшая сестра, — да, забери меня отсюда сейчас. Пожалуйста...
Плакали обе сестры. Макс же себе этого не позволял. Он мужчина, ему это не позволено. Так учила мама.
Смерть Софии очень изменила её дочерей и сына. Они стали более стойкими, выносливыми, смелыми. Главное, что они никогда не делали, так это не ссорились между собой. Они — единственная ценность, что у них была. Они не имели права терять друг друга.
Кристина всё же переехала к Стасу. Нет, она не бросила младших. Стас жил в городе и там помог ей найти работу получше. Так она смогла помогать Марине и Максу. Через год Марина уехала учиться в тот же город, где жила Кристина, и даже какое-то время жила у неё. А вот Максу пришлось терпеть ещё годик, ведь ему нужно было закончить школу, после чего он тоже смог бы немножко расправить крылья и не переживать о том, что отец сожжёт дом, когда они там будут спать.
3.
2008 год. Москва
— Меня не волнует, где ты возьмёшь модель! Заказчики подгоняют. Ты мой ассистент или кто? Так, ничего не хочу слышать! Чтобы завтра на съёмке была модель.
Подобный крик стоял в офисе многоэтажки с самого утра. И если подчинённые этого парня чуть ли не прятались под столы от шефа, то мимо проходящие барышни чуть ли шеи себе не сворачивали, когда смотрели на него.
Ещё бы! Это был высокий стройный черноволосый парень с идеальными чертами лица, с чёрными, как уголь, глазами. Когда он сердился, они будто метали молнии. А уж если он был в ярости, то прячься, кто может. О безупречном вкусе в его одежде и говорить не надо. А если учесть то, что он владелец крупнейшего рекламного агентства в городе, то он был ещё и самым желанным женихом. Всё хорошо, если бы он не был геем. Этот печальный для слабой половины человечества факт он не скрывал, и потенциальные невесты, как только узнавали эту подробность его биографии, чуть ли не падали в обморок. Ещё бы им не падать! Такой экземпляр, и не в той команде играет...
— Алексей Кириллович, можно? — тихим, чуть ли не трясущимся голоском прошептала секретарша.
В секретари он брал исключительно девушек, так как на работе он предпочитал думать лишь о работе. А так как Алексей любил людей красивых, то он сам себе не позволил бы взять в помощники мелкого прыщавого пацана. Соответственно, если на девушек его внимание абсолютно не распространялось, то и служебных романов возникнуть не могло. Алекс знал, что большинство его подчинённых по нему сохнут, но ему от этого не было ни холодно, ни жарко. Признаться откровенно, никто из них не посмел бы приблизиться к нему, а если посмел бы, то пошёл бы на биржу труда. Но, на удивление, с виду строгий и даже грозный Алекс был уважаемым человеком в фирме, и подчинённые его не только боялись, но и уважали. Согласитесь, сейчас мало таких руководителей, которым удаётся совместить и то, и другое.
Алексея Золотарёва все знали исключительно как человека делового. Он всегда был на месте вовремя, не терпел опаздывать сам и чтобы опаздывал кто-то. Он был требователен к подчинённым. «Если делать — то хорошо, а если делать плохо, то лучше не делать вовсе», — эту фразу он всегда говорил и сотрудникам, и друзьям, и родным...
— Да, — из него вырвался чуть ли не рёв, но, взяв себя в руки, он посмотрел на испуганную Юлю и продолжил уже спокойно: — Что там, Юль?
Девушка незаметно расслабилась, когда по интонации шефа поняла, что он уже немножко успокоился, и вошла в кабинет.
— Я пришла напомнить, что у Вас завтра встреча с заказчиками рекламы мужских духов.
— Ох, Юлечка, я прекрасно помню об этом; может, и забыл бы, но так как нет модели до сих пор, то этот контракт мне скоро по ночам будет сниться, — тяжело вздыхая, выговорил Алекс и чуть ли не лёг на диван в кабинете. — Ну да и ладно, кого-нибудь найдём. Что у меня сегодня?
Девушка облегчённо вздохнула, так как по лежачей позе шефа поняла, что злости у него как не бывало. Алексей хоть и был вспыльчивым, но быстро отходил.
— У Вас сегодня встреча с акционерами в 13—00 и в 16—00. А ещё вы должны съездить на выездную съёмку для рекламы магазина женской одежды.
— А без меня там не справятся? Так не хочется... — потянулся на диване и развалился там уж совсем лениво директор.
— Алексей Кириллович, — улыбнулась, увидев такую картину, Юля, — Вы же знаете, что они наши постоянные клиенты. А в этот раз они захотели Марину Астахову для летней коллекции.
— О, Боги! — подняв руки вверх, воскликнул парень. — Почему опять она? Несмотря на её зверский, стервозный характер, её все хотят.
— Она всё-таки лучшая, — пожимая плечами, ответила Юля. — Но всё же только Вы сможете её усмирить. Иначе она снова сорвёт съёмку.
— Ладно, ехать-то куда? — нехотя, но всё-таки поднялся он с дивана.
— За город, к лесопарку, — ответила Юля и прикусила губу, догадываясь о реакции шефа.
— Куда?! Это же через весь город! Ну почему Сева всегда выбирает места для съёмок так далеко?
Юля только пожала плечами. Ведь оба они знали, что Севастьян — отличный фотограф, и уж если он решил снимать там, то это действительно то, что нужно.
— Ладно, Юль, можешь идти.
Как только девушка вышла из кабинета, Алексей снова улёгся на дивани, достав телефон, набрал нужный номер. После нескольких гудков ему ответили. Но как ответили...
— Ты сволочь, Золотарёв, ты знаешь об этом? — кричал женский голос в трубке.
— Сестрёнка, милая, ну не ори. Ты мне так маму сейчас напоминаешь, — с улыбкой на лице попытался успокоить он сестру.
— Ты паразит. Ты специально, да? Оставил меня здесь с родителями одну... — не унималась родственница.
— Так, Тори, не сердись на меня. Ну прости, солнышко, ну помирись ты с родителями. Сколько можно?
— Они не хотят принимать Юру, и ты это знаешь. И пока они не смирятся с моим выбором, я в тот дом не вернусь!
— Ну вот. Сказала, как отрезала, — не смог сдержаться Алекс. — Ты представь себя на месте родителей. Сын — гей, а любимая дочка решила выйти замуж за инвалида.
Алексей не читал нотаций сестре, и говорил он всё это, улыбаясь. Он и так знал, что ей тяжело быть в ссоре с мамой и папой. Но и жениха она тоже очень любила. Да и Алексу нравился Юрка. Он был компанейский парень, весёлый, перспективный бухгалтер, довольно симпатичный, высокий, если бы не одно «но». У него была врождённая гипоплазия — недоразвитость кисти руки. Собственно, поэтому его и не хотели в зятья старшие Золотарёвы. Юра же очень любил Викторию, она тоже в нём души не чаяла, даже ушла из дома из-за него. Алекс видел это и был единственным членом семьи, который поддержал Вику, или, как он её ласково называл — Тори...
— Не меняй тему! — снова крик. — Я тебя убью! Как ты мог так сделать? Три дня я одна буду слушать их нотации.
У Золотарёвых был юбилей, 30 лет со дня свадьбы. Должны были приехать практически все родственники и уйма знакомых. И злость Виктории была оправдана. Её сначала замучают родители нотациями, а на самом празднике — гости расспросами, когда же они будут гулять на её свадьбе.
— Тори...
— Не называй меня так! Я на тебя злюсь, — уже спокойнее ответила Виктория.
— Виктория Кирилловна, простите меня великодушно, ибо не специально я так сделал. Ваше Величество ведь знает, что должны ко мне приехать купцы заморские, и не встретить я их не мог.
— Клоун, — уже смеясь, выговорила Вика. — Ладно, прощён... великодушно. Сам-то как? Как там твои ухажёры?
— Эй, ухажёры у девушек, — обиженно проговорил парень.
— Ну прости, прости. Как твои... Стоп, а кто тогда? Если не ухажёры?
— Ай-яй-яй... Тори, ты человек, который знает четыре иностранных языка, а подобрать нужное русское слово не можешь, — не удержался, чтобы не подколоть. ..
сестру, Алексей.
— Ладно, не пытайся меня пристыдить. Могу подобрать, просто среди них нет приличных. Потому что у тебя их такое количество, что я даже не знаю, как их называть.
Вика была права. Алексей не хотел серьёзных отношений, и его парни были лишь однодневками. Максимум продолжительности отношений равнялся у Алекса полугоду. Сожителем же его тогда был тот самый Сева, который работал фотографом в его фирме. Разошлись они мирно, так как оба поняли, что супружеская и моногамная жизнь не для них. Теперь они были хорошими друзьями и только.
— Ну что я могу сделать, если они сами ко мне липнут. Вот такой я неотразимый и невъебенный во всём, — гордо произнёс Золотарёв.
— Моя ты скромняжка. И не стыдно тебе?
— Ни грамма. Мне только двадцать восемь лет. Хочу пожить. Почему я не могу взять от жизни больше? Ты вот вообще скоро домохозяйкой станешь, нарожаешь кучу детей и будешь борщи варить.
— Так, никто ещё про пополнение и не думает. Не каркай тут. Пока замуж не выйду, рожать не буду.
— А замуж ты не выйдешь, пока родители не согласятся. Это замкнутый круг, сестрёнка.
Алекс услышал тяжёлый вздох в трубке, и ему стало очень обидно за сестру. Ведь она правда хотела малышей, и замуж хотела. Но такое у неё было воспитание. Она хотела красивую свадьбу, белое платье и малыша через девять месяцев. Всё как в сказке. Но жизнь не сказка, как ни крути.
— Ладно, милая, всё наладится. Мне нужно бежать. У меня встреча сейчас. Я потом ещё позвоню тебе. Маме и папе привет передавай.
Алексей положил трубку, потянулся и с фразой:
— Ой как же не хочется... как не хочется... Но нужно идти руководить, — встал с дивана и нехотя поплёлся в конференц-зал.
4.
— Делоне Роббер — французский художник, создатель стиля «орфизм». Родился в Париже 12 апреля 1885 года в аристократической семье. Оставив в 1902 году колледж, посещал частные уроки живописи, решив стать театральным живописцем. Испытал влияние неоимпрессионизма Жоржа Сёра, а также теории цвета, разработанной физиком Шеврейлем. В 1910 женился на...
Высокий довольно пожилой профессор нудно и монотонно излагал лекцию. Его голос звучал настолько спокойно, без какой-либо интонации и настроения, что студенты были готовы выть от скуки. Занимались они кто чем, пользуясь тем, что у преподавателя линзы в очках были толщиной с палец и на расстоянии вытянутой руки он видеть ничего не мог. Кто-то болтал с соседом, кто-то метал самолётики, кто-то рылся в телефоне. В общем, типичная ситуация, когда преподу тупо наплевать на то, слушают ли его, ведь героем он будет на экзамене, а студентам тупо наплевать на того Делоне Роббера, о котором он рассказывал.
И только один человек, сидящий на заднем ряду, пытался что-то записывать, прислушиваясь к словам преподавателя.
— Макс, ты вот на ботана совсем не похож, зачем тебе эта хрень, — спросил сидящий рядом Берт.
— Я на экзамене снова вас обую, как школьников, — ухмыльнулся Макс и продолжил писать. — Да и послушать интересно.
— Ой, да ну... Жил, рисовал, женился и умер. А мы вот должны теперь всё это слушать. Нафиг оно мне, хватит того, что я рисовать умею, зачем мне знать, на ком женился этот... — парень немножко замялся, вспоминая имя художника.
— Делоне, — Макс решил не утруждать мозг друга и подсказать ему.
— Да, именно. Я вот чего у тебя спросить хотел. У тебя какие планы на лето?
— Да никаких. А что, есть предложения?
— Деньги нужны?
— Пф, спрашиваешь! — наконец-то оторвавшись от конспекта, Макс заинтересованно посмотрел на друга.
— Ну вот, если я что-то просто говорю, то ноль внимания, а если речь зашла о деньгах... — наигранно, с обидой в голосе начал Берт.
— Роберт, ближе к делу, — прервал его Макс, зная, что сейчас услышит.
— Никогда меня так не называй, понял? — громко возразил парень.
— Роберт Пучинский, может, будете потише себя вести! — сделал замечание преподаватель.
Максим зашёлся от смеха, а Берт лишь побагровел от злости. В тот же момент прозвенел звонок, и все пулей, забыв о сонливости, начали собирать свои вещи.
— Ты же знаешь, что я не люблю, когда меня так называют.
— Слушай, вот что здесь такого. Твои родители тебя так назвали...
— За это я им уже 18 лет «спасибо» говорю. А ты меня так чтобы не называл. Ты мне друг или кто?
— Ладно, ладно. Всё, извини. Так что ты там говорил...
— А, да; работа есть на лето. У меня дядя занимается ландшафтным дизайном, и ему на сезон нужно много рабочих. Ты как?
— Конечно, я согласен. Когда начинать?
— Пока не закончатся экзамены, будем приходить после пар, а потом с семи до десяти вечера. Воскресенье выходной. График жёсткий, зато платит дядя Коля хорошо.
— Да мне не привыкать. Когда едем?
— Вот с понедельника и начнём. Там какой-то тип ему крупный заказ сделал. Там домище такой, я на фотках видел, и машина у него...
Берт продолжал говорить, но Макс его уже не слушал. Он планировал, что ему важнее всего купить. Новый холст и краски. Но ещё ему нужен был другой телефон. И не потому, что этот вышел из моды, а потому, что старый ремонту уже не подлежал. А ещё нужно помочь Маринке, ведь у неё в этом году выпускной. Мало того, что нужна куча денег на банкет, так ещё платье, причёска, туфли... Ох уж эти девушки! Кристи помочь не может. У них ведь пополнение в семье скоро будет со Стасом. Отец постоянно пьяный, так что от него толку мало.
Парни вышли из здания и разошлись в разные стороны. Берт, как всегда, поплыл к очередной красавице, а Максу сегодня хотелось просто поскорее лечь спать. Мысли витали где-то в облаках. Он придумывал эскиз для экзаменационной работы, которую уже надо было сдавать через неделю, а он ещё и не начинал его. Но проблемой это для него не было. Он мог нарисовать то, что хотел, и за ночь, главным было уловить идею. А она, как назло, никак не приходила.
— «Так, зелёный ещё мигает, проскочу», — подумал Макс и рванул переходить дорогу.
***
В машине играла негромкая музыка. Солнце светило ярко, да и после встречи с акционерами настроение у Алекса было отличное. Его чёрный BMW будто парил по дороге. Алекс очень осторожно водил и бережно относился к своей машине. Но на этот раз ему пришлось немножко поспешить, потому что в том разговоре с Севой на него наорали и со словами: «Если ты сейчас же не притащишь свою задницу сюда, то я эту курицу убью», — бросили трубку. Зная, что Игорь привык сдерживать своё слово, Алекс торопился прибыть поскорее...
Звук торможения колёс, крики прохожих, огромные глаза парня, резко остановившего посреди зебры, и глухой удар...
***
Высокий черноволосый парень с изящными чертами лица и тёмно-карими, почти чёрными глазами смотрел на лежащего на дороге парня и что-то громко ему кричал. Макс невольно засмотрелся на него и даже не заметил, что его зовут.
— Жив? Эй, парень! Жив, спрашиваю? — держа голову Макса, дрожащим голосом спрашивал Алекс.
— А? Что? Вы кто? — не успев всё-таки до конца прийти в себя, спросил парень.
— Жив, слава Богу. Кто, кто? Танк блин, который тебя переехал... — тараторил Алексей и одновременно помогал Максиму подняться на ноги. — Что же ты не смотришь на дорогу? Жить надоело? — поняв, что с парнем всё в норме, начал Золотарёв.
— Вообще-то там ещё зелёный горел, когда я переходить дорогу начал, — стал оправдываться пострадавший.
— Зелёный уже мигал, а это значит, что идти уже нельзя.
— Да, но и ехать нельзя тоже. Сами вон правила нарушаете, а люди страдают, — стоял на своём Макс.
— Не, ну нормально, да? Сам мне под колёса выпрыгнул, и я виноват? — задал вопрос в никуда Алекс и направился вслед за хромающим парнем. — Куда пошёл? Давай я тебя в больницу отвезу.
— Обойдусь без вашей милостыни. Думаешь, что если у тебя тачка крутая, то ты можешь правила нарушать? Ты думаешь, тебе всё позволено? Да вам, козлам. ..
таким, надо рожи чистить. Уроды! — выпалил парень и похромал в сторону дома.
Алекс с квадратными от услышанного глазами стоял и только смотрел наглецу вслед. Потом, спустя некоторое время, он всё-таки сел в машину и, матерясь себе под нос, рванул с места. В его голове не укладывалось такое отношение людей друг к другу. Как можно отказываться от помощи, если она действительно нужна? И как можно так задуматься, что не заметить машину? И почему он, собственно, не тряхнул этого парня пару раз за плечи? Чисто для профилактики, чтобы тот знал на будущее, как нужно переходить дорогу? И почему у него не нашлось, что ответить этому молокососу?
У Макса же в голове были совсем другие мысли. Перед глазами почему-то оказалась мама. Ему казалось, что он пережил всё, что в тот момент пережила она. Панический страх, ужас сковали тело. Ноги стали будто каменными и не могли даже подогнуться. Глаза не закрывались, а лишь ещё больше округлились, когда перед ними с визгом затормозила машина. Как же он ненавидел таких водителей! Из-за этих сволочей погибают люди тысячами, и в большинстве случаев им за это ничего не бывает. Тот ублюдок, который сбил Софию, даже не соизволил остановиться. Со слов очевидцев было выяснено, что это была шикарная, дорогая машина, но её номеров никто не успел запомнить. Максим не знал, кто это был, но всем сердцем ненавидел этого человека. В его воображении вырисовался обобщающий портрет такого зажравшегося деньгами мужлана, который не знал, куда деть лишнее бабло, и который сравнивал простого человека с беспомощным муравьём.
Для себя мысленно этот парень поставил цель: добиться таких же успехов, разбогатеть и найти всё-таки того подонка, который убил мать. Но, как реалист, он понимал, что в этом жестоком мире он не сможет сделать это один.
5.
Машина плавно въехала на территорию парка. Густые кроны клёнов делали из аллеи тёмный тоннель. Алекс уже был в предвкушении разговора не из приятных, но, увы, избежать его не получалось. Правда, благодаря случаю на дороге, настроение у нег было боевым, и он бы сейчас не дал себя в обиду никому.
Ещё некоторое время Алексей не спеша ехал по аллее, пытаясь привести в порядок растрёпанные нервы. И вот его взору открылась светлая большая поляна, освещённая ярким солнцем; она была великолепна. Золотарёв мысленно улыбнулся и в очередной раз заметил про себя, что не зря взял на работу Севу.
Не успев остановить машину, он уже услышал нехарактерное для фотосессии движение. «Пошла жара», — подумал Алекс и вышел из машины.
Он не ошибся. Картина была великолепна. Высокая стройная брюнетка с волосами почти по пояс вовсю материлась и орала практически на весь персонал. В частности, на Севастьяна.
— Я не буду сниматься здесь!
— Да твоё дело — стоять и строить умное выражение лица. Или ты мозги уже вообще краской себе выжгла?
— Я не крашусь, — чуть ли не визжала девушка, — на себя посмотри.
— Да я тебе нос на фотках длинный сделаю! Будешь, как Баба Яга.
— Придурок!
— Стерва!
— Педик, — после недолгой паузы, уже не зная, что сказать, выкрикнула Марина, прекрасно понимая, что этим словом она Севу не заденет.
— Так, ну и что здесь происходит? — встрял всё-таки в разговор Алекс.
На него сразу посмотрели две пары глаз — одновременно удивлённо, но так по-разному.
— О, ну как же без тебя? — со стервозной улыбкой фыркнула Марина и направилась в сторону Алексея.
— Мариш, ну что опять? — решил начать по-хорошему Алекс.
— Мариш, что опять? — передразнила его девушка. — Не опять, а снова. Сколько можно? Я у тебя что, дешёвая моделька? Да если бы не я, у тебя бы половины заказов не было! Ты посмотри на это. Здесь же сплошные букашки, грязь и антисанитария. Я не могу сниматься в подобных условиях. Так и скажи своему фотографу. И что за причёска? У меня словно гнездо на голове! И я же просила свежевыжатые соки на съёмке, и где они? Мне что, от жажды подыхать?
Алекс слушал её с наигранным вниманием и пытался не зарядить ей конкретную такую пощёчину, чтобы остановить тот словесный понос, который у неё начался. Но, поскольку воспитание ему не позволяло бить женщин, он вынужден был решать всё мирным способом.
— Значит, так, — не выдержал и немного повысил тон Алексей, — если ты сейчас не закроешь рот, то я тебя уволю и сделаю так, что тебя ни одно агентство не возьмёт. Будешь уборщицей подрабатывать. Это место выбрал наш лучший фотограф, и ты должна его слушаться. И ещё, ты что, стилист, что собираешься решать, какая у тебя должна быть причёска? Твое дело — позировать для фотографа. Будь ты даже голая, ты должна вести себя нормально. Ты профи или кто?
Со стороны звучало грубо, но по-другому до неё не доходило. Марина прекрасно понимала, что Алексей, если бы захотел, свободно мог воплотить в реальность свои угрозы, и тогда ей уж точно придётся несладко.
— Пф, грубиян! — психанула девушка и, резко повернувшись, выкрикнула: — Ну, чего расселись? Мне нужно макияж поправить.
Алекс лишь улыбнулся, потому что знал, что у Марины со злости получаются обалденные фотографии. Она пытается доказать, что лучше неё нет никого, что однозначно идёт на пользу им обоим.
— Привет, мой спаситель! — наконец, подошёл к Алексею стоявший в стороне и улыбающийся во все тридцать два зуба Сева.
— Привет, — улыбнулся Алекс. — Почему спаситель?
— Ну как почему? Ты меня то
125