— У тебя нет язвочек на нем? — спросила она, объясняя причину осмотра.
Голос у нее был вкрадчивый, ласковый и обволакивающий, как и ее рот. Видно, обилие поглощенной спермы благотворно влияет и на голосовые связки.
— Не волнуйся, — сказал я, несколько уязвленный осмотром, — я не стал бы сюда являться с такими делами.
— Ну, тогда, и ты не волнуйся, — сказала она, и поглотила меня до основания.
Когда я попытался поцеловать ее в благодарность да и от резонно возникшего желания, она твердо отвела мой язык, повелев принимать ее ласки безвозмездно.
Потом я уехал в Японию на пару недель и привез оттуда дюжину недорогих, но весьма изящных пудрениц для раздачи знакомым женщинам. Люси была тоже среди одариваемых мною. Я позвонил ей и сказал, что у меня есть для нее сувенир из Японии, и этого оказалось вполне достаточно, чтобы она пригласила меня к себе.
Она назначила время в середине дня и сказала, что мы сможем пробыть вместе не более получаса, так как у нее есть какие-то дела. Я обрадовался такой деловитости и вместе с тем был слегка покороблен ее весьма ограниченным по времени желанием побыть со мной. Люси встретила меня в домашнем платье, без косметики, чуть ли не затрапезно. Я вручил ей коробочку с пудреницей. Она радостно открыла ее, посмотрелась в зеркальце, оглядела ее со всех сторон и вместо благодарности сказала:
— Пойдем скорей в спальню, я тебе отсосу.
Я не заставил себя упрашивать. Люси не стала снимать с себя платье, и под платьем я нащупал трусики. Когда я пытался поцеловать ее в губы, она с решительной улыбкой отстранялась. Она положила меня на кровать, расстегнула мне ширинку и брюки, но не стала даже спускать их. Умело вытащила член и славно взялась за работу.
— Люси, разденься, я хочу твоей пизды, — попросил я, разворачиваясь в сторону ее бедер и пытаясь залезть к ней под платье, чтобы стянуть трусики.
Люси отрицательно замычала, отодвигаясь от моих рук и ускоряя движения. Она никогда не играла с хуем и не дразнила его, как это любят делать многие женщины, воображающие, что, растягивая удовольствие, они его усиливают. Люси срезала все углы, одержимая единственной целью — как можно быстрее довести мужчину до семяизвержения. При таком подходе было трудно не поддаться ее влиянию. И я поддался. Сделав последний глоток, она произнесла свою дежурную фразу:
— Какая вкусная у тебя сперма.
— Какой вкусный у тебя рот! Но почему ты не позволяешь прикоснуться к себе?
— Мне нужно скоро уходить, и я не хочу распаляться попусту.
— Но я и на вечеринках не видел, чтобы ты для кого-нибудь развела ноги. Или хотя бы ягодицы.
— Ты много чего еще не видел, — уклончиво сказала она.
— Я хочу, чтобы ты кончила. Неужели тебе не хочется после всех этих дел.
— Хочется. Я и кончу.
— Когда?
— Тебя это не касается.
— Ты хочешь сказать, что у тебя есть любовник, с которым ты делаешь все остальное, что не хочешь делать со мной?
— Я ничего не хочу сказать. Мне нравится твой хуй и твоя сперма.
— Я тронут. Ну, а чем ты занимаешься помимо любви? — решил я поговорить с ней за жизнь.
— Я работаю в магазине. Семейный бизнес.
— В каком магазине?
Люси назвала мне место в центре города, и в этом магазине я, помню, бывал.
— Ты должен зайти ко мне туда как-нибудь. Я там практически ежедневно.
— А чем ты занимаешься?
— Помогаю отцу. Всего понемножку: продаю, закупаю одежду, веду бухгалтерский учет.
Тут она склонилась ко мне, решив испить меня до дна. Разговор наш прервался. Отглотав, Люси на этот раз воздержалась от комплиментов моему семени, поднялась и сказала, что мне пора уходить. И чтобы сгладить эту фразу, прозвучавшую грубовато, она добавила:
— Обязательно заходи ко мне в магазин.
Я вышел из ее дома в раздумьях. Казалось бы, идеальная ситуация: получаешь бесплатное и безопасное наслаждение, осуществляемое искусно и быстро. Чего еще желать? Пизды? — Она у меня имеется в других местах, вернее, у других в нужных местах. Но меня мучил вопрос, что же имеет со всего этого Люси? Я, конечно, не верил ее гастрономической влюбленности в мою сперму. Я прекрасно понимал, что, кроме меня, она с такою же радостью поглощает детородную жидкость у других самцов. Быть может, ей не хватает семени у мужчины, которого она любит, и оставаясь, по-своему верной ему, она восполняет недостаток с другими спермопроизводителями? Никакого другого объяснения мне в голову не приходило.
Через несколько дней я решил посетить Люси в магазине. Он был двухэтажный. На первом этаже — торговый зал, а второй этаж напоминал балкон в театре, тянущийся вдоль всей стены. Покупателей было всего двое. Пожилой сутулый продавец показывал джинсы одному из них. Люси увидела меня с балкона, помахала мне ладошкой и спустилась. Полненькая, но ладненькая. Улыбается мне, будто сидела и ждала моего прихода. За ней спустился какой-то мужик, которому она сказала: «Пока», и он ушел из магазина.
Люси поманила меня наверх, и мы поднялись по лестнице. На втором этаже стояло несколько письменных столов, но никто за ними не сидел.
— Это мой офис, — сказала Люси.
— Как идет бизнес? — спросил я.
— Неплохо. Папа справляется, да и я ему помогаю.
— Это твой отец внизу?
— Ага. Я тебя потом представлю.
— Это вовсе не обязательно.
Она показала мне на высокий стул, подобный тем, что стоят у бара.
— Садись, я тебе пососу.
— А если кто-нибудь сюда придет?
— Не волнуйся, сюда никто не придет.
— А твой отец внизу? — спросил я, усаживаясь.
— Он нам мешать не будет, — уверенно сказала она, расстегивая мне ширинку.
Я старался не издавать звуков, рвавшихся из меня в течение минут двух. В магазине стояла тишина, даже музыка, обыкновенно существующая фоном в других местах, здесь отсутствовала. До меня доносился хриплый голос ее отца, объясняющий что-то покупателю, звук открывшейся двери, впустившей или выпустившей кого-то. Несколько секунд я вообще ничего не слышал. Но не переставал удивляться бескорыстию и самоотверженности Люси.
— Скажи, а мужик, который спускался отсюда, когда я вошел, тоже обладает исключительно вкусной спермой?
— Не такой вкусной, как у тебя, — попыталась польстить мне Люси, выдав информацию, которая для меня лестной вовсе не была.
— А как же твой отец? Ничего не замечает? — я даже не хотел поднимать вопрос, стыдно ли ей заниматься этим в присутствии отца.
— Когда мне было восемь лет, он научил меня этому, так что теперь ему некуда деваться.
— Так ты могла. .. его... Это же подсудное дело! Растление малолетних! — вскричал я.
— Ерунда! Мне это нравилось, да и это же мой отец, которого я люблю и который заботился обо мне. Он меня и не заставлял, мне самой было интересно, а потом даже вкусно. Ты знаешь, у меня дела! — прервалась она. — Если хочешь, мы можем с тобой потом поговорить.
Мне это стало весьма интересно, и я предложил ей пообедать после работы в ресторане. Люси согласилась.
Когда я выходил из магазина, в него вошли два парня, и мне показалось, что Люси... Впрочем, я подавил свои подозрения, ибо какое мне дело, если она им тоже отсосет. Что она мне, невеста, что ли? Но меня удивило такое спокойное отношение Люси к сексуальным притязаниям отца. И мне хотелось узнать подробности, которые я собирал для своих рассказов.
Мы встретились в ресторане неподалеку от ее магазина. Я заказал столик в укромном уголке, отделенном от других столиков боковыми стенками. Люси сказала, что не очень голодна и заказала только салат.
— Хочешь? — спросила она меня многозначительно.
— Здесь? — удивился я.
Вместо ответа Люси склонилась ко мне. Со стороны она была совсем не видна, так как голова ее скрылась под столом, длинная скатерть скрывала наши ноги, и издали можно было бы подумать, что я сижу один, а моя спутница вышла в туалет. Нам только что принесли нашу еду, и официантка не должна была нас тревожить в течение нескольких минут, которых хватило, чтобы Люси вконец испортила себе аппетит.
— Теперь понятно, почему ты заказала только салат, — сказал я, но сначала, конечно, поблагодарив Люси.
Люси улыбнулась и глотнула вина из бокала.
— Скажи, а что ты испытываешь, где же твои оргазмы? У тебя есть любовник, с которым ты можешь расслабиться и кончить, или ты мастурбируешь? — продолжил выражать я свое недоумение бескорыстностью Люси.
— Нет, все гораздо проще, — ответила Люси, жуя салат. — Я кончаю каждый раз, когда ты кончаешь.
— Как-то молчаливо и незаметно ты кончаешь.
— А чем молчаливее и незаметнее, тем сильнее мой оргазм.
— Ты уж расскажи, пожалуйста, поподробнее, — попросил я.
— А зачем тебе все это? Я тебе отсасываю, получай удовольствие и не думай ни о чем.
— Понимаешь, Люси, я книжки пишу. И это мне очень нужно для рассказа.
— Только, чур, имен не называть и так сделать, чтобы никто меня не узнал.
— Можешь не волноваться. Я же не хочу, чтобы ты меня засудила.
— Вот именно. А книжку, когда издадут, подаришь?
— С дарственной надписью. Тебе — первой.
— Ну, ладно. А потом где-нибудь намекни, что это я, а то ничего мне от славы не достанется.
— Договорились. Расскажи-ка, как ты научилась так кончать?
— Ну, я тебе говорила про папу. Так вот, пока я ему сосала, он всегда с моим клитором играл. Мне было приятно. А однажды, когда он брызнул, я и кончила. Он это заметил и стал подыгрывать так, чтобы кончать, когда я кончаю. Вот я и привыкла — чуть первая капля выстреливает — и я тут как тут.
— Ну, а как твоя мать на это смотрела?
— Мать умерла, когда мне было пять. Я жила только с отцом.
— Удобная ситуация.
— Ага.
Подошла официантка, забрала пустые тарелки, предложила десерт.
— Только кофе, — сказала Люси.
— А я возьму и шоколадный торт, — сказал я официантке.
— Ну, а ты совокуплялась когда-нибудь? — продолжил я, когда официантка отошла.
— Конечно. Но самый первый раз отбил у меня к этому интерес. Парень заразил меня сифилисом, и я от него забеременела. Да я ничего и не почувствовала, кроме боли. Увидела его член с язвочкой, когда он вытащил, и подумала, что он натер об меня. Можешь себе представить, как я после этого могла стремиться к ебле. Да на кой мне она нужна, если я могу кончать и вкусно, и безопасно.
— Да, но ты не позволяла мне притронуться к себе и сама с собой не играешь, как же ты кончаешь?
— А я сжимаю ноги, и мне этого достаточно, чтобы кончить. Для меня самое важное, чтобы мужчина извергнулся. Я кончаю от одного вкуса спермы.
— Вот это да! — не смог скрыть я своего удивления. — Ну и сколько же раз ты можешь кончить?
— Столько же, сколько можешь ты.
— Да, но если построить очередь мужчин!
— Мой рот и язык устанут быстрее, чем иссякнут мои способности. К сожалению, везде природа поставила ограничения наслаждениям.
— Э, да ты становишься философом, как только дело доходит до наслаждений! — не удержался я от иронического комплимента.
Официантка принесла счет. Не в силах отвлечься от истории Люси, я все никак не мог просуммировать чаевые с цифрой на счете. Наконец я справился с этой задачей и снова повернулся к Люси.
— Проводи, меня пожалуйста, до магазина, у меня там машина запаркована — попросила Люси, пропустив мою иронию мимо ушей.
— Конечно-конечно, — заверил я ее. На улице уже стемнело. «С другой стороны, чего ей бояться? — усмехнулся я про себя, — она легко откупится от изнасилования». А вслух я спросил:
— Если тебя будут насиловать в рот, то ты все равно кончишь от излившейся спермы?
Люси посмотрела на меня снисходительно и сказала:
— Не могу тебе сказать, до сих пор меня никто не насиловал. Насилие возникает как реакция на сопротивление, а я никогда не сопротивлялась.
Мы подходили к ее машине. Я увидел, что за рулем кто-то сидит. Я сжал руку Люси и молча указал ей на машину.
— Это папа ждет меня, — он всегда волнуется, когда я ухожу с каким-нибудь мужчиной.
— Небось, ревнует, — сказал я опять иронически.
— Да, — сказала она серьезно и с грустью. — Но он так любит меня, что не хочет лишать меня свободы. У него несколько лет назад был рак и ему вырезали предстательную железу и яички.
Мы подошли к машине, ее отец открыл дверь и с трудом вылез. Я теперь рассмотрел его под светом уличного фонаря. Это был благообразный худой изможденный мужчина, в глазах которого было явное страдание.
— Папа, — это Джером, — представила она меня.
Он не протянул мне руки, но, глядя мне в глаза, обратился к Люси:
— Он не обижал мою девочку?
— Что ты, папочка, он очень вкусный, — заверила отца дочка.
220