И вот звонок. Быть в парке через час. В одежде ни в чем себе не отказывать, на улице лютый мороз. Я надела нижнее белье, шерстяные колготки, легкие штаны, водолазку, свитер, толстовку, затем теплые зимние штаны, шарф, теплую зимую куртку, тяжелые ботинки, варежки и шапку-ушанку. Вид, мягко говоря, не сексуальный. Но, тем не менее, я была рабыней, рабыней, которая идет на встречу с Господином. Этот факт заставлял мое сердце биться сильнее от вожделения. Я вышла на улицу, было темно безлюдно и очень холодно, я быстро пошла в указанное место.
Около двух часов ночи, я подошла к площадке, именно там должен был встретить меня Господин. Было очень темно, в округе не было ни одного фонаря. Господина не видно. И тут звонит телефон. Господин говорит, что будет позже, а пока я должна найти зеленый металлический заборчик, около метра в высоту и лизнуть его верхушку. Я поняла, что задумал Господин. Он хотел, чтоб я немного померзла перед встречей с ним, да еще и в неудобном положении, так уж и быть, его желание — закон. Указанный забор я нашла без проблем. Нагнулась, и тяжело вздохнув, дотронулась до его верхушки языком. Как и следовало ожидать, язык примерз, назад я его уже оторвать не могла. Положение было крайне неудобным, я была фактически в позе раком, как будто меня заковали в колодки, только еще рот не могу закрыть.
Зная манеры своего Господина, я предположила, что он будет примерно через час. Или может он уже здесь и будет наблюдать за мной в течение часа. Осмотреться вокруг я не имела возможности. Мое положение сильно сковывало меня в движениях, от чего, кстати, мирится с холодом было еще труднее.
Прошло уже много времени, я пыталась согреться, как могла, перетоптывалась с ноги на ногу, растирала тело руками, но это не сильно помогало. Сказывалось и неудобное положение, спина сильно ныла. Я не могла присесть, не могла нормально опереться. Небольшим облегчением было то, что я опиралась руками на заборчик, это облегчало мои страдания. Но руки были моим единственным способом себя как-то согреть, так что приходилось балансировать между удобством и теплом. Больше всего доставалось неприкрытому лицу. Щеки сильно обмерзли. Я старалась закрывать лицо руками, но это было тяжело. Из носа ручьем текли сопли, прямо в раскрытый рот, и мне приходилось постоянно вытирать его варежками.
Я посмотрела на часы, прошел час. Я уже начинаю предполагать, что хозяин не появится и его задание заключается в том, чтобы простоять так до самого утра. Я этого не выдержу. Но как мне быть? Я как то читала, что чтобы отморозить примерзшую к металлу конечность нужно полить ее теплой водой. Стараюсь часто дышать, чтобы разморозиться при помощи теплого воздуха, от этого становится только хуже. Пытаюсь оторвать язык от забора, снова безуспешно. Я в отчаянии. Прошло еще около полчаса часов. И тут я услышала сзади шаги.
Это был он. У меня не было сомнений. Мой Господин, подошел со спины, я не могла его видеть. Он подошел ко мне и положил руку на мою оттопыренную попу. Я попыталась поприветствовать его, но ничего кроме дрожащего мычания произнести не смогла. Господин схватил меня за руки и завел их за спину, я услышала щелчок наручников. Вот теперь мое положение было действительно плачевным. Остается только надеется, что Господин не заставит меня так стоять еще час. Но у него были другие планы. Резко расстегнув застежки Господин, сдернул с меня штаны вместе с трусами и спустил их до колен. Оох... Вот теперь я по-настоящему почувствовала силу сегодняшнего мороза, причем на самых чувствительных местах. Все чего мне сейчас хотелось это не оставаться так ни на секунду дольше, лишь бы Господин делал быстрее все то, что задумал. И Господин не заставил меня долго ждать. Мощный, хлесткий удар плетью пришелся на мои ягодицы и громким эхом раздался на весь парк. Удар был болезненным, но не очень, наверно в силу отмороженности моего зада. Но там где первый, там и второй, и третий, и четвертый, удары сыпались один за другим. Боль становилась невыносимая, но больше всего меня мучило то, что я, по сути, не могла от нее никуда деться. То есть единственное, что меня удерживало, был мой язык, примерзший к забору. Учитывая мое положение я была, как будто скована металлическим оковами. Все что мне оставалось это слегка дергаться в такт ударам, и протяжно мычать сквозь язык. Но Господин все не останавливался. Я боялась, что от боли могу случайно прикусить язык, тогда мне пришлось вцепиться в холодный метал зубами. Когда Господин все-таки остановился, я почувствовала что все мое тело покрыто испариной, холод совсем не ощущался. Получается, что это была «согревательная» порка.
Господин надел на меня штаны и обошел забор остановившись перед мои лицом. Я все еще не могла посмотреть на него. Но все я могла видеть его ниже пояса. Он расстегнул ширинку и, достав свой член, начал мочится прямо мне на лицо. Я никогда не любила золотой дождь, но сейчас эта теплая соленая жидкость была для меня спасительной. Мой язык оттаял, освободив меня от мучительно долгого поцелуя с зеленым заборчиком. С хрустом выпрямив спину, я попыталась поблагодарить Господина, но язык и челюсть сильно свело, и у меня опять ничего кроме мычания не получилось. Но Господину было на это все равно, наша прогулка только начиналась.
Следующим пунктом в нашей программе была игра в снежки. Ну как игра, Господин снял с меня куртку, и всю верхнюю одежду, оголив до пояса. И не забыл надеть на меня наручники, так что игра больше походила на охоту. Я бегала среди деревьев в парке, а Господин кидал в меня снежки. Бегать было сложно, мешал толстый слой снега. А Господин хоть и не часто попадал в меня, но каждый снежок ощущался адской, холодной болью. Менее болезненными были попадания в спину. И я в итоге навострилась в последний момент уворачиваться от снежка, подставляя менее болезненную часть тела. Господина это разозлило, он хотел, чтобы снежки разбивались о мою неприкрытую грудь. В конечном счете, он поймал меня и приковал спиной к дереву, отошел на пять метров и просто расстрелял меня как врага отечества. К концу экзекуции я была еле живая, холод сковал мое тело настолько, что я почти не могла двигаться. Но испытания на этом не заканчивались.
Мы отправились на ледяную горку, все, что мне нужно было сделать, это прокатится на ней всего один раз. Голой попой. По началу, мне показалось, что это не сложно.
Даже когда я села на лед, мои ягодицы сначала были словно ужаленными, потом быстро привыкли ко льду. Господин привязал мои руки к лодыжкам чтобы я не смогла перевернуться, и мне сначала казалось что это лишнее, я все равно съеду с этой горки если он того хочет. Но когда я начала спускаться... ни порка кнутом, ни крапива, ни огонь, ни что не может сравнится с болью, которую я испытала. Трение и лед сделали свое дело. За несколько секунд спуска я перенесла что-то действительно страшное. Попа стала фиолетовая, я ее уже почти не чувствовала. Внизу мне удалось перевернуться. Подняв попу вверх, я уткнулась лицом в снег. Я рыдала, в ожидании когда Господин придет и развяжет меня. Но он, похоже хотел подольше понаблюдать за мной, в такой унизительной позе. Но тем не менее для меня это было наименее болезненное положение.
Господин чередовал испытания для разных частей моего тела. Все для того чтобы я не получила обморожения. Пока одни конечности морозятся, другие прячутся под плотные слои одежды. И пришло время пострадать моим ручкам и ножкам. Я сняла варежки и ботинки, Господин видимо не рассчитал, что под ботинками у меня будут колготки, которые невозможно снять не снимая штаны, и мне пришлось их разорвать оголив ступню. На меня был одет ошейник с поводком, и Господин приказал идти за ним на четвереньках. «Собачья прогулка» была для меня привычным испытанием, но никогда мне не приходилось идти босыми ногами и руками по снегу. Однако, это было не так болезненно как другие испытания. Я больше выматывалась физически, а руки и ноги уже почти не чувствовала.
В итоге мы пришли к маленькой беседке. Господин, разрешил мне надеть ботинки и варежки, а затем приказал мне, приспустить штаны и перевалится через один из бортиков в беседке. Оох... я уж подумала, что опять достанется моей многострадальной попке. Но правда была куда страшнее.
Господин встал не скамейку и потянулся к крыше веранды. Я пыталась повернуть голову и разглядеть зачем, как вдруг услышала характерный хруст отламывающейся сосульки. Не успела я подумать куда Господин мне ее засунет, как Господин, без всяких прелюдий, начал засовывать мне ее туда куда я подумала. Колечко ануса далось легко и сосулька быстро погрузилась внутрь. Сначала ощущение были как от вставки обычного плага, но вскоре я почувствовала страшный зуд в своем заднем проходе. Ощущения нельзя было назвать болезненными, но совсем не из приятных. Я почувствовала как капли воды начали скользить по моим ногам и половым губам. Не успела моя затычка дотаять, как я услышала хруст еще одной. Господин медленно начал вводить ее рядом со старой. Вторая сосулька вошла также легко. Но я точно знала, что эта не последняя. Третья сосулька уже поставила вопрос о разработанности моей попы. Господин любил узкие дырки, и всегда после фистинга давал мне время «закрыться». И сейчас видимо настал тот редкий день, когда моему сфинктеру придется несладко. Четвертая сосулька далась с трудом, несмотря на то, что заморозка смягчала боль, я чувствовала что уже разрываюсь. Но сосульки таяли быстро. И дождавшись когда от первой сосульки почти ничего не осталось, Господин засунул в меня пятую, а затем почти сразу шестую. Это была ужасная пытка, сосульки таяли и текли ручьем по моим ногам, а Господин все засовывал новые и новые. Фистинг сосульками, как это вообще пришло ему в голову? Когда пытка закончилась, я посчитала, что во мне побывало тринадцать сосулек.
Я упала на снег, абсолютно без сил и скованная холодом. Все что я могла сделать, это свернуться в клубок и тихонько дрожать. Я могла так пролежать еще долго, но мне была дана команда одеваться и идти домой. Это все, конец моим мучениям. Я хотела поднять голову, чтобы поблагодарить Господина, но его уже не было рядом. Он исчез также неожиданно, как и появился.
Придя домой, я в первую очередь плюхнулась в горячую ванну. Когда мои пальцы окончательно отмерзли, и я могла ими спокойно шевелить, я закрыла глаза и начала со смаком вспоминать события минувшей ночи.
287