Для нее секс давно стал отнюдь не механическим движением двух разнополых субъектов, а неким таинством, единением душ — и не важно, святых или грешных.
Покинув без сожаления пору своей мятежной юности, она стала шикарной и обольстительной женщиной. Она волновала мужчин, не прикладывая никаких особенных усилий, она обладала редкой способностью искушать, по — разному: утопив в море нежности или взяв силой, подобно тому как хищник захватывает добычу. Мое — значит мое. И ничье больше. Не важно, на несколько мгновений или на всю жизнь.
Но и завладеть телом ей было недостаточно. Она отдаст тебе себя, если ты того, конечно, заслуживаешь, но ты не получишь ее, ее всю без остатка, если не отдашь свою душу взамен.
Сколько бы мужчин ни было в ее жизни и по чьей бы инициативе не происходил в определенный момент разрыв, она умела справляться со своим унынием, и «переварив неудачу», уверенно двигалась дальше по жизни, со временем сжигая мосты и забывая их. Они же не могли до конца ее забыть: некоторые спустя время снова искали встреч, некоторые провожали при встрече завистливыми, а то и тоскливыми взглядами — не могли смириться с тем, что она по-прежнему жива и здорова, и даже счастлива.
«Угонщица» — эту песню она частенько примеряла на себя. Особенно нравились строчки «не вернется уже назад, кто хоть раз со мной покатается».
Но с этим мужчиной все обстояло иначе. Она по разному представляла себе эту встречу, и моменты близости в особенности. «Мы не будем говорить о том, почему расстались когда-то и как провели эти n лет. Не будем говорить ни о чем и ни о ком. Слов не будет. Будет слышно только наше дыхание, поцелуи... — звуки нашей любви».
И он тоже с нетерпением ждал этой встречи. Ждал очень долго. Волновался, хотя и не подавал виду. Сколько всего было пережито ими давно, во времена безбашенной юности! Сколько раз они были близки — и всегда она была для него необходимой, по особенному желанной.
И теперь, спустя годы, он понял, что она не утратила былой привлекательности и соблазнительности. Напротив, эти черты настолько проявились, что — по его мнению — приобрели колдовской, почти ведьминский оттенок. «Не уйдешь от меня, не уйдешь» — читалось ему в ее образе. Да он, собственно, и не собирался. Несмотря на то, что когда-то судьба развела, сегодня они снова были вместе. Уже одно это давало их душам покой, ощущение надежности, понимание того, что вновь рядом с тобой любящее существо, которое всегда думает о тебе и переживает за тебя, понимает каждое движение твоей души.
Ей с ним рядом всегда было комфортно. Не только в постели, но и по жизни. Психологический, душевный комфорт. Он делился с ней всем, чем мог. Не жалел тепла, ведь только человеческое тепло придает смысл каждой минуте жизни. Его никогда не бывает много и никогда не бывает достаточно. И никакие деньги не заменят его.
Он был простым парнем и не скрывая, говорил: «Собственно, я могу дать тебе немногое: чай — если будешь, себя — если полюбишь и дорогу, если уйдешь». Он напророчил. Однажды так и случилось. Но судьба хоть и жестокая штука, но совсем не дура. И если людям суждено встретиться снова, она непременно устроит эту встречу и преподнесет при этом массу сюрпризов.
«Невиданная роскошь быть собой, когда вокруг тебя одни лишь маски...» Больше всего она любила его за это — с ним можно было не рисоваться и не строить из се
бя сдержанную сильную женщину. С ним можно было быть... разной... искренней, честной и преданной... капризной, придирчивой и своенравной, почти самодуркой... быть слезами или смехом, песней или молитвой... хрупким мотыльком или глотком воды в нестерпимый зной... придорожной былинкой и неутомимым любящим сердцем... Он всегда поймет и простит. Обидится, но в конце концов все равно простит. Он был, пожалуй, единственным, о ком она могла сказать: «Он дотрагивается до меня, а я от этого трогаюсь умом...»
Вот и сегодня... не существовало времени и пространства... во всем мире были только они двое.
Она повернула его на спину, прильнула к нему с грацией пантеры и снова отстранилась. Осторожно положила ладони на грудь, и, вдруг неожиданно проведя пальцами от его виска к щеке, взялась за подбородок... Она смотрела на его грудь. И вдруг поймала на себе его взгляд. Взгляд, от которого невозможно было оторваться. Взгляд, полный нежности и бесконечной преданности. Взгляд, от которого чуть не «закоротило»! Это была настоящая близость!
— Ты сегодня только мой...
— Я весь твой.
С этими словами он закрыл в предвкушении глаза, а она начала заново изучать такое родное тело, миллиметр за миллиметром спускаясь все ниже, играя с сосками, проводя ладонями по сильным рукам, сжимая слегка бицепсы и прислушиваясь к его сладким стонам. О боже как он был прекрасен в эти минуты. Она не понимала, как это возможно — получать удовольствие и быть таким красивым, практически эстетичным! С него можно было писать полотна в этот момент!
Постепенно ее руки и губы добрались до его сокровенного, и вот уже оно — самое первое ощущение его в себе. Ей немного сложно справляться с ним... таким... ого... но она упивается близостью, и он начинает слегка двигать бедрами ей навстречу, направляя ее и поддерживая ритм...
Он отнимает ее от этого занятия, притягивает к себе, долго и нежно целует и..."что это?» — вырывается у нее полустон-полувздох. — Каково? — с улыбкой чеширского кота спрашивает он и помогает ей сесть. Ммммм... настал, настал момент истины! Он по-настоящему внутри нее, там, где нужно! — Это неописуемо, — говорит она, не найдя других слов, и погружается в радужную гамму ни с чем не сравнимых ощущений. Она чередует свои плавные, неторопливые движения с поцелуями, во время одного из которых он садится...
Она обняла его ногами за талию, поцеловала и вновь продолжительно посмотрела в глаза.
— Помоги мне...
— ? — он не понял и изумленно повел бровью.
— Подскажи, как я должна... двигаться...
Она хотела, чтобы он испытал то же, что испытывала она рядом с ним, — это изумительное сочетание спокойствия, развратности и чуда... хотела, чтобы он знал: когда-то, всего лишь раз попробовав его, она безнадежно пристрастилась...
Он не заставил себя ждать. Притянул ее к себе, держа одной рукой за спину, другой — за бедра, и начал двигаться, медленно, словно боясь спугнуть единение и все больше накатывающее наслаждение.
Она поймала и подхватила ритм, они физически стали ощущать друг друга — кожей, душой, шестым чувством... Движения их стали вдруг синхронизироваться, входить в резонанс друг с другом.
До сих пор каждый из них был отдельной энергией, отдельным организмом, и это было видно... Но сейчас, в это мгновение их энергии слились воедино. Один человек питал другого, каждый каждого. Постепенно их энергия, переливаясь и усиливаясь, стала всеобщей...
185