(сокращенный/облегченный вариант)
Рота была на выезде - на полигоне, где в течение трёх дней должна была отработать очередные нормативы, и потому в казарме было шаром покати...
— Андрюха... иди сюда! - негромко проговорил-позвал младший сержант Бакланов.
Баклан видел, как Архип, повернувшись в его сторону, на мгновение замер... как, проходя по проходу, остановился у койки Коха - замер снова, наклонившись над лежащим Кохом... как вышел на "взлётку" и, бесшумно пройдя её, свернул в проход, ведущий к койке, на которой лежал он, младший сержант Бакланов, - подойдя, Архип сел на край койки, стоящей против койки Баклана.
— Что, Саня?
— Шланг спит? - тихо проговорил-спросил Баклан, глядя Архипу в глаза.
— Спит, - тихо засмеялся Архип.. - С головой, бля, укрылся - хуй свой нюхает... токсикоман!
Баклан засмеялся в ответ, но засмеялся как-то вынужденно, или, говоря точнее, отозвался на смех смехом скорее автоматически, а не потому, что оценил шутку Архипа про Шланга, нюхающего свой хуй... они помолчали, - не было никаких внешних причин-поводов для напряга, и, тем не менее, странный напряг, ощутимо повисший в воздухе, они оба невольно почувствовали - словно между ними, находящимися в метре друг от друга, возникло невидимое магнитное поле.
— Чего ты, Санёк, меня звал? - прошептал рядовой Архипов, вопрошающе всматриваясь в глаза лежащего на боку младшего сержанта Бакланова... собственно, можно было эти вполне обычные слова не шептать: и в силу их казарменного статуса, и потому, что вокруг них никого не было, в таком шёпоте не было никакой необходимости, и тем не менее... тем не менее, Архип не проговорил свой вопрос, а именно прошептал, отчего невидимое магнитное поле между ним и лежащим напротив Бакланом стало ещё более ощутимым, - буквально секунду-другую они неотрывно смотрели друг другу в глаза, смутно понимая, что из этого поля им так просто уже не вырваться... да и надо ли было вырываться?
— Архип... ложись ко мне! - неожиданно проговорил младший сержант Бакланов, одновременно с этим чуть отодвигаясь в сторону и таким образом как бы уступая Архипу часть своей койки. - Ложись...
Архип, услышав от Баклана "ложись ко мне", не удивился услышанному - словно он ждал от Баклана эти слова... или, во всяком случае, был к таким словам был внутренне готов, - рядовой Архипов не удивился... А между тем, это было предложение, то есть самое настоящее предложение, сделанное младшим сержантом Баклановым рядовому Архипову, и хотя прозвучало это предложение несколько грубовато, но зато прозвучало оно совершенно определённо - вполне понятно... это было конкретное предложение, и Архип, в ту же секунду осознав-почувствовав, что сейчас он это сделает - в койку к Баклану ляжет, и ляжет не просто так, а понятно с какой целью, тем не менее, глядя Баклану в глаза, растянул в улыбке губы:
— Зачем?
— Затем! Ложись, бля... узнаешь!
Говоря Архипу "ложись ко мне", Баклан без всяких на то оснований лишь смутно чувствовал, что Архип не откажется - не удивится и не возмутится... откуда у него, у Баклана, было такое чувство? Конечно, они только что, всего-навсего полчаса тому назад, на пару - или, как сказал Архип в канцелярии, "в два смычка" - отымели-трахнули в рот салабона: поочерёдно вставляя Зайцу в рот распираемые от возбуждения члены, они делали это на глазах друг у друга, не скрывали друг от друга своего наслаждения... но разве то, что они делали в туалете с рядовым Зайцем, могло теперь стать весомым основанием для того, чтобы нечто подобное предпринять-попробовать уже между собой? Ведь одно дело - в рот давать... и совсем другое дело - в рот брать... или - всё это частности, не имеющие никакой принципиальной разницы в том смысле, что "дать" и "взять" есть ни что иное, как две стороны одной и той же медали, именуемой словом "секс"? Во всяком случае, зазывая Архипа к себе в постель, Баклан сам для себя не смог бы внятно сформулировать, почему у него было чувство, что Архип не откажется - не удивится и не возмутится... просто было это чувство-ощущение - потому и сказал Баклан "ложись ко мне"; а услышав в ответ "зачем", по той интонации, с какой Архип это "зачем" произнёс, тут же понял, что в чувстве своём не ошибся - и потому ответил Архипу уже совершенно уверенно, даже нетерпеливо: "ложись, бля... узнаешь!"
— Трусы снимать, товарищ младший сержант? - дурашливо улыбаясь - изображая из себя на всё готового салабона, проговорил-прошептал Архип, чувствуя, как его член в трусах медленно наливается сладко томительной тяжестью.
— Какой ты догадливый... - тихо смеялся Баклан... и, откидывая в сторону полу тонкого армейского одеяла, в ответ так же дурашливо - подчеркнуто строго - проговорил, изображая из себя крутого "дедушку": - В койку, солдат! Трусы я сниму с тебя сам...
— И что же мы будем делать - в койке и без трусов? - Архип неожиданно для себя самого произнёс это так, как будто он заигрывал с Бакланом... проговорил-произнёс свой вопрос совершенно блятским - словно подмигивающим - голосом, глядя на лежащего перед ним Баклана возбуждённо заблестевшими глазами.
Баклан почувствовав, как член его, поднимаясь и выпрямляясь, сладостно затвердевает.
— Что будем делать мы в койке? - прошептал Баклан, мышцами сфинктера ощущая растущее, как на дрожжах, возбуждение..
— Да, без трусов... что будем делать? - Архип, глядя на Баклана, тихо засмеялся.
— Я тебя, мальчик, ебать сейчас буду... в попку буду тебя ебать - вот что мы будем сейчас с тобой делать! - глядя на Архипа, Баклан выдохнул-проговорил всё это возбуждённо и жарко, невольно смакуя каждое произносимое слово... уже одно это был в кайф - говорить вот так, ничуть не стыдясь своего желания.
— Санёк... - выдохнул Архип и, на секунду запнувшись, невольно облизнул пересохшие губы, - я же тебя, Санёчек, сам сейчас... сам тебя выебу - вставлю тебе между ног...
Какой-то миг - буквально секунду-другую - они испытующе смотрели в глаза друг друга, осмысливая то, что только что прозвучало в темноте пустой казармы... всё было сказано, и сказано было с максимальной откровенностью - желания были открытым текстом не только озвучены, вслух проговорены, но и услышаны... их молодые, в туалете с Зайцем не утолённые, а только разбуженные желания уже шумели в их молодых телах, наполняя сладким током вожделения губы, руки, ноги... и, конечно, промежности, где у них у обоих уже дыбились от предвкушения возбуждённо залупившиеся члены....
— Ложись... - коротко и вместе с тем нетерпеливо прошептал-выдохнул Баклан, и это его нетерпеливо короткое, жарко выдохнутое "ложись" было косвенным согласием на то, о чём только что проговорил Архип.... да и как могло быть иначе?
Архип, коротко рассмеявшись, чуть приподнялся, снимая с себя трусы... не задумываясь, он вытащил из трусов одну ногу, затем другую и, положив трусы на тумбочку - оставшись совершенно голым, решительно отбросил в сторону одеяло, которым был по грудь укрыт Баклан... трусы у Баклана топорщились, вздымались колом, - младший сержант Бакланов, всё это время лежавший на спине, хотел отодвинуться в сторону, чтоб уступить Архипу половину койки, но Архип, не заметив это невольное движение либо намеренно его игнорируя, в то же мгновение навалился на Баклана всем телом сверху, подмял его под себя, с силой вдавливаясь через ткань трусов напряженно торчащим членом в твёрдый стояк Баклана... и не только членом, а всем телом - всем своим молодым, горячим и потому безоглядно сладким желанием вдавился рядовой Архипов в лежащего под ним младшего сержанта Бакланова,
- Баклан, невольно раздвигая, разводя в стороны ноги, одновременно с этим так же невольно, подчиняясь внутренней логике двух сладострастно слившихся тел, обвил спину Архипа руками, прижимая Архипа к себе... на какой-то миг они оба замерли, явно не зная, что делать дальше, - их молодые, истосковавшиеся по теплу и ласке тела, словно осознавая свалившееся на них блаженство, секунду-другую были неподвижны, и только жаркое сопение свидетельствовало о степени их взаимного возбуждения... секунду-другую они лежали без всякого движения, вдавившись один в другого, и в эти секунды неподвижности каждый из них всеми частями своего тела - руками, животами, возбужденно твёрдыми членами - словно осознавал всю упоительную сладость этого слияния... но уже в следующую секунду, подчиняясь всё той же внутренней логике сладострастно слившихся тел.
Архип самым естественным образом приблизил свои губы к губам Баклана и, не задумываясь, совершенно не беспокоясь, как это будет выглядеть со стороны и что обо всём этом может подумать Баклан, вожделенно приоткрывшимся ртом жадно и сильно, безоглядно страстно впился, всосался в рот Баклана, - младший сержант Бакланов, лишь на долю секунды удивившись т а к о м у повороту событий, тут же, принимая это как должное, а потому нисколько не возражая и не противясь тому, что делает с ним лежащий на нём Архип, послушно отдал свои губы во власть сладко впившихся губ Архипа, чувствуя новый прилив жаркого, огнём полыхнувшего сладострастия... они оба - и младший сержант Бакланов, и рядовой Архипов - не были геями, и это сладостное сосание в губы не было проявлением внезапно вспыхнувшей между ними любви, - их молодые, по теплу и по ласке истосковавшиеся тела, их не погрязшие в комплексах души - вот что было причиной совершенно естественного удовольствия-наслаждения... и еще был один существенный момент: они оба были совершенно нормальными - без кавычек нормальными! - парнями, а потому ничего удивительного не было в том порыве, который, спонтанно родившись в туалете, естественным образом теперь получил продолжение на кровати младшего сержанта Бакланова, - всосавшись в губы Баклана.
Архип невольно задвигал, заёрзал пахом по паху лежащего под ним Баклана, и Баклан, также невольно - совершенно непроизвольно - скользнув руками по телу Архипа вниз, ощутил ладонями сочные голые ягодицы, конвульсивно сжимающиеся от наслаждения.... "он, бля, ебёт... он ебёт меня - т а к ебёт..." - мелькнула в голове Баклана мысль, и эта мелькнувшая мысль странным образом породила в теле Баклана ещё большее сладострастие - Баклан, снизу вверх стараясь вдавиться, со своей стороны ещё больше вжаться пахом в пах лежащего на нём Архипа, ладонями непроизвольно заскользил по Архиповым ягодицам, с наслаждением сжимая их, поглаживая, стискивая... е-моё!.. это был кайф!
Какое-то время они сосались в губы... точнее, Архип сосал в губы Баклана, одновременно с этим судорожно сжимая ягодицы - с силой вдавливая свой колом стоящий член в пах лежащего под ним Баклана... в принципе, можно было запросто кончить так, никуда не вставляя и не всовывая, потому как член Архипа от елозящих движений то и дело залупался, тёрся клейко влажной головкой о трусы, и это было тоже необыкновенно приятно, - многие мальчишки делают именно так: стесняясь обнажаться либо не чувствуя в том внутренней потребности, они под видом борьбы, или в ходе игры-возни, или даже делая вид, что всё это шутка, к сексу никакого отношения не имеющая, кончают один на одном себе в трусы, заполучая оргазмы от одного лишь трения... но то - мальчишки, для которых в силу их возраста прямой анальный контакт еще кажется некой абстракцией, и потому они вполне довольствуются сладострастным трением - раздражением членов таким довольно простым образом; напоминающим им, мальчишкам, уже втайне ими освоенную и даже отчасти привычную мастурбацию; а в девятнадцать-двадцать лет, даже если ты делаешь это впервые, представления о способах достижения оргазма уже совершенно иные, и обуславливаются эти представления иным - взрослым - взглядом и на сам секс, и на жизнь вообще. .. сосаться в губы, одновременно с этим залупая стиснутый животами член, было необыкновенно приятно, но впереди было еще более приятное, и Архип, оторвавшись от губ Баклана, приподнял голову, глядя на Баклана возбуждённо блестящими в темноте глазами.
— Санёчек... хуля ты в трусах? - прошептал Архип прерывистым голосом, съезжая с тела Баклана в сторону. - Снимай, бля.... - И, не дожидаясь, когда это сделает Баклан, тут же сам потянул его трусы к ногам, уверенно стягивая их с лежащего на спине младшего сержанта.
Спустя секунду они были голые уже оба, - Архип, нетерпеливо стянув трусы с Баклана, хотел повалиться на Баклана снова, но Баклан, увернувшись в сторону, сам подмял Архипа под себя - теперь уже младший сержант Бакланов навалился на рядового Архипова сверху и, с силой вдавливая свой распираемый от возбуждения стояк Архипу в живот, одновременно с этим почувствовал, как в живот его вдавился горячий и твёрдый, как лом, стояк Архипа... теперь они оба были совершенно голые: от кайфа - от сладости ощущений - у обоих перехватило дыхание, - оба горячие и возбуждённые, оба желающие продолжения; они лежали в пустой казарме на узкой армейской кровати, и были они в эти минуты интимной мужской близости уже не рядовым Архиповым и не младшим сержантом Баклановым, а были они Андрюхой и Саней - были просто парнями, молодыми, безоглядно возбуждёнными, преисполненными взаимного желания... они оба делали это впервые - и потому оба в своих желаниях были по-детски безоговорочно искренними... ах, какое это было упоение!
младший сержант Бакланов, и рядовой Архипов - оба - испытали вполне объяснимый кайф с рядовым Зайцем, когда они, поочерёдно вставляя Зайцу в рот, излили своё молодое семя... но то был кайф чисто физический и, кроме того, в каком-то смысле односторонний, поскольку Заяц хотя и двигал головой сам, послушно исполняя отведённую ему роль, тем не менее делал это по принуждению, то есть сосать вставляемые ему в рот члены был вынужден, а теперь они, оказавшись в одной постели, будучи совершенно голыми, сладостно возбуждёнными, испытывали от всего этого кайф обоюдный, то есть взаимный, а потому более сильный - более упоительный... кайф этот стёр, уничтожил различие между ними в званиях, в сроках службы, и в этом был тоже кайф - кайф невольного обретения человеческой сущности, отметающей лычки и прочие признаки внешней, вольно или невольно разъединяющей иерархии, - два парня без всяких знаков различия, страстно прижившиеся друг к другу, лежали в армейской казарме так, как могли бы лежать в московской квартире, или на даче под Санкт-Петербургом, или в отеле ночного Парижа, или в ничтожно малом и потому почти безымянном, в снегу утонувшем глухом городишке где-нибудь за Уралом, или на солнцем залитом, но совершенно пустынном пляже у самой кромки мягко шумящего серебристыми волнами Атлантического океана... да где угодно могли они лежать так, как лежали сейчас на узкой армейской кровати, погруженные в жаром опаляющую страсть, и это тоже был кайф - не столько осознаваемый, сколько ощущаемый кайф вечно молодой и потому упоительно сладкой, из быта выдёргивающей и в бытие погружающей свободы...
Судорожно сжимая ягодицы - елозя телом по телу Андрея, Саня сосал Андрея в губы, в то время как сам Андрюха, лежа под Саней, тискал ладонями Санины ягодицы - бархатистые, мягко упругие, возбуждающе сочные... это было блаженство! Баклан впервые целовался взасос - не именно с парнем, а вообще целовался взасос впервые в жизни, потому как до армии у него с девчонками как-то не складывалось и по этой части тоже... а тут - он делал это впервые, то есть впервые сосался взасос, и это был кайф... охуительный кайф! Наконец, оторвавшись от сладких губ Архипа, Баклан посмотрел Архипу в глаза блестящим и вместе с тем чуть затуманенным от возбуждения взглядом:
— Андрюха, бля... что - возьмешь у меня? Как Заяц... возьмёшь, бля, в рот? - прошептал Баклан, обдавая лицо Архипа горячим дыханием.
— А что - думаешь, что нет? Хуля нам, пацанам... давай, бля! Я у тебя, а я ты у меня... друг у друга - давай! - отозвался Архип, чувствуя, как губы его от страстного сосания слегка набухли и словно потолстели. - Слезай...
Баклан, беспрекословно подчиняясь, тут же откинулся в сторону, и Архип, поворачиваясь набок, невольно покосился на освещенный выход их спального помещения в узкий поперечный коридор, откуда вела дверь на выход.
— Вот, бля, придет сейчас кто-нибудь... оперативный дежурный, к примеру, или из наших кто-нибудь вдруг заявится... мало ль чего! А мы здесь кайфуем.... вот обломается! - проговорил Архип, переводя вопросительный взгляд на Баклана.
— А поебать! - отозвался Баклан, стискивая-сжимая в кулаке свой несгибаемо твёрдый, сладко зудящий член. - Или ты что - у ж е обломался?
— Я? - засмеялся Архип, точно так же - непроизвольно - тиская пальцами член свой. - Хуля, бля, мне обламываться? Кайф, бля, такой, что никаких "ракушек" не надо... ну, то есть, не надо, пока мы здесь - в армии. А в случае чего... успеем трусы надеть! Хуля нам, пацанам... поебать!
Конечно, им было вовсе не "поебать", и если б кто-то сейчас вдруг возник-появился в пустой казарме и их, возбуждённых и голых, на койке застукал, это было б подобно смерти... кто б им поверил, что они, кайфующие друг с другом, не гомики и не педики - что всё это п р о с т о т а к? Никто б не поверил... и это был бы пипец - в казарме, где одни парни, это был бы полный пипец! Но кто, где и когда видел, чтоб кто-то, на всех парусах беспрепятственно летящий в рай, вдруг взял бы и остановился - по собственной воле сошел бы с дистанции? То, о чём сказал Архип, было хотя и маловероятно, но вполне возможно - кто-то посторонний или даже свой, из роты, мог появиться в этот неурочный час в казарме... и что? Они, Андрюха и Саня, опасаясь быть застигнутыми, сейчас, прерывая своё упоительное занятие, смогли бы спокойно встать, надеть трусы и, пожелав друг другу спокойной ночи, разойтись-разбежаться в разные стороны - и сделать всё это лишь потому, что кто-то гипотетический мог их гипотетически застукать? Да ни за что! Ни за какие коврижки! Ни за какое бабло! Это был кайф - полноценный кайф, и если б сейчас не Архип, а Баклан вслух предположил бы, что кто-то их, возбуждённых и голых, может увидеть-застукать, то "поебать" Баклану ответил бы Архип... только и всего! Собственно, он и ответил - повторил "поебать" вслед за Бакланом.
Баклан, приподняв на локте верхнюю часть тела, нетерпеливо подался животом к лицу Архипа, думая, что Архип возьмёт в рот - пососёт - первым... а потом у Архипа возьмёт в рот он сам, и таким образом они это сделают - это попробуют, но Архип, упреждая Баклана, остановил его на полпути:
— Саня, не так... ложись валетом - и мы друг у друга отдновременно... одновременно, бля, в рот возьмём!
Баклан, не отзываясь, послушно развернулся на сто восемьдесят градусов и, укладываясь боком против лежащего на боку Архипа, одновременно с этим подал своё тело назад, так что лицо его оказалось напротив паха Архипа, в то время как его собственный пах очутился аккурат на уровне Архипова лица.
— Бля, никогда не сосал... - непроизвольно вырвалось у Архипа, и он, приглушенно засмеявшись, легонько сжал пальцами член Баклана у самого основания.
— Я, бля, что ли сосал? - отозвался Баклан, точно также беря пальцами член Архипа - перехватывая ствол у основания, чтобы было удобней направить его в рот.
Возбуждённый, твёрдый, сочно залупившийся член был у Баклана перед глазами, и эта близость чужого, хищно устремлённого в рот члена невольно рождала в душе Баклана странно приятное, непонятно почему волнующее чувство... никогда ни о чём таком не думавший - никогда о подобном не помышлявший и даже с самим собой наедине никогда не предполагавший, что он на такое способен, Баклан вожделённо смотрел на член Архипа, и ему казалось, что его губы наполняются нетерпеливым желанием... а еще от члена исходил специфически мужской запах, но этот запах был не резкий и потому не отталкивающий, а едва уловимый - и тоже странно волнующий... глядя на член, Баклан хотел что-то добавить к сказанному - сказать про то, что он тоже, как и Архип, никогда не сосал, ни у кого ни разу не брал в рот, но в это мгновение он почувствовал, как головка его члена плавно вошла, провалилась в горячее и влажное, сладко обжавшее, и... ощутив это сладостное пленение - осознав, что Архип его член уже в з я л, Баклан, ничего не говоря за ненадобностью что-либо произносить, тут же совершенно непроизвольно потянулся губами к головке члена Архипа, - губы Сани Бакланова коснулись сочной, бархатисто-твёрдой плоти, и он, ни на мгновение не усомнившись в правильности того, что он делает, тут же влажно скользнул губами вперед, насаживая свой округлившийся рот на колом стоящий член Андрея....
Ё-моё!.. как же всё это было просто: лежа вот так - "валетом", делать всё это одновременно... и, делая одновременно, получать от этой одновременности двойное - взаимное - удовольствие... меньше часа тому назад, вставляя свой член в рот Зайцу, ощущая, как от воздействия горячих, влажно скользящих по вздыбленному стволу губ, сладко залупающих головку, огнём полыхает промежность, Баклан готов был подумать, что сладость эта - тот потолок, которого он достиг, а теперь он, лежа на койке, сосал сам, и это был кайф ничуть не меньший... ебать в туалете в рот Зайца было в кайф, но и сосать возбуждённо горячий член было ничуть не меньшим удовольствием - ничуть не меньшим, чем ощущать чьи-то губы на члене собственном, но теперь, когда всё это делалось одновременно, парни испытали кайф вдвойне, - промежность Архипа сладко гудела: ритмично насаживая свой рот на член Баклана, в то время как губы Баклана так же ритмично скользили по его собственному стволу, Архип точно так же, как и Баклан, испытывал самое неподдельное наслаждение... это был даже не кайф - это был полный улёт! Члены были солоноваты, но эта солоноватость не вызывала ни у Архипа, ни у Баклана ни малейшего отторжения - эта была та специфически мужская солоноватость, которая совершенно адекватно воспринималась ими в ответ на вдруг давшие о себе знать однополые импульсы... ах, как же всё это было классно!
Достаточно быстро оба нашли оптимальный темп и ритм, то есть приноровились друг к другу, так что уже не было никакой необходимости направлять члены руками, и руки обоих, словно дополняя и без того сладостные ощущения, взаимно заскользили по голым задницам, - с упоением трахая друг друга в рот, Андрюха и Саня взаимно ласкали друг другу ягодицы - гладили, мяли-сжимали, легонько тискали вожделеющими ладонями сочную, упруго-податливую мякоть полусфер... наверное, если б они за какой-то час до этого не разрядились с Зайцем, они бы наверняка уже кончили, но они делали это по второму кругу, и потому наслаждение длилось и длилось... лишь на короткое время выпуская члены изо рта, чтоб сглотнуть слюну, они снова вбирали их в рот - снова сосали, изнемогая от удовольствия... собственно, Архип Баклану не врал, когда говорил в канцелярии, что у него до армии бикса сосала - в рот брала, - Архипу в принципе это было не ново, но то ли те ощущения полуторагодичной давности успели притупиться-забыться, то ли сейчас играл свою роль тот факт, что Архип, чувствуя на члене жаром обжигающие губы Баклана, сосал при этом член Баклана сам, а только сейчас, с Саней, всё это было намного лучше - намного приятнее! - чем с той придурашной биксой, - парни сосали друг у друга, изнемогая от удовольствия... наконец, Архип первым почувствовал признаки приближающегося оргазма и, рывком выдергивая свой член изо рта Баклана, одновременно с этим выпустил чужой член изо рта своего, - резко дернувшись, Архип торопливо отстранился в сторону.
— Ты чего? - встревожено вскинул голову Баклан, готовый рвануться к тумбочке - к своим трусам; глядя то на Архипа, то на квадрат освещенного коридора, он вмиг обострившимся слухом пытался уловить признаки посторонних звуков.... всё было тихо. - Чего ты? - прошептал Баклан, вытирая тыльной стороной ладони мокрые губы.
— Бля! Ещё бы немного - и я бы кончил... - шепотом отозвался Архип, объясняя своё столь внезапное отстранение. - Давай, бля... давай отдохнём чуть-чуть, и потом... в жопу попробуем - в очко. Хочешь?
— А ты? - увильнул от прямого ответа Баклан, ладонью легонько сжимая, несильно стискивая Архиповы ягодицы.
— Ясное дело, что хочу! - простодушно отозвался Архип, чувствуя, как наслаждение, свидетельствующее о приближении оргазма, медленно отступает, притупляется, словно опять сворачивается в невидимый клубок. - Хуля нам, пацанам, не попробовать... попихаем друг друга в попец - ничего от этого не изменится... мир, бля, не рухнет! Главное, чтоб никто ничего не пронюхал - никто ни о чём не узнал... вот что, бля, главное в таком деле!
— А кто здесь узнает? Шланг, бля, спит... хуй свой с кровати свесив. А если вдруг Заяц ненароком возникнет-нарисуется, так мы его вмиг раком поставим - отбарабаним в очко по полной программе! Хуля нам, пацанам... - подражая Архипу, Баклан тихо засмеялся.
— А может, Санёчек, Зайца позвать? Может, его, бля, давай натянем - в жопу выебем-покайфуем... а?
После того, что случилось в начале ночи в туалете, предложение это было вполне реальным - вполне осуществимым: позвать сейчас Зайца, велеть ему раздеться либо самим сорвать с него одежду, повалить его, голого, на кровать и - точно так же по очереди... по очереди познать с салабоном Зайцем вкус анального секса - всё это было в пустой казарме, погруженной в ночь, вполне осуществимо... и вместе с тем - предложение это, по ходу разговора спонтанно пришедшее Архипу в голову и тут же без всякой задержки им высказанное-озвученное, было сейчас не совсем уместным, то есть не вписывающимся в ту траекторию, по которой они, уже вкусившие часть удовольствия, были готовы на всех парусах лететь дальше,
— они, так естественно распалённые взаимностью, были готовы вкусить и познать ещё неизведанное, и Заяц на этом пути к новым открытиям-рубежам был сейчас явно не нужен: позвать сейчас Зайца автоматически означало бы перевести себя на роль исключительно трахающих, а это, в свою очередь, наполовину суживало и обедняло спектр еще неиспытанного, не попробованного и неизведанного... у Баклана не только гудел распираемый от возбуждения член, но и приятным, щекотливо-ноющим зудом полыхали мышцы сфинктера, так что почти физически хотелось заполучить туда - в самую сердцевину зудящего удовольствия - что-то такое, что разодрало бы, разворошило бы этот сгусток сконцентрированной сладости, - хотелось не только трахать в очко самому, но и быть оттраханным в очко собственное... и что - он, Баклан, смог бы Архипу подставить своё вожделеющее очко в присутствии салабона? Конечно же, нет! А если так, то зачем сейчас нужен был Заяц? Заяц сейчас, окажись он здесь, был бы для них обоих явно лишним - и потому Баклан, стараясь придать своему голосу лёгкую насмешливость, прошептал:
— А ты что - боишься подставить очко своё с а м? Или, может, боишься подставить очко своё м н е - хочешь, чтоб за меня это сделал Заяц?
— Ну, бля, ты скажешь! - приглушенно рассмеялся Архип. - У салабона ещё писюн не вырос, чтобы пробовать старичка в зад!
— Так зачем же тогда звать его? Я тебя сам, бля, трахну - сам попробую... без всякого Зайца в попец натяну! - засмеялся Баклан, стискивая кулаком свой колом вздёрнутый член и одновременно с этим сильно-сильно сжимая мышцы сфинктера... "ох, бля... что сейчас будет - какой будет кайф!" - предвкушающе подумал Баклан, чувствуя, как нестерпимое, огнём полыхающее желание растекается по всему телу.
Архип, разогретый всем предыдущим не меньше Баклана и потому не меньше Баклана желающий заполучить член в своё собственное сладко зудящее очко, не мог не согласиться с правотой Баклана... "в жопу" Архипу, как и Баклану, хотелось попробовать с двух сторон - не только членом, но и собственно жопой, а потому никакие свидетели этого действа были не нужны, - Саня был прав.... и Архип, поднимаясь на кровати - становясь на колени, нетерпеливо выдохнул:
— Давай, бля, Санёчек... я тебя первый! Становись...
"Я тебя первый!" - сказал Архип, и... вот ведь странное дело! Баклан - как и Архип - до этой ночи никогда не думал об однополом сексе применительно к себе, никогда такой секс на себя ни спереди, ни сзади не примерял, а потому, с этим сексом столкнувшись, воспринял всё происходящее совершенно адекватно, то есть без всяких страхов-комплексов, - Баклан воспринял секс с Архипом как нечто естественное, во всех смыслах приятное, имеющее место быть... казалось бы: то, что между ними уже случилось - упоительно страстное трение друг о друга возбуждёнными членами, обоюдно приятное сосание - должно было б напрочь стереть любые представления о том, кто и кому "должен вставлять первым", - представления эти, необыкновенно важные и сакрально значимые для "нормальных парней", берегущих девственность своего очка как горделивое свидетельство своей "нормальности", казалось бы, не должны были волновать-тревожить нормального - без всяких кавычек - Баклана, а между тем... хотя Баклан совершенно не возражал подставить своё очко в принципе, и даже более того - он, сексуально возбуждённый, хотел это сделать, и сделать это, будучи нормальным без всяких кавычек, он был внутренне готов, но - услышав от Архипа "я тебя первый", он невольно напрягся.
- Баклан был старше Архипа по сроку службы, а потому, как ему показалось, было бы логичнее, если б в доминирующей роли он, младший сержант Бакланов, выступил первым... в повседневной армейской жизни тот, кто прослужил больше, во всём доминировал над тем, кто прослужил меньше, и потому Баклану на какой-то миг показалось-почудилось, что Архип нарушил эту нигде не прописанную, но неизменно соблюдаемую иерархию отношений... это - с одной стороны. А с другой стороны? А с другой стороны, это были не совсем повседневные отношения, - они - и младший сержант Бакланов, и рядовой Архипов - в эту ночь оказавшиеся по причине неожиданно возникших обстоятельств в одной постели, кайфовали на равных, и напоминать сейчас Архипу о сроках службы или показывать ему свои сержантские лычки было бы совершенно несуразным... "какая, бля, разница, кто кому вставит первым", - вслед за секундным напрягом тут же подумал нормальный, а не "нормальный" Баклан, и он был совершенно прав: разницы не было никакой.
Архип сказал "становись...", и Баклан, от себя мысленно добавив к сказанному "...раком", поскольку именно это всем известное словосочетание, отсылающее к известной сексуальной позе, ассоциировалось у неопытного Баклана с техникой однополого секса, тут же, поворачиваясь к Архипу голым задом, стал перед Архипом раком, или, как говорят о такой конфигурации тела на казённом языке, принял коленно-локтевое положение... для первого раза стороны принимающей эта поза была, быть может, и не самой оптимальной, но зато с точки зрения стороны посещающей поза эта выглядела вполне заманчиво, - Баклан, упираясь головой в подушку, выставил вверх и вверх заострившийся зад, отчего ягодицы его раскрылись, призывно распахнулись, и Архип, невольно засопев от предвкушения, тут же стал пристраиваться к Баклану сзади... много ли надо ума, чтоб пристроиться парню к парню! - спустя пару секунд на одной из кроватей погруженной в ночь казармы образовалась совершенно классическая композиция из двух молодых, жаждущих наслаждения тел, и...
Не так всё это оказалось просто! Минут двадцать, если не больше, они, изнемогающие от желания, безуспешно пытались вставить друг другу в анус - в очко... Едва Архип, пристроившись к заду Баклана, по причине отсутствия какого-либо опыта в осуществлении анального контакта решительно надавил головкой окаменевшего от напряжения члена на туго стиснутую дырочку входа, как Баклан, непроизвольно вскрикнув от боли, тут же стремительно дёрнулся вперёд, - первый блин оказался комом.
— Ты чего, бля... чего дёргаешься? - Архип, не понимая, в чём дело, потянул бёдра Баклана назад, возвращая их на исходную позицию. - Стой, бля, Санёчек... не дёргайся!
— Больно! - односложно выдохнул Баклан, сам не ожидавший, что будет именно так.
— Хуля там больно! - нетерпеливо прошептал Архип, так же нетерпеливо пристраиваясь к Баклану снова - направляя член в девственно сжатый вход. - Давай...
Но и вторая попытка, и третья, и даже четвёртая попытка не увенчались успехом, - все блины шли комом... обескураженный неудачей, Архип занял место Баклана - точно так же стал раком, подставляя очко своё... и - точно так же дёрнулся, стремительно уклоняясь от боли, едва Баклан попытался свой член вставить в очко ему, - член у Баклана хотя и был меньше, но во-первых, он меньше был на чуть-чуть, а во-вторых, размер члена в данном случае не играл никакой роли: при давлении головки члена, приставленного к очку, очко не растягивалось, не разжималось, а, казалось, наоборот - смыкалось, стискивалось-сжималось ещё сильнее... Минут двадцать, если не больше, они, меняясь местами, пытались вставить друг другу в зад, но всё это было безрезультатно - все их потуги были напрасны...
— Ну... и что теперь делать? - растерянно проговорил Баклан, вопросительно глядя на Архипа. - Ни хуя не получается...
— Смазка нужна, - лаконично проговорил Архип, лихорадочно думая, где эту самую смазку взять.
— Вазелин, бля, нужен! - возбуждённо отозвался Баклан, точно так же как с выражение "стать раком", однополый анальный секс у Баклана прочно ассоциировался со словом "вазелин" - слышал Баклан о вазелине как средстве, облегчающем проникновение члена в жопу, неоднократно, причем всегда под таким проникновением подразумевалось проникновение в жопу мужскую. .. и как он мог сейчас об этом забыть - не догадаться сам? - А где его взять? - Баклан с надеждой впился глазами в Архипа.
— А хуй его знает... где ты его сейчас возьмёшь? - отозвался Архип, продолжая лихорадочно думать, что можно использовать в качестве смазки.
Наверное, можно было б использовать вместо вазелина сливочное масло - хлеборез был Архипу земляком и в кусочке масла наверняка не отказал бы, но сейчас была ночь, и ни о какой столовой не могло быть речи... или наверняка можно было бы смазать головки членов жиром, который был в банке с тушенкой, но тушенку - тающие во рту кусочки говядины - Андрюха и Саня съели от нечего делать между завтраком и обедом, а банку как ненужную улику Заяц тут же выбросил.... неожиданно Архипу пришла в голову мысль, что в качестве смазки можно было использовать сперму Зайца... ну, то есть, заставить Зайца сдрочить - использовать салабона как маслобойню, но идея эта показалась Архипу малоосуществимой - не то чтобы неосуществимой совсем, а какой-то громоздкой, требующей дополнительных усилий... и потом: ещё неизвестно, сколько окажется у Зайца этой самой спермы: может, салабон выдаивает себя втихую каждодневно, находя для такого приятного дела более безопасные ситуации, чем сегодня... хотелось заполучить кайф как можно скорее - всё тело гудело от сладкого возбуждения, и Архип, уже понявший, что на Баклана надежды мало, лихорадочно думал-соображал сам, что сейчас можно было бы использовать вместо вазелина, - Баклан, в свою очередь тоже успевший осознать, что Архип по части секса более сообразителен, непроизвольно тискал пальцами свой залупившийся член - Баклан вопросительно смотрел на Архипа, веря и ожидая, что Архип что-то придумает... обязательно придумает - не может не придумать!
И Архип - придумал, сообразил.... известно ведь, что безвыходных ситуаций не бывает, - жаждавший кайфа Архип решение для внезапно возникшей проблемы нашел! Хлопнув Баклана по коленке, Архип посмотрел на Баклана вмиг посветлевшими - вновь заблестевшими - глазами:
— Санёк, бля! У Факса есть крем! Ну, которым он рожу мажет... а? Увлажняющий крем... самое то, что нам надо!
У Толика Астраханцева, которого в роте все называли Факсом, непонятно отчего сохла кожа, причем сохла и шелушилась кожа до такой степени, что лицо в иные дни начинало напоминать печеное яблоко... происходило это с кожей лишь на лице и на руках - всё остальное тело было в полном порядке, и когда Толик, не зная, что ему с этой напастью делать, пошел в санчасть, там, ничего внятно не объяснив, капитан медицинской службы посоветовали ему пользоваться обычным увлажняющим кремом - только и всего; "руки-ноги целые, а это всё - хуйня, службе не мешающая; не обращай внимание!" - поставил диагноз капитан, а в качестве лечащего средства посоветовал купить увлажняющий крем, что, собственно, Толик и сделал; поначалу над Толиком в роте прикалывались - спрашивали, когда он начинал перед сном втирать крем в лицо: "На свидание собираешься? Красоту наводишь?", и Толик поначалу на такие двусмысленности огрызался - злился, но кожа сохла и шелушилась, неприятно стягивалась, а увлажняющий крем хотя и временно, но помогал, и Толик в конце концов на подколы в свой адрес с игривым гомоэротическим подтекстом перестал обращать внимание - "фотография лица" была дороже... вот об этом-то креме и вспомнил Архип, хлопнув от радости Баклана по коленке; с не меньшим успехом и, надо думать, с куда большим наслаждением не особо церемонившийся Архип мог бы сейчас хлопнуть Баклана по голой заднице или даже по яйцам, но - коленка оказалась ближе...
И снова Баклан невольно удивился, что до такой простой мысли - воспользоваться увлажняющим кремом Факса - он, Баклан, не додумался сам... желая хоть как-то компенсировать собственную недогадливость, Баклан, глядя на Архипа, отозвался не без легкой иронии:
— Точно, бля! Ты, Андрюха, как мозговой центр - все попросы решаешь как семечки щелкаешь.... что бы я делал без тебя, а?
"То же самое, что ты делал до этого: в кулак бы дрочил, как это делают все!" - с полными на то основанием мог бы ответить Архип, но, во-первых, Архип был не настолько утонченным и рафинированным, чтоб улавливать иронию в свой адрес, а тем более своевременно и адекватно на такую иронию реагировать, а во-вторых, Архип хотел продолжения - всё его тело гудело от этого желания, и потому отвлекаться сейчас на пустословие Архип не мог даже чисто физически, - Андрюха Архипов, физически и душевно здоровый девятнадцатилетний парень, хотел ебаться, и хотя это выражение может кому-то показаться не очень изящным или даже излишне грубым, но зато оно, это самое выражение, определяло состояние Архипа с максимально возможной точностью, а поскольку осуществление этого святого желания было сейчас во всех смыслах более чем реально, то обращать внимание на камертоны в интонации сидящего рядом голого Баклана было, по меньшей мере, совершенно не прагматично!
— Санёчек... ты полежи секунду, а я крем, бля... крем принесу! - возбуждённо прошептал Архип, надевая трусы. - Заодно, бля, гляну, чем там Заяц занимается... полежи - я мигом!
— Я если Факс взял его с собой на полигон - что тогда? - неожиданно проговорил Баклан, сам не желая верить в то, что он только что сказал-предположил.
— Ни хуя, бля! Мы с ним вместе были в "Военторге" неделю назад, и он при мне покупал три тюбика... не мог же он все три тюбика забрать с собой! - напористо прошептал Архип, успокаивая не столько Баклана, сколько себя... конечно, этот Факс мог запросто оставить ненужные ему тюбики в каптёрке, а потому предположение Баклана было не лишено некоторой логики, но желание трахнуться в зад было у Архипа таким сильным, что сама мысль о подобном показалась Архипу кощунственной. - Ни хуя! - повторил Архип. - Полежи, бля, я мигом...
Факс был с Архипом одного призыва... впрочем, этот факт никакой роли не играл, - главное, чтоб Факс никуда не прибрал свою "парфюмерию", как говорили, прикалываясь, о его кремах в роте; кровать Факса с прикроватной тумбочкой находилась на другом конце спального помещения, и Архип, устремляясь к тумбочке Факса, по пути остановился у койки Коха - замер, пристально всматриваясь в укрытое одеялом тело... ефрейтор Кох спал, с головой укрывшись одеялом, - и Архип, обострившимся слухом улавливая доносящееся из-под одеяла сопение, удовлетворённо подумал: "И это правильно! Чем меньше знаешь - тем крепче спишь... аксиома, бля!"
Впереди была тумбочка Факса, и теперь могло случиться самое неприятное - в тумбочке могло не оказаться крема, - Архип, сев на корточки, затаив дыхание, сунул в тёмное чрево тумбочки руку, и... пальцы его тут же нащупала две продолговатые упаковочные коробочки, в каких Факс покупал крем! "Факсик... какой ты, бля, молодец!" - невольно подумал Архип; испытывая чувство неподдельной благодарности, и - незамедлительно экспроприируя одну их коробочек для дела более значимого, чем смазывание шелушащейся рожи, Архип почувствовал ликующее чувство человека, которого в критический момент жизни не обманула надежда, - не утерпев, Архип вскинул руку с коробочкой вверх - победно помахал коробочкой над головой, чтоб Саня, если он сейчас всматривается в силуэт Архипа, увидел и понял, что всё у них ok... тело гудело от предвкушения кайфа, но поскольку Архип был на ногах, не лишним было глянуть, что делает Заяц - чем занимается отсосавший салабон...
Точно так же, как в первый раз, Архип бесшумно ступил в умывальную комнату и, затаив дыхание, так же бесшумно сделал следующий шаг - вскользнул в туалет, так что для рядового Зайца появление Архипа вновь оказалось совершенно неожиданным - Зайцу почудилось, что Архип появился не из дверного проёма, а возник-материализовался из воздуха.... моргнув раз-другой, Заяц испуганно и вместе с тем вопросительно уставился на Архипа невольно округлившимися глазами, не зная, чего ждать теперь, - Заяц сидел на корточках, привалившись спиной к стене - ничего не делая... слюна и сперма были с пола смыты - кафельный пол сверкал безукоризненной чистотой; Архип покосился на писсуары - те три, что он приказывал Зайцу почистить, тоже сверкали голубизной, так что придраться Архипу было совершенно не к чему... то есть, придраться можно всегда - было б на то желание; но, во-первых, Андрюха Архипов был незлобив сам по себе, а во-вторых, в глубине казармы его, Архипа, ждал Саня, и заниматься воспитанием салабона Архипу было просто-напросто некогда... да и чего было этим воспитание заниматься - чего было перед Зайцем крутить пальцами, понтоваться и выёживаться? По всему было видно, что Заяц - нормальный парень... то есть, парень без фокусов - без всякой гнили; а то, что он здесь дрочил - занимался мастурбацией... можно было подумать, что Архип сам здесь, в этом самом туалете, ни разу не дрочил и не кончал!
— Смены ждёшь? - миролюбиво проговорил Архип, невольно ловя себя на мысли, что этот Заяц ему, Архипу, чем-то неуловимым нравится.
Заяц, всё так же испуганно глядя Архипу в глаза, молча кивнул... он действительно ждал смену - он сделал всё, что ему было сказано, и теперь терпеливо ждал, когда его сменит ефрейтор Шланг... или, может, ефрейтор Кох, - Заяц слышал, как тщедушного ефрейтора в равной степени называли то Шлангом, то Кохом, но где здесь была подлинная фамилия, а где было ротное погоняло, Заяц разобраться ещё не успел; да и какая ему была разница, Кох этот ефрейтор или он ефрейтор Шланг? У Зайца что - не было других проблем? Рядовому Зайцу теперь нужно было думать о том, что случилось с ним... точнее, думать о том, как теперь всё случившееся может отразиться на его дальнейшей службе, - вот что теперь его волновало, о чём теперь нужно было действительно и думать, и беспокоиться!
Дима Заяц, вынужденный поочерёдно отсосать у двух старослужащих, именно таким образом впервые в жизни столкнулся с однополым сексом... но Заяц был совершенно н
ормальным парнем - у него не было никаких сексуальных комплексов, и потому, думая о том, что с ним случилось-произошло, он не мог не понимать, что само по себе сосание члена или даже двух членов еще ничего не означает и ни о чём не свидетельствует - сосание члена не делает человека ни хуже и ни лучше, а потому дело было не в том, что он брал у парней в рот, а всё дело было в том, какими словами это сосание интерпретировать... какими словами об этом думать и говорить, так оно и будет выглядеть-считаться - вот в чём было всё дело! Всё дело было в словах - в интерпретации... ну, а какие слова могут быть в казарме? Известно какие... Заяц совершенно не заблуждался относительно публичной интерпретации однополых контактов среди своих сверстников и ровесников - он вырос в обществе и среде, где подобные контакты в худших, но стойких традициях церковно-уголовного к ним отношения и поныне считаются чем-то позорным и унизительным... ну, и что ему теперь было делать? Хорошо, если парни, которые вынудили его брать у них члены в рот, никому об этом не расскажут... а если они, бахвалясь своей "крутизной", об этом, как бабы базарные, растрезвонят и растреплются - и об этом узнает вся рота? Как в такой роте служить ему дальше?
— Вообще-то, надо вставать, когда входит "дедушка", - назидательно проговорил Архип, и хотя голос его прозвучал по-прежнему миролюбиво, Заяц, торопливо дёрнувшись, тут же стремительно выпрямился - встал по стойке "смирно".
Собственно, всё было ok: Заяц был жив-здоров, кафельный пол в туалете был чист, писсуары "сверкали, как у кота яйца"... а в спальном помещении на одной из коек Архипа ждал голый Саня Бакланов - впереди у них был еще не изведанный, но, нужно думать, такой же упоительный кайф, какой был до этого, - всё было ok! Всё было просто сказочно, и потому - чувствуя в теле молодое горячее нетерпение, Архип уже хотел рвануть к Баклану, как вдруг совершенно непроизвольно взгляд Зайца скользнул вниз... взгляд Зайца, в котором одновременно застыли страх и беспомощность, неожиданно для самого Зайца скользнул вниз - и только тут стоящий по стойке "смирно" рядовой Заяц обнаружил-увидел, что трусы у рядового Архипова дыбятся колом...
Трусы Архипа торчком выпирали вперёд - выпирали мощно, откровенно и бесстыдно, так что рядовой Заяц, словно споткнувшись взглядом об этот ликующе откровенный стояк - испуганно дрогнув ресницами, тут же поспешно отвел взгляд в сторону, словно тем самым стремясь уберечь себя от возможного эксцесса... и хотя это движение глаз - вниз и в сторону - было почти мгновенным, от Архипа оно не укрылось, - Архип, точно так же непроизвольно на секунду впившись вожделеющим взглядом в губы Зайца, неожиданно для себя самого проговорил то, что говорить совершенно не думал и не планировал, - слова у Архипа вырвались сами собой... собственно, перед Зайцем стоял другой Архип - не тот, который в начале ночи, схватив Зайца за возбуждённый член и тут же почувствовав, как исподволь начинает возбуждаться сам, внутренне дрогнул, растерялся и, не понимая, что же такое с ним с ним происходит, стал звать на помощь младшего сержанта Бакланова, - между первой и второй "материализациями" Архипа в туалете прошло всего лишь каких-то два часа или даже чуть меньше, но теперь перед Зайцем стоял совершенно другой Архип - уверенный, откровенно возбуждённый, всем своим существом жаждущий продолжения секса.... и хотя это продолжение, сулившее кайф не менее упоительный, у Архипа должно было быть с Саней и потому в салабоне Зайце на данный момент никакой нужды не было, тем не менее Архип, разгоряченный взаимно желаемым сексом с Саней, за прошедшие два часа уже успевший сам взять у Сани в рот и теперь жаждавший попробовать с Саней задом и в зад, неожиданно для себя выдохнул - проговорил то, что говорить не думал и не планировал:
— Зайчик... возьми у меня - сосни разок!
Заяц, невольно вжавшись в стену, ещё больше округлил глаза - он совершенно беспомощно посмотрел в глаза Архипа... и увидел во взгляде уверенно идущего к нему парня такую непоколебимую уверенность, такой напор всё сметающего на своём пути устремления, что в тот же миг Зайцу стало ясно, что он это сделает - в рот возьмёт... это был не приказ, но вместе с тем это была и не просьба - это была не подлежащая никакому сомнению констатация, что здесь и сейчас Заяц сделает то, что ему сказано, и сделает он это лишь потому, что не сделать этого он просто не сможет, - так бывает: мощный поток чужой невидимой энергетики пеленает волю, немыслимой делаем саму мысль о возможности какого-либо сопротивления...
— Возьми - не бойся! На секунду возьми... - Архип, горячо выдыхая слова, подошел к Зайцу вплотную. - На секунду... всего на секунду! Я не буду кончать....
Архип разжал пальцы - и коробка, которую он держал в руке, с глухим стуком упала на пол; одной рукой машинально оттянув вниз резинку трусов, отчего несгибаемо твёрдый член, пламенея обнаженной головкой, тут же упруго подскочил вверх, другой рукой Архип уверенно, совершенно по-хозяйски надавил Зайцу на плечу - и Заяц, молчаливо подчиняясь этому давлению, медленно скользя спиной по кафелю стены, послушно опустился на корточки: прямо перед глазами Заяц, хищно залупившись, дыбился налитый молодым желанием возбуждённый член...
— Возьми! - коротко выдохнул - попросил-приказал - Архип, направляя член Зайцу в рот.
Губы Зайца сами собой разжались... головка члена незамедлительно вскользнула в рот, и Заяц в тот же миг ощутил-почувствовал незнакомый и вместе с тем что-то напоминающий привкус - напоминающий даже не вкусом, а специфическим запахом... Архип, обхватив голову Зайца ладонями рук, как если бы это была не голова, а волейбольный мячик, сам качнул Зайца на себя, насаживая его рот на твердый горячий ствол, - Архип сделал это раз и другой, так что Заяц, невольно стремясь взять процесс сосания под свой контроль, чтоб Архип ненароком не вогнал член до самой глотки, тут же вскинул руки, желая придержать Архипа за бёдра, как он это уже делал два часа тому назад, и - то ли оттого, что он слишком резко вскинул руки, то ли оттого, что просто не рассчитал, а только ладони растопыренными пальцами коснулись не бёдер Архипа, а Архиповых ягодиц, так что совершенно непреднамеренно получилось так, что сидящий на корточках Заяц с членом во рту обхватил ладонями Архипа за задницу... задница у Андрюхи Архипова была сочная, упруго-мягкая, словно две сдобные булки, и эти булки сжимались, ощутимо затвердевая, и тут же вновь округляясь, наполняли ладони тяжеловесной спелостью.
- булки, приятные на ощупь, были круглые, тёплые, волнующе подвижные, и Заяц... рядовой Заяц, по ошибке обхватив ладонями рядового Архипова за задницу, убирать ладони с задницы почему-то не стал....
— Хватит! - Архип, рывком отстраняясь, выдернул влажно блестящую головку члена из Зайцева рта. - Хватит, Зайчик... молодец, бля! Вставай...
Сосание длилось полминуты - не больше... в принципе, Архипу сейчас это сосание члена салабоном Зайцем, несмотря на весь кайф, было совершенно не нужно, потому что кончать с Зайцем в планы Архипа никак не входило: Архипа ждал Саня... в темноте спального помещения голый Саня, готовый подставить очко, с нетерпением ждал Архипа, и потому, ощутив на короткие полминуты обжигающе сладкий, но уже испытанный кайф, Архип тут же поспешно прервал этот контакт с Зайцем, чтоб перед кайфом с Бакланом излишне не распаляться, - Архипа ждал Саня, и для Архипа, внезапно возжелавшего вставить Зайцу в рот, интуитивно важен был не кайф от Зайцева сосания, а сам неоспоримый факт этого сосания - факт того, что Заяц повторно возьмёт у него, у Архипа, в рот и что сделает он это без принуждения и угроз, без какого-либо физического насилия.... вот что в данный конкретный момент было для Архипа важно и значимо! Сам того внятно не осознавая, Архип интуитивно хотел таким образом ситуацию с Зайцем зафиксировать, сделать неоспоримой, "застолбить" на будущее, а для всего этого было вполне достаточно даже нескольких секунд.... потому-то и сказал Архип: "Хватит", - чего-то большего от Зайца Архипу сейчас было совершенно не нужно.
Между тем, Дима Заяц хотя и был салабоном, но вместе с тем он был совершенно нормальным восемнадцатилетним парнем с совершенно естественными рефлексами на внешние сексуальные раздражители, так что, сидя на корточках - губами сжимая возбуждённый горячий член, а в ладонях держа Архиповы ягодицы, Заяц невольно почувствовал смутное, едва уловимое ощущение, чем-то напоминающее пробуждающееся возбуждение... да и как могло быть иначе, если у Зайца с головой было всё в порядке? Дело ведь не в сосании как таковом, а дело в том, кто и как к этому сосанию относится - какими словами об этом думает и, соответственно, как это видит-воспринимает... вот в чём всё дело! А поскольку мозги Зайца не были деформированы церковно-уголовными понятиями в восприятии однополого секса, то и не было ничего удивительного в том, что Заяц, самым непосредственным образом соприкоснувшись с чужим возбуждением, поневоле стал возбуждаться сам... понятно, что возбуждение это было отчасти непроизвольным и даже вынужденным, - возникающее помимо воли, возбуждение это было обусловлено не осознанным желанием, когда импульсы настолько сильны, чтобы их осознавать и им соответствовать, а возбуждение было обусловлено самой природой, то есть непроизвольность и естественность ответной реакции на однополый контакт со всей очевидностью свидетельствовали о том, что импульс, изначально присущий Диме Зайцу точно так же, как и любому другому парню, до этого самого случая был от него самого по причине своей ничтожности просто-напросто скрыт и потому им самим совершенно не ощущаем и никак не осознаваем... только и всего! Но вот - случай подвернулся.... и хотя это был не тот случай, когда однополый секс осознается как сладчайшее удовольствие, тем не менее реакция Зайца на сосание члена была вполне объяснима - реакция Зайца была адекватна природе, а не протухшей заповеди лукавых пастырей... causa proxima, non remota spectatur, - именно по этой причине не было бы ничего удивительного, если б у Димы Зайца, сосавшего член Архипа, спустя минуту-другую возбуждённым, сладко ноющим колом встал бы в штанах член собственный.... но Архип, решительно извлекая член изо рта Зайца, сказал: "Хватит", - Андрюхе Архипову, которого для анального траха ожидал Саня Бакланов, важна была сейчас реакция внешняя, а не то, что происходило у Зайца в душе.
— Коробку мне дай! - проговорил Архип, пряча возбуждённый член в трусы, и Заяц, послушно подхватив с пола упаковочную коробочку, снова выпрямился - встал перед Архипом в полный рост.
Заяц был чуть ниже Архипа, но не настолько, чтоб смотреть в глаза стоявшему против него Архипу снизу вверх, - в глазах Зайца, устремлённых на Архипа, не было ни угодливости, ни какого-либо подобострастия, ни тупой покорности, ни покорного безразличия, и хотя страх во взгляде всё так же присутствовал, но теперь он как-то затушевался, словно размылся и поблек... во взгляде Зайца было не столько страха, сколько беспомощности, и ещё в его взгляде, устремлённом на Архипа, совершенно отчетливо читался невольный вопрос, который был вполне понятен и совершенно объясним: бояться после того, как он уже раз отсосал и затем снова безропотно взял в рот, было бессмысленно, а потому во взгляде Зайца отчетливо сквозил немой вопрос: "что теперь будет дальше?"; всё теперь для него, для Зайца, зависело оттого, что будет дальше, то есть узнают об этом в роте или нет...
— Тебя как зовут? Димон? - неожиданно спросил Архип, бесцеремонно рассматривая лицо стоящего перед ним салабона.
— Дима, - коротко выдохнул Заяц, одновременно с этим кивая головой, словно Архип мог его не расслышать.
— Дима, бля... - невольно передразнивая Зайца, Архип совершенно неожиданно для себя самого улыбнулся... и тут же, стерев улыбку с лица, назидательно проговорил: - Это ты дома был Димой, а здесь ты - Димон.... здесь тебе, бля, не детский сад, а суровая школа жизни - с бесплатным, бля, обучением, как говорит наш ротный старшина... понял меня?
— Да, - коротко отозвался Заяц, снова кивнул головой.
— Чего ты мотаешь башкой, как лошадь? Стой, бля, спокойно... если ты Дима, - с напускной строгостью проговорил Архип, глядя Зайцу в глаза... глаза у Зайца были тёмно-карие, и взгляд у этих темно-карих глаз, обрамлённых по-мальчишески длинными пушистыми ресницами, был не оловянный и не глупый, а живой, тёплый, поневоле располагающий. - Дима-Димон... - неизвестно зачем проговорил Архип, вслушиваясь в свой голос... и повторил ещё раз, словно недостаточно хорошо свой собственный голос услышал: - Дима-Димон...
Странные вещи творились с Архипом! Всего лишь каких-то пару часов назад, держа Зайца за возбуждённый член - и, от этого ощущения исподволь возбуждаясь сам, Архип невольно почувствовал, как этот самый Заяц из безымянного салабона превращается для него в обычного пацана, а почувствовав это, Архип неожиданно для себя растерялся, ощутил смутную неуверенность в самом себе, так что пришлось, не долго думая, звать на помощь Баклана... а теперь он смотрел на Зайца с чувством растущей в душе симпатии - он, глядя Зайцу в глаза, видел в Зайце не салабона-задрота, а просто парня, нормального симпатичного пацана, и - это Архипа уже ничуть не смущало и не сбивало с толку, нисколько не напрягало, а даже... даже - наоборот! Впрочем, чему было удивляться, если за два истекших часа в жизни Архипа случились такие немаловажные события! У Зайца - у Димы-Димона - было правильной формы лицо.... а ещё - живые карие глаза... и ещё - небольшие, но в меру сочные, по-мальчишески припухшие губы...
— Дима-Димон... а скажи мне, Димон... только честно скажи: тебе хуй сосать понравилось? - неожиданно произнёс Архип, пристально всматриваясь в глаза Зайца.
Вопрос прозвучал грубо - прямолинейно, но во взгляде Архипа, устремлённом на Зайца, не было ни насмешки, ни издевки, ни подкола - не было ничего ни унижающего, ни угрожающего, и Заяц, в свою очередь неотрывно глядя в глаза Архипу, не мог этого не почувствовать... сказать, что ему сосать член понравилось, Заяц не мог, потому что, во-первых, это было б неправдой, а во-вторых... во-вторых, ответить на этот вопрос утвердительно Заяц не мог потому, что это - если бы он сейчас ответил утвердительно - со всей очевидностью означало бы, что он... кто? Голубой? Для Зайца эти понятия - "сосать член понравилось" и "голубой - были совершенно идентичны, и потому сказать сейчас, что ему сосать понравилось, было бы для него равнозначно признанию в том, что он голубой... но Заяц в "весёлом" контексте себя никогда не мыслил, в своих грёзах-фантазиях ни в подростковом возрасте, ни в юности об однополом сексе ни разу не помышлял - и потому думать и говорить о себе как о каком-то голубом ему было сейчас и странно, и совершенно нелепо... но даже не это было главным!
Для Зайца, имевшего представления об однополом сексе на уровне примитивных церковно-блатных понятий, сосание члена ассоциировалось с таким словами, как "хуесос", "вафлёр", "защеканец", а это было в казарме уже равносильно самоубийству - в казарме, где маются более сотни молодых самцов, половина которых наверняка тут же окажется по церковно-блатным понятиям очень даже "нормальными", и... если в казарме узнают, что он брал в рот, они, эти самые "нормальные", тут же задрочат его во всех позах и смыслах - и в переносном смысле, и в буквальном... это уж как пить дать! Короче... сказать, что ему сосать член понравилось, Заяц никак не мог!
Другое дело, что сосание члена не вызвало у него никакого внутреннего отторжения - он, отсосав у двух старослужащих, не стал биться в истерике, не стал выбрасываться в окно, не побежал искать бритву, чтоб побыстрее вскрыть себе вены, - члены, когда он их сосал, были солоноваты, упруго тверды, горячи... ничего сверхъестественном в самом процессе сосания не было, и Заяц, глядя Архипу в глаза, лихорадочно думал, зачем у него Архип сейчас спросил, понравилось ему это или нет, - Заяц, всё с тем же размытым испугом во взгляде глядя Архипу в глаза, пытался-старался сообразить, как ему лучше ответить - как ему выйти из создавшегося положения с минимальными для себя потерями.
— Ну! Чего, бля, молчишь? Стесняешься признаваться? Я же, бля, вижу... вижу, бля, что понравилось! - с напором проговорил Архип, одновременно с этим невольно подумав о том, что ему самому сосать член у Баклана понравилось, и даже очень.... и, продолжая говорить дальше то ли стоявшему перед ним Зайцу, то ли себе самому, Архип так же напористо пояснил: - Да и хуля, бля, здесь такого - неестественного или позорного? Ну, пососал у парня хуец... ну, и что с того? Руки-ноги на месте... так ведь? Так! Зато это, бля, кайф... настоящий кайф! Так ведь? Правильно, Зайчик, я говорю?
Архип, от природы не склонный к рефлексии и, видимо, упустивший из виду, что с Бакланом он кайфовал в койке взаимно, а Зайца к оральному сексу они здесь, в туалете, принудили, проговорил всё это так напористо и убеждённо, что Заяц, который какого-то кайфа от сосания члена почувствовать просто-напросто не успел и не мог, на какой-то миг растерялся... между тем, Архип то ли действительно ждал от Зайца ответа, подтверждающего его слова, то ли, глядя на Зайца, что-то думал-соображал ещё, а только смотрел он на Зайца внимательно и неотрывно пристально, так что Заяц, не говоря на слова Архипа ни "да", ни "нет", в ответ неуверенно пожал плечами... а что он еще мог сделать - в том положении, в каком он по воле случая оказался? Секунду-другую они неотрывно смотрели друг другу в глаза, и только прерывистое дыхание обоих неоспоримо свидетельствовало о том, что взгляды эти сейчас скрестились не просто так...
— Короче, Зайчик... слушай меня внимательно! - прерывая молчание, уверенно заговорил Архип, обдавая лицо Зайца горячим дыханием своего молодого возбуждения. - Ты, бля, нормальный парень... я тоже нормальный парень, и если о том, что ты у нас сегодня отсосал, никто не узнает, то это, бля, будет то же самое, как если бы ты никогда у нас в рот вообще не брал... правильно я говорю?
Заяц, следя за мыслью Архипа, утвердительно кивнул.
— Вот! Рота вернётся с полигона через три дня, и Саня Бакланов сразу уходит на дембель... словно его и не было! Понятно, что он никому ничего говорить про тебя не будет... во-первых, ему говорить об этом некому - из его призыва никого уже не осталось, а во-вторых.... хуля ему про это рассказывать, если его на гражданке ждут биксы! Значит, что получается? Я остаюсь один... и служить мне ещё полгода - полгода не видеть бикс. Ты, я вижу, пацан нормальный... так ведь?
Заяц, следя за мыслью Архипа, снова кивнул головой, ещё до конца не понимая, к чему Архип клонит - к чему он всё это сейчас говорит.
— Ну, и короче... если ты будешь себя хорошо вести, то я тебе, Дима-Димон, обещаю, что никому в роте в обиду не дам! Ну, то есть... вас, салабонов, конечно, будут гонять, и это правильно - гонять салабонов надо, но поднимать тебя ночью и портить тебе "фотографию лица" стопудово никто не будет.... это я тебе гарантирую! А чтоб было понятно, чего я тебя защищать стану в случае чего, в роте, бля, скажем, что ты мой земляк... ты, кстати, откуда?
Заяц уже говорил, откуда он призывался, но Архип, видимо, позабыл, и потому Заяц снова назвал свой город - город, где он родился, где прожил восемнадцать лет и откуда призвался в армию, чтобы год на бесплатной основе защищать коммерческое Отечество... Заяц назвал свой город, но Архип о таком городе никогда ничего не слышал - и потому спросил-уточнил.
— А это где?
Заяц - как медалист на школьном экзамене по географии - тут же назвал свою область.
— Ни хуя себе... земляк! - Архип едва слышно рассмеялся. - А я, бля, из... - и Архип в ответ назвал Зайцу город свой. - Тысяч пять километров... не меньше! А впрочем, всё это до фонаря.... скажем, бля, в роте, что ты в моём городе жил когда-то, чтоб было понятно, если я за тебя начну заступаться... ну, в случае беспредела. Понял?
Заяц, не отводя от Архипа взгляда, словно боясь, что Архип передумает, тут же кивнул опять... из всего, что Архип сказал, Зайцу было понятно, что, во-первых, Архип обещает о том, что он здесь сосал, никому не рассказывать, а во-вторых, обещает ему, салабону, поддержку... всё это было для Зайца немного неожиданно - не ожидаемо, и вместе с тем это было так: солдат-старослужащий ему, салабону Зайцу, обещал нормальное человеческое отношение.
— Молодец, Зайчик! Парни, если они нормальные, всегда друг друга поймут. А земляк земляка всегда подстрахует... хуля здесь непонятного! - весело проговорил Архип... и, глядя на Зайца, Архип неожиданно и так же весело Зайцу подмигнул, очевидно довольный и стоящим перед ним Зайцем, и самим собой. - Будешь послушным мальчиком, и всё у нас будет ok! Будешь послушным мальчиком?
— Да, - чуть слышно выдохнул Заяц... а что - он мог в ответ сейчас сказать "нет"?
— И это - правильно! - Архип, стоящий напротив Зайца, смотрел на Зайца с явной симпатией.. - Давай, бля... покажи мне, каким ты будешь послушным: сосни ещё разик, и я пойду... сосни мне на сон грядущий - чтоб крепче мне, старому, спалось!
Архип, предлагая Зайцу ещё раз взять в рот, снова проговорил это так напористо, а главное, так уверенно и безапелляционно, что сама мысль воспротивиться этому предложению - или приказу - в голове Зайца как-то не появилась.
— Сам, бля... без моей помощи! - возбуждённо прошептал Архип, не прикасаясь ни к себе, ни к Зайцу. - Вытащи из трусов...
Заяц, не особо задумываясь, а потому послушно одной рукой оттянув вниз резинку Архиповых трусов, другой рукой взял напряженный член... за то короткое время, что Архип рисовал перед Зайцем картину их будущих отношений, член Архипа, не утратив твёрдости в целом, вместе с тем чуть заметно обмяк, отчего кожа на члене из пергаментно утонченной стала бархатисто мягкой и нежной... ничего в этом страшного не было!
— Ну! - нетерпеливо выдохнул Архип, сверху вниз глядя на свой член, который Заяц осторожно обхватил длинными пальцами - большим снизу и остальными четырьмя сверху. - Бери...
Член у Архипа сейчас не стоял, как каменный - член не был похож на несгибаемый лом, так что Заяц, вбирая его в рот, тут же почувствовал губами лёгкую утолщенность кожи, что, в свою очередь, делало кожу на члене более эластичной и оттого более мягкой и нежной... обжимая губами горячий ствол, Заяц вновь ощутил на головке члена странный привкус, но разобраться с этим привкусом он не успел, - едва он сделал два-три качка головой, насаживая свой округлившийся рот на толстый горячий ствол, как Архип, движением бёдер выдергивая свой член из Зайцева рта, довольно рассмеялся:
— Хватит, бля, Зайчик, хватит.... у нас ещё будет на это время - у нас с тобой всё впереди! Хуля нам, пацанам, лишать себя удовольствия! Так ведь? - И, убирая член в трусы, Архип уже деловито и потому коротко распорядился - дал Зайцу последние указания: - Сиди сейчас здесь - Шланг тебя сменит! Сам, бля, отсюда не выходи! А я, бля, пошел бай-бай... всё, Дима-Димон! Отдыхай...
Сжимая в руку упаковочный коробок, на котором Заяц успел разобрать витиеватую надпись "Крем для смягчения и увлажнения кожи", Архип стремительно выскочил из туалета, словно его сию же секунду ждало какое-то неотложное дело.... Архип исчез - стёрся с монитора, и Заяц остался сидеть на корточках, медленно осмысливая новый поворот в своей начинающейся службе... "вот - новый поворот", и на этом новом повороте-вираже Заяц со всей отчетливостью понял-осознал одно: никто ничего не узнает, если он, Дима Заяц, будет во всём слушаться этого парня - Архипа... видимо, Архип за своё молчание и покровительство будет ему предлагать отсасывать - будет давать ему, Диме Зайцу, в рот... и даже, быть может, не только в рот, - может быть, он захочет иметь его, Диму Зайца, сзади... ну, то есть, захочет ебать его в жопу, - Зайцу, подумавшему про "жопу", вдруг показалось, что он идентифицировал тот странный привкус, который исходил от члена Архипа и который он, Заяц, явственно ощущал губами и языком... но был ли это т о т привкус? И потом - этот "Крем для смягчения и увлажнения кожи"... всё это было и странно, и непонятно, и даже пугающе для парня, который - так уж сложилось в его доармейской жизни - об однополом сексе знал не больше, чем знает пропеллер о ветре, но Архип не просто сказал, а твёрдо пообещал, что в обиду его, салабона, не даст, и Заяц хотел в это верить... во всяком случае, Архип сейчас не казался Зайцу уродом, сублимирующим в садизм свои сраные комплексы; ну-да, это он, этот самый Архип, позвал в туалет сержанта, и они здесь вдвоём, по сути, его изнасиловали - принудили брать их члены в рот... зато во второе своё появление Архип показался Зайцу уже вполне нормальным - было в этом Архипе что-то такое, что поневоле внушало доверие... и потом: разве у него, у Димы Зайца, был сейчас выбор?
Он будет давать Архипу в рот или в зад, а Архип, в свою очередь, будет хранить молчание и о сегодняшней ночи, и вообще... то есть, Архип, никому ничего не рассказывая, будет его, Диму Зайца, в своё удовольствие тайно натягивать, но по сравнению с тем положением, в какое он, Заяц, мог угодить в случае, если в роте об этой сегодняшней ночи станет известно всем, эти сношения тэт-а-тэт были не самым страшным... да и потом: в рот или в зад один на один - это был всё ж таки секс, и Заяц, думая обо всём этом, невольно почувствовал... восемнадцатилетний Дима Заяц был совершенно нормальным парнем, а потому, думая о словах Архипа и о том, что может Архип с ним делать, он невольно почувствовал, как член его в брюках медленно затвердевает....
Между тем, оставив Зайца в туалете, Архип, как на крыльях, летел к Баклану... Архип был вполне доволен, и было ведь отчего: он, Андрюха Архипов, ещё не планировал и даже не думал салабона Зайца вербовать в партнёры и, направляясь в туалет, хотел для спокойствия души лишь убедиться-удостовериться, что с Зайцем всё нормально, а получилось вон как классно... отлично всё получилось!
— Бля! Ты чего там... чего там так долго? - прошептал Баклан, едва Архип опустился на край кровати.
— Да, бля... - Архип, ещё выходя из туалета, подумал-решил, что Баклану о своей договорённости с Зайцем он ничего рассказывать не будет. - Пока, бля, отлил... пока этому салабону, от счастья впавшему в транс, объяснил, что для него, молодого задрота, ни сегодня, ни вообще ничего необычного или страшного не случилось и не произошло... короче, ничего не "долго"! Это ты здесь лежал-ожидал, и тебе показалось, что долго...
— Ну, правильно, - согласился Баклан. - Когда ждёшь чего-то или кого-то, то время всегда тянется медленно... А я уж подумал, что ты там, в туалете, с ним это дело пробуешь - крем испытываешь... хотел, бля, тебе на подмогу идти, - приглушенно засмеялся Баклан, по причине своей неопытности вполне удовлетворённый объяснением Архипа.
— Хуля б я с ним это пробовал.... нах он мне нужен! Я, бля, Санёчек, с тобой это сделаю - в попку тебя натяну-попробую... - возбуждённо прошептал Архип, торопливо снимая с себя трусы. - Хочешь?
— Сам ты, бля, хочешь... хочешь, чтоб я натянул тебя? - отозвался Баклан, вынимая из упаковочной коробки тюбик с кремом.
— А почему, бля, нет? Я тебя, а ты меня... хуля нам, пацанам, не попользоваться моментом?
Архип, говоря это, рывком откинул в сторону одеяло, которым до пояса был укрыт Баклан, и, от возбуждения задышав глубже и чаще - невольно засопев, тут же повалился на Баклана, подминая его под себя, - вдавившись в Баклана всем телом, чувствуя пахом его напряженный член, Архип вожделённо потянулся губами к губам Баклана, но... неожиданно для Архипа Баклан резко отвернул лицо в сторону.
— Чего ты? - горячо прошептал Архип, вновь пытаясь впиться губами в губы Баклана.
— Не надо! - Баклан, лёжа под Архипом - обхватив ладонями Архипа за ягодицы, отрицательно замотал головой. - В губы не надо...
— Почему? - Архип, никак такого не ожидавший, поневоле опешил. - Чего ты не хочешь?
— Ты хуй сосал, - пояснил Баклан своё нежелание сосаться в губы.
— Какой, бля, хуй? У кого я сосал? - ещё больше опешил Архип, совершенно не понимая, о каком хуе говорит Баклан. - Чего ты, бля, мелешь?
— У меня, бля, сосал - вот у кого! - раздраженно отозвался Баклан, в свою очередь не понимая легкомысленности Архипа. - Ты, бля, сосал у меня... память отшибло?
— И что, бля, с того? - озадаченно проговорил Архип, но уже в следующее мгновение до него дошла вся абсурдность мысли Баклана, и Архип, невольно поражаясь услышанной глупости, не смог удержаться от смеха. - Санёчек, бля... ты чего?! Я ж у т е б я сосал... у тебя, бля, сосал! Хуля ты брезгуешь? Я ведь сосал т в о й хуй! Твой, бля, а не чей-то другой!
— Ну, всё равно... - не очень уверенно прошептал Баклан, подобно Зайцу невольно попадая под магнетизм той напористости и совершенной уверенности, с какой Архип выдыхал-проговаривал своё каждое слово. - Все равно, бля...
"Какой долбоёб!" - пронеслась-мелькнула в голове Архипа не очень лестная для Баклана мысль, и Архип, не вдаваясь в дальнейшие рассуждения - чувствуя, что Баклан в своём неразумном мнении заколебался-дрогнул, тут же взял всю инициативу на себя: Архип силой зафиксировал голову Баклана на подушке, чтоб Баклан вновь не смог увернуться-ускользнуть, и, решительно приблизив свои губы в губам Баклана, горячо и сладко впился приоткрывшимся ртом в рот "долбоеба"... и снова они сосались - сосались жадно, запойно, по-молодому неутолимо... поочередно ложась друг на друга, тиская-лаская друг другу ягодицы, ощущая в своих телах знобящую сладость, они в эти минуты своего армейства были безоглядно счастливы... да и как могло быть иначе?
То, что они, молодые здоровые парни, с таким упоительно безоглядным неистовством делали на узкой армейской койке в пустой казарме, было вполне закономерным и потому совершенно естественным проявлением их универсальной сексуальности, - универсальность эта, именуемая бисексуальностью, в своей потенции присуща всем, но те импульсы, что на краткий миг, на какое-то время или навсегда уносят немалое число парней в сторону своего пола, у Сани и Андрюхи до дня сегодняшнего были, как у другого немалого числа парней, ничтожно слабы, так что они, Андрюха и Саня, их не чувствовали и у себя никак не осознавали, а жизнь-судьба им обоим до дня сегодняшнего такого случая, чтоб импульсы эти обозначились-проявились, не дарила и не предоставляла.... и вот - случилось!
Случилось то самое, что могло случиться раньше, но раньше не случилось, или могло произойти когда-нибудь позже, или могло не случиться и не произойти вообще никогда, - для таких парней, как Архип и Баклан, решающим в деле открытия однополого секса становится случай... и случай этот произошел, случился; масло не может быть масляным, а случаи в жизни случаются, - Баклан и Архип, открыв для себя однополый секс, с неистовством неофитов упивались в пустой казарме его безоглядно пьянящей сладостью... в нескольких метрах спал, с головой укрывшись одеялом, ефрейтор Кох, в туалете, прислонившись спиной к стене, сидел на корточках рядовой Заяц, а они, Андрюха и Саня, сосали друг друга в губы, тёрлись друг о друга напряженно гудящими членами, поочерёдно мяли друг друга, вжимая один в одного голые разгорячённые тела...
А потом они трахнули друг друга в зад - натянули один одного в очко, и всё у них получилось... с кремом для смягчения и увлажнения кожи всё получилось отлично! Ну, то есть, было, конечно, больно - им обоим было больно поочерёдно, но это была "сексуальная боль", как подумал потом Саня Бакланов, - это была необычная боль - тупо раздирающая и вместе с тем горячая, волнующая, возбуждающе желаемая... это был по-настоящему мужской кайф - истинное наслаждение воинов.
Первым натянул Баклана Архип, причем вставил он член в зад Баклана не с первого раза и даже не со второго... поначалу Баклан стал в койке раком, - упираясь головой в подушку, Баклан выставил вверх распахнувшиеся ягодицы, и сопящий от предвкушения Архип, торопливо смазав кремом головку члена, раз и другой попытался вогнать член в очко в таком положении, но - не тут-то было: едва головка члена начинала давить на мышцы сфинктера - едва мышцы сфинктера начинали разжиматься-растягиваться, как Баклан тут же судорожно дёргался от боли, ускользая от давящего напора в сторону; во время третьей попытки Архип решил действовать решительнее: в третий раз, заняв исходное положение, получив от Баклана подтверждение, что головка члена упёрлась в туго стиснутое очко, Архип резко, рывком-толчком с силой двинул членом вперёд, и мышцы сфинктера под этим грубым натиском смазанной кремом головки тут же податливо растянулись, впуская головку вовнутрь, - Архип ощутил-почувствовал головкой обжигающую сладость, но это была для Архипа сладость секундная - в то же мгновение, едва головка члена вскользнула в очко, Баклан, непроизвольно вскрикнув от боли, с не меньшей силой рванул своё тело вперёд, тут же соскакивая, соскальзывая с Архипова члена...
"Ты чего, бля, Санёчек, чего ты? Я же всунул уже! - прерывисто выдыхая жаром пышущие слова, Архип возбуждённо засмеялся. - Давай, бля... давай ещё раз!" Баклан, которому показалось, что вход изнутри словно ошпарили кипятком, ничком повалился на постель, непроизвольно сжимая, с силой стискивая мышцы сфинктера - интуитивно стремясь таким образом выдавить боль из тела.... "Давай... по-другому давай - ложись на спину! - Архип неожиданно вспомнил позу, в которой однажды он безуспешно попытался всунуть в зад своей биксе. - Ложись... на спину ложись! - возбуждённо прошептал Архип, ни секунды не давая Баклану на осмысление предлагаемой новой конфигурации.... впрочем, от Архипа шла такая уверенность, что Баклан, беспрекословно подчиняясь, тут же перевернулся на спину.
- Так... теперь - ноги, Санёчек... ноги вверх подними... и - мне на плечи... на плечи мне ноги... так!" Ноги Баклана вмиг оказались полусогнутыми в коленях, причем сами колени оказались прижаты к плечам, отчего вскинутые вверх ступни были устремлены в потолок, словно жерла зенитных пушек, - Архип, теперь уже спереди пристраиваясь к Баклану между разведёнными в стороны ногами, правой рукой направил член в очко - и, нависая над Бакланом сверху, легонько надавил членом на мышцы сфинктера... и снова Баклан почувствовал боль - снова сморщился, но терпеть было можно, и Архип, не видя никакого сопротивления, затаив дыхание, глядя Баклану в глаза, медленно двинул членом дальше, чувствуя, как член погружается в тесную, жаром обволакивающую глубину... о таком кайфе девятнадцатилетний Андрюха Архипов даже в самых пламенных, самых упоительных своих фантазиях никогда - ни в подростковом возрасте, ни в юности, ни уже здесь, в армии - не только не догадывался, но даже не подозревал!
Член, обживаемый жаром, вошел в очко полностью, до самого основания - Архив, вжавшись лобком в промежность Баклана, несколько секунд не двигался, осознавая божественную сладость погружённости в тело такого же, как он сам, парня, затем неуверенно двинул бёдрами, словно боясь нарушить сказочное ощущение, но от движения бёдер ощущение не исчезло, а только усилилось, и Андрюха Архипов, приоткрыв рот, прерывисто дыша, тут же уверенно и ритмично задвигал, заколыхал бёдрами взад-вперёд, впритирочку скользя напряженно окаменевшим членом в глубине Саниного тела... оргазм был подобен взрыву, так что от сладости последнего - финального - содрогания у Архипа на миг перехватило дыхание...
А потом точно так же Андрюху Архипова натянул-трахнул в зад Саня Бакланов - они поменялись местами, и теперь уже Архип, лежа на спине с поднятыми вверх ногами, невольно морщился от тупо раздирающей боли, а Баклан, нависая над ним, задыхаясь от сладости, неутомимо колыхал задницей, - Баклан имел настоящий секс впервые в жизни, и это ни шло ни в какое сравнение с тем подобием секса, который он мысленно воображал до этой ночи, предаваясь тайной мастурбации... самые изощрённые фантазии на тему обычного гетеросексуального траха с собственным участием были ничто по сравнению с тем, что он испытывал, скользя распираемым от наслаждения членом в тесном, жаром обжимающем очке Архипа, - оргазм накатил подобно цунами, так что Баклан, кончая Архипу в очко, не смог удержать стон сладострастия от ощущения опалившего промежность небывалого наслаждения...
Они не были ни мальчиками, только-только открывающими для себя мир чувственных переживаний - воплощающими это открывание в форму самых разнообразных экспериментов, ни подростками, переживающими волну своей гиперсексуальности, когда одолевающие желания поневоле заставляют искать кратчайшие пути к наслаждению, а ближе всех в это время, если не брать во внимание собственный кулак, для пацанов являются не девчонки, а друзья-приятели, с которыми - в случае удачного стечения обстоятельств - так обалденно предаваться настоящему сексу или даже любви, - они были вполне взрослыми парнями: Сане было уже за двадцать, а Андрюха к своим двадцати приближался, и потому для них, обычных взрослых парней, это был прежде всего полноценный, во всех смыслах удовлетворяющий секс, который не мог их в одночасье сделать геями, но который мог дать им настоящее полноценное наслаждение, что, собственно, и случилось - самым естественным образом произошло; по яркости, по глубине ощущений однополый секс ничем не уступал сексу разнополому, и в этом не было ничего удивительного или противоестественного, если учесть, что гомосексуальность и гетеросексуальность - как там говорил дедушка Фрейд? - не являются абсолютными, взаимоисключающими противоположностями, то есть потенциально любой человек в определенных условиях может не только вступить в гомосексуальный контакт, но и получить от этого самое настоящее удовольствие и удовлетворение... хорошая мысль для парней, пребывающих в армии!
Впрочем, и удовольствие от однополого секса, и сексуальное удовлетворение будут по-настоящему полноценными лишь в том случае, если к такому сексу будут стремиться оба партнёра - если секс, именуемый однополым, будет взаимно желаемым; Архип и Баклан, трахнув в туалете рядового Зайца, испытали кайф физический, но оба - по причине незагаженности мозгов церковно-уголовными предписаниями в отношении к однополому сексу - смутно почувствовали, что, поимев Зайца в одностороннем порядке, они что-то при этом недополучили, в самих себе не реализовали со всей исчерпывающей полнотой, и - это смутное ощущение не полной удовлетворённости стало толчком к продолжению... и, лишь отдавшись один одному взаимно, они в полную меру смогли заполучить и сексуальное удовольствие, и сексуальное удовлетворение, - это был взаимный, совершенно реальный и полноценный, кайф, так что все представляемые ими "ракушки" на какой-то момент утратили своё возбуждающее очарование - глянец померк, и гламур скукожился, но это, опять-таки, не означало, что, с упоением трахнув друга, Баклан и Архип мгновенно сменили ориентацию - пол партнёра, на который устремляются помыслы и желания... всё это было подобно обновлению конфигурации у компа, когда обновление не отменяет прежние функции, а дополняет их новыми и таким образом обогащает всю систему, открывая для пользователя новые сказочные возможности... вот как всё это можно было понимать! То, что случилось в казарме между Архипом и Бакланом, было, по сути своей, обновлением смысла... или смыслов, поскольку каждый из них двигался в жизни собственной траекторией, а не трусил в составе стада, направляемого в загон опытными пастухами-кукловодами.
— Сколько там времени? Посмотри...
Баклан, протянув руку - не вставая с койки, открыл тумбочку и, нащупав в тумбочке свой "сотовый", открыл-откинул на нём крышку - на дисплее тут же высветились дата и время.
— Почти три... - прошептал Баклан и, закрыв крышку - возвращая телефон назад в тумбочку, едва слышно рассмеялся: - Нехилая ночка вышла... ты как?
— Нормально! Бля, никогда не думал, что всё это может быть так кайфово... с детства слышал, что всё это хрень, позор, ненормальность... а это - кайф! Ну, то есть, это - ничуть не хуже, чем с биксой, - отозвался Архип, и Баклан, который по части секса разнополого был девственником, не замедлил подтвердить сказанное Архипом - тут же авторитетно проговорил в ответ:
— Это, бля, точно! Я сам не думал - не ожидал...
Минуту-другую они лежали молча, чувствуя приятную опустошенность и даже усталость от всего, что случилось-произошло этой ночью, - они, лёжа-отдыхая после траха, невольно думали о случившемся, но оба не чувствовали при этом ни смятения, ни какого-либо запоздалого раскаяния, ни даже намёка на какой-либо стыд... да и чего им было стыдиться - в чём им было раскаиваться? Боеготовность Вооруженных Сил они не подорвали, Присяге не изменили, и Отечество, трахнув друг друга, они ни в розницу, ни оптом не продали и не предали, - Вооруженные Силы, Присяга и Отечество к их упоительному траху не имели никакого отношения вообще... с чего бы они испытывали смятение?
Все похмельные - или постсексуальные - переживания у парней в таких случаях происходят-случаются в головах, а с головами, с мозгами то есть, у них у обоих было всё в порядке... ну, и чего б они посыпали свои молодые головы пеплом? Другое дело, что лежать на койке было не очень удобно: койка была явно не приспособлена для того, чтоб лежать на ней рядом - на ней нужно было либо лежать одному, либо, если вдвоем, то лежать друг на друге... такой, видимо, у этих армейских коек, ровными рядами стоящих в казарме, был стандарт.
Архип, повернувшись набок - развернувшись в койке лицом к Баклану, положил ладонь Баклану на живот и, медленно скользнув ладонью вниз, остановил ладонь у основания члена - легонько вдавил ладонь в густые волосы... волосы на лобке у Баклана были густые и мягкие - как у биксы на "ракушке"... но Баклан был не биксой - он был парнем... "и - что с того? - подумал Архип, чувствуя ребром мизинца основание чужого полового члена. - Если это приятно..." Вот именно: если это приятно... если это приятно, нужно слушать - и слышать - самого себя, а не то, что болтают с чужого голоса пацаны вокруг, - нужно верить себе, а не лукавым пастырям-коммерсантам, которые не хуже гаишников, регулирующих движение на дорогах-перекрестках, направляют паству-электорат в нужный им в хлев-загон... лежащий рядом голый Саня был парнем, но это нисколько не смущало и не отталкивало Андрюху - наоборот, это привносило в душу смутное ощущение какой-то непонятной завершенности, целостности, удовлетворения...
— Санёчек... завтра продолжим? - прошептал Архип, причем в интонации его голоса прозвучал не столько вопрос, сколько констатация того, что завтра они именно так и сделают - кайф этот повторят-продолжат.
— А почему, бля, нет? - вопросом на вопрос отозвался Баклан, и теперь уже в интонации голоса Баклана прозвучал не столько вопрос, сколько согласие-утверждение; до возвращения роты было еще три ночи, и упускать такую возможность было бы верхом глупости... с какой, бля, стати они должны были лишать себя законного удовольствия?
— --------------------------------------------------------------------
Pavel Beloglinsky: ОБНОВЛЕНИЕ СМЫСЛОВ. - Final edition: 2009-11-22
186