Надев черные очки, как Джеймс Бонд, в пять минут двенадцатого я был там, но Галины не было.
Наконец, она появилась в дверном проеме с небольшим опозданием. Подошла к стойке, заказала шампанское и села за столик рядом с входом.
Коротенькая юбочка, едва прикрывающая её аппетитные ягодицы, медленно поползла вверх, как только женщина присела на стул. Сквозь розовую, полупрозрачную ткань блузки, просвечивались белоснежные груди, смутно проступали очертания сосочков, окруженные темным ореолом.
Ножки медленно, как бы нехотя немножко разошлись в стороны, обнажая не прикрытую тканью промежность.
— «Молодец, послушная девочка, нижнее белье не одела», - пронеслось в голове.
Лицо было ярко красным, то ли от духоты помещения, то ли от разрывающего её стыда. Большие, пухлые накрашенные губки бросались в глаза. Казалось, они призывно зовут, жаждут любви. Она озиралась по сторонам, стараясь понять, кто её мучитель. Но я, отвернувшись от неё, изредка бросал в её сторону взгляды, ведя беседу с ярко накрашенной, пьяной девицей, сидящей рядом за столиком, вывалившей из большого разреза декольте довольно приличную грудь.
— «Ты представляешь,… ему нужен только секс…», - жаловалась она на незнакомого любовника, очередной раз бросившего её.
— «Всё, больше ему… не дам!»
Потом посмотрев сальными глазами:
— «А ты вообще ничего! Хочешь, я тебя буду любить? Буду самой верной и порядочной! Как тебя зовут? Меня Лара?»
— «Петя», – соврал, повернув голову и увидев, как под высоко задранным подолом, между разведенных ножек виднеются половые губки.
— «Это самое моё любимое имя!», - не унималась она, пытаясь меня поцеловать через стол.
Но я опять неосторожно бросил взгляд в направлении Галины, видя, как к ней присаживаются два подростка, который не остался незамеченным моей собеседницей.
— «Что тебе понравилась та шлюха? Но и что, что она без трусов? Для тебя я могу тоже их снять! А сиськи у неё…фу», - недовольно скривилась она.
— «Если уведешь мои красавицы, то сойдешь с ума! Хочешь,… покажу?», - и она бесстыдно начала задирать футболку, захватывая ткань бюстгальтера.
Применив небольшое усилие, они выскочили из-под него, закачались, волнующе уставились сосочками в мою сторону:
— «Только руками… не трогать!»
— «Что, понравились? То, то», - произнесла она, пытаясь спрятать грудь под чашечки.
Но это ей сразу не удалось.
— «Вот суки непослушные, ты им наверно понравился?», - заправляя их, пьяным голосом бормотала, пряча под ткань своё достоинство.
— «И мне ты понравился!», - продолжала, поднимая на меня затуманенный взгляд.
Подростки сидели с Галиной рядом, не в состоянии заговорить, а она с красным от стыда лицом, словно ничего не происходит, озиралась по сторонам, не притрагиваясь к бокалу на столе, стараясь не замечать устремленные взгляды между расставленных ножек.
Её глаза искали мучителя, который так издевается над ней.Постепенно люди, сидящие у соседних столиков стали обращать на неё внимание, шушукаться между собой. А одна женщина, наигранно закрыла спутнику ручкой глаза:
— «Ты что не видел, так я тебе дома покажу!»
Я посмотрел на часы. Полчаса уже прошло, но она продолжала сидеть, не сводя ножки. Её пытливый взгляд, бродящий по залу, был полный решимости найти меня, словно говорил:
— «Где же ты?»
Вдруг Галина решительно сдвинула коленки и направилась к выходу. Подростки в предвкушении небольшого развлечения, направились вслед за ней, но она, выйдя на улицу, сразу остановила машину, отправилась домой.
— «Петя, пошли к тебе!», - простонала соседка по столику, когда я встал и молча, направился к выходу.
— «Импотент!», - донесся до меня её приглушенный голос.
Эти слова как-то больно отозвались в сердце, да и сексуальное напряжение переполняло, выплескивалось через край. Я развернулся, посмотрел на неё. Она, как ласковая собачка смотрела в глаза.
Я присел опять за стол:
— «Так ты говоришь, что лучше её?»
Она кивнула головой:
— «Несомненно!»
— «Тогда сними нижнее бельё? Слабо?»
— «А даму угостить?»
Я встал, купил две рюмки водки, придвинул одну к ней.
— «За любовь!», - произнесла она, чокаясь со мной.
Выпив, посмотрев мутным взглядом, просунув руки под подол юбочки, чуть приподнявшись со стула, начала снимать трусики.
— «Держи!», - протянула их, довольно, словно сделала мне что-то приятное.
Беленькие трусики были ч
истые. Не было не каких сомнений, что она недавно принимала душ.
— «А лифчик?»
— «Ух, ты какой проказник!», - засовывая руки за спину, произнесла, расстегивая застежку.
Грудь сразу опустилась под своей тяжестью, отдаваясь ноющей истомой в паху. Сняв бретельки с плеч, она вытащила его из-под футболки, протянула мне:
— «Ну, что, как я тебе?»
— «Замечательно, просто прелесть!», - произнес, рассматривая чистоту бюстгальтера.
— «Да, девочка следит за собой, хотя и шлюха», - пронеслось в голове.
Я засунул предметы её туалета в карман:
— «Пошли?»
Она глупо улыбнулась:
— «А ты… не маньяк?»
— «Нет!»
— «Жаль, люблю маньяков!»
От меня словно исходили лучи власти над женщинами, и девушка интуитивно чувствовала это, покорно, с желанием подчиняясь моим просьбам. Как мотылек летела на огонь! Полностью отдаваясь во власть своего естества.
Я шел на выход, а она, пошатываясь, шла за мной, толкаясь с встречающимися посетителями бара, на её пути.
Мы сели на лавочку, в сквере, недалеко от бара:
— «А ты хоть чистая? Никакой заразой меня не наградишь?»
— «Что ты! У меня был всего лишь один парень! Ты будешь второй!»
Она прижалась ко мне, вздохнула:
— «Правда, он потом меня… с друзьями начал трахать! Видите ли, ему нравиться разнообразие в сексе»
Потом встрепенулась, лицом прижалась к груди, закрывая его от стыда, так легко раскрытой лжи:
— «Ой, дура,… что я говорю?»
Я гладил её по спине, засунув руку под футболку:
— «Успокойся дурочка! Всё нормально»
— «Ты, правда, на меня… не обижаешься? Я…не шлюха! Вот увидишь, я буду тебе самой верной женщиной. Ты меня…хочешь?», - тихо произнесла она, ещё сильнее прижимаясь.
— «Поласкай… меня…»
Но я сидел, продолжая гладить обнаженную спину, все мысли были о Галине. Проводя рукой по нежной, бархатной коже, казалось, что это Галина покорно, с любовью прижимается, просит меня не пренебрегать её прелестями.
— «Ты меня считаешь… за шлюху,… как и они! Я тебе… противна! Они так и сказали – помойная яма, кому ты нужна?», - зарыдала беззвучно она.
— «Лариска, успокойся, ты хорошая девушка. Очень мне нравишься», - просовывая ладонь под грудь, сжимая упругую плоть, произнес я.
— «Ты, правду говоришь?», - подняла она лицо, смотря в глаза.
Я прижал её к себе и поцеловал. Большие, горячие, влажные губки страстно прильнули ко мне. Она как-то вся затрепетала, начала обнимать, прижимать к себе. Такого напора и страсти в ней, я даже не подозревал. Сексуальная энергия переливала через край! Тяжело дыша, осыпала лицо поцелуями. Вдруг отстранилась, посмотрела в глаза:
— «Хочешь, я тебе,…хорошо… сделаю? Я так,… никому не делала…»
— «Хочу!»
— «А ты, не будешь обо мне плохо думать?»
Я усмехнулся:
— «Конечно, нет!»
Она наклонилась к паху, стала расстегивать молнию, пуговицу умелыми руками, доставая из ширинки стоящий член.
— «Какой он у тебя красивый и вкусный!», - прошептала, обхватывая головку влажными губами.
Ей было примерно года двадцать два, но за это время, она прекрасно научилась этому искусству. Смачно сопя, девушка помогала грудью губам, касаясь ствола торчащими сосочками, видимо испытывая от этого наслаждение.
То ли её умелые действия, то ли мысли о Галине, но через несколько минут, я смачно выплеснул изрядную порцию слизи, и девушка застонала, словно не я, а она кончила, изображая сладострастный оргазм.
— «Хорошо?», - поднимая лицо, вытирая рукой с губ, следы спермы, произнесла, с преданностью смотря в глаза.
Только тут я заметил, что невдалеке, стоит группка ребят, наблюдая за нами. На вид им было от четырнадцати до шестнадцати лет. Как только она выпрямилась, одернув футболку, из толпы послышался крик:
— «Лариска, подойди!»
Она сразу как-то сжалась, засуетилась, не скрываемый испуг исказил лицо, это была совершенно другая девушка:
— «Петя, я сейчас. Только ты…не уходи!»
Она подошла к ним, а они обступили её, начали трогать девичье тело.
— «Пошли, хватит ломаться», - донесся до меня приглушенный голос.
— «Так она уже без трусов!», - обхватил за талию один из них, а другой бесстыдно задрал подол юбочки.
Мне стало всё ясно. Бросить девушку я не мог. Подойдя к ним, произнес:
— «Отпустите её! Лариса, иди ко мне»
Они расступились, пропуская жертву, смотря на меня недовольным взглядом. Она подошла, ухватилась за руку, словно за спасительную соломинку, прижалась дрожащим телом.
— «Пошли, Лара»
Мы шли на выход из сквера, а они, следуя за нами, недовольно смотрели вслед.
Конец третьей главы.
124