Девушку приглашали Пенни. Вернее ее имя было — миссис Роджер Пи Маскелл. Но все называли ее так, как нравилось ей. Так, как просила называть ее она сама. И попробовал бы кто-нибудь не прислушаться к ее просьбе! Вообще-то, в маленьком Дагенхеме находилось не много людей, готовых поспорить или, не дай Бог, перечить ей. Талантливая деловая Пенни уже давно захватила этот город. Молоденькая и неописуемо энергичная девочка, приехав сюда одиннадцать лет назад вскоре второй неудачной беременности, уложила стало своей карьере, устроившись преподавателем физики в одну из четырех местных школ. Тогда она бежала из тоскливого Ливерпуля, где все думают только о Биттлз, футболе и наркотиках, и не строила планов на свое будущее. Еле-еле оставшаяся в живых, чуть только выскочив из больницы, Пенни схватила в охапку семилетнюю доченька и бросилась на вокзал, оставляя позади ублюдка жениха, дешевых подружек и могилу родителей. Тогда она меньше всего подразумевала о карьере, деньгах и славе.
Тогда у нее была только одна Мысли — бежать! Бежать, наиболее глазенка глядят, найти место, где ее не знает никто. Трудится, воспитать доченька. Жить своей жизнью. Жить! Но за одиннадцать лет ценности менялись. Щас Пенни уже и не вспоминала ту комнатенку в школьном общежитии, в которой она поселилась с маленькой Сюзанной, и которая была в 2 раза меньше ее нынешнего бассейна. За этим временем беглянка удалось начать по началу председателем школьного совета, вскоре директором университеты. Еще спустя год она, продав родительский домик в Ливерпуле, выкупила за бесценок здание бывшего колледжа, отремонтировала его и поспешила открыть дверце для будущих студентов.
Перед этим дело шло плохо, но вскоре ей успела выиграть тендер на поставку абитуриентов в Кембридж, и с того случая Пенни не догадывалась нужды. Искусно развивая бизнес, баба уже владела супермаркетом, двумя мойками машин и восемнадцатью киосками по продаже газет и журналов, не говоря уже о самом колледже. Как она все успевала, знает один Господь Бог, но денег у нее было навалом, дочурка обучалась в ее учебном заведении, а сама Пенни была главным гостем на всех городских собраниях, приемах и праздниках. В городе поговаривали, что Пенни еще не начала мэром только потому, что ей нет сорока, и она не возможно баллотироваться.
Короче говоря, Дагенхем лежал у ножек предприимчивой девушки, которая жила в самом шикарном хате городка, а по понедельникам все еще преподавала физику в университете, где когда-то была директором. Но и это еще не все. Пенни, кроме всего прочего, была еще и великолепна. Из-за того, что она родила очень рано, ее тело до сих пор сохраняло соблазнительные черты двадцатипятилетней прелестницы. В свои тридцать 5, Пенни обладала ничуть не отвислой грудью 2-го размера очень великолепной формы. Семидесяти сантиметровая талия переходила в жутко соблазнительные бедра, а рыжие чуть вьющиеся локоны волос настолько соблазнительно обволакивали плечи и лопатки, что ни одно животное мужского пола не могло оторвать от подобного зрелища своих, полных пошлых мыслей, глазки. Но мысли оставались мыслями.
Понемногу Пенни принялась почувствовать, что мужики все чаще начали сторониться ее. Маленький город не смог быть поставщиком огромного разнообразия в кавалерах. Сверстники потихоньку переженились на невинных местных девицах. Более опытные, и давно женатые мужи, даже и не старались заигрывать с Пенни, зная ее хватку. Заезжих ловеласов и повес в крошечный Дагенхем не заносило. Круг замкнулся, и Пенни осталась одна. Последним ее любовником был журналист, который приехал из Ньюкасла, дабы писать статью о колледже Пенни, на ее же деньги. Он 4 дня писал материал, а Пенни 4 ночки пихала его так, что стекла дребезжали. Наконец, бедный паренек закончил свой опус, и, наградив Пенни странной фразой: «Если б я знал, то сказался бы гомосексуалистом», отвалил на автобусную станцию.
Было это 4 года назад, и знай тогда Пенни, что это была последняя ее страсть, то она, наверное, повесилась бы мгновенно. 4 года! 4 года славы, успеха, больших прибылей и полного отсутствия всякого секса. Она даже не могла воспользоваться услугами «парней по вызову», так как на следующий денек обе газетки этой ненавистной деревни вышли бы с ее фотографиями на первой странице и надписями, будто
«Первая леди Дагенхема тратит свои деньги на юных альфонсов». Нет, ну конечно, она могла бы уехать наиболее-нибудь расслабились, перетрахать там всех и каждого, и вернуться обратно. Но будучи девушкой не глупой, Пенни чудесно осознавала, что это — не выход. Что вернувшись, она будет почувствовать себя еще плохо. Выход был один — искать кого-то здесь. Пенни уже перепробовала разные подходы.
Она сделала запрос в администрацию городка, дабы ей сообщали обо всех разводах. Девчонка, сидевшая за столом странно взглянула на нее, но ничего не приказала. Спустя 2 месяца Пенни позвонила ей и суровым голосочком поинтересовалась, почему та не выполнила ее просьбу. В ответ она послышала испуганный писк, сообщивший ей, что ни за последние 2 месяца, ни за предшествующие им 2 года в Дагенхеме официальных разводов не было. Но коли таковые будут, девица обязательно ей сообщит.
Пенни извинилась, и со словами: «Проклятая деревня», повесила трубку. Иная ее попытка найти спутника жизни обернулась подобный же неудачей. Пенни подумала, что не дурно бы поинтересоваться в местной гостинице, часто ли сюда переезжают люди на постоянное жительство. Спустя подставных лиц, она выкупила копии приходных книг отеля, и провела следующие 2 ночки в изучении сроков квартирования мужской части постояльцев. Результат ошеломил ее. За последний год ни один заезжий мужика не останавливался в Дагенхеме более, чем на 2 дня.
Что ж Пенни была уверена, что она была последней гастролершей, решившей остаться в этой дыре насовсем. А было это, как мы знаем, одиннадцать лет назад. В припадке ярости баба сожгла в камине ненужную кипу бумаги, а а далее проплакала весь остаток раннего апрельского утречка. Последний и третий удар, добивший ее окончательно, случился только что. Позавчера ночью Пенни, отдрачив себя до ломоты в кистях, но так и оставшись неудовлетворенной, находясь на грани истерики, вызвала к себе своего менеджера по экономике (кстати, отца трех детей). Когда тот приехал в полтретьего ночки, она заявила, что ей надоел Дагенхем, и что она готова продать все свое имущество и уехать отсюда.
Ему надлежало мнгновенно подсчитать, сколько это возможно стоить, и изучить предполагаемый круг покупателей. «Свободен», буркнула Пенни, того как чего менеджер с поклоном удалился. И вот час назад он выдал ей заключение, которое вогнало сознание тридцатипятилетней красавицы в состояние глубокого шока: — Да, миссис Пенни, — говорил менеджер, — ваше состояние, включая бизнес и недвижимость, на сегодня стоит чуть более восемнадцати миллионов фунтов. Дела, которые Вы ведете, приносят Вам около семисот пятидесяти тысяч фунтов-стерлингов в год. Но есть одно «но»...
Дело в том, что продать все это за более-менее приемлемую цену Вы не сможете. За целые сутки мы смогли получить целых сорок 2 предложения по покупке всего Вашего бизнеса. Но самое дорогое предложение, поступившее из Лондона, было миллион с четвертью фунтов за все, включая колледж и домик. Пожалуй, если наш отдел еще недельку повозится с этим, нам удастся поднять цену до полутора миллионов, но не больше того. Я сожалею.
Видите ли, щас вложить деньги в свой бизнес намного выгоднее, чем выкупать чужой. Проклятые лейбористы..., — Менеджер уже был готов изложить Пенни свое видение современной английской макроэкономики, но девушка жестом остановила его. Она неожиданно начали покрылась пунцовой краской и тяжело опустилась в кресло. 10 минут, в течение которых менеджер и не подразумевал пошевелиться, Пенни переживала все услышанное, а вскоре, достав чековую книжку, говорила: — Послушайте, Майкл. Забудьте все то, что я просила. Я остаюсь здесь. А чтоб Вам было легче все забыть — вот.
— Баба подписала чек на 10 тысяч и вручила его менеджеру. Тот поклонился, и Пенни, на неверных ляжках, поплелась прочь из комнатушки. Дойдя до дверце, она не поворачиваясь бросила: «Меня сегодня больше не будет», и, следуя по офисному коридору, погрузилась в самые чёрненькие мысли. Что ж Пенни усевшая в тачке и раздумывала над создавшимся состоянием. Она не выходила из «лексуса». Ей просто нечего было делать дома. Уснуть она бы в эту секунду не смогла. Есть тоже не вожделелось. Конечно можно было бы пойти и еще разок поласкать себя, но настроение явно не располагало к этому.
К тому же, Пенни была из тех девчонок, которым мастурбация не приносит ничего, кроме слабого поверхностного оргазма сильного. Если бы хоть дочурка была дома, можно было бы поговорить с ней, но Сюзанна конечно же еще в колледже. Она придет только к четырем. Эх! Пенни поглубже принялась и вздохнула вылезать из лимузина. «Может быть по телевизору есть что-нибудь?», с надеждой обдумала девушка, чудесно хорошо понимая, что, скорее всего, обманывает себя. Она щелкнула дистанционкой, закрывая плавающую дверь в гараж, и поплелась по лестнице вверх. Она не начала останавливаться в зале первого этажа, а мгновенно направилась в свою комнату — переодеться.
В конце концов, раз уж у нее сегодня случился первый за месяц полувыходной, то его надо практиковать трезво. И вот еще что! Надо принять ванну. Настоящую. Господи! Она не валялась в ванной уже лет 5. Все время этот проклятый душ. Пенни похвалила себя за эту идею. Побольше пены, побольше ароматных масел и можно лежать в горяченькой воде сколько душе угодно. Здорово! Решив, что в ванную комнату она отправится немедленно, Пенни побежала в свою комнату за халатом. Нездоровое настроение наиболее-то в момент улетучилось, и девушка даже начала напевать про себя милую «Сrying in thе rаin».
Но, неожиданно начали… Дойдя до 3-го этажа, Пенни отчетливо послышала чьи-то голосочка. Бормотала женщина классным молоденьким сопрано, а ей отвечал тоже женский, но очень низкий фальцет. Прислушавшись, хозяйка Дагенхема догадалась, что звуки идут из открытой дверце, ведущей в маленький зимний сад, который, как раз, нависал над бассейном за домом. Ей показалось, что один голос она уже слышала раньше — тот, который звучал поглуше. Слов она не разобрала, но сама по себе ситуация была крайне необычной.
Это обязало Пенни выйти в оранжерею, дабы посмотреть — кто там. Осторожно ступая по коврам, девочка приблизилась к краю парапета, стараясь остаться не замеченной. Что ж она уже отчетливо слышала фразы, лившиеся снизу. Знакомый фальцет сказал: — Да, ничего самобытного. Он даже не поинтересовался тем, как тебя зовут. — Черт. Ну, случается же подобное, — ответствовало сопрано, в котором звучали нотки разочарования, — первый раз в жизни по нраву мужчин, и на тебе… — Господи, ну, перестань. Тебе же не тридцать лет, а 18. Успеешь еще.
— Нет, ну, конечно. Я особо не расстраиваюсь, но он подобный офигенный..., — обладательница сопрано мечтательно вздохнула. Возможно, нам по пивку? Как ты, Сюзанна? — В принципе — можно. Раз уж мы, без разницы, прогуливаем, то хоть не зря проведем время. В последнем голосочке Пенни узнала свою доченька. Она уже осмелела настолько, что приподнялась над перилами, и что ж могла видеть 3 пары девичьих ножек, вытянутых на красивеньких бархатных лежаках, стоящих вдоль бассейна. Четвертый лежак был свободен.
«Значит, их 3 и они прогуливают колледж. Заразы. И это — в июне, за 2 недели до экзамена», обдумала Пенни. Что ж она вспомнила тот фальцет. Он принадлежал однокласснице, а что ж и сокурснице, ее дочери — самой близкой ее подружке — Ами. Здоровущая, сильно сбитая женщина, 4 года занимавшаяся греблей, с малость грубоватым физиономией и отлично развитыми плечами. Пенни всегда поощряла дружбу Сюзанны с этой девицей. Ами была целеустремленная, игривая, из великолепней интеллигентной семьи.
Она всегда сноровиста добиваться того, чего желала. Это было, как раз, то качество, которого явно не хватало ее дочери, и Пенни надеялась, что Сюзанна научится ему у своей лучшей подружки. Когда Ами подумала поступать в колледж вместе с Сюзанной, которой не приходилось выбирать, Пенни даже обрадовалась этому. В конце концов, неизвестно, как примут сокурсники дочурку владелицы заведения. А имея подобного крепкого союзника, как Ами, Сюзанне было бы намного проще адаптироваться. Именно так и случилось. Ами мгновенно сплотила вокруг себя весь цвет группы, а так как Сюзи была ее лучшей подружкой, то и она не принялась изгоем. Пенни вспомнила все это и подумала еще малость приподняться. Без разницы, девки не смогут увидеть ее, так как смотрят в сторону бассейна.
Она, конечно, еще малость послушает их беседа, а а далее устроит им нагоняй за прогул. Пенни начала вылезать из укрытия. Что ж ей приоткрылся полный обзор на лежащих внизу. Девочка малость прикрыла глазки, привыкая к великолепному солнцу, которое раньше закрывал огромной лист псевдотропической лианы, а когда она очередной раз приоткрыла их, то была поражена — лежащие девчонки были совершенно раздетыми. Больше всего бросалось в лицо прелестнейшее изваяние той приятельницы, которую Пенни не догадывалась. Это была просто великолепная девчонка.
Шикарная блондиночка с прямыми волосами до плеч, валялась, чуть раздвинув ножки. Ее маленькая, но очень притягательная сиськи буквально светилась шелковой кожей вокруг очень приличных, размером с маленькое яблоко, кружков, в центре которых торчком стояли, конусной формы, соски. Треугольник светлых густых волосиков, соединяющий паховые впадинки, чуть завивался и переходил в маленькой разрез на том месте, где должны начинаться половые губы. Там волосики были сбриты, но Пенни не успела обнаружить клитора, хотя у нее было великолепнее зрение, а от женщины ее отделяло всего-то метров 5.
По всей видимости, этот бугорок был тихо спрятан промеж мясистыми половинками паха, которые заодно скрывали и приличную часть розовых лепестков. На пропорциональных ногах девки блестели капельки невысохшей воды, делая студентку еще более соблазнительной. Пенни никогда не была лесбиянкой, но даже она по достоинству могла оценить подобную красоту. Правда, лица новой приятельницы ее дочери, она пока не могла разглядывать. Дальше лежало, разморенное солнцем и купанием, тело ее прогульщицы-дочки. Сюзанна, конечно, проигрывала своими внешними данными новой подруге, но так же была неплоха. Она побежала в матушка, и Пенни всегда очень гордилась внешностью своего дитя. Сюзи была среднего роста, очень миниатюрная, с задорным круглым личиком и рыжими кудряшками до плеч.
Матушка всегда пыталась обращать внимание на созревание Сюзи. Конечно, она не могла уделять этому много времени, но Пенни и представить не могла, что созревание уже давно кончилось. Что ж она глядела на свою голую доченька (наверное, впервые за последние лет шесть) и не переставала удивляться ее женственности. Оказалось, что сиськи у Сюзи давно переросла ее собственную. Она была той же, что и у Пенни, обтекаемой формы, и с очень приятными маленькими сосками светло-розового цвета. Но больше всего Пенни поразили бедра дочери. Они были очень нечасто встречающегося вида, когда мышцы образуют нечто вроде сердечка от талии до колен, и так ровно обтекают все косточки, что создается действие неземной правильности форм. Все это венчала осторожная треугольная щелка, промеж ногами и промежностью, над которой поблескивал коричневатый пушок. «Такие бедра рисуют в японских порномультиках», обдумала гордая мамка. На фоне своих соблазнительных подружек, Ами смотрится просто дурнушкой.
Едва двухметровая дородная девчонка, с накаченными мышцами туловища, и едва без бюст, гляделась, как вышибала, случайно попавшая в общество топ моделей. Пенни долго искала вниманием локоны волос у нее на лобке, но так и не нашла. Зато Ами явно превзошла всех своих подружек выпуклостями. Что соски, что клитор были у нее просто огромными. Торчащие из бюст отростки были величиной с желудь, а бугорок над половыми губками формой больше всего напоминал клюв крупного орла потому, что был вздернут вверх, а с его кончика начинались спадающие тяжелые очень.
«Таким инструментом можно пихать девчонок, не плохо, чем пенисом», пронеслось в голове у Пенни. Тем временем, беседа у бассейна продолжился. Что ж бормотала Сюзанна, голос которой был почему-то малость заговорщицкий: — Слушай, Кэрол. А ты и вправду первый раз влюбилась? — Я не буду отвечать тебе ни на какие вопросы, пока ты не принесешь обещанное пиво. — Равнодушным голосочком ответила Кэрол. — Ну, ладно, ладно. — Сюзи со вздохом встала с лежака и направилась к холодильнику в кухне. Ами, тем временем, сказала: — Да, Бог с ним. Не расстраивайся. Да он просто дурак, если отказался от подобного лакомого кусочка, как ты.
«Действительно, дурак», обдумала Пенни. Она уже догадалась, откуда взялась эта Кэрол. Управляющий колледжа сказал ей, что к ним неожиданно приехала девчонка из Бормута. Она кончила там один курс, но мыслила вскоре идти в Кембридж, а из Бормутского колледжа туда принимали незавидно. И женщина подумала перебраться сюда. Ами, дабы еще больше приободрить новую приятельницу, кончила свою фразу: — Он еще пожалеет, когда за тобой полгорода будет бегать. — Перестань, Ами. О чем ему жалеть-то? Просто я ему не нравлюсь. Я вообще никому не нравлюсь. Только придуркам, которые думают, что осчастливят меня тем, что трахнут на первом же свидании. О-о-о! Подобных у меня было — как перхоти у пуделя. В результате..., — Кэрол замолчала и вздохнула. Появилась Сюзанна, которая раздала всем по бутылке «Холстен» и легла обратно на лежак, приготовившись слушать. Пенни в оранжерее облизнула пересохшие губки. — И что — в результате? — Ами чуть приподняла голову. — В результате, я, как была девственницей, так и осталась. — Пенни показалось, что визжание Кэрол слышал весь Дагенхем. — Бог ты мой! Вот несчастье-то! — Запричитала Ами своим низким голосочком, полным сарказма. — Промеж прочим, я вот до сих пор жалею, что я уже не женщина. — Почему? — Удивилась Кэрол.
— Да, потому, что блажь это все. Во-первых, больно очень. Во-вторых, я и сама себе могу сделать наиболее лучше, чем так. Я даже кончить не смогла. Пенни удивилась откровенности разговора. Она всегда считала себя достаточно раскрепощенной в вопросах пола, но вести подобные беседы с приятельницами никогда не осмеливалась. Впрочем, подружек-то настоящих у нее никогда и не было. — Кончить? А вообще ты можешь кончить? — Кэрол никак не успокаивалась. — Могу конечно, — Ами удивилась подобному вопросу, — а что тут сложного? — А вот я не могу. — Горечь лилась вместе с сопрано Кэрол.
Казалось, она в эту минуту заплачет, и благодаря этому леди отвернулась и, приподнявшись над лежаком, сделала добрый глоток из бутылочки. Остальные девки испытали перемену в голосочке. Сюзанна мгновенно напряглась и повернула голову в сторону блондинки. А Ами отреагировала еще кардинальнее. Она встала и, переступив спустя лежак плачущей подруги, села рядышком с ней. Правая рука сжала в объятиях женщину за плечи, а левая уже поглаживала колену Кэрол. Ами приговаривала в такт ласкающей руке: — Ну, что ты, девка моя. Ну, успокойся. Перестань плакать из-за этих проклятых мальчиков. Пускай они сами из-за нас убиваются. — Что-то не больно похоже, чтоб они из-за нас убивались. — Кэрол держалась из последних сил, чтоб не заплакать в голос, но слез она остановить не могла. — Нет, ну, правда. Заканчивай. Вытворов то всего и есть, чтоб кончать научиться.
Ты мгновенно забудешь, что тебе нужны мальчики. — Рука Ами, продолжая гладить Кэрол, начала забираться все выше. Что ж она охаживала внутреннюю часть ноги всего в десяти сантиметрах от паха. Подглядывающая Пенни не могла поверить своим глазенкам, а когда поверила, то ее мгновенно осенило. появилась вместе с холодным а далее, выступившим у нее на лбу: Ами — лесбиянка. Господи, ну, конечно! Элементарно! И эта фигурка, и привязанность Ами к ее дочери, и голос, и боль от совокупления, про которую девица рассказала только что. Все сходится. Боже! Что же что ж делать? Пенни вспомнила, что в течение всей дружбы ее Сюзи с Ами, она сказала дочери брать во всем пример с ее подружки.
Стараться оказаться на нее похожей. Учиться у нее всему… Что ж Пенни была на грани отчаяния. В том, что Ами уже удалось соблазнить ее доченька, баба не сомневалась ни секунды. Уж если девица позволяет вести себя подобным образом с недавней подружкой, то переспать с Сюзанной у Ами были тысячи шансов. Что ж вопрос стоял в том, удалось ли ее Сюзанна превратиться в полноценную лесби, или пока это только баловство? И если она не упустила возможность, то что ей, Пенни, что ж делать? Ответ на свой вопрос хозяйка городка смогла получить спустя пару минут. Пока самые чёрненькие мысли бродили в ее голове, Ами внизу оторвалась от Кэрол. Что ж женщина села на коленки перед новенькой, которая размазывала слезы по лицу.
Ами взяла ручки Кэрол в свои и, глядя в заплаканные глазки блондинки, мягким голосочком говорила: — Давай — так, девка! Ты в эту минуту перестанешь плакать и успокоишься, а я покажу тебе кончать. Кэрол смогла только кивнуть. Она смахнула последнюю каплю со щечки, поправила растрепавшиеся локоны волос и уж чересчур наивным голосочком заинтересовалась: — Ладно, Ами. А как ты меня научишь? — Тебя это должно интересовать в последнюю очередь. — Голос Ами принялся более серьезным. Расслабься и успокойся. И главное — ни о чем не подразумевай. Закрой глазка и попытайся прислушаться к своему телу.
Оно само лучше тебя знает, что ему нужно. — Я боюсь, — прошептала Кэрол, но, тем не меньше, подчинилась. Она откинулась на поднятый край лежака и что ж застенчиво глядела на свою подружку. Краем глазка, Пенни увидела, что ее Сюзанна не проявляет никакого беспокойства по поводу того, что щас должно произойти. Скорее, Пенни прочла во внимание своей дочурки неприкрытую заинтересованность. И это был ответ на ее вопрос. Ее дочурка — розовая, и по видимости — давно! Тем временем, Ами очередной раз медленно на край лежака. Она осторожно и по-кошачьи вкрадчиво растопырила ноги прелестницы Кэрол. Та валялась с закрытыми глазенками и едва не сопротивлялась.
У Пенни наверху перехватило дыхание. Она жадно следила за действиями Ами, а та занималась своим делом весьма профессионально. Ручки уже гладили шелковую кожу женских ляжек. Ладони скользили вверх-вниз. Пенни представила себе, как ей было бы классно, если бы она в эту секунду валялась на месте Кэрол, которая пока никак не проявляла свои впечатления. Сюзи встала со своего лежака и что ж стоя наблюдала за происходящим, а Ами уже добралась до паха девственницы Кэрол, но пока не тискала самые важные зоны. Ее пальчики прогуливались по паху, чуть раздвигали половинки, скрывающие клитор и щекотали волосики на лобке.
Пенни и что ж не успела разглядеть клитор красотки Кэрол — обзору отвлекали раздвинутые и согнутые ноги девицы, но Ами, сама того не зная, поспешила удовлетворить любопытство подсматривающей: — Бог ты мой! Что ж понятно, почему ты не научилась кончать сама. Где ты раздобыла подобный маленький клитор? Бедненькая ты моя! Ну, ничего. Щас мы это поправим. — Казалось, что Ами разговаривает сама с собой, но она ни на секунду не останавливала своей любовной игры. Пальчики летали по интимным местам однокашницы. Кэрол валялась не дыша, а 2 пары глазки — дочери и мамки — сами того не подозревая, вместе следили за процессом обучения оргазму.
Ами же глядела прямо в глаза своей новой пассии, приговаривая ласковые слова. — Тебе хоть нравится? — Машинальный вопрос Сюзанны резко контрастировал с ласковым, хотя и низким, голосочком бывшей гребчихи. По видимости, Кэрол уже давно пребывала в состоянии дикого кайфа, и лишь остатки ее женской стеснительности отвлекали продемонстрировать свою настоящую реакцию на то, что с ней делала Ами.
Послышав вопрос Сюзи, она, словно скинув пудовые оковы, мгновенно выгнула спинку, и голосочком, полным удовлетворения, пролепетала: — Боже мой! Да. Да! Очень! Не останавливайся! — Что ж женщина, изгибаясь, двигала бедрами навстречу ласкающим опытным ручкам, которые позволяли себе все больше и больше. — Господи, что со мной? Пожалуйста, Ами! Потрогай там. Еще, еще! Я не знаю. Все наиболее-то плывет! — Кэрол задохнулась, раздвигая ноги все шире и шире.
— Ничего, моя лапочка. У тебя все получится. — Что ж Ами уже была совершенно уверена в этом. Она прилегла на лежак рядышком с соблазненной подружкой и что ж от вожделенного местечка промеж ножек у Кэрол ее отделяли сантиметров пятнадцать. Пальчики уже не разбрасывали свою энергию на огромные участки. Что ж, когда девка завелась, было бы глупо продолжать мучить ее начальными ласками. Пенни внутренне признала правильность влияний Ами, которая неожиданно стили пальчиками одной ручки широко растопырила Кэрол, а средним пальчиком дружкой просто нажала на малюсенькую кнопочку и начала натирать ее.
Боковым зрением Пенни опять отметила, что ее красотку дочку нисколько не смущало происходящее. Наоборот, Сюзи, по видимости не желая оставаться, всего лишь, наблюдательницей, сделала кое-что, абсолютно не укладывающееся в голове у ее мамки. Девчонка пододвинула свой лежак ближе к барахтающейся парочке, позже чего села на него широко раздвинув ножки, и самым нахальным образом начала мастурбировать. Одной ручкой она защемила правый сосочек, а дружкой начала дергать себя за все выпуклости, которые только имели место у нее в паха. Глазенка Сюзанны все еще не отрывались от подруг, и Пенни, неожиданно начали, догадалась, что ей тоже хочется поглядывать на Ами и Кэрол. Она не осмеливалась себе в этом сознается, но ей это нравилось. Да, да, нравилось! И кажется, она даже возбу… «Нет.
Этого не возможно быть!» обдумала Пенни. «Я не лесбиянка, и мне не нравиться на это посматривать». Сеанс аутотренинга был грубо прерван безумным визгом снизу. А случилось вот что: Ами, которой так желалось впервые осчастливить Кэрол, не удержалась и заменила пальчик своим язычком. Оказалось, что одного прикосновения было достаточно — Кэрол прекратила и взвыла. Конечно, Пенни не могла бы описать, что в эту секунду почувствовала новая приятельница ее дочери, но уж понять, как той было ахуенно, Пенни вполне могла. Она словно очнулась от спячки раздумий, в которую ее повергло поведение собственной дочери. А придя в себя, Пенни догадалась, что и сама уже давно насквозь промокла! Вовсе по-другому Пенни опять посмотрела вниз на юных лесби девочек. Там Кэрол, до сих пор корчась позже первого оргазма сильного, осыпала и обнимала мягкими поцелуями Ами. Успешная мужиковатая девица снисходительно принимала от подружки ее неумелые утешение, растянувшись на лежаке. Сюзанна, уже оторвавшая руку от своего клитора, усевшая, поджав под себя ножки. Кэрол кончила зацеловывать бывшую спортсменку, и начала благодарить ее уже при помощи слов. Ежесекундно вздыхая, блондиночка лепетала: — Спасибо, Ами. Боже! Это же невероятно. Подобный кайф. Если бы не ты, я бы никогда не смогла. — Да, ладно, перестань. — Ами погладила Кэрол по волосам. — Когда-нибудь это должно было случиться. И а далее, это еще вовсе не все. Это — только стало. — Нет, Ами, нет! Ты даже не представляешь, как мне как-то ахуенно. Лучше быть уже просто не возможно. И ты даже не знаешь, как я тебе благодарна. Что я только не делала, чтоб научиться этому. Но это все — не то. Вовсе не так. — И что же ты делала? — Встряла в беседа Сюзанна. — Сюзи, хорошенькая! Да ты мне даже не поверишь, что я делала. Я подобное пережила, а а стало всё как-то так просто. — Чего это ты подобного пережила? — Что ж уже и Ами была заинтригована.
Обе старенькие приятельницы с вытянутыми лицами что ж глядели прямо в глаза успешной Кэрол, ждая ответа. — Я к врачу ходила. А далее 2 недели пила какие-то таблетки, которые он мне прописал. А когда не помогло, он просто предложил меня трахнуть. Я еле помчалась. А далее я специальной гимнастикой занималась. По сорок минут в денек. Еще я в какой-то книге прочла, что можно поднять травами, которые нужно добавлять в ванную. Я этой травой вся пропахла. Да еще много чего перепробовала. — Постой, постой! — Мозги Ами плавились от всей этой ерунды. — А просто подрачить ты не пробовала? Пенни, все еще подслушивающая, шестым чувством догадалась, какой именно ответ в этот момент услышит Ами из аккуратного ротика неожиданно начали покрасневшей подружки. И она оказалась права: — Нет, не пробовала. Мне кажется, что это нехорошо. Мне мать бормотала, что если я буду тискать писю, то а далее не смогу рожать детей. А я очень желаю рожать..., — это признание потонуло в дружном хихике Сюзанны и Ами. Девицы смеялись до упаду. Слезы брызгали из глазки дочери Пенни, а Ами держалась обеими ручками за накаченный животик. Кэрол смутилась и замолчала, ждая окончания подобного дружного и крепкого приступа. Пенни, вскоре всего увиденного и собственной реакции на увиденное, наверху было вовсе не до смеха, но и она не смогла сдержать улыбки. Отсмеявшись, Ами заинтересовалась: — Слушай, Кэрол. А как тогда ты собственно намеревалась.
От чего? — Ну, как же? Я же с мужиками. Во всех книжках написано, что девочки, когда целуются с мужчиной, испытывают легкий сильный оргазм. А я даже легкого не могла почувствовать. Очередной приступ смеха спугнул десяток воробьев, спрятавшихся от жары в тени подросткового клена. Женщины заливались от души, а бедняжка Кэрол не могла понять, почему ее новые подружки так реагируют на то, что она никому раньше не рассказывала. Только те впечатления, которые ей только что подарила Ами, удерживали Кэрол оттого, чтоб сбежать и вскочить. Тем временем, хохот завершился, и Ами очередной раз заинтересовалась: — Извини, Кэрол. Ты не обижайся на нас. Просто мы слегка по-другому все это себе представляем. Разреши спросить, ненаглядная. Это в каких же книжках ты подобную чушь прочитала? — Да, во многих. В «Анжелике», например. — Что ж настала очередь удивляться Кэрол. — Вы что, не читаете?
— Да, нет. Мы читаем. Только не «Анжелику». — Сюзанна полотенцем вытирала. — А что? — Заинтересовалась Кэрол. — Да, какая разница? Нам в эту минуту не об этом нужно поговорить. — Ами принялась абсолютно серьезной. — Лучше скажи, ты готова к тому, дабы научиться кончать по-настоящему? — Ну, не знаю. Э-э-э. Наверное, готова. — Неуверенно ответила любительница девичьих романов, которая даже представить не могла, что подобное «кончать по-настоящему». — Тогда, вот что. Запоминай 3 условия. — Для торжественности Ами повысила голос и уложила свою руку на плечо что ж уже своей близкой приятельницы Кэрол. — Первое: ты навсегда забываешь свою дурацкую фразу «Лучше уже быть не возможно». Второе: ты делаешь то, что я или Сюзи тебе будем говорить. И третье: ты никому об этом не расскажешь. А дабы тебе было проще согласиться, мы тебе кое-что в эту минуту покажем. — С последними словами, Ами встала с лежака и направилась в сторону улыбающейся Сюзанны. Пенни приспичило закрыть глазенка или сбежать. Вскоре ей приспичило спуститься вниз и разогнать всю эту тепленькую оргию. И еще ей приспичило закричать. Но ничего такого она не сделала. Вопреки ее собственным желаниям, ее глазки расширились и уже никакая сила не могла оторвать их от разворачивающегося зрелища. А внизу ее лапочка-доченька уже раскрыла свои объятия навстречу Ами. Этому мужчину без писули. Сюзанна вся подобралась, и что ж усевшая, подавшись плечами вперед, а Ами, ни на секунду не отрывая взгляд от Кэрол, приблизилась к ней и села рядышком.
— Смотри! — Коротко приказала лесбиянка и одним шустрим движением опрокинула малышку Сюзи в свои объятия, быстро найдя своими губами ротик дочурки Пенни. Сюзанна не сопротивлялась. Как раз, наоборот, она обхватила своими женскими ручонками бычью шейку подружки, и что ж страстно отдавалась ее Величеству — поцелую. У Пенни перехватило дыхание. «Вот сучка!», обдумала она, но эта Мысли конечно не могла остановить Ами. Ее ручки обшаривали податливое тело Сюзанны, которая уже дрожала от сексуального пере-возбужденности. Миниатюрная девка млела под натиском подружки, больше напоминающей королевского гвардейца с Трафальгар-сквер, нежели подростковую студентку. Ами, тем временем, перешла от лица Сюзи к ее бюст. Соски мгновенно подверглись вероломному нападению ядовитого язычка, который за одну секунду их затвердеть и увеличиться втрое. Девка поглубже и шумно выдохнула. Откинув голову и закрыв глазка, Сюзанна что ж перестала обращать внимание на Кэрол, которая чуть не сломала свои отличные очи, стараясь ничего не пропустить. Впрочем, любовниц на соседнем лежаке это в эту минуту вовсе не интересовало. Пенни заметила, как рука ее дочери улеглась на затылок лобызающей ее Ами и потянула голову приятельницы вниз. Это было последним шагом, который переполнил чашу терпения Пенни. Все случилось единовременно: не не упустила возможность еще Ами опуститься к слезящейся от пожелание письке Сюзанны, как Пенни испытала, как какая-то судорога зашла по ее бедрам.
Баба еще удалось увидеть, как язычок Ами раздвинул пухленькие губки ее доченьки, а вскоре зажмурилась и, резко соединив коленки, крепко завершила. Только секунд спустя 10 легкое дуновение ветерка, охладившего сырые позже оргазма сильного трусы, привело девочку в впечатление. Питая глубокое отвращение к себе, к дочери и, самобытно, к Ами, Пенни потихоньку начала отползать к дверце, убегая от сладострастных вздохов Сюзанны, доносящихся снизу. жаждалось немедленно смыть с себя собственный позор, который, казалось, что ж останется с ней навсегда. Придя в свою комнату, будущий мэр Дагенхема принялась сдирать с себя одежду. С трусиками, хранившими влагу ее падения, она вообще не церемонилась, а просто порвала их пополам, и бросила под постель. Лихорадочно шаря по шкафу в поисках полотенца побольше, Пенни на секунду остановилась, оглядывая содержимое внутренних полок и неожиданно стили она догадалась, что с ней твориться что-то неладное. Она не узнавала себя. Чего-то не хватало. Пенни провела ладонью по лбу, как бы приводя мысли в порядок. Что с ней?
Девушка стала мысленно рыться в собственном организме, и отгадка пришла к ней едва мгновенно. Она не вожделела трахаться! Впервые за последние лет шесть, она была довольна! Она не дрочила. Она завершила всего единожды, даже не дотрагиваясь до себя. Прекратила всего-то от вида трех балдежно озабоченных девчонок, нашедших свое счастье в утехах друг с другом. И вот от этого зрелища Пенни почувствовала подобный бешеный оргазм, который в момент справился с ее многолетней неудовлетворенностью! А это значит, что на самом-то деле, ей не нужен мужика. Ей нужна девочка! Она — лесбиянка! «О, Боже!» прошептала Пенни и повалилась на диванчик. И все-таки самое главное Пенни не досмотрела.
Вернее — не дослушала. Конечно, девки не знали, что их ориентация что ж раскрыта, а благодаря этому расходиться не собирались. Ами и Сюзанна даже и не подразумевали отказываться от обычного наслаждения, которое они так привыкли доставлять друг дружку. Ну, а о Кэрол и говорить нечего. Ее бы в эту минуту ничто не смогло заставить покинуть подружек, только что посвятивших ее в таинство оргазма сильного. Того как того, как Ами довела своим ротиком Сюзанну до исступления, она подумала расслабились, а паузу заполнить беседой с Кэрол, пока ее любовница лежала в отключке. Ами откинулась на спину лежака и, выводя блондиночку из положения легкого шока, заинтересовалась: — Ну, как? — Э-э-э, хорошо. — Кэрол сама не догадалась, что ответила. — Блевать не тянет?
— Ами ухмыльнулась. — От чего, собственно? — удивилась Кэрол, уже совершенно очнувшись. — Не знаю. Просто, некоторых девчонок послушаешь, так их прям тошнит от вида лесби девочек. Они, можно приказать, падают в обморок и причем кричат «Какая гадость!». — Да, нет. Меня не тошнит, — с уверенностью говорила Кэрол, а позже добавила, — и я бы приказала, что это вовсе не гадость. — И ты была бы не прочь быть на месте Сюзанны? — Ами продолжала следствие по делу «Соблазнение неопытной Кэрол». — Я же приказала тебе, что позже того, что ты мне сделала, я готова оказаться хоть на электрическом стуле, лишь бы я могла раздвинуть ножки, а ты была бы рядышком. И вообще, Ами, пожалуйста. Перестань меня мучить. Мне и так стыдно. Я в этот момент кажусь себе какой-то ущербной. Черт возьми! Ты же за 2 минуты сделала то, что я не смогла за 5 лет!
365